Поцелуй — это милый трюк, придуманный природой для того, чтобы остановить разговор, когда слова становятся лишними.
***
1941 год… Зима… Холод… Голод… Страх… Это единственное, что она помнит, когда в их деревню приехали немцы. А затем начались самые страшные времена… Плен… Лагеря… Пытки… Мучения… Так прошли года, настал 1944 год… А сердце болело, мучалось и не вытерпело. Но всё вроде бы уладилось после того, как она вымолвила одному немецкому офицеру, который в очередной раз издевался над ней: -Нихт… Битте, тун Зи дас нихт… Тётет мих нихт… Битте… [Не надо… Прошу, не делайте этого… Не убивайте меня… Пожалуйста…] И вот тогда начались ещё более тяжёлые дни для неё… Её назначили быть переводчицей, чему она была не очень рада. Почему?..***
Утро… -Ele! [Эле!] — послышался знакомый голос. Она тут же отозвалась на чужое имя. Она вошла в знакомую дверь и встала возле неё. -A-a! — сказал штандартенфюрер, хищно улыбаясь — Hast du dich schon an deinen neuen Namen gewöhnt? [Уже привыкла к своему новому имени?] -Нихт ганц, Штандартенфюрер… [Не совсем, штандартенфюрер…] — робко ответила она. -Katja, Nenn mich außerhalb der Bürozeiten beim Namen. Ich Erlaube es. [Катя, называй меня по имени в нерабочее время. Я разрешаю.] — сказал он, подходя к ней ближе. -Гут… [Хорошо…] — робко ответила она. Он подошёл к ней совсем вплотную и поднял её лицо, глядя прямо в глаза. -Schöne, zarte, fragile… Meine… [Красивая, нежная, хрупкая… Моя…] — он улыбнулся и поцеловал её в губы. Кате нравился штандартенфюрер, а она ему. Она не сопротивлялась против поцелуя. Наоборот, даже слегка тянулась к нему, закрыв глаза, и ему это нравилось. Но он остановился. -Клаус… — нежно прошептала она, облизывая губы, всё ещё закрытыми глазами. -Sieh mich an… [Посмотри на меня…] — он приподнял её голову двумя ладонями и она открыла глаза — Ich liebe dich… [Я люблю тебя…] — он снова поцеловал её. Казалось, что этот поцелуй длился час, день, месяц, век, бесконечность… Она не понимала, хочет ли она быть с ним или нет…***
Вечер… -Ich bin müde von diesem Arbeit! [Как же я устал с этой работой!] — недовольно сказал Клаус и бросил ручку на стол. -Штандартенфюрер, мит Ирер Эрлаубнис кёнте их ди Документе зельбст эрледиген… [Штандартенфюрер, с вашего позволения, я могла бы заняться этими документами сама…] — тихо почти шёпотом сказала Катя. -Bitte. [Пожалуйста.] — сказал он и встал со стула. Он снял с себя китель, кинул её на стул и лёг на кровать. Скрестил пальцы и положил голову на ладони. На пару минут он закрыл глаза и расслабился. Катя занималась бумагами Штандартенфюрера. Она это и раньше делала, когда он просил. Она словно сама была Штандартенфюрером и знала, как и что писать. Клаус открыл глаза и взглянул на Катю. Её красивое лицо освещал свет луны с окна, а жёлтый свет от ламп делал её лицо каким-то загадочным. Клаус улыбнулся и подошёл к ней сзади и обнял её за талию. -Katja… Ich bin betrunken von dir… Ich will mit dir zusammen sein… [Катя… Я пьянею от тебя… Как же я хочу быть с тобой рядом…] — сказал он и поцеловал её в шею с левой стороны. Катя оторвалась от работы и просто смотрела вперёд, пока Клаус всячески целовал её худую белую шейку. Она никак на них не реагировала. Клаус уже медленно перешёл на её левую ключицу. -Хм! — глухо вздохнула Катя, а её глаза расширились. Руки Клауса стали медленно спускаться вниз. Катя начала вжиматься в стул, как вдруг в дверь постучали. Клаус неохотно остановился и, не поднимая, повернул голову в сторону двери, и строгим голосом сказал: -Mist… Komm schon! Stehe auf! Schnell! Setz dich auf deinen Platz! [Чёрт… Давай! Вставай! Быстро! Сядь на своё место!] «Сядь на своё место!» означало сесть слева от него через стул, если он один, или сесть рядом слева от него, если собиралось более двух человек, не включая её саму. Катя быстро пересела, поправила воротник своей «формы», это было старое тёмно-синее платье, а поверх старый чёрный пиджак с её номером, а на голове серый платок. Клаус быстро сел работать с бумагами и спеша стал читать документы. В дверь снова постучали. -Standartenführer Jäger! [Штандартенфюрер Ягер!] — послышался голос за дверью. -Herein! [Войдите!] — крикнул Клаус. В комнату вошёл мужчина, впредь которого Катя никогда не видела. Он был высоким светловолосым мужчиной средних лет в офицерской форме Штурмшарфюрера. Он тут же отдал честь Клаусу, после презрительно посмотрел на Катю. А она, увидев его взгляд, тут же опустила голову вниз и смотрела на свои ноги. -Wer bist du? [Ты ещё кто?] — злобно спросил Клаус, осматривая незнакомца. -Kommandant der fünften Infanterie-Division Sturmscharführer Matheu Köhler! [Командующий 5-й пехотной дивизии Штурмшарфюрер Матой Кёлер!] — воскликнул он, снова отдавая честь. -Nun, was ist Los? [Ну, в чём дело?] — недовольно спросил Клаус. Тот встал прямо, опустил руку и прижал ладони к бокам. -Standartenführer, wir haben zweitausendzweihundert neue Kriegsgefangene… [Штандартенфюрер, к нам поступило 2200 новых военнопленных…] — начал он. -Und was?! [И что?!] — прикрикнул Клаус — Was interessiert mich das? [Мне какая разница?] -Standartenführer… So brachten meine Soldaten einen der Panzer T-vierunddreißig, der in der Schlacht geschlagen wurde, aber in einem funktionierenden Zustand war. [Штандартенфюрер… Так же мои солдаты привезли один из танков Т-34, подбитый в сражении, но находящийся в рабочем состоянии.] — чуть тише сказал тот. -Woher? [Откуда?] — удивлённо спросил Клаус. -Von der Ostfront, Standartenführer. [С восточного фронта, Штандартенфюрер.] -Prachtkerle… Das ist sehr gut… Ich komme gleich. Ich will diesen Panzer untersuchen. [Молодцы… Очень хорошо… Я сейчас подойду. Хочу осмотреть этот танк.] — сказал Клаус и ухмыльнулся. -Jawohl, Standartenführer, ich werde in der Werkstatt auf Sie warten. [Хорошо, Штандартенфюрер, я буду ждать вас в мастерской.] — сказал тот и ушёл прочь. Клаус тяжело вздохнул и посмотрел на Катю. Она всё ещё стояла, опустив голову вниз и разглядывая что-то на полу. -Ich muss gehen. [Я должен идти.] — сказал Клаус, но Катя не ответила и даже не шевельнулась. Клаус встал и подошёл к ней. Катя лишь глубоко вдохнула. Клаус приподнял её лицо и сказал, смотря прямо ей в глаза: -Du bleibst hier und übersetzst die Russischen Dokumente, klar? [Ты останешься тут и займёшься переводом русских документов, ясно?] Катя слегка кивнула головой. Клаус чувствовал страх и власть. Её робость возбуждала его. Он чувствовал власть перед ней, её чувствами и её жизнью. Он был для неё господином, а она — его рабыней. Это чувство превосходства… Ему это нравилось. Он гордо приподнял голову вверх и хищно улыбнулся, опуская руку вниз. Потом взял китель, фуражку, надел их и направился к двери, но затем остановился. -An die Arbeit. Ich werde es überprüfen. Persönlich. [Приступай к работе. Я проверю. Лично.] — сказал он через плечо и ушёл. -Хорошо… — грустно сказала Катя, когда его шаги за дверью стихли. Снова бумаги, снова работа, снова переводы, снова грусть, печаль, тоска и одиночество… Как всегда… Она была в его руках… Снова… День ото дня одно и тоже… Катя уже начинала к этому привыкать. Она привыкала к своей слабости, к его власти над ней. Она смирилась со своей судьбой. Она была в его плену и не могла ничего сделать. Конечно, она могла бы сбежать, самоубиться, сопротивляться, но она знала, что всё это безнадёжно. Если она сбежит, Клаус всё равно её найдёт. Она не знала этого места, не знала где прятаться и Клаус это прекрасно знал. Он бы всё равно достал её, где бы она ни была. Если она совершит самоубийство, то она проиграет Клаусу, а он выйдет победителем в этой игре. Она не могла проиграть, сдаться ему. Если она будет сопротивляться, то Клаус получит того, чего добивался. Слабость — вот чего он хотел. Он любил быть сильнее своей жертвы, ему это нравилось. Она знала, он сильнее, главнее её. Он — немецкий офицер высокого звания, имеющий много связей, полномочий и власти. А она? Пленница и жалкая, ничтожная переводчица, не больше. Он знал каждый её страх, знал все её изъяны… Конечно, у него был пистолет, которым он с лёгкостью мог бы вогнать ей пулю в лоб… Но он не мог проиграть и она не могла… Не могла им покориться… Не могла… Прошёл ещё один день…