***
Прыжок, меч прошёл снизу, тут же нырок, свист над головой, выпад. Отклонившись, Эскель схватил меня за запястье, сжимавшее меч, другой рукой толкнул над локтем — бросок. Я отлетела в сторону, перекат, вскочила на ноги. — Ты стала быстрее, это хорошо, — на меня обрушилась серия ударов, и я едва успевала ставить блоки. На колющий выпад провернулась, прыжок и рубящий удар сверху. — И вот это хорошо, только силы не хватило, — обеими руками держа меч над головой, Эскель остановил атаку. — У кого научилась? — У скоя'таэльской подруги. А так? После выпада ведьмака я провернулась, ударила Аардом в землю, и, подлетев в прыжке выше, нанесла тот же самый удар сверху с двух рук. В этот раз Эскелю пришлось присесть на одно колено, чтобы остановить меч. — Лучше, только не фиксируйся в конечной точке, не то будет вот что, — он провернулся на согнутых ногах и режущий удар пришёлся мне на живот. Затрещал и исчез защитный Квен. Из арки на стену вышел Иорвет с трубкой в руке и, присев на зубец, стал отрешённо наблюдать за тренировкой. — Давай блок слева отработаем, — Эскель атаковал. Я была в эйфории — ни одной мысли в голове, только ощущение полёта и полное погружение в бой. Как же я соскучилась по тренировкам, по Эскелю, в этот момент совершенно позабыв про грядущую битву, про планы, про всё. Сейчас существовали лишь движение, скорость и чистые рефлексы. Ведьмак застыл в стойке, меч на уровне лица направлен ко мне, я отвела локоть в сторону и встала в симметричную, взгляды скользнули по лезвиям и пересеклись. К щекам прилил жар, глаза Эскеля смеялись. — Перерыв? — он опустил меч, обнял меня. — Держись рядом в бою с Охотой. — Нет, — я кивнула в сторону эльфа, — у нас есть план. — Какой план? Я замялась. — Я не могу тебе сказать, иначе что-то может пойти не так, — тихо ответила я. — Но нам нужны будут наши знаки. Эскель молчал, пристально глядя мне в глаза. — Я понимаю… — наконец, произнёс он, — судя по твоему описанию, они и правда могут быть полезны. Но не скажу, что мне это нравится. Отстранившись и бросив быстрый взгляд на стену, где эльф невозмутимо дымил трубкой, ведьмак прошёлся по вытоптанной траве и, взмахнув пару раз мечом, отбросил его. — Тогда давай учить улучшенную версию Квена. Если я не смогу защитить тебя, я хотя бы должен быть уверен, что ты сможешь сделать это сама. Эскель повёл пальцами, и вокруг него надулся оранжевый полупрозрачный пузырь. Я ударила, меч отшвырнуло, едва не вырвав из рук. — Как обычный Квен, только большой палец подогни. Я складывала пальцы снова и снова. Эскель, зачерпнув ладонями воду в бочке, плеснул на лицо, намочил волосы. — Не получается, — меня тоже тянуло к вожделенной влаге. — Получится, — ведьмак погрузил в бочку руку и окатил меня водой. От раскалённой кожи, казалось, пошёл пар, мокрая рубаха прилипла к телу. Я рассмеялась и шлепком направила в сторону Эскеля фонтан брызг. Иорвет на стене поднялся и, брезгливо сморщив лицо, мотнул мне головой в сторону замка. Я отмахнулась. — Пойдём, я кое-что тебе приготовил, — сказал Эскель, полой рубашки вытирая лицо. — И надо заняться бомбами. Ламберт сделал запас, да двимерит кончился. — А где он сам? — Сбежал куда-то. Ты же знаешь, как он любит общество, — усмехнулся ведьмак. — Небось отсиживается в хижине на причале. На нижнем дворе в тени старого дуба сидел Лето из Гулеты и невозмутимо обстругивал ножом деревяшку. — Ты хотел делать растяжки, — обратился к нему Эскель, — у нас теперь есть порох. Лето поднял лицо с тяжёлой, выступающей вперёд челюстью — живой и цепкий взгляд глубоко посаженных глаз со змеиным зрачком изучал нас. — Хорошая ложка выйдет, — он подкинул в руке деревянную чурку. Густой низкий голос был ему под стать. — Сделаю. В арсенале было прохладно, и я зябко повела плечами, рубашка всё ещё была влажной. — Когда мы расчистили тут всё после завала, я нашёл меч и думаю, он тебе подойдёт. Эскель выудил из стойки изящный серебряный клинок. — Роза из Шаэрраведда, — торжественно произнёс он, — гномское лезвие, гарда эльфской работы. Пройдет сквозь латы, как нож сквозь масло. Не дыша, я взяла меч, поражённая его именем. Лезвие, расширяющееся под полукруглой гардой, идеальной линией сужалось к концу. Рукоять с подновлённой оплёткой из чёрной тиснёной кожи венчало элегантное серебряное навершие в форме розы. Я достала из-за пазухи кулон Аэлирэнн. — Тебе Геральт рассказал, кого мы встретили в Шаэрраведде? — Да, поэтому я и подумал, что этот меч как раз для тебя. И ещё… Он прошёл к сундуку в углу и, порывшись, вытащил доспехи и замотанный в холст стальной меч. — Геральт был здесь, и мы расколдовали Уму… — Знаю, да. — И потом он поделился со мной чертежами доспехов школы Змеи. А Лето подкинул чертёж меча, так что я сделал нам… Он протянул мне куртку точно такого же фасона, как у него — с кольчужной вставкой на талии, с широкими щитками, защищающими плечи. В отличие от тёмного, почти чёрного доспеха Эскеля, мои куртка и штаны были смутно знакомого матового тёмно-рыжего цвета, слегка отдающего в красный и жёлтый. Я провела пальцами по бугристой плотной коже. — Не пропадать же шкуре твоей виверны, — засмеялся ведьмак. — Ни один утопец не продерёт. — Я чувствую себя как ребёнок, ограбивший Деда Мороза, — смутившись, сказала я. — Брось. Бери стальной меч, он хорош вместе с Игни. Осталось только освоить Квен, и я буду спокоен. — Всё будет хорошо, иди сюда, — я потянулась к нему. Эскель наклонился, но в сантиметре от моих губ замер. — По-моему, твой эльф всё что-то от тебя хочет, — тихо сказал он. — Он не мой, — едва слышно выдохнула я в ответ.***
— Мне кажется, или это тебе нужно было спасать Весемира, а не мне? — раздражённо выговаривал Иорвет, пока мы шли к выходу из зала. — Да, мне нужно, — не стала препираться я, — прости. От крыльца мы свернули влево к заросшему двору, где над стенами неподвижно висел устрашающий тренировочный маятник. — Вот здесь это будет, — я показала на башню, к стене которой Имлерих прижмёт Весемира, держа его одной рукой, а потом сломает ведьмаку шею. — Тут Цири и чародей Карантир, а тут Эредин — их главный. Иорвет обошёл двор, придирчиво осмотрел леса, пристроенные к башне. — Не слишком удачное место, но других подходящих нет. Мы ещё раз проговорили последовательность действий, когда к нам в сопровождении Йеннифэр и Золтана подошёл Эскель. — Йен говорит, что Дикая Охота будет проникать к нам через порталы, которые можно закрывать двимеритовыми бомбами, — ведьмак обратился к Иорвету: — Давай заготовим взрывающиеся наконечники для стрел, чтобы ты мог расстреливать порталы издалека. — И вымажем их в махакамской смеси, — добавил Золтан, сжав кулаки, — а она горит лучше, чем грешники в аду. Иорвет кивнул и вместе с Эскелем направился к мастерской. — Сложный выбор, не так ли? — промурлыкала чародейка, глядя в спины удаляющихся мужчин. — Нет, если его сделали за тебя, — я прямо посмотрела ей в глаза. — От этого он становится только сложнее, — туманно ответила Йеннифэр и пошла прочь. В кухне Весемир жонглировал сковородами и котлами, готовя на всех еду. Я бросилась на помощь. — На, шинкуй капусту, — он придвинул мне кочан, — да расскажи, что за это время с тобой произошло. Огонь в камине потрескивал, пахло подсохшим иван-чаем и копчёным запахом развешанных колбас, и как в старые добрые времена Весемир был готов слушать. Орудуя длинным ножом, я рассказывала ему о приключениях в Синих горах, об обороне Вергена. Старый ведьмак качал головой. — Вроде с Геральтом ты не так много времени провела, а всё туда же, в политику полезла. Чихнул он на тебя что ли? — Да оно само как-то… — Сами только кошки родятся, — Весемир закряхтел. — И касательно твоего мира… Я отложила нож. — Ты узнала что-нибудь? Сколько у тебя есть времени? Как вернуться? Вспомнилось лицо другой меня, с закатившимися глазами сидящей в кресле. — Пока моё старое тело живо там, я жива здесь, — тихо сказала я. — Не знаю, сколько мне осталось. Но после Каэр Морхена я должна выполнить обещанное Иорвету и потом уговорю его помочь мне вернуться. Весемир помолчал, пожевал губами. — А Эскель знает? — Пока нет, — едва слышно ответила я. — Раз уж так… э-э-э… так всё сложилось, ты не должна скрывать от него ничего, он имеет право знать и выбирать. Они с Геральтом похожи, как братья, но если Геральт предпочтёт перейти мост или сжечь, то Эскель на него просто не пойдёт. — Отказ от выбора — тоже выбор. — Путь ведьмака в свободе. А свобода — это Ничто. Пустота. Геральт никогда не мог принять этого до конца, в отличие от Эскеля. Эскель должен знать, пока не стало слишком поздно. Многочисленные порезы на тёмном промасленном дереве столешницы вдруг стали нечёткими. С головой окунувшись в жизнь в этом мире, я слишком долго отгоняла от себя мысли о возвращении и не задумывалась о том, что здесь после того, как я исчезну, кому-то от этого может стать больно. Смерть в этом мире всегда слишком близко, поджидает за каждым углом, и она более реальна, чем мои гипотетические планы на возвращение, которые ещё непонятно, как воплотить. Однако думать об этом стоило раньше. Я вдруг отчётливо осознала, что возвращение и смерть для меня здешней — это одно и то же. — Камнем лежать или гореть звездой, — сказала я, отвечая, скорее, своим мыслям, нежели старому ведьмаку. — Всё слишком запуталось, я подумаю об этом позже. Ведь нет ничего хуже, чем жалеть о несделанном. Я помню твои слова, Весемир, ты сам говорил так. Ведьмак с сомнением покачал головой. — Чем дольше живу, тем меньше уверен, как правильно. Однако у нас всё готово, зови всех.***
Роше, который только и успел отмыть от грязи лицо и руки, ругался. Насколько можно было понять из витиеватых выражений, в одной из волчьих ям, которые на пару с Бьянкой они копали в лесу, грунтовыми водами прорвало стенку, и Вернон со спутницей вынуждены были буквально принять грязевые ванны. — Нагреешь воды, делов-то, — мягко усмехнулся Весемир, — отмоешься. Иорвет хмыкнул. Темерец с яростью уставился на него. — Ну давай, скажи, что хотел, ушлёпок! Эльф нацелил в Роше вилку и слегка наклонился над столом: — Даже всей воды в озере не хватит, чтобы ты смог отмыться, Вернон Роше. Темерец открыл было рот, но тут раздался перестук каблучков по каменному полу и зал окутало густым ароматом духов. Под руку к столу шли чародейки. Йеннифэр излучала само дружелюбие, сияя, как кот, объевшийся сметаны, на лице же Трисс играла натянутая улыбка. Рыжеволосая чародейка высвободила руку и грациозно присела рядом с Лето. Йеннифэр уселась напротив. — С таким составом никаких бомб не нужно, — шепнул на ухо Эскель, — дожить бы нам до приезда Геральта. Вернон схватил рюмку со специально найденной для него темерской ржаной водкой и опрокинул в себя. — Ведьмак, налей вина, — потребовала Йеннифэр у Лето, пододвигая к нему бокал. Тот не спеша достал из-за голенища свежевыструганную ложку. — Мы столько скитались вместе, Йен, и память, вроде как, тебе больше не отшибало, а всё не запомнишь, что я тебе не слуга, — Лето принялся за еду. Трисс благосклонно придвинула поближе к нему блюдо с запечённой курицей. Весемир укоризненно покачал головой и разлил всем напитки. Золтан покрутил в руках кубок с махакамским спиртом. — На похоронах и то веселее пить, — угрюмо сообщил он. — На похоронах, Золтан, я не сиживал за одним столом с теми, по чьей милости всю Темерию накрыло волосатой жопой. Гляди-ка, убийца моего короля и его сообщник пьют и едят, как ни в чём не бывало, — темерец мрачно потянулся к бутылке. — И ты пей! — подбодрил краснолюд. — С помощью таких, как ты, Роше, твой король начал охоту на нелюдей, — заговорил Иорвет, — а нелюди помогли с охотой на него, всё справедливо. Роше поднял на скоя'таэля тяжёлый взгляд. — Вы, парни, как стороны одной монеты, — быстро вклинился Золтан, не оставляя попыток разрядить обстановку. — Оба хотите свободы для своего народа. Да только монета та давно в говно упала, пора бы уж её отмыть да что-нибудь полезное с ней сделать. Лето поднял голову от тарелки, посмотрел исподлобья. — Мы были глупы, а за глупость надо платить, — произнёс он своим густым, словно из трубы, голосом. — Говори за себя, сукин ты сын, — Роше полыхнул взором в сторону ведьмака, и неожиданно Иорвет согласно кивнул. — Каждому из нас кое-кто обещал вот такенный торт, — продолжил Лето, разведя мощными, как у накачанного стероидами бодибилдера, руками. — Вы можете гоняться за своими кусками и дальше, а мне одного раза хватило, чтобы понять, что торт этот — ложь. — Какой, в жопу, торт, — темерец опять потянулся за водкой, на худых щеках заходили желваки. — Сейчас и похлёбка из болотной воды с тиной да с обухом топора на ура пойдёт. Прищурив глаз, Иорвет внимательно изучал лицо Роше и, казалось, о чём-то размышлял. — Отвар из шиповника? — в повисшей паузе Трисс взяла в руки кувшин с розоватым напитком. Лето подвинул кружку. Чародейка миролюбиво продолжила: — Мы все были и есть по разные стороны баррикад. Но мы все — друзья Геральта, иначе он бы нас не позвал, он нам доверяет. Давайте же в эти дни будем помнить друг о друге только хорошее. Например, если бы Лето не спас меня из плена нильфгаардцев в Лок Муинне, меня бы с вами не было. Я помню это, — Трисс благодарно взглянула на огромного ведьмака. Протянула ему вазочку. — Сахар? — Нет, Трисс, спасибо. Я и так сладкий. Бьянка со скрежетом отодвинула стул. — С меня хватит! Остальные задумчиво потянулись к бокалам. — Пойдём, может, прогуляемся? — предложил Эскель. В прохладной августовской темноте стрекотали сверчки, мы шли серыми тенями, взявшись за руки. На внешнем дворе слегка переступали копытами и хрупали сеном лошади. Ведьмак присел на кромку стены и потянул меня к себе на колени. Казалось, что я вернулась обратно в шестнадцать лет, и, будто наблюдая за собой со стороны, одновременно ощущала, как в животе, в груди без моей на то воли замирало и распускалось волнительное нечто и кружилась голова. Мне было интересно, что чувствует Эскель, ведь, в отличие от меня, получившей в этом мире молодое тело, он не был юнцом, хотя и целовался как ненасытный мальчишка. За долгие месяцы в Каэр Морхене, за все те ежедневные часы, проведённые вместе, он стал таким родным и близким. Я знала каждую чёрточку его лица, знала, как он смеялся, как в задумчивости поглаживал шрам, как иногда уходил в себя, не пуская никого туда, в сокрытое. Теперь же пришла лёгкость, исчез невидимый барьер, и стало возможным прикасаться к нему, болтать, не боясь открыться, и узнавать его заново. Я склонила голову ему на плечо, и он расспрашивал меня, слегка покачивая на коленях, и шёпот пополам со вспышками негромкого смеха вплетался в тихие ночные шорохи. По деревянному мостку на въезде в крепость глухо застучали копыта, и у ворот завиднелась тёмная фигура. — А вот и Ламберт. Мы встретили ведьмака. Он спрыгнул с гнедого красавца-коня и с подозрением огляделся вокруг. — Все в замке, ужинают, если только не переубивали друг друга, — успокоил его Эскель, — можешь ещё успеть. — Нет уж, я не настолько голоден, — буркнул Ламберт, смерил меня взглядом и погрозил пальцем. — Только сразу предупреждаю, без обнимашек! Что у вас там за девок делают в вашем мире, одни обнимашки на уме! — Да я и не собиралась даже! — возмутилась я. — Я прочёл их в твоих глазах, не отпирайся. — Не допросишься! — Ты угробила мою лошадь? — Моя лошадь, — подчеркнула я первое слово, — в порядке, в Вергене. А по тебе я соскучилась. — А говоришь, и не собиралась, лживая женщина, — он протопал к конюшне. — Не говорите там, что я приехал, полезу через окно.***
Ночью, в изнеможении лёжа в постели под боком у Эскеля и ловя разгорячённым телом прохладу из распахнутого окна, я щёлкала пальцами, пытаясь сложить улучшенный Квен, и раздумывала над словами Весемира. Начинать серьёзные разговоры не хотелось, про Зерриканию и поиск пути в тот мир я успею рассказать и потом. Или сейчас? Потом, щелчок пальцами, сейчас, ещё один. — Что ты там шепчешь? — спросил Эскель и ласково положил тяжёлую руку мне на живот. — Потом, — прошептала я, щёлкнула, и над нами разлился оранжевый прозрачный купол. — Я же сказал, что получится. — Да, — я потёрлась носом о его плечо, обвила руками, — спокойной ночи.