***
Было ещё темно, когда в дверь спальни постучали. — Яна, вставай и спускайся, — донёсся голос Весемира. Не замечая ледяной воды, я торопливо умылась, оделась и побежала вниз. Ощущение было, как перед экзаменом. Только бы медвежья болезнь не началась! Весемир ждал в зале, разжигая потухший камин. Кивнул в сторону объёмного свёртка. — Бери. Я подняла тюк с толстым одеялом и парой жёстких подушек. В кухне Весемир захватил кувшин с водой и кружку, и мы прошли в башню, где наверху была комната Ламберта, но направились не вверх, а по ступеням, уходящим круто вниз. Путь преградила решётка. Погромыхивая связкой, Весемир выбрал массивный ключ и долго возился с проржавевшим замком. — Я надеялся, что мне больше никогда не придётся открывать эту дверь. Старый ведьмак повёл по каменному узкому коридору, и по мере нашего продвижения на стенах загорались свечи, при этом я не смогла заметить, чтобы он щёлкал пальцами или даже шевелил ими. Остановились на развилке. Потолок коридора, уходящего направо, был обрушен, и проход перегородило завалом. — Там когда-то была лаборатория, — пояснил Весемир и повернул налево. Мы вошли в тёмный зал, обрамлённый еле-еле различимыми в приглушённом синем свете колоннами. На вымощенной белым мрамором площадке в центре возвышались пять исполинских камней-менгиров. Свет шёл из круглого сквозного отверстия в центральном камне. Я ощутила лёгкое жжение в левой ладони, украдкой взглянула — линии татуировки переливались едва видимым голубым светом. Сжала ладонь в кулак. Весемир указал на место перед светящимся камнем. — Ты будешь медитировать здесь десять дней. Я буду приходить четыре раза каждый день. Три раза я принесу еду и воду, в четвёртый заберу посуду и пожелаю тебе спокойного сна… Твоя задача, — продолжил он, — сидеть с ровной спиной на одеяле или подушке. Сидеть от завтрака и до позволения лечь спать. Ты можешь вставать, только чтобы поесть и дойти до уборной, она на выходе из зала. Ты должна будешь молчать всё это время. Если ты не будешь медитировать сидя, если ты будешь говорить, если ты уйдёшь отсюда, а дверь всегда будет открыта, то испытание будет провалено. Он помолчал. — Я обязан спросить тебя в последний раз… Ты готова? Подумай серьёзно — сейчас последний шанс отказаться и вернуться к нашей нормальной жизни. Из Испытания в Кругу Камней ты не выйдешь прежней. — Никогда. Я готова, — хотела бы я быть так уверена в своих словах, но сдаваться было нельзя. — Тогда приступим. Весемир поставил на каменный пол рядом с одеялом кувшин и чашку. — Скоро я принесу завтрак. Начинай. Я уселась на подушку в позу полулотоса. Старый ведьмак положил тяжёлую тёплую ладонь мне на плечо, постоял несколько мгновений, развернулся и вышел. Наступила тишина.***
Я посидела немного, потом налила воды. Потом у меня поочередно стали чесаться нос, плечо, лопатка. Потом я поняла, что не против бы уже согнуть спину, но не решилась. Я пробовала медитировать и раньше, в прошлой жизни, но постоянно отвлекалась и не могла закончить спокойно даже десятиминутную медитацию. А теперь мне предстояло так сидеть десять дней! Линии на ладони погасли, и жжение исчезло. Я расстроилась. Надо сконцентрироваться. Полчаса или час до прихода Весемира с завтраком были самыми долгими в моей жизни. Я рассмотрела все камни, спина начала болеть, а колени ломило. Однако, когда старый ведьмак неслышно возник из-за спины, я сидела в той же позе, что он меня оставил. — Поешь и возвращайся к медитации, — тихо сказал он, придвинув плошки с едой, и ушёл. В первой оказалась пустая овсяная каша, во второй нарезанная морковь. Съев всё, я вернулась на пост. До обеда, а потом и до ужина, время тянулось бесконечно. На обед Весемир принёс чашку овощного бульона и тарелку пшённой каши. На ужин были сушёные яблоки. Я догадалась, что смирять мне придётся не только дух, но и тело. К вечеру я отсидела попу, спина нещадно болела, а сама я впала в отупение и прострацию. Тишина вокруг стала необъятной, темнота слилась с тусклым светом, и я потеряла ориентацию в пространстве. Казалось, что существовала лишь бесконечная тьма, которую заполняла моя боль. Когда Весемир пришёл забрать тарелки и сказал: «Время спать», я, как сидела, так и повалилась ничком на одеяло. Распрямить ноги удалось не сразу, но момента, когда удалось, я уже не помнила, потому что спала. Второй день начался похоже, только я вмиг, без промедления, погрузилась в ощущение точки в бесконечном пространстве. Задышала и сконцентрировалась на воображаемом шаре перед переносицей. Временами я вообще теряла ощущение тела, а временами боль и ломота в суставах обрушивались дикой, бешеной волной, и единственное, что оставалось — это дышать. Дышать и возвращаться вниманием в точку перед глазами. Волна боли уходила, чтобы вернуться вновь. На третий день тело одеревенело, но боль отпустила. Изменились и ощущения. Я перестала быть точкой в пространстве — теперь я совершенно растворилась в нём, превратилась сама в темноту, голубое свечение, которое не делало мрак светлее, а лишь подчёркивало его. Я потеряла счёт дням и времени и уже не замечала, когда появлялся Весемир. Ему приходилось класть руку мне на плечо, и я покорно вставала и брела к еде или валилась спать. После одного из приёмов пищи (я окончательно сбилась с понимания, какого именно) я вернулась на подушку, закрыла глаза, уже привычно растворившись в темноте, сосредоточилась на дыхании и услышала тихий-тихий шёпот. Слуховые галлюцинации постепенно заполняли пространство. Шёпот то замолкал, то возникал вновь, приближаясь и отдаляясь, то вращался вокруг. Казалось, что кто-то пытается говорить со мной, но я не понимала слов. День на пятый или шестой к слуховым галлюцинациям добавились зрительные. Когда я закрывала глаза, уже знакомая темнота, пронизанная шёпотом, озарялась всполохами голубого света. Они переливались, как северное сияние, сходились в спирали и расходились. Интенсивность свечения нарастала, и ладонь опалило острой болью. Вот только ладоней у меня больше не было, поэтому жгло всё моё существо, которого тоже не было, а была лишь сияющая и переливающаяся бесконечность. И в этой бесконечности появился дракон. То был не такой дракон, как в мире Ведьмака — мой дракон был похож на японских драконов-змей, с ослепительным голубым телом с синими отростками, рогами и длинными усами, уходящими в веющие нити. Дракон медленно приближался, заполняя собою небо, тело его грациозно извивалось. И вот огромная морда с змеиными глазами, которые сияли, вынырнула рядом. Он проплывал над головой, меня обвивали нити усов, жгли кожу ледяным пламенем. Дракон уплыл вдаль, а я сидела в восторженном ошеломлении от открывшегося чуда. Когда я укладывалась спать, боль в левой ладони напомнила о себе. Знак сиял чистым голубым светом. На следующий день к невидимому собеседнику присоединился второй. Они перешёптывались, и к голубому свечению добавились жёлтые всполохи. Вслед за этими всполохами из пропасти подо мной неторопливо выскользнул жёлтый дракон. Он вертикально поднимался, а потом с высоты ринулся на меня, изогнувшись в последний момент, и проплыл, практически задевая мою макушку чешуей на животе. Подошедший Весемир потрясённо замер с плошками в руках — второй камень в зале начал испускать жёлтое свечение. На девятый и десятый дни к пляске присоединились зелёный и сиреневый драконы. Они переплетались, закручиваясь в спирали, и перешёптывались. Они обращались ко мне, они хотели услышать меня, но я знала, что одно единственное слово всё разрушит, и молчала. Десятый день завершился. Вечером пришёл Весемир: — Время окончилось, пойдём. Я открыла глаза. Четыре камня из пяти светились, но один оставался безжизненным. Я замотала головой. Ведьмак подошёл ближе и потянул за руку. — Пойдём, дитя. Вырвав руку, я замотала головой ещё отчаяннее, показывая на последний камень. Слёзы лились из глаз. Я знала, что всё будет напрасным, если я уйду. Весемир уговаривал, но я не вставала. В конце концов он сдался: — Да будет так. Я ждала, но ничего не происходило. Поняв, что и не произойдёт, я задышала, сконцентрировалась. Я не буду ждать, я буду просто находиться тут столько, сколько потребуется. Оранжевый дракон появился на двенадцатый день медитаций. Он был ярче тысячи солнц и жарче тысячи солнц. Он весь состоял из пламени. Я распалась на атомы и испарилась в этом жаре. Дракон по спирали поднялся вверх и сплёлся с остальными. Они кружились, шёпот стал настолько громким, что мои барабанные перепонки лопнули бы, если бы они у меня были. Драконы свились в тугой канат, и темноту залило ослепляющим белым светом. На миг я увидела бесконечный экран телевизора в тот момент, когда заклинание Филиппы ударило меня. Экран взорвался яркими осколками, и на месте переплетённых драконов возник один — белоснежный. С высоты он нырнул вниз и всей мощью ударил мне в голову. Позвоночник пронзило будто разрядом молнии. Длинное тело дракона влетало в макушку сверху вниз, вот уже остался только хвост, а вот и хвост исчез внутри. Весь гигантский дракон целиком был во мне. Давление распирало, разрывало, пока не стало невыносимым, и я взорвалась. Выброс энергии, похожий на взрыв сверхновой звезды, погнал прочь от меня круги световых волн. Постепенно интенсивность излучения спала, и вокруг как ни в чём ни бывало разлилась полная темнота и тишина. Я пришла в себя от того, что за плечи трясли. — Яна, очнись, все кончено. — Я видела, я видела его! — бормотала я. — Тихо, всё хорошо, — Эскель подхватил меня под мышки и помог подняться. Весемир приобнял и кивнул в сторону камней. Все пять светились, и зал заливал ровный белый свет. — Я не видел этого почти сто лет. Сил отвечать не было. Эскель проводил в спальню, довёл до кровати. — Отдыхай. Тебе нужна пара дней, чтобы прийти в себя. Я благодарно кивнула, крепко держа его руку в ладонях, потом спохватилась и отпустила. — Спасибо, Эскель, — хриплым сорванным голосом произнесла я первые за много дней осмысленные слова. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Яна.