The Real Us

— Слышал про этого Кима? Говорят — ботан, — Юнги раздражает эта привычка Хосока собирать слухи об окружающих их студентов, и не важно, с какого ты отделения, Чон все запомнит и часами будет рассказывать подробности. Такая же участь не обошла стороной тихого, немного замкнутого, но хорошо одетого Намджуна. — Он девчонку от себя оттолкнул, когда та ему в любви перед его одногруппниками призналась. — И что? Она расстроилась? Юнги глубоко плевать на то, кто кому нравится, ну не его это дело, зачем ему в душу другого человека лезть. Ну призналась эта девчонка, получила отворот-поворот. Намджун, с рассказов того же Хосока, ей никогда и не оказывал знаков внимания. Чему тут удивляться? Правильно сделал, что оттолкнул, по крайней мере — честно, в первую очередь, по отношению к ней. В столовой сегодня самый настоящий ажиотаж. По приказу министерства образования было принято решение обновить буфеты в учебных заведениях, в результате — вкусная еда, которую более-менее можешь себе позволить, несколько новых столов и куча стульев в придачу. Не жизнь, а сказка… Юнги медленно ест своё жаркóе с капустой и фаршем, приготовленное руками мамы, чтобы он вконец не испортил себе желудок странной на вкус выпечкой и картонными чипсами. — Это же Милюн, та самая девчонка, которая здоровается-то не с каждым, что уж тут говорить о признаниях… Она просто попросила прощения за беспокойство и вышла за дверь, но ты прикинь, перед всей аудиторией… Это же какой смелой надо быть, — Чон даже кружку с горячим кофе сжимает в кулаке от наплыва эмоций, и судя по его выражению лица, ему чертовски больно, и Мин ещё не решил от чего: от того, что кофе невероятно горячий или от того, что это громкое признание хотел получить сам Хосок. — Я давно на неё глаз положил, но нет… Она предпочитает мне, ведущему игроку баскетбольной команды, обычного ботаника. Всё-таки второе. Опять придётся на себе его тащить, вероятность того, что Хосок напьётся — не ниже семидесяти процентов. — А ты не спрашивал себя, почему это происходит? — Юнги вытаскивает из портфеля пачку салфеток и аккуратно вытирает блестящие от жира губы. Он не сводит с Чона напряжённого взгляда, говорящего о том, что «вот сейчас будет разнос». — Ну и объясни мне, тупому одноклеточному организму. Хуже всё равно не будет. — Намджун не будет обсуждать её с другими людьми, если вдруг она сделает что-то не так. Она даже не постеснялась признаться ему перед толпой народа, чтобы показать, что доверяет ему. А ты, Хосок? Ты всё делаешь, чтобы тебе можно было доверять? Мин Юнги не может не делать людям больно, он говорит все прямо без разбора: друг перед ним или враг. Просто он устал от грустного взгляда Милюн, блуждающего по спине Хосока, пока тот в очередной раз рассказывает историю про мальчика из бедной семьи с сальными волосами, просившего у него помощи с высшей математикой. Это произошло в тот день, когда девочки всей группой договорились сделать красивые валентинки и подарить их тем, кто им действительно нравился. На её валентинке выведенное с любовью имя Чона отливало золотом. Её сердечко было самым красивым и большим из всех, что Юнги приходилось видеть до этого, но позднее оно оказалось в урне, под горой фантиков, бумажных пакетов. Юнги видел всё это и зачем-то решил вытащить сердечко, чтобы посмотреть, кто же ей все-таки нравился и почему она решила его выбросить. Любопытство, этим он грешил с самого детства, да и что в этом такого? Её тайна превратилась в смятый уже бесформенный кусок картона, просто с именем Хосока на нём, как будто бы говорящим: «вот, что стало с моим сердцем». Хосок уничтожил её любовь сам и до сих пор продолжает. Чон на Юнги не смотрит, его дыхание учащенное, словно вот сейчас он снова у себя на поле, пытается закинуть мячик в кольцо. Только вот проблема, кольцо не полое, потому мячик туда попасть не может, всего лишь отскакивает обратно к хозяину. А ведь он сам его сделал, своими руками, пусть и неосознанно. — Я не знаю, что мне делать… — Перестань ориентироваться по слухам и сам старайся сплетни не разводить, подойди к ней и поговори спокойно. Скажи, что она тебе нравится и, пожалуйста, без историй про мальчиков из несостоятельных семей, не они себе такую жизнь выбрали. В амурных делах Юнги тоже не мастер, он далеко не романтик, знает, что девочки любят цветы (пусть эти веники и вянут. Тогда деньги на ветер, девушка их выбрасывает, намекает на какую-нибудь внеплановую годовщину вроде «боже, сегодня уже второй месяц, как я дала тебе шанс встречаться со мной — где мой веник?») По крайней мере он понимает, что с человеком, которого ты любишь, нужно быть открытым, прямо как книга по странной дисциплине, заданную тебе на долбанный месяц, но сдавать уже примерно завтра. Кстати да, если снова завалит экзамен, питаться он будет этими картонными чипсами и странными булочками. Юнги уходит, прихватив с собой сумку и остатки жаркого, выбрасывать жалко, можно и по дороге доесть. Он не сомневается в Чоне, Хосок всегда прислушивался к словам друга, он ценил его мнение, каким бы оно не было. Юнги его уважал и любил, может быть, он и был придурошным сплетником, но его дар признания своих ошибок всё перекрывал. В аудитории парень обычно сидит на последнем ряду, потому что все плохие парни сидят на последнем ряду. Юнги — хулиган, который не позволяет брать свои вещи без спроса, он не позволяет другим судить его только за то, что у него не получается успевать по программе, потому регулярно участвует в потасовках и драках, а как по другому? Они не понимают, а Мин помогает понять, он вообще обожает помогать, добрая душа, что тут скажешь… Вот и сейчас он разваливается на сидении, прикрыв лицо кепкой, до начала пары — ещё десять минут, зачем только пришёл так рано? Мог бы спокойно зашкериться в туалете и доесть своё жаркóе… — Мин Юнги, ты же друг Хосока? Голос слева от Мина вырывает Юнги из полудрёмы, он вынужденно убирает кепку поворачивает голову. — А кто спрашивает? — Намджун. Юнги на него смотрит, нет, пялится. Кто вообще решил, что он ботаник, Хосоку просто необходимо проверить своё зрение. Парень явно занимается спортом, но без фанатизма, чтобы рубашка по швам расходилась, а так, чтобы быть в форме и чтобы на это обратил своё внимание Юнги. — А ты тот самый ботаник, который отказал Милюн? Здорово, звучит дерзко, так держать… Всё же у Юнги авторитет, и просто из-за какого-то Намджуна он его точно терять не хочет. Ким неловко улыбается, открывая Мину вид на свои совершенно потрясающие ямочки, их надо запретить, разве такие ямочки вообще бывают в природе? — Она просто ошиблась, я же не слепой, вижу, что ей твой друг нравится. Знаешь, — Ким наклоняется к Юнги, кивает, подавая знак, чтобы тот сделал тоже самое. — Перед каждой тренировкой Чона она всегда прячет в рюкзаке набор пластырей и бинтов, чтобы в случае чего помочь ему, представляешь? Это так мило, хотя они даже не общаются. Юнги не знал об этом, он всматривается в толпу сидящих впереди студентов и находит её, с таким же грустным взглядом, направленным на сидящего сзади Хосока, что что-то напряженно в тетрадке пишет. Юнги удивляется (Хосок умеет держать в руках ручку) её трепетному отношению к Чону, даже несмотря на боль, она всё продолжает на него смотреть, это, правда, мило. — А я что правда похож на ботаника? Нет. Вообще ни разу. Бред чистой воды. — Так же как я на хулигана. Юнги — крутой парень с вечными синяками, которые он понемногу начинает воспринимать в качестве веснушек, родинок, другой хрени, которая не проходит, поэтому да, он — хулиган. — Тогда ладно, а я уж думал, что реально на ботаника похож. — Намджун что-то пишет в тетрадке, а Юнги не может писать, потому что от неожиданности роняет ручку на пол, что простите? — Что сказал? А ну-ка повтори! Юнги злится, всё же задели его самолюбие, обычно хорошо выверенное хладнокровие даёт слабину, и вот он вырывает у Кима забавную ручку с зеленым пришельцем из «Истории игрушек» и ломает её пальцами напополам. В лисьих глазах плещется превосходство, и какое-то садистское желание доказать этим очаровательным ямочкам, кто тут хозяин положения. А Намджун половинки ручки в руки берёт и пытается соединить, поджав губы и это выглядит настолько… Невинно и по-детски, что Юнги мигом теряется, сам не замечает, как с тревогой на поломанную ручку смотрит. Между глазками пришельца — линия разлома, Намджун большим пальцем по ней проходится, как будто жалеет. — Ну вот, писать теперь нечем… У тебя запасной нет? Юнги отдаёт ему все ручки из пенала, включая свою любимую с человеком-пауком и, когда Намджун говорит: — Офигеть, у меня такой ещё не было, спасибо. У Мина перехватывает дыхание. Этот мир не достоин Намджуна, Юнги считает Кима удивительным, да даже совершенный образ Лиен тускнеет на его фоне. Можно ли влюбляться настолько быстро? И можно ли это назвать любовью?

***

— Чёрт возьми, дай мне хоть отдышаться… — Ещё немного, уже почти… — Не могу. Намджун сидит на тротуаре и ждёт пока Мин наконец-то донесёт ему эту чёртову сумку, выхваченную из рук каким-то дебилом, решившим с какого-то перепугу, что эта парочка ничего ему не сделает. Юнги быстро бегает, а еще неплохо машет кулаками. Вору не повезло, чего не скажешь о Намджуне, он смотрит на грязного от пыли Юнги, у которого из носа течёт кровь, как на величайшего рыцаря всех времён. Юнги еле перетаскивает ноги, но он всё же доходит до сидящего на земле Кима и бросает в него сумку. — Я кажется, лямку порвал, сорян. А ещё у неё сбоку там кровь этого ублюдка. — Точно его? — Не, это я ею вытер нос, салфеток же не было, — Юнги ворчит, пока присаживается рядом на корточки. Он видит, как осуждающе на него смотрит Намджун, — Да его это кровь, попала случайно, не беси меня. — Ты мне нравишься. Так убого в любви признаваться могут только они, их Хосок уже раз двадцать оборжал. К слову, он был первым, кто догадался о симпатии Мина. Чон советовал ему признаться Намджуну, в отместку на его совет, благодаря которому у него появилась девушка, а у Милюн — проблема в лице Хосока. Юнги не знал, как ему это сделать, в тетрадке написать тупо, Намджун невнимательный, он подумает, что сам себе такое написал, такое уже было, проходили. Если сделать поделку, чего-то вроде огромного сердечка на всю стену, Намджун захочет его потрогать и порвёт и обязательно в том месте, где будет написано «Юнги». Ким всё сделал за него. — И как это будет выглядеть? Будем ходить за ручки, смеяться с несмешных шуток, в конце концов съедемся, и я наверняка буду сидеть дома и готовить ужины? Звучит, как бред. — Ну, мы можем рассказывать друг другу только смешные шутки. Юнги уже ничему не удивляется, из всего перечисленного Намджуна волнует только это. Ему определённо повезло с парнем. — Я к такому ещё не готов, и буду ли готов вообще — неизвестно. Я ненавижу следить за порядком, поел ты или нет, думаешь, меня это будет когда-нибудь волновать? — Это было бы здорово. Я иногда забываю поесть вовремя, из-за этого страдает желудок, врачи говорят есть угроза гастрита. — Намджун оголяет свой плоский живот, с еле виднеющимися ребрами, проводит по нему пальцами и слегка морщится. Юнги тоже больно, но не физически, он попал, это даже не обсуждается. — А сегодня поел? Тогда Намджун впервые целует Юнги, это происходит вполне в его манере — осторожно (если это не касается вещей, разумеется. На них он отыгрывается по полной) и по-детски, едва коснувшись нежных губ Юнги своими. Намджун отстраняется, чтобы увидеть реакцию Юнги, всё же разрешения он не спрашивал, а ожидать от «хулигана» можно было всего. Тот смотрит на него, приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, потом закрывает и зачем-то кивает самому себе. — А ты рядом с институтом живёшь? Если это так, то я еще подумаю. — Я перееду сегодня же. Хосок, зашедший в гости к Мину, наблюдает за сборами друга в немом удивлении. Еще никогда он не видел Мина в таком приподнятом настроении, который даже не старается спрятать улыбку, пока собирает чемодан, скидывая туда предметы первой необходимости и одежду. Он весь светится изнутри, становится таким ярким, что сфотографировать его хочется, чтоб на память оставить. — Юнги, обещай мне, что у вас всё будет хорошо. — Не могу обещать, это не только от меня зависит. Остаётся надеяться, что это надолго. Тогда он не знал, что его «надолго» растянется на года, проверки того, поел ли Намджун будут увеличены в раз пять, а выражение держаться за руку станет привычкой.