***
Непрекращающийся ночной вой не помешал мне отлично выспаться. Открыв глаза, я потянулась на ложе из тростника и огляделась. Несмотря на наступивший день, вой, а точнее, тоненький скулёж всё ещё был слышен. Я соскользнула со стога — Иорвета уже не было. Около сгоревшей хижины жреца, наполовину высунувшись из лаза, торчало тело Хонзы, который и издавал поскуливающие звуки и в попытках выбраться извивался, словно гусеница. Руки жреца были накрепко связаны за спиной. — Эй, пророчица! — радостно позвал он. — Погоди! — крикнула я и отправилась на поиски Иорвета. Мало ли, может быть, у него на жреца были свои планы. Эльф, уже переодевшийся в высохшие вычищенные доспехи, отыскался в дальнем сарае. Перед сараем так же, как и вчера перед моим, было раскидано содержимое вместительных плетёных сундуков и корзин, только это было весьма странное содержимое: изощрённые щипчики и зажимы; валики, ощетинившиеся шипами; гнутые, с опасно выглядящими зубцами железяки непонятного назначения; набор клейм. Я подняла одно клеймо — на печати виднелись переплетённые змеи с расходящимися в стороны языками пламени. — Тебе очень повезло с браслетом, — сказал Иорвет, с мрачным выражением на лице крутивший в руках нечто вроде чугунной сандалии с утыканной гвоздями подошвой. Гвозди смотрели внутрь. — Да уж, меня всегда поражало воображение людей в вопросе пыток, — сказала я, вспомнив, как мне становилось дурно, когда в прошлой жизни случалось попасть в музеи средневековых пыток. Я присела рядом и взяла в руки цепочку со вставленным в одно из звеньев штырём. — А это зачем? — Обматываешь вокруг головы и крутишь штырь, — ответил Иорвет. — Вижу, что эльфы тоже весьма искушены в вопросе, — саркастично заметила я и подумала о том, как мало в действительности знаю Иорвета. И что одно дело бой, а другое — пытки, которые для здешнего дикого средневековья были совершенно обыденным делом. И зная всё это, я всё равно не могла, абсолютно не могла себе представить, чтобы он был способен упиваться процессом, использовать эти щипчики, вгонять иглы под ногти, растягивать на дыбе. Я понимала, что обманываю себя, но мне так не хотелось в это верить! Иорвет отвернул повязку, поднял волосы и дотронулся пальцем до шрама над правым ухом. — Я весьма искушён в этом вопросе. Как и во многих других, — горько сказал он, расправляя повязку над выколотым глазом. Я почувствовала, что моё лицо вспыхнуло. — Вместо всего этого лично мне достаточно ножа, — невозмутимо добавил он. В нашу сторону с руками за спиной, покачиваясь, ковылял Хонза, выбравшийся, наконец, из лаза. — Изверги! — завопил он. — Дайте опохмелиться! За что мне эти пытки?***
Ключа не было. Мы ещё раз перетряхнули все сараи, расчистили часть мужского барака, где жили вожди, и перекопали их прогоревшие вещи. Я концентрировалась и медитировала на ходу. Не для поиска ключа (в браслете моё чутьё не работало), а для спокойствия. Попутно я изо всех сил старалась не смотреть на скорчившиеся чёрные останки жителей, но тяжёлый дух в бараках не позволял забыть о них. Подгоняемая рвотными позывами, я выбегала, корчилась за углом от спазмов в пустом желудке и возвращалась снова. Хонза мельтешил рядом и постоянно крутил и отщёлкивал крышку своего компаса. Потом он исчез куда-то, оставив нас в покое, и появился только через некоторое время около сундуков с непочатыми бутылками. Выбрал и уложил в мешок несколько штук. — На дорожку, — пояснил он. У меня опустились руки. Ключ так и не нашёлся. Все варианты высунуть кисть через браслет провалились. Я мазала маслом, намыливала, но это не помогало. Уже всерьёз я раздумывала над тем, чтобы как-нибудь аккуратно сломать кости запястья и просунуть-таки руку через браслет, но не была уверена, что рука после этого сможет восстановиться. Хонза, который уже устал маяться, подошёл к нам с Иорветом. — Я знаю, у кого точно должен быть ключ, — произнёс он, и я отложила нож, которым пыталась поддеть пластины браслета. — Вы всё равно идёте в Зерриканию, так ведь? Найдёте там чародеев-ренегатов, что с тростниковыми людьми воевали, у них ключ и будет. Это же изначально ихние игрушки, мои ребятушки их просто конфисковали и использовали. С надеждой я посмотрела на Иорвета. — В этом может быть смысл. Только непонятно, как этот ключ у них заполучить, — сказала я нерешительно и добавила вполголоса: — И как в таком состоянии я доживу до встречи с ними. Иорвет тоже задумался, швырнул в корзину серп для резки тростника. Хонза приосанился, глазки его заблестели. — Тут уж нечего ловить, зуб даю, всё обыскали. У меня есть к вам деловое предложение, от которого невозможно отказаться! — бодро начал он. — Вам нужно в Зерриканию, мне нужно в Зерриканию. Пойдём вместе на взаимовыгодных условиях! — И чем же ты нам выгоден, жрец? — насмешливо спросил эльф. — Если бы не твои махинации, ничего этого бы не было. Иорвет обвёл рукой пожарище. — Если бы не я, вас бы просто пристукнули, да и сказке конец. А польза от меня велика, даже больше, чем мне от вас! — Да ну? — Я не вояка, признаю, — Хонза кончиком пальца дотронулся до моего меча и отдёрнул руку. — А за частоколом чудовища и нечисть с Пустошей. Мне нужна охрана. И это единственная причина, почему мне нужны вы. А я вам нужен по целым трём! — Ну давай, удиви меня, — Иорвет сложил руки на груди. — Во-первых, — торопливо заговорил жрец, — я помогу вам пройти через племена каннибалов. Он развязал верёвку на поясе и принялся закатывать полы мантии, пока не оголил впалую лысую грудь. По центру груди красовалась татуировка, похожая на найденное клеймо — клубок змей с горящими на кончиках хвостов языками пламени. — Мне достаточно показать это, и нас не тронут. Тростниковые люди навели на Пустошах свои порядки. — Что ещё? Хонза уселся на землю, устроился поудобнее. — Я не зря тут три года провёл, сидх. С племенем подружился, разговоры с ними разговаривал. Ты знаешь, что вас ждёт на краю Пустошей? Нет? Я так и думал. — Просвети нас, — язвительно проговорил Иорвет, принёс из кучи неподалеку охапку тростника и сел. Я примостилась рядом. — Виной всему лоза духов. И раньше тростниковым людям приходилось за ней сюда через перевал Эльскердег ходить, так что когда они из пустыни бежали, то немудрено, что неподалёку от мест, где она растёт, и поселились. — Горазд ты сказки рассказывать, жрец, — Иорвет устало прикрыл глаз. — Именно! Именно что горазд, и это вторая причина меня взять, и вот почему. Вы слыхали об аминорнах — разумных деревьях? Я отрицательно покачала головой, Иорвет задумался. — В трёх днях пути отсюда леса начинаются, из этих, значит, деревьев. А лоза духов только при них и растёт, я поэтому всё про них знаю. Весь год аминорн — дуб дубом, то бишь дерево деревом, и только под осень, когда пора отростки пускать, они просыпаются, а тут-то и время лозу духов собирать приходит. Усекли? Кроме тростниковых людей в это время года никто туда не ходит, если только нелёгкой, как нас, не занесёт. — А что произойдёт, если туда пойти? — заворожённо спросила я. — Обычный человек с ума сойдёт, ежели он неподготовленный, конечно. Но я-то всё вызнал. Рассказывали мне мои ребятки, — Хонза грустно махнул рукой в сторону бараков, — что аминорны на разум влияют, потому что им для деток, чтобы те проросли, сказки нужны. Аминорн с лозой духов потому вместе и живёт, что под лозой даже медведь басню расскажет. Так вот, днём деткам сказки нужны весёлые, ночью страшные. Да и этого мало — чтобы выйти из леса, сказочки нужны особые. А если сказок им не рассказывать, то деревца сами в разум залезут, вытащат на белый свет все твои кошмары, а от этого человек умом и едет. Вы думаете, почему тут в племенах людоеды такие свихнутые? Не в то время по лесу аминорнов шастали. — И чем же ты нам поможешь? Хонза горделиво расправил грудь. — Так я лучший в мире сказочник! Вы мечами махаете, я работаю головой! Иорвет хмыкнул. Я же опять погрузилась в свои мысли. С Хонзой или без, мне не хотелось уходить из сгоревшей деревни с браслетом на руке, и идея поиска воинственных зерриканских чародеев совершенно не воодушевляла. С другой стороны, в деревне непонятно, что ещё можно сделать, да и процесс трупного разложения уже начался, и дольше находиться внутри частокола было небезопасно. Тем более, что умелый кузнец, вероятно, и без чародея помог бы избавиться от браслета, а ближайшего кузнеца можно было найти только по ту сторону гор. — И что же за третья причина? — тем временем спросил Иорвет. Хонза достал свою любимую игрушку, щёлкнул крышкой. — С волшебной стрелкой мы не потеряемся! Солнца-то тут не бывает! Иорвет протянул руку, жрец заколебался, но отдал ему коробочку. Эльф встал, с компасом в руках прошёл в одну сторону двора, в другую. Вдруг я заметила, как плечи его напряглись, на миг он замер, а потом быстро зашагал к баракам и скрылся за углом. — Эй, мессия, стрелку верни! — всполошился Хонза. — Сиди спокойно, вернёт, — как можно убедительней сказала я, сама не представляя, что задумал Иорвет. Он и правда показался через минуту и, вернувшись, отдал компас Хонзе, который тут же спрятал его в складках мантии. — Хорошая вещь, полезная, — неожиданно смягчившимся голосом сказал Иорвет. — Договорились. Идём вместе до Эльскердега, а там разойдёмся своими путями. Глаза на хитром лице Хонзы вспыхнули радостью.***
За воротами деревни нас встретили полчища скрекков и бледно-серых склизких гулей, стянувшихся на запах гари и трупного разложения. — Ты слишком полагалась на свои знаки, — назидательно сказал мне Иорвет после побоища, глядя на моё мрачное лицо. Мы разделывали туши скрекков, по словам Хонзы мясо этих хищных крыс было весьма вкусным. — Постичь искусство боя можно только тогда, когда знаешь цену каждому своему движению. Во всех последующих драках с нечистью и стаями исхудавших озлобленных волков я убеждалась в его правоте, что раздражало не меньше, чем его наставительный тон. Без права на ошибку, без возможности пользоваться знаками и защищать себя Квеном адреналин в каждой схватке подскакивал до небес, в голове устанавливалась кристальная тишина, и мозг полностью концентрировался на точном движении меча. Разница и впрямь была колоссальной — как если играть в покер на спички или на деньги. Я понимала это, и всё-таки без знаков и чутья чувствовала себя инвалидом. По дороге Хонза не затыкался. Иорвет же, напротив, как воды в рот набрал и не разговаривал с нами, быстро шагая впереди. Во мне жрец нашёл благодарного слушателя — его болтовня развлекала и помогала отвлечься от мрачных мыслей. Не забывая заправляться алкоголем, он травил байки и постоянно поглядывал на компас, довольно посмеиваясь. — А знаешь, какое моё лучшее дельце было, пророчица? Сейчас расскажу и мамой клянусь, ты такого не слыхивала, — Хонза шёл рядом, в его сумке позвякивали бутылки и стащенные из деревни серебряные столовые приборы. — Короче, представь себе Туссент — край непуганых идиотов. Живут, как у боженьки за пазухой, красота, вином завтрак запивают. Не говоря уж об обеде и ужине. Так вот, бросил я клич — негоже в Туссенте, да без статуи пророка Лебеды жить. Такой, чтобы облака подпирала! Кассу собрал — мама не горюй, скульптора нанял, артели, и никакой предоплаты, богоугодное же дело! Утром стулья, вечером деньги, так им и сказал. Ну и был таков, два года по лучшим темерским борделям жил. Эх! На второй день пути мы встретили пяток аборигенов, мирно сидящих около костра. Они и так были готовы убежать, но Хонза, словно заправский эксгибиционист, задрал юбки мантии и угрожающе посветил татуировкой на груди. Бедные оборванцы в страхе бухнулись на колени. Жрец, довольный произведённым эффектом, величаво кивнул нам с Иорветом. К вечеру третьего дня настроение Хонзы переменилось. Всё чаще в его болтовне возникали паузы, он нервничал, то и дело оглядываясь по сторонам, и беспрестанно встряхивал коробочку компаса и постукивал ногтем указательного пальца по стеклу над стрелкой. Это не укрылось от взгляда Иорвета — эльф ничего не сказал, но я заметила, как едва-едва приподнялись уголки его губ. Среди бурых деревьев начали попадаться островки травы, мох на стволах стал пышнее и зеленее. В сумерках мы подошли к опушке густого лиственного леса. С удивлением я смотрела на Хонзу — лицо его побелело, он хватал ртом воздух. — Что с тобой, жрец? — вкрадчиво спросил Иорвет. — Это же лес аминорнов, не так ли? Мы же и должны были прийти сюда. — Д-да, всё по плану! — Хонза сглотнул. — С животом что-то, схудилось мне. — Встанем тут на ночёвку, — скомандовал Иорвет. Костёр мы сложили на поляне неподалёку от леса аминорнов, вернувшись немного назад к знакомым бурым деревьям Пустошей. Иорвет улёгся и завернулся в одеяло, Хонза же сидел у костра, периодически убегая в лес. «Может и правда живот прихватило», — подумала я, поправила мечи, взвела арбалет. До рассвета была моя очередь дежурить, и я ходила туда-сюда, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. И чем дольше я ходила, тем сильнее меня охватывало странное беспокойство. Осмотревшись, я напрягла все органы чувств в попытке найти источник тревоги. Чернота леса уже давно не пугала меня в этом мире — это в прошлой жизни, оставшись ночью дома одна, я обязательно включала где-нибудь свет, чтобы выдуманные мною чудовища не мешали спать. Здесь же я сама стала охотником на чудовищ, и вполне реальные монстры этого мира, обретя плоть, хоть и стали смертоносными и опасными, но неожиданно потеряли тот ореол иррационального страха, который я испытывала в прошлом мире, до ужаса боясь несуществующих тварей. Нет, причиной не был лес, однако тревожность и ожидание чего-то ужасного нарастали. Я подбросила полено в костёр — невесомыми вспышками по бурому мху затрещали искры — и вдруг поняла, что страх шёл из меня самой, изнутри. В голове рождались и пухли панические мысли. А что, если нам так и не удастся снять браслет? Перед глазами с жуткой реалистичностью предстала картина моей руки с отрубленной культей. Полноценно сражаться я не смогу, потеряю способность использовать знаки, магическая изнанка станет недоступной. Зачем такая калека в напарники Иорвету? Любой из его скоя'таэлей будет полезнее, чем я. «Он бросит меня, точно бросит», — прошептала я. Эта мысль была ещё страшнее видения с рукой, и, несмотря на жар от вспыхнувшего полена, по спине пополз озноб. Я резко обернулась, треснула ветка — Хонза снова скрылся за деревьями. Я зашагала по поляне, поглядывая на спящего Иорвета. Страх опять вернулся в мозг. Надо выбить эту дурь из головы! Отошла к ближайшему дереву, прислонилась лбом к шершавой коре. «Перестань, Яна, мы что-нибудь придумаем!» — прошептала я и легонечко стукнулась лбом о ствол. Полегчало. «Раз уж такое дело, надо повторить», — решила я, отвела лоб чуть назад и ткнулась в дерево ещё раз. Под закрытыми веками от удара вспыхнули миллионы звёзд, закрутились в бешеном хороводе. Наступила полная темнота, и я потеряла сознание.