***
Когда мы распаковались, Весемир рассказал последние новости. Снега навалило так много, что часть замковой крыши обрушилась. Обвалом повредило стену у арсенала, и оружие оказалось погребено под камнями. — Ох, арсенал обязательно нужно расчистить! — воскликнула я. — Ты что-то знаешь? — с подозрением спросил Ламберт. Я кляла себя за болтливость, а Весемир веско произнёс: — Ламберт, мы уже обсуждали это, и я повторю вновь — мы не станем расспрашивать Яну о будущем. Если оно мрачно, мы поддадимся мрачности и не сделаем того, что могли бы. Если оно безмятежно, мы не будем достаточно осторожны. Яна, эти слова касаются и тебя — остерегайся раскрывать будущее, — старый ведьмак помолчал. — Впрочем, аккуратно сформулированные советы мы с радостью примем, и про арсенал я тебя услышал. Он внимательно и цепко посмотрел мне в глаза: — Что-то ещё? — Да, — кивнула я, втайне радуясь, что он спросил. — Чёртова стена, её всё-таки надо заделать. — Ну вот, у нас есть программа увеселений на зиму, — Весемир хлопнул по коленям и встал. — А теперь — ужин! Ужин был поистине королевским. Мы распаковали часть привезённых деликатесов: нежный сыр, мягкую колбасу, соленья, белый хлеб. Ламберт разлил крепкую вишнёвую настойку ведьмакам и откупорил для меня бутылку содденского вина с южного берега Яруги. Эскель рассказал про наши похождения. — То есть вы не потратили ни гроша на припасы? — удивился Ламберт. — Представь себе, наша команда сработала на отлично, — улыбнулся Эскель. Следующие дни ушли на то, чтобы привыкнуть к уходу за расширившимся хозяйством. Поросят поселили вместе с козами в загон, курам смонтировали высокие насесты. Я заквасила капусту в двух дубовых бочках — теперь и зима не страшна. Ведьмаки пропадали в арсенале, расчищая его от камней, и строили планы, как починить крышу. Мои тренировки никуда не делись. Каждое утро я натягивала унты и бежала по Мучильне, протоптав через несколько дней в снегу глубокую тропу. Мне начали встречаться редкие гнильцы, утопцы и гарпии. От голода чудовища бросались на любую доступную добычу, и я использовала их для практики, собирая ингредиенты, которые не требовали взламывания черепов и снятия кожи. Иногда мне удавалось подстрелить зайца. А однажды на меня решил поохотиться кабан, увидевший во мне конкурента и не пожелавший оставить в покое. К счастью, его злобность значительно превышала размер, и я умудрилась взвалить кабанью тушу на плечи и шаг за шагом дотащить до кухни. Весемир начал обучать меня Аксию. — Крайне полезный знак, не раз поможет избежать драки, — пояснил он. — Тренироваться будешь на Колокольчиках. Если получится на столь безмозглых созданиях, то на людях успех обеспечен. Надо отметить, что второй Колокольчик оказался наивреднейшей козой. Плевать он хотел на мой Аксий, смотрел тупым взглядом и убегал от дойки, несмотря на то, что вымя раздувалось от молока. Я ходила за ним хвостом целый день, пока не показалось, что у меня начало получаться, хотя, возможно, коза просто смирилась с постоянным преследованием. Поэтому я тренировала знак ещё и на поросятах и курах, пока не убедилась, что он всё-таки действует. Теперь козы покорно, как в цирке, шли на дойку и подставляли вымя, и их даже не надо было привязывать. А я к тому времени уже могла подоить двух коз без перерыва на отдых. Я не забыла обещание Эскеля насчёт Василька и выезжала верхом сначала по кругу внешнего двора, а потом и на дорогу снаружи замка. Конь шёл по снегу мягко, и прогулки по заснеженному лесу скоро стали любимой частью дня. Когда-то я недолго занималась верховой ездой и, пользуясь случаем, вспоминала забытые навыки. Теперь мне также пришлось помогать с уходом за лошадьми, чему я в общем-то была только рада. Тренировки с мечом и отработка страховок, как обычно, входили в ежедневный план. Частенько со мной занимался Ламберт, который окончательно привык ко мне, и у нас установилось нечто вроде осторожной дружбы, замешанной на взаимных подколках. А пару раз даже Весемир решил тряхнуть стариной и оценить мой уровень подготовки. Хвалить меня он не стал, но я видела, что старый ведьмак доволен. Пришел черед изучать Ирден, знак-ловушку. И снова первыми подопытными стали куры, свиньи и козы. Я выпускала их из загона, фиксировала Ирденом, а потом с помощью Аксия заставляла вернуться на место. Когда ловушка более-менее стала получаться, втайне ото всех я решила попробовать свои силы на Васильке. Улучив момент, когда ведьмаки занимались новыми стропилами, я вывела коня во внешний двор и сняла узду. Почуяв свободу, конь загарцевал по площадке. Я наложила Ирден. Знак подействовал, вокруг лошадиного крупа с потрескиванием замерцали фиолетовые искры, но Василёк будто взбесился. Он так бился, что я испугалась, что он повредит себе чего-нибудь, и быстро стала накладывать Аксий за Аксием, пока он более-менее не успокоился. Накинула на морду недоуздок, и тут вредный коняга улучил момент и укусил меня за ничем не защищённое плечо. Я взвыла от боли, но, взяв себя в руки, продолжила ласково разговаривать с конём, пока парковала его обратно в стойло. Следующие несколько дней мне пришлось задабривать Василька морковью, и, в конце концов, злопамятный конь простил меня. Так я зареклась использовать знаки на друзьях. Укус на плече проходил месяц. Пока Ламберт не видел, я дружила с Тучей, его серой кобылой. Она была покладистой и ласковой, и я подкармливала её морковью, обнимала, чесала и похлопывала по шее. К зиме все лошадки выпустили толстый подшёрсток и стали совсем меховыми. В хозяйственных хлопотах прошло ещё чуть больше месяца, и наступили дни зимнего солнцестояния. Ведьмаки решили закатить пир горой, а у меня была тайная мечта — хорошенечко надраться. Жизнь вдали от дома и в постоянных тренировках требовала большого напряжения, и ничего лучшего для расслабления я не придумала, но, конечно, посвящать в свой план никого не стала. Ламберт забил одного из наших поросят. Ну как, поросят, они выросли уже в здоровенных свиней. Я напекла пирогов с мясом и вареньем, сделала сладкую рождественскую кашу из цельного овса. Про Рождество здесь, конечно, не слышали, и мои попытки объяснить суть христианства были встречены с таким же искренним интересом, как если бы я рассказала о культе поклонения макаронному монстру. Почему бы и нет? Чего только в мирах не придумают. В праздничный вечер мы торжественно расставили горящие канделябры, накрыли на стол и чинно расселись. Весемир произнёс длинную речь о том, как ему важно, что его близкие рядом, и поднял бокал за тех, кто на Пути: за Геральта и Цири. Потом отметил, что я внесла в их жизнь хлопоты, и повторил, что рад мне, в заключение сказав, что теперь я точно считаюсь ученицей ведьмаков. Я, как смогла, донесла до них ту искреннюю благодарность, что чувствовала, и, завершив официальную часть, мы начали пировать. Все расслабились и смеялись, и даже степенный Весемир вспомнил курьёзные случаи из практики, найдя в моём лице благодарного слушателя. Судя по физиономии Ламберта, эти истории он слышал раз пятьсот. Как-то, говорил Весемир, его позвали извести нечисть в подполе одного зажиточного дома. Хозяева утверждали, что там поселился как минимум фледер — из низших вампиров. Весемир спустился в подвал и нашёл чрезвычайно довольного кота, который прекрасно себя чувствовал среди запасов масла, сметаны и яиц и догадался устраивать шумные представления для жильцов. — А денег я взял как за фледера, — закончил ведьмак. — Хотел кота себе взять, но куда там, коты нас не любят. Ламберт поведал, как убегал из окна одной дамы, завернувшись в простыню. — Слава богам, рядом были бани. Пришлось бахнуть охранника Аксием, чтобы он меня пустил. И когда это чучело, муж то бишь, ввалилось в купальни, у него было с десяток кандидатов, и все в простынях. — А мы с Геральтом, — начал Эскель, — ещё детьми решили устроить салют. Настоящий, красивый, чтоб как в Новиграде был. — Как же, помню, — подтвердил Весемир, — с тех пор от нашей башни на стене один остов сохранился. — Да, — засмеялся Эскель, — что ведьмаки ни смешивают, в итоге получается бомба. Я уже забыла о своём плане напиться, но неожиданно он выполнился сам собой. К сожалению или к счастью, у меня абсолютно отсутствует период, когда я ещё на ногах, но колоброжу, несу чушь и делаю глупости. Происходит наоборот — минуту назад я полна сил и веселья, а потом организм сурово сообщает, что баста, включён обратный отсчёт и срочно нужно принимать горизонтальное положение, и неплохо бы, чтоб в собственной постели. Так и произошло. Я встала из-за стола, споткнулась о лавку, уронила вилку и поняла, что нужно отступать в направлении кровати, желательно не ударив в грязь лицом. Ведьмаки понимающе переглянулись, Ламберт заржал. С гордо поднятой головой я пожелала всем спокойной ночи и отправилась в свою башню, по дороге задев плечом шкаф. Рядом материализовался Эскель, приобнял за плечи и повёл наверх. Я пыталась сопротивляться, но его хватка была железной. — Перила-то на лестнице мы ещё не сделали, так что идём cмирно и спокойно, — уговаривал он. Все накопленные и невысказанные за месяцы в Каэр Морхене эмоции, наконец-то, нашли шанс выйти наружу. Я упёрла лоб в плечо Эскеля и зарыдала. Мозг при этом осознавал происходящее, и я понимала, что завтра мне будет очень, очень стыдно. Но поделать ничего не могла. Эскель довёл рыдающую меня до кровати, помог стянуть куртку и сапоги. Я продолжала рыдать, скрючившись на постели. Ведьмак достал из пояса пузырёк, капнул в чашку с водой. — На, выпей. — Что это? — с трудом разлепив опухшие глаза, спросила я и утёрла лицо рукавом рубахи. — Иволга с Белым мёдом, завтра будешь как новенькая. Я послушно выпила эликсир. — Прости меня, Эскель, я веду себя как дура, а не как ведьмачка. — Всё хорошо, ложись. От его заботы я заревела с новой силой. Эскель сидел рядом и держал тёплую руку у меня на плече, пока я не стала проваливаться в сон. Поднялся: — Спокойной ночи, Яна. Думаю, что из тебя выйдет настоящая ведьмачка. Последние слова я слышала уже в полусне и не была точно уверена, произнёс ли он их.***
Наутро мне, конечно же, было стыдно, при этом чувствовала я себя полной сил. Стиснув зубы, я оделась и побежала. Сегодня я осилила Мучильню дважды, сначала в одну сторону, потом в другую. Жизнь потекла своим чередом. Ведьмаки закончили расчищать арсенал, соорудили временную крышу взамен рухнувшего куска и занимались укреплением конструкции замка. Весемир решил, что пора учить меня Игни. Оранжевый дракон появился на Испытании последним, так и упрямый огненный знак никак не хотел получаться. Я знала, что рано или поздно я его сделаю, но когда — было совершенно непонятно. К середине марта дневное солнце уж начало припекать. Снег стал ноздреватым, появились проплешины земли, запахло весной и переменами. В один из дней, когда я тренировалась на внешнем дворе, пришёл Весемир, уселся на булыжник и, щурясь и нежась на солнце, долго наблюдал за тренировкой. Потом подозвал меня. — Ты значительно продвинулась в искусстве владения мечом, Яна. — Спасибо, стараюсь. Весемир кивнул, помолчал. — В открытом бою ты уже более-менее подготовлена к встрече с чудовищами. Не со всеми, конечно, но это дело практики. Но вот что меня беспокоит — ведьмак должен уметь выслеживать, чувствовать, замечать больше, чем обычный человек. В этом нам помогли мутации. — И что же мне делать? — расстроилась я. — Я думаю… Думаю, что раз тебе открылась энергия Шепчущих Камней, мы должны начать тренировки вслепую. Тебе нужно научиться подключаться к силе, ведь она тебя приняла. Весемир достал из кармана чёрный лоскут ткани. — Давай попробуем. Я завязала глаза. Ожидаемо я перестала видеть вообще что-либо и совершенно не понимала, что делать. — Сначала страховки, туда и обратно. На всякий случай защитившись Квеном, я закувыркалась по двору. Впечаталась в стену. Начала делать страховки назад и врезалась в противоположную. — Так не пойдёт, — прикрикивал Весемир. — Сконцентрируйся! Будь как в медитации! Медитация в прыжке — такого я ещё не делала! Но честно попыталась, всё-таки опыт ежедневных медитаций я накопила приличный. Задышала, привычно растворилась в пространстве и делала страховки так, будто стен и препятствий нет вовсе. Слабое ощущение, что впереди что-то есть, заставило остановиться. Я подняла повязку — перед носом была стена. «Ага, — подумала я, — надо прислушиваться к чуйке, а не пытаться ничего увидеть или понять». — Так, теперь в сторону бревна, высокая страховка! — скомандовал Весемир. Разумом я уже не могла сориентироваться, где находится бревно, да и времени на раздумывания не было. Поэтому направила перекаты в ту сторону, куда мне интуитивно показалось правильным, и также интуитивно сделала высокий прыжок через место, где мне почудилось бревно. Стянула повязку — ага! — Получилось! — закричала я Весемиру. Тот важно кивнул. — Надевай повязку, — услышала я со спины голос Эскеля. Он подошёл, прокручивая в руке тренировочный меч. Я подняла свой деревянный, надвинула повязку, сконцентрировалась. Дальнейшее было похоже на избиение младенцев. Немножко я могла предугадать, с какой стороны будет атака, но этого было совершенно недостаточно. Я просто не успевала за Эскелем, как если бы сильно близорукий человек решил поиграть в пинг-понг с профессионалом. Весемир, однако, остался доволен. — Главное — практика. Теперь большая часть тренировок в замке должна быть с повязкой на глазах. Легко сказать! Я чувствовала себя так, словно пришлось начинать всё сначала. Однако через месяц уже уверенно отбивала мечом снежки, которые Эскель швырял в меня. В знак солидарности Эскель и Ламберт, когда тренировались со мной, тоже завязывали глаза. Они стали позволять учиться вместе с ними бою против нескольких соперников. Теперь или они нападали на меня, либо я присоединялась к одному из ведьмаков, и мы вместе атаковали второго. Для тренировки я старалась зажмуриваться на утренней пробежке по Мучильне — надеть повязку и лишить себя возможности подглядывать у меня ещё не хватало духу. Как и раньше, домой в свой мир я отправлялась где-то раз в неделю. Ставила музыку, по которой жутко скучала в Каэр Морхене, устраивалась на диване между сыном и мужем и тихонечко сидела, прикрыв глаза. Всё сильнее я ощущала, как новая я отдалялась от моей семьи. Я изменилась, вросла корнями в тот мир, родной для моего нового тела. Однако я твёрдо знала, что когда вернусь обратно, всё снова будет хорошо. Для той меня. Когда-нибудь.