***
Мона заняла мне место на бревне около костра и всучила в руки миску с остывшей присыпанной пеплом ячневой кашей. Было шумно, эльфы смеялись, перебрасываясь задорными колкостями, и отчаянно флиртовали. Кто-то бренчал на лютне. Первый порыв ярости на Верноссиэль прошёл, второй порыв — срочно найти Иорвета — я переждала, ковыряя ложкой кашу. Не то разговор с Торувьель настроил на философский лад, не то настроение эльфов, радующихся последнему вечеру отдыха, передалось мне, но я приняла то, что не могла изменить, и не собиралась бегать за Иорветом, чтобы оборонять его от бывших возлюбленных. Он справится сам, если захочет, и в этом случае моё вмешательство лишь оскорбит его. А если не захочет, то я унижу себя глупой сценой ревности, но не изменю ничего. Мы отскребали миски, зачерпывая ложками крупный песок со дна ручья. Вода была ледяной, и по сравнению с ней невесомый дождь казался тёплым. Темнело, я оставила Мону с другими эльфийками на берегу и вернулась под тент. — Toruviel, vatt’ghern! — у костра из темноты показался Иорвет и, не останавливаясь, прошагал мимо. Вскочив, Торувьель мотнула мне головой и поспешила вслед. Лагерь растянулся далеко вдоль ручья, мы проходили мимо шатров, из которых слышались голоса, мимо общих костров — таких же, как около нашего с Торувьель шатра. Вокруг одного из костров танцевали. Огни и музыка остались за спиной, потом и последний шатёр затерялся в темноте. Впереди между деревьями показался свет. Под нависшей скалой горел костёр из сложенных пирамидой дров. Тент, растянутый в ветвях притулившегося к скале дуба, защищал от дождя грубо сколоченные лавки и стол с разложенными бумагами. Свеча горела, и тени двух склонившихся над ней эльфов ложились на каменную стенку за их спинами. Лицо Исенгрима было полускрыто капюшоном плаща, и видно было только нижнюю часть лица и жёсткий абрис губ. — Bloede arse, Иорвет опять приволок свою dh’oine, — протянул Яевинн. В его светлых глазах плясало свечное пламя. — Её позвал я, — сказал Исенгрим на всеобщем и в ответ на вопросительный взгляд Яевинна не стал ничего объяснять. Он приглашающе повёл рукой к лавкам, стянул капюшон. В контрастном свете свечи рельефное лицо эльфа будто выступило из темноты, и только шрам, как каньон, залегал глубокой тенью. — Я ждал ещё Иолара, — продолжил Исенгрим, обращаясь к Иорвету. — Где он? Мне показалось, что Иорвет медлил с ответом. Постояв молча, он не спеша сел по левую руку от меня. — Он ушёл, — сказала Торувьель. — Покинул наш отряд ещё по дороге сюда. Я уже доложила об этом Иорвету. — Вот как? — Исенгрим приподнял бровь. — Для него было отдельное задание. — Он оставил четыре десятка лучников и ушёл с одним, — упавшим голосом ответила Торувьель. — И не сказал куда? — Нет. По лицу Яевинна скользнула презрительная усмешка. — А ведь ты поручался за него, Иорвет, — процедил он, мельком глянув будто бы за одобрением на Исенгрима. — Вот чего стоят твои поручительства. — Если он ушёл, значит, у него была причина, — глухо ответил Иорвет. — Предательство — достаточно веская причина? Торувьель вскинула голову: — Свободные Эльфы не подчиняются никому и сами решают, как лучше выполнить свой долг! — Ты защищаешь предателя, Торувьель? Может быть, ты тоже хочешь присоединиться к Свободным Эльфам? — губы Яевинна кривились. — Может быть! — отрезала она. — Перейдём к делу, — невозмутимо оборвал Исенгрим и аккуратно расправил между свечой и чернильницей карту. Это была карта северо-восточной части Дол Блатанна, граничащая с Синими Горами. К горам примыкало плато, которое рогаткой охватывали два рукава реки. Там, где рукава соединялись, виднелась надпись Dyphne. На плато и слева от него на берегу разлившегося притока раскинулся город, который пересекала надпись Airgead Tor — Город Серебряных Башен, столица. — Завтра к полудню мы перейдём границу, — Исенгрим прикоснулся сухим пером к точке на краю карты по другую сторону Рудных Кряжей. — Оттуда пойдём напрямик. — Через Чащу Гамадриад? — спросила Торувьель. — Не советую. Как-то мы ходили в чащу на охоту, так эти истерички подняли такой вой, что слышно было в городе, а деревья чуть не забили нас ветвями. Францеска тут же засечёт нас. — Видать, ты давно не получала сведений из Дол Блатанна, — усмехнулся Иорвет. — Чаща сгорела полсотни лет назад, когда выжигали окрестные леса под поля. Все гамадриады погибли, но ни огонь, ни топор не смогли уничтожить их деревья. — И что там теперь? — спросила Торувьель и нахмурилась. — Я бы назвал это Паучьей Чащей, — сказал Исенгрим. — Мы дошли до опушки с Эдваром. По его словам, мёртвый лес заселили арахноморфы, а под руководством небезызвестного вам, — Исенгрим слегка поклонился в сторону Иорвета, — Фиахтны аэп Финварра по тропам разложили рунные камни, которые активируются, если рядом пройдет эльф, человек или краснолюд. Эдвар сказал, что во дворце хранятся камни с точно такими же рунами, которые реагируют на близнеца — так что незваные гости тотчас же будут обнаружены. Поэтому этот лес никто не охраняет. — Лес охраняет сам себя, — сказал Яевинн, задумчиво глядя в карту. — Разумнее будет его обойти. — Во-первых, мы потеряем день, — покачал головой Исегрим. — Во-вторых, вокруг поля, нам негде будет скрыться. И в-третьих — у нас есть ведьмак. Он поднял лицо, и меня, как глыбой, придавило его взглядом. — За сколько шагов надо почуять камни? — спросила я, стараясь говорить деловито, однако не то от вечернего мокрого холода, не то от осознания грядущей ответственности за весь отряд меня пробил озноб. Под столом к ноге, будто невзначай, прикоснулось колено Иорвета. Исенгрим пожал плечами. — Не меньше десятка. — Отряду в тысячу стрелков придётся идти шаг в шаг за dh’oine, — Яевинн не сдавался. — Слишком медленно! — Мы пройдём лес к закату, — оборвал Исенгрим. — Ровно, как нам и надо. На берегу Дыфни разделимся. Иорвет, тебе слово. Из кипы бумаг Исенгрим достал и развернул поверх карты план города. В центре — на плато, которое полностью занимал лабиринт дворцовых стен и строений, стояла подпись Feainne ar Aevon — «Звезда, отраженная в реке», дворец Францески Финдабаир. Параллельными штрихами с завитками на концах были нарисованы водопады, низвергающиеся с гор на плато и с плато в рукава реки. — После выхода из Чащи Гамадриад на берегу разделимся, — повторил Иорвет и наклонился с пером в руке к плану. — Яевинн с основными силами отрезает казармы… Город Серебряных Башен делился на три части. Дворец с садом занимал плато и соединялся единственным мостом с той частью города, где жили эльфы. Ниже по течению, со стороны дороги из долины, тянулся вдоль берега район, где расквартировали нильфгаардскую дивизию. — Нам на руку, что эльфы не пожелали жить рядом с dh’oine, — сказал Иорвет. — Основные силы мы пустим на то, чтобы отрезать чёрных и как можно дольше не выпускать из квартала. Он нарисовал крестики на улицах со стороны эльфийской части города. — Это будет твоей задачей, Яевинн, — продолжил Иорвет. — Ты возьмёшь пятьсот моих скоя’таэлей и свой отряд. Командиры всех полусотен предупреждены. — Это ключевой момент, — сказал Исенгрим. — К рассвету вы должны занять позиции. — Знаю, — ответил Яевинн, разглядывая карту. — Не в первый раз. Подожжём казармы с тыла и будем простреливать улицы. — По сведениям Эдвара в городе около полутора тысяч нильфов, — Исенгрим внимательно посмотрел на него. Яевинн пожал плечами. — Будет меньше. — Торувьель ведёт остальных — всех тех, кто пойдёт на дворцовую площадь. Не доставая оружия, вы проходите через город и берёте под контроль мост как раз к тому моменту, когда забьёт Cerbin. «Ворон», — перевела я и удивлённо посмотрела на Иорвета. — Это колокол в башне на площади перед дворцом, — пояснил он. — Последний раз в Cerbin била Аэлирэнн. — То есть, мы созываем жителей и охраняем мост, — кивнула Торувьель. — Кто откроет нам ворота изнутри и что с дворцовой стражей? — Эдвар сказал, что у него есть доверенное лицо в охране, — ответил Иорвет. — Если это так, то часть стражи перейдёт на нашу сторону ещё до начала переворота. Тайно пробраться на плато из-под водопада, открыть для вас ворота на мост и бить в колокол должен был Иолар. Эльфы с гор незаменимы в делах, требующих скрытности, и непревзойдённые скалолазы. — Я подумаю, кто заменит его. Будет даже лучше, если Cerbin проснётся в руках того, кто сам из Дол Блатанна, а не чужак, как Иолар, — сказал Исенгрим. — Вам же, Торувьель, надо будет смешаться с толпой — оставшаяся лояльной стража не посмеет напасть на жителей. Самое главное — время. Вскоре после того, как зазвонит колокол, долблатанцы должны быть на площади, а наша операция во дворце завершена. Мы выведем Францеску на парадную лестницу. Он наклонился к сумке, которая лежала рядом на лавке, достал оттуда звякнувшую пару наручников и выложил на стол. Металл поблескивал синевой. — И пусть эльфы сделают свой выбор, — он встал. — Иорвет, по дороге в лагерь расскажи ведьмачке задачу во дворце. Яевинн, Торувьель — останьтесь.***
Мы шли в темноте вдоль скал. — Есть ли кто рядом? — спросил Иорвет. — Проверь. Я сосредоточилась. — Нет. Шагнула, растворилась в его руках. — Cáelm, cáelm, — шептал он. — Почему тебе не страшно? — Кто сказал? — тихо рассмеялся. — А потом, до сих пор у нас всё получалось. В полной темноте, под дождём, который мягко ложился на щёки, скатывался по волосам и набухал каплями на кончиках, мы целовались. — Пойдём, — Иорвет отстранился. — Надо ещё рассказать тебе задачу во дворце. — Дело важнее всего? — усмехнулась я. — Да, — ответил он и, помедлив, сказал: — Ты справишься. «С рунными камнями или с тем, что дело для тебя важнее всего?» — чуть было не спросила я, но вовремя прикусила язык. Худшего момента для такого рода вопросов нельзя было придумать. Это я затесалась в компанию эльфов, большинство из которых едва терпело присутствие дхойне, исключительно ради Иорвета, для него же завтрашняя операция была игрой ва-банк со ставкой величиной в будущее всех скоя’таэлей. — Рассказывай, — вместо этого произнесла я.***
Мона внизу тихонько сопела во сне, я выглянула из гамака. Бесшумно выпрыгнула и прокралась к очагу. Костёр еле теплился и шипел от капель, падающих из дыры в потолке. Подбросила поленьев. Злилась, что не спится. Что в дальнем краю шатра кто-то из эльфиек храпит. Что смотрю на пустое место, где раньше висел гамак Верноссиэль. Игни. Гори всё огнём! Дрова запылали. Так-то лучше. — Иди спи! — громко зашептала Торувьель, приподняв голову над лежанкой. — Иду, — проворчала я. Потянуло сквозняком, и костёр задымил. «Полог», — подумала я, залезая в гамак. — Полог! — прошипела Торувьель. Дым снова потянулся к потолку, храп в дальнем краю шатра стих, а по ту сторону очага зашебуршились. Заскрипели натянутые верёвки, и на время наступила тишина, не сразу в которой я распознала приглушённые одеялом всхлипы. По стене шатра проползла тень, послышался тихий голос Торувьель: — Cáelm, cáelm, — ласково и нараспев успокаивала она, — я же тебе говорила, что не надо было уходить. Всхлипы перешли в сдавленные рыдания. — Не плачь, sor’ca, никто не стоит наших слёз, — шептала Торувьель. — Всё пройдёт. Она сидела у гамака Верноссиэль, пока та не затихла. Тогда уснула и я.