***
Лодки нашлись выше по течению — два длинных узких челна были вытащены на песок и прятались под низко опущенными ветвями согнутого над водой вяза. Резная передняя балка на носу, плавной дугой продолжающая киль, поднималась высоко над бортом и заканчивалась изящным, как шея лебедя, изгибом. Эльфы навалились, днища заскрежетали по песку, и тяжёлые челны закачались на воде. — Vatt’ghern со мной, — приказал Исенгрим. Забраться в лодку, не замочив ног, не получилось. Эльфы Иолара разместились по два десятка в оба челна и разобрали короткие, как у каноэ, вёсла. Один из них развязал мешок и бросил на дно лодки стопку жестяных мисок. С соседней кормы склонился Иорвет и подал руку Верноссиэль, которая грациозно впрыгнула внутрь. Вёсла с тихими всплесками погрузились в воду, и мы плавно скользнули в темноту. По указанию Исенгрима гребцы держались левого берега. Река петляла, в быстром течении мы еле-еле продвигались вперёд. Борта перегруженных лодок едва выступали над водой, и эльфы гребли осторожно, не поднимая волны. Я сидела на носу, зажав ножны мечей между коленей, в бок упирался каменный локоть Исенгрима. Мы плыли так медленно и так долго, что, должно быть, давно наступила глубокая ночь. Тело задеревенело, неудержимо клонило в сон. Ещё через некоторое время на противоположном берегу показались огни — факелы вдоль белокаменной с полуобрушенным парапетом набережной. Кое-где тускло мерцали оранжевым свечным светом стрельчатые окна первых этажей домов, увитых тёмным кружевом плюща и ничуть не напоминающих казармы. Группа факелов двигалась по берегу, и я рассмотрела патруль из четырёх человек в чёрных нильфгаардских доспехах. Вёсла неслышно касались воды, и лодки невидимо, как индейские пироги, скользили мимо района, который должен был захватить Яевинн. Исенгрим шёпотом командовал, и гребцы продолжали держать курс в тени деревьев берега справа, по максимуму удаляясь от городской набережной. На стянутые гнутыми мостиками каналы, впадающие в реку, смотрели порченые сыростью некогда белые фасады. Мы проплыли пирс, по обе стороны которого были пришвартованы такие же лодки, как и у нас. Патрулей тут уже не было. Огней стало меньше, а дома выше, и появились украшенные скульптурами балконы, портики с колоннами и широкими лестницами, спускающимися на набережную. Между белых колонн чернели неживые окна — большинство этих изъеденных временем дворцов, похоже, пустовало. Течение успокоилось — лодки достигли слияния рукавов, огибающих плато. Река здесь разливалась так широко, что казалось, будто перед нами безбрежное озеро. Издалека приглушённо зазвучали водопады. Лодка Иорвета подошла вплотную. — Надо смениться, — тихо сказал он. Эльфы, которые сидели скрючившись на дне, стараясь не раскачивать лодку, поменялись с гребцами. Нас сносило по течению. Несколько взмахов вёслами, и челны вышли из-под прибрежной растительности на большую воду. Подуло влажным и холодным. Огнями дворца, который парил в вышине далеко-далеко впереди, подсвечивалось брюхо низких туч. Блики света на чёрной воде вели к цели — к отражённой в реке Звезде. Грохот водопадов приближался. Исенгрим встал на носу. — Правее… Теперь ровно, — указывал он. Свет от дворца сместился, лодки подплывали к плато справа, а высоко слева можно было рассмотреть тонкую дугу освещённого фонарями моста, перекинутого с плато в город. Течение вновь ускорилось, а грохот стал таким, что Исенгриму приходилось кричать, чтобы гребцы его услышали. Вскоре в ночной темноте забелели водопады. Волны ходили бурунами, закручивались в водовороты, заплёскивались внутрь. Гребцы работали в полную силу, чтобы мы успели добраться до цели прежде, чем лодки наполнятся водой. Эльфы в центре, встав на колени, вычерпывали мисками воду, и один из них сунул миску мне в руки. Мы проходили невдалеке низвергающихся потоков, и Исенгрим пытался найти брешь, чтобы прорваться за эту водную стену. Вокруг бурлила пена, и мутное облако взвеси отделяло нас от гремящих струй. Сидя на карачках, сталкиваясь лбами и мисками, мы черпали, как безумные, и пытались поспеть за водой, уже по щиколотки закрывающей ноги. Вода лилась не только через борта, но и со всех сторон — брызги от водопада хлестали не хуже ливня. — Приготовиться! — заорал Исенгрим. Нос лодки подпрыгнул от ускорения, вода со дна отхлынула на корму, и миску из рук вышибло ударившими сверху тоннами воды. Ещё рывок, и полузатопленная лодка по инерции вкатилась в спокойную воду и пошла на дно. Под сводом пещеры, огороженной водопадом, у самой кромки воды пылал костёр.***
Лодка Иорвета добралась до пещеры, не затонув. Эльфы вытащили её на каменную полку и достали с кормы массивную бухту верёвки и позвякивающий металлом мешок. Нужного часа ждали у костров, которые разложили вдоль скальной стены. Я оперлась спиной о камень и задремала у огня. Дров неизвестный доброжелатель оставил с запасом. — Скоро полночь, пора, — сказал Исенгрим. От его плаща шёл пар. Эльфы поднимались от костров, я пошла вдоль воды. Невдалеке в глубь скального массива уходил проход. — Раньше это было русло, — сказал подошедший Иорвет. — Плато было пронизано подземными реками, но их перегородили и пустили поверху, чтобы как драгоценный камень заключить дворец в оправу водопадов, падающих через аркады. — Когда-то, когда дворец уже забросили, мы приходили сюда. Тянуло. Бродили по дворцовому саду и, как в детстве, ныряли сверху, — к нам присоединилась Верноссиэль и заговорила на Старшей Речи. — А потом подныривали под водопады, выбирались к скалам и прятали в трещинах признания в любви. Как раньше. Ты прятал, Иорвет? — Нет, — ответил он. — В те времена меня здесь не было. — Я оставлю для тебя одно, когда мы будем забираться наверх, — засмеялась она. Иорвет мельком взглянул на меня, кивнул Верноссиэль и ушёл к Исенгриму. Один из эльфов Иолара направился вдоль скального выступа. Он задирал голову, постукивал по каменной стенке и искал место для подъёма. Его товарищи достали из мешка и разложили по полу скальные крючья — разнокалиберные металлические пластины с проушинами на концах. Отобрали нужные. Потом тот первый эльф с помощью товарищей ловко связал нижнюю обвязку, взгромоздил за плечи объёмную сумку со скальными крючьями и верёвками. Восхождение началось. Аккуратно и не спеша эльф цеплялся пальцами за трещины в скале, босыми ногами упирался в неприметные выступы. Поднявшись на три-четыре роста человека, он задержался, и сквозь шум водопада донёсся металлический звон — эльф забивал крюк для страховки. Потом он исчез в темноте, а снизу два его товарища, обогнув страховочной верёвкой валун, постепенно вытравливали её. Верноссиэль дотронулась до отвесной стены, попробовала забраться на пару шагов вверх. Спрыгнула. — У меня много талантов, — сказала она. — Но лезть по скалам, как ящерица, я не смогу. — Мы поможем тебе, sor’ca, — улыбнулся один из эльфов Иолара. — Главное, чтобы Аукар добрался. Он сможет, он — лучший. Я устроилась неподалёку, чтобы не пропустить ничего из восхождения. Иорвет ходил туда-сюда, вскидывал голову и пытался рассмотреть Аукара в темноте. Звуки забиваемых клиньев расслышать было уже невозможно, но, судя по уползающей верёвке, он продвигался вверх медленно, но верно. Один раз он сорвался, эльфов у валуна дёрнуло, и они моментально натянули страховку. Потом верёвка ослабла, эльфы вытравили её снова, и я выдохнула — Аукар продолжил подъём. Через некоторое время страховочный конец отпустили. — Готово! — крикнул один из эльфов Иорвету и, перебирая руками по верёвке и ногами по скале, побежал наверх. Один за другим эльфы исчезали в вышине. Последний сплёл вокруг бёдер Верноссиэль обвязку, привязал конец сброшенной сверху верёвки. — Жди. Когда я заберусь, мы поднимем тебя, — сказал он и был таков. Когда верёвка задёргалась, Верноссиэль упёрлась ногами в камни и как по горизонтальной поверхности зашагала наверх. — Торувьель умрёт от зависти, когда я расскажу, что сорок парней вытягивали меня из пропасти! — рассмеялась она и раскинула руки. — Cerbin, я иду! Иорвет улыбался, глядя ей вслед. — Удачи, — тихо сказал он. Втроём с Исенгримом мы остались одни. Иорвет раскурил трубку и уселся невдалеке от прохода. Водопад шумел, около костра было тепло. — А ведь можно было никуда не ходить, — задумчиво сказал Исенгрим. — Можно было открыть бочонок пива, закоптить форель, посидеть с дружищем Вилли у печки… Кто бы мог подумать, что я здесь, а Драконовы Горы там. — В Зеррикании мне понравилось летать, — мечтательно сказал Иорвет и выпустил пахнущий вишней и черносливом клуб дыма, который застелился по воде. Повернулся: — А тебе? — Я бы хотела ещё поговорить с Зоуи, — ответила я. — И провести ночь в комнате для медитаций. Исенгрим помолчал. — Это лучшая комната в моём доме, — сказал, наконец, он. — А Зоуи — лучшее, что есть в Зеррикании, не в обиду будет сказано моему другу Виллентретенмерту. Ты хочешь лучшее, что есть у меня. «Угу, — подумала я, — а ещё я хочу Иорвета, и он тоже лучшее, что у тебя есть». — Из того, что у тебя есть по эту сторону гор, я бы не отказалась от чашки крепкого кахве, — вслух произнесла я. — Спорю, что ты взял его с собой. — Только не кахве! — воскликнул Иорвет. Исенгрим рассмеялся. — Даю тебе слово, ведьмачка, что если всё закончится хорошо, я самолично заварю тебе лучший кахве, какого на Севере не видели. «С этого эльфа хоть шерсти клок», — мрачно подумала я. — Идут, — тихо сказал Иорвет. Мы поднялись. За шумом водопада я не слышала шагов, но, сосредоточившись, почуяла приближение двоих. Исенгрим и Иорвет достали мечи. Первым из проёма показался эльф с факелом в руке и с белоснежными волнистыми волосами, которые живописным беспорядком падали на плечи. Я вытаращилась на него — до сих пор полностью седых эльфов мне встречать не приходилось. Он был костистым, сухопарым, с ясными светлыми глазами, которые между тем казались старческими, будто выцвели от времени. На шее его артистически был повязан шёлковый рыжий платок. За этим беловолосым эльфом, напоминающим молодящегося художника в летах, шёл эльф, являющийся полной его противоположностью — брюнет с по-военному коротко остриженными волосами, с чёрными прямыми бровями и примечательными зоркими карими глазами. Глубокие складки от носа к углам рта придавали лицу властное и жёсткое выражение. От него веяло силой. Вместо свободной рубахи, как у спутника, он был облачён в латную защиту поверх кольчуги. По центру кирасы блестело золотое солнышко цветка маргаритки. Единственное, что объединяло приближающихся эльфов — мечи в инкрустированных ножнах и кинжалы за поясами. — Эдвар! — Исенгрим убрал оружие, пожал руку беловолосому эльфу и вопросительно посмотрел в сторону его спутника. — Исенгрим, Иорвет, — представил Эдвар и широко улыбнулся. — Это Дэвин — командир личной стражи Энид ан Глеанны. Он был с нами в Шоннохи — самый молодой среди Лисиц! Отец наверняка рассказывал о нём, Иорвет. Исенгрим пожал руку похожему на эльфийского омоновца Дэвину: — О лучшем союзнике сложно было даже мечтать, — сказал он. Эльфы говорили на Старшей Речи. Иорвет кивнул, однако мне показалось, что как-то неуверенно, и пожал Дэвину руку. — Всё в порядке? — Эдвар махнул в сторону вытащенной на берег лодки, в которой приплыли Иорвет с Верноссиэль. — Я думал, вас будет гораздо больше. — В порядке, — ответил Иорвет. — Для нас троих эта лодка была великовата, но мы справились. Исенгрим мельком бросил на него взгляд и сказал: — С нами девушка, мнэ-э, из дхойне, она обладает определёнными способностями проводника. — Она ведьмак, — подал голос Дэвин. Он говорил так, будто отдавал команду. — Какова ситуация? — Исенгрим сделал вид, что не услышал этих слов. — Дворцовая охрана на пути снята с постов, — отчеканил Дэвин. — Я проведу вас до спальни Маргаритки. Дальше всё будет в ваших руках — если вы провалите дело, я буду первым, кто вас арестует. Этот Дэвин, даром, что был высокопоставленным эльфом, изъяснялся отборным матом, и «провалить дело» в его исполнении звучало весьма красочно и полностью для меня понятно. — Это честно, — сказал Исенгрим. — Я ценю честность. — Не беспокойся, Дэвин, договор есть договор, — примирительно сказал Эдвар. — Ты в любом случае не проиграешь. — Тогда не будем терять время на расшаркивания. Дэвин развернулся на каблуках, Эдвар приглашающе махнул в сторону тоннеля. — Клянусь, если всё получится, я тоже выпью кахве, — прошептал Иорвет, и мы последовали за Исенгримом.***
Дно бывшего русла подземной реки устилал белый песок. На каждом шаге факел в руке Эдвара подпрыгивал — передвигался эльф странно одеревенело, словно робот Вертер, и слегка подволакивал ногу. Мы с Иорветом шли позади. — Долгие лишения подорвали здоровье, а потрясение от смерти Аэлирэнн сделало его голову белой в один день, — едва слышно сказал Иорвет, заметив, что я рассматриваю Эдвара, и добавил: — Он любил её. — Он художник? — спросила я шёпотом. — С чего ты взяла? — Так показалось. Платок. — Такие платки носили все Шоннохи. Думаю, он не снимает его, чтобы досадить Францеске — память об Аэлирэнн и о тех, кто шёл за ней, для нашей несравненной королевы как кость поперёк горла. Но ты почти угадала — Эдвар талантливый архитектор и скульптор, поэтому Францеска вынуждена терпеть его причуды, — Иорвет помолчал. — По её мнению величие Долине Цветов вёрнет восстановленный дворец, а не возрождённый народ. Дэвин обернулся, и Иорвет прибавил шагу. Природное русло реки привело в небольшую полукруглую пещеру. Путь преградила рукотворная каменная стена, по центру которой была врезана дверь. Эдвар аккуратно вставил факел в единственный пустующий крепёж. Из мешочка, пристёгнутого к поясу рядом с кинжалом, Дэвин достал связку ключей. Завозился с замком. — Сколько лет вы не были здесь? — спросил Эдвар. — Долго, — ответил Исенгрим. Иорвет промолчал. — Тогда приготовьтесь к открытиям, — посмеиваясь, сказал Эдвар. Дэвин, наконец, справился с замком и, пригнувшись, первым вошёл в низкую дверь.***
Всю синеву неба будто собрали и выплеснули бриллиантовыми брызгами внутри исполинской пещеры. В белых каменных чашах горел изумительной чистоты голубой огонь — не то природный газ, не то необычный масляный состав. Кристаллы соли, сплошняком покрывающие стены, искрились, как свежевыпавший снег в свете ночных фонарей. Голубые блики гуляли по глади стройных колонн, соединённых арками в вышине, по отполированным белым изваяниям. Как и тогда, в эльфийских подземельях в Синих Горах, я не сразу поняла, что и эта пещера — некрополь, скрытое в горе святилище эльфов Дол Блатанна. Скульптуры застыли на гробницах как мимы, и чудилось, что стоит моргнуть, и они переменят позы, с молочных белых плеч соскользнут невесомые мраморные ткани, звякнут украшения. Пальцы девушки, присевшей у корзины цветов, казалось, вот-вот коснутся губ, и она пошлёт воздушный поцелуй. Эдвар остановился около неё и послал поцелуй в ответ. — Маленькие театральные подмостки, — он обвёл рукой ряды саркофагов, — на каждой из которых разыгрывается сценка, воспевающая жизнь. Любовь. Красоту. — Не время болтать, — оборвал Дэвин. Эдвар неохотно отвернулся от девушки. — Мёртвые живы. Живы нашей любовью, — сказал он тихо в сторону Исенгрима с Иорветом и направился за Дэвином. Я задержалась у статуи. Все ушли вперёд, и мне ужасно захотелось прикоснуться к девичьей руке. Выше локтя её стягивал браслет — сжимал нежную, будто восковую кожу, и казалось, что она должна быть мягкой. Но я не осмелилась тянуться и быстро дотронулась до мраморного колена, скрытого туникой. Колено было твёрдым и ледяным. Напротив замер с полуулыбкой на устах юноша — через миг он рассмеётся, разогнёт руку и бросит девушке розу. Через миг длиною в вечность. Мимо голубых светильников и тонконогих колонн мы шли вдоль пещеры, как по главному нефу храма. Эльфы больше не останавливались, и я переходила на бег, чтобы поспевать за ними. Дэвин резко свернул в сторону, провёл мимо саркофагов, статуи на которых были серыми, с отколотыми руками — наверное Эдвар и другие реставраторы ещё не успели добраться до этой части некрополя. Мы прошли дверь и, поднявшись по узкой винтовой лестнице, очутились в дворцовых коридорах. Голубое сияние сменилось мягким оранжевым полумраком — горело масло в металлических чашах с чеканным узором. Масла было налито доверху, будто к нашему приходу готовились. Пустые сводчатые галереи лабиринтом разбегались в стороны. Стражи не было ни у лестниц, ни на переходах в другие галереи. Никого — как и обещал Дэвин. — Слишком просто, — пробормотал под нос Иорвет. Мы поднялись на этаж выше, и Дэвин загремел ключами у очередной двери. Я сосредоточилась — на каменной скамье у входа совсем недавно сидели. «Наверное, часовой», — подумала я. Идти стало мягко — под ногами стелилась зеленоватая ковровая дорожка. Коридор — уже изысканный, дворцовый, с утончённым резным орнаментом по стенам освещался свечами в вычурных канделябрах, развешанных между узкими арками окон. За окнами была темень. Дэвин вывел в холл с гигантскими двустворчатыми дверями. Вероятно, это был парадный вход во дворец. От входа поднималась широкая лестница. Она сужалась кверху к площадке и раздваивалась влево и вправо на балконы второго этажа. Дэвин выругался. На площадке под сенью деревьев в кадках — узловатых и пышнолистых — сидели, вытянувшись, два оцелота. Изящные пятнистые кошки, каждая размером с некрупного леопарда, равнодушно смотрели сверху и не двигались с места. — Разве они не должны были ночевать в саду… — начал Эдвар. — Очевидно, они пробрались внутрь, — с досадой перебил Дэвин. Иорвет потянулся за луком. — Нет! — Эдвар наклонил заложенную стрелу. — Францеска почувствует боль любимцев и проснётся. — И что прикажешь делать? — зло прошептал Иорвет. — Скормить им одного из нас? — Есть ли другой путь? — спросил Исенгрим. — Там стража, — ответил Дэвин. — Если вы подождёте здесь, я перенаправлю её на другие посты. — Время! — мотнул головой Иорвет. — Скоро рассвет. — Погодите, — я хлопала по карманам. — Мы пройдём, если… — Оно у тебя с собой? — взгляд Иорвета, контакт. Он знает и я знаю, и не нужно проговаривать вслух. — Да, — прошептала я, нашла, наконец, в кармане платок и достала из пояса пузырёк с остатком мускуса из желёз хакланских кошек. — Не уверена, что сработает. — Оно сработает, — тихо сказал Иорвет. Едва я откупорила пузырёк, оцелоты, будто пятнистая жидкость, стекли по ступеням и, толкая боками в колени, закружили у ног. Волнуясь, я выплеснула остаток зерриканского мускуса на платок. Как огромные котята, оцелоты набросились на кусочек ткани, подкидывая его лапами, драли когтями и даже не заметили, когда мы пробежали по лестнице мимо. Дэвин торжествующе улыбался. Наверху мы прошли через тёмный зал, от пола до потолка увешанный портретами. Слабый свет фонарей проникал сквозь окна и ложился на паркет бледно-жёлтыми прямоугольниками. Полувидимые, как привидения, провожали нас взглядами белеющие в тяжёлых рамах лица. Иорвет держал меч наготове. Шагов эльфов не было слышно, и только в моём правом сапоге на каждый шаг тихо-тихо хлюпала под пяткой вода. Руки навязчиво пахли мускусом. У высоких дверей на выходе из зала Дэвин задержался и долго вслушивался. Потом приложил палец к губам и потянул за изогнутую дверную ручку в форме цветочного стебля с нераспустившимся бутоном в навершии. Медальон задрожал, и при попытке сосредоточиться в голову ворвался монотонный гул голосов и ощущение, будто тысяча зрителей ожидала нашего выхода, как танца маленьких лебедей. Я приоткрыла веки — мы вошли в библиотеку. На мгновение дыхание перехватило, потому что более красивого помещения я не видела в жизни. На золотых цепочках свисали пустотелые шары из тонкого прозрачного стекла, по поверхности которых расплывались оранжевые электрические кольца. В приглушённом свете янтарным и тёплым отливал природный рисунок полированного дерева массивных стеллажей. Поверху зал опоясывал плавно изгибающийся балкон, и книги заполняли все полки от пола до расписанного фресками сводчатого потолка. Ещё раз сосредоточившись, я вновь услышала голоса — то были голоса книг. На повышенных тонах каждая декламировала свою историю, словно хотела, чтобы внимали только ей, но за общим гулом ни одну невозможно было расслышать. Библиотека была пропитана магией: она шла от светящихся шаров, от книг, от портретов на стенах в тёмных глубинах между стеллажами. Магия закручивалась в вихри, стелилась по полу. Раз за разом я пыталась сосредоточиться и с силой сжимала веки. — Что-то чуешь? — шёпотом спросил Иорвет. — Слишком много магии, ощущается, как толпа, и я не могу понять — это книги или тут есть кто-то ещё, — ответила я. Он кивнул, успокаивающе прикоснулся к моей руке. Я пошла следом, выравнивая дыхание и пытаясь не злиться на себя. Даже сейчас, в момент крайней опасности, когда решалась его судьба, Иорвет поддерживал меня, а днём я раздражалась на него из-за ерунды. Дура. Медальон раскалился и жёг грудь. У массивной деревянной тумбы Эдвар на секунду задержался. Под стеклом на зелёном бархате лежал свиток, который завывал громче остальных. Ветхие края искрошились, и рваные заломы бумаги заходили на текст. Aen Ithlinnespeath, знаменитое пророчество Итлины — грядёт Белый Хлад, Tedd Deireadh, и выживут лишь эльфы, что пойдут за Ласточкой, Дитя Старшей Крови. Мы разбирали его с Эйлин. Я злорадно усмехнулась — столетиями Францеска изучала потомков Лары Доррен, тайно занималась селекцией, влияя на выбор коронованных супругов для обладателей гена Старшей Крови, а теперь продукт её трудов, Ласточка-Цирилла, без ведома и разрешения Францески вместе с Геральтом готовилась к тому, чтобы где-то на Скеллиге уничтожить Дикую Охоту и победить Белый Хлад. Из библиотеки мы прошли в нечто среднее между будуаром и кабинетом. Тяжёлые бордовые портьеры скрывали альков с креслами и чайным столиком с букетом цветов. Я смогла почуять, что за портьерами никого нет. Горки у стен полнились сервизами и фарфоровыми безделушками. Под открытой крышкой бюро у окна аккуратными стопками были разложены бумаги, на каминной полке так же аккуратно расставлены статуэтки. Всё было замершим и неподвижным в неверном ночном свете, однако не проходило тревожное ощущение внимательного, прикованного к нам взгляда. Фонило магией, и, пройдя на цыпочках мимо неостывшего камина, я увидела источник — ростовой портрет в богатой раме. На увитом цветами балконе на фоне водопадов стояла юная красавица в молочного цвета платье с ниспадающими с рукавов кружевами. Ладони её покойно были сложены на животе, а в золотых волосах сверкала королевская тиара. Дэвин остановился у расшитого полога, слегка поклонился и отошёл в сторону. Исенгрим достал наручники. — Ádh mór, — прошептал Эдвар. С мечом в руке Иорвет первым скользнул за полог в спальню Францески Финдабаир.***
Шторы были задёрнуты, и мы стояли у входа, пока глаза не привыкли к темноте. Перекатываясь с пятки на носок, я сделала шаг к кровати, другой. Приготовила Ирден — знак-ловушку. По обе стороны бесшумно ступали эльфы. Под балдахином из полупрозрачной ткани спала женщина. Длинные светлые локоны рассыпались по горам подушек, и ещё одну она обнимала белой рукой, высунувшейся из кружевного пеньюара. Ноги стали ватными — магии в женщине не было. — Это не Францеска! — отчаянно зашептала я. Исенгрим прыгнул в кровать и зажал рот блондинки, которая дёрнулась и тут же обмякла в его руках, даже не пытаясь сопротивляться, и захлопала глазами, как кукла. — Что делать?! Изнанка? — я протянула ладонь Иорвету. — Нет! Исенгрим должен добраться до площади, — Иорвет бросился к окну и отдёрнул штору. Светало. — Через окно? — спросила я. — Слишком высоко. И там остался Эдвар, — Иорвет коротко выдохнул и с занесённым мечом прокрался обратно к пологу. Не отпуская фальшивую Францеску, Исенгрим передвинулся к краю кровати, спустил на пол ноги. — Возвращаемся к главному входу тем же путём, — скомандовал он. Я приблизилась, сложив пальцы для Аксия. Исенгрим покачал головой. — Это ничего не изменит, ведьмачка. Они знают, что мы здесь. Приготовься. Он отпустил руку, и в тот же миг блондинка распахнула рот и завизжала. Иорвет бросился к пологу, я выскочила вслед — из библиотеки толпой валили стражники в таких же, как у Дэвина, доспехах. — Дэвин, что случилось?! — вскричал Эдвар. Визг не прекращался. — То, что должно, — невозмутимо сказал Дэвин и рукоятью кинжала ударил Эдвара в висок. Беловолосый эльф рухнул на пол. Мечи звенели и лязгали — Исенгрим пробивался к библиотеке, Иорвет сражался с Дэвином. Я ударила Аардом в сторону охраны, и один из эльфов впечатался в камин. С полки с грохотом разлетелись статуэтки, с оглушительным звоном осыпалось разбившееся окно. Краем глаза я только и успела заметить движение Иорвета, метнувшего в стражника нож, как руки и ноги стали свинцовыми и невыносимо потянули к полу, а нож Иорвета, как примагниченный, тяжко стукнул о паркет. Не в силах сопротивляться весу, я повалилась на пол, а из портрета вышагнула в своём молочном платье и с тиарой в золотых волосах королева Дол Блатанна — чародейка Францеска Финдабаир. — Где прошла свинья, там и почесалась, — мелодичным и нежным голосом, будто ветерок подул по траве, сказала она и шевельнула рукой. Статуэтки, как в обратной съёмке, взлетели на каминную полку, и вслед за ними один за другим собрались с пола осколки стекла и впитались в окно. — Взять их! Движением отяжелевших пальцев я сложила Квен ровно в тот момент, когда кованый сапог эльфа-охранника прилетел в живот. Придавив коленом поясницу и намотав косу на кулак, эльф ударил меня лбом об пол. Сорвал перевязь с оружием, защёлкнул наручники. Дэвин с оттяжкой бил по почкам лежащего Иорвета. Руки Исенгрима стянули за спиной и заставили его встать на колени. Под щекой было мокро — из разбитого носа текла кровь. — Какие гости у меня в спальне! — промурлыкала Францеска и обошла Исенгрима. — Вероятно, ты желал преподнести мне эту милую безделушку? Она присела за его спиной, потом распрямилась и с явным удовольствием надела на палец кольцо с эльфийским бериллом. — Оно не принадлежит тебе, Энид, — хрипло сказал Исенгрим. — Скоро будет принадлежать, — обворожительно улыбнулась она. Полог в спальню шевельнулся, и оттуда показалась золотоволосая эльфийка в белом пеньюаре. Как бы ни была красива и похожа на Францеску подложенная в кровать копия, лицо казалось грубее, брови ниже, губы тоньше — ей было далеко до оригинала. В руках она держала снятые с подушек наволочки и мило улыбалась. Ладони вспотели — эта картина пугала сильнее, чем мрачные стражники, заполонившие кабинет. «Всё предусмотрели, сволочи», — подумала я. За скованные за спиной руки меня встряхнули, пинком поставили на колени. Рядом стоял на коленях Иорвет. Тяжесть исчезла из тела, и я пыталась сложить липкими пальцами хотя бы Квен. Эдвар со стоном приподнялся с пола. — Во всех королевствах Севера и Юга самым тяжким преступлением считается государственная измена, — обратилась к нему Францеска. — Я слишком долго закрывала глаза на твои выходки. Отшвырнув Иорвета, Дэвин схватил Эдвара за волосы и поднял. — Я сожалею… — прохрипел тот. — Да что ты говоришь? — притворно удивилась Францеска. — Сожалею, что подвёл Короля, — сказал Эдвар, хотел добавить что-то, но Дэвин оттянул его голову, вскинул руку и полоснул кинжалом по шее чуть повыше оранжевого платка. Брызнула кровь. — Эдвар! — крикнул Иорвет, рванулся, плечом саданув эльфа охраны. Эльф выхватил меч. В глазах потемнело, я резко подалась вперёд, чуть не оторвав скальп, потому что охранник сзади так и держал меня за косу, задрала скованные за спиной руки и хлопнула его Аардом. Перекатилась на бок и ударила вторым Аардом в замахнувшегося на Иорвета эльфа. Из разбитой его телом горки посыпались блюдца, грохнулся фарфоровый чайник. — Похвальная преданность, но совершенно бессмысленная, — усмехнулась Францеска. Повела рукой, наводя порядок, а конечности вновь отяжелели, и не хватало сил шевельнуть даже пальцем. — Двимерит на девку! Иорвета прижали щекой к полу, и по блестящему паркету к его лицу подбиралась растекающаяся от Эдвара лужа крови. По знаку Дэвина один из стражников кивнул и скрылся из кабинета. Меня охватила дикая, пронзительная ненависть к этой женщине — она одна, одна была виновата в том, что Исенгрим стоял на коленях, а не играл в шахматы в Драконовых горах, она была виновата в том, что Иорвет пришёл сюда умирать. Только она одна. Из библиотеки донеслись возбужденные голоса и, расталкивая охранников, в кабинет влетел высокий эльф, явно только что выпрыгнувший из постели — в мятой шёлковой пижаме, без украшений и босиком. Грудь жгло не то ненавистью, не то медальоном, болели переносица и выкрученные суставы рук, и несмотря на это, мутно и отстранённо, я удивилась снова — собранные в длинную косу волосы этого эльфа тоже были белоснежными. — Что происходит? — крикнул он. — Я услышал звон, дворец кишит стражей! Он замолк при виде Исенгрима, подошёл ближе и отпрянул, заметив лежащее в луже крови тело Эдвара. — Что происходит, Энид? — почти шёпотом переспросил он. — Попытка убийства королевы, Филавандрель. Их взяли с поличным, — холодно ответила Францеска и царственно махнула рукой на труп Эдвара. — И государственная измена, которая, как ты знаешь, карается немедленной смертью. В полумраке рассвета я увидела, как из-за спины Филавандреля выглядывает одетая в платье цвета лимона женщина с длинными, огненно-красными волосами. — Здравствуй, Ида, — сказал ей Исенгрим и получил тычок ногой в бок. Чародейка Ида Эмеан — Знающая, советница королевы Дол Блатанна — едва заметно улыбнулась в ответ. — Исенгрим, это правда? — Филавандрель шагнул к нему. — Конечно же нет, — усмехнулся Исенгрим, и на его покорёженном лице усмешка выглядела страшной. — Мы не хотим убийства, мы хотим суда. Он смотрел в глаза Францеске, и мне показалось, что по её нежному лицу пробежала тень страха, но тотчас она совладала с собой. — Ты получишь суд. Я буду судить вас лично, — сказала она. Иорвет стоял на коленях в шаге от меня, мы переглянулись и придвинулись друг к другу. Наши знаки — последний шанс, будто бы мысленно сказал он мне. Пока не поздно. Дэвин заметил движение и, склонившись, ударил Иорвета в челюсть. Вернувшийся стражник закопошился за моей спиной, меняя наручники на двимерит. Ида неслышно скользнула к окну. — Рассвет пришёл, — прошелестел её голос. С отрешённой улыбкой она обернулась и, как дирижёр, взмахнула рукой: — Сейчас. Ударил колокол. Чистый мощный звук заполнил пространство дворца, завибрировали оконные стекла, задрожали статуэтки на камине. — Cerbin, — сказала Ида так же безучастно, глядя на двор. — На мосту толпа. Ворота открыты. — Что?! — с Францески в миг слетела вся царственность, и она бросилась к окну. — Дэвин! Исенгрим хрипло рассмеялся. — Тебе не уйти от суда, Энид, — сказал он. Францеска развернулась к подошедшему Дэвину и с размаха влепила ему пощёчину. На щеке остались алые полосы от ногтей. — Твои бездельники должны были защищать ворота и колокольню, а не болтаться у спальни дамы, которая может защитить себя сама! — взвизгнула она. — Основные силы охраняли дворец, — отчеканил он. — Мы предполагали… Францеска повела рукой у его лица, и царапины затянулись. Дэвин прижался щекой к её ладони, словно ласкающийся кот. — Иди и исправь, — сказала она нежно, но её огромные небесные глаза были холодны, как льдины. Звон колокола раздался вновь, он пробирал до костей, гудел в мозгу. Дэвин развернулся на каблуках, отдал команды и с частью охраны исчез за дверями в библиотеку. — Они уже на площади, Энид, — проговорила рыжеволосая Ида. — Твой народ на площади. Францеска выглянула в окно и выругалась. — Почему ты боишься собрания эльфов, Маргаритка? — мягко спросил Филавандрель. — Ты же уверена, что права. Они любят тебя. Поморщившись, она повела плечами. — Этих двоих выволочь на крыльцо, — приказала она, показав на меня и Иорвета. — Они обвиняются в покушении на убийство королевы. Сделайте так, чтобы они не причинили хлопот, но были в сознании. А этого, — взмах руки на Исенгрима, — в камеру для допросов, и чтобы по пути его никто не узнал! Колокол ударил в третий раз. Францеска приложила тонкие пальцы к вискам: — И займитесь звонарём! На голову мне набросили наволочку. Стало темно. Ветивер и лаванда — для спокойного сна. На затылок обрушился удар.