***
Прошло ещё немало времени перед тем, как леса и болота начали сменяться заснеженной землей с редкими елями и кустиками, которые казались высушенными и мёртвыми. Хотя бы дороги, по которым они ехали хоть стали как-то напоминать нормальные. Уже не было страха, что на них накинутся хищные звери или разбойники, завидевшие лёгкую добычу — всё чаще и чаще проходили мимо повозки горожане и стражники, а по бокам виднелись фермы, на которых кипела жизнь. Простая, мирная жизнь — такие же люди, как и в таверне. Единственное, что они все казались Авентусу донельзя печальными, и это в его разуме чем-то роднило их с его матерью. Что же, эти места всё же её родные. И неужели, тут все такие? Неужели, всякий истмарский ребёнок рождался уже с этой печалью и угрюмостью в сердце? Или они рано или поздно становились такими? Вдали, среди бесконечных снегов наконец показались суровые и неприступные, обледеневшие стены. Это и был Виндхельм? И как они смогут жить там, в этом ужасном сером каменном коробе? Быть может, тут будет лучше, когда закончится снегопад, посветлеет, небо из серого станет хотя бы бледно-голубым, и на небо выйдет, наконец, солнце? А бывает ли в этом месте вообще хорошая погода — на любимые им солнечные деньки Авентус, может, уже не надеялся — но хоть бы прекращение ветра и снегопада! Сами ворота города, к которым они постепенно подъезжали, напоминали скорее двери темницы из какой-то книги, которую он читал. Он смотрел на заледеневшую реку, городские доки, корабли — и куда, интересно, они плавают? Ведётся ли тут торговля? Когда Авентус был младше, он особо не задумывался над тем, что будет, когда он вырастет — хотел, конечно, стать путешественником, объездить весь Тамриэль, но на этом все и кончалось. Позже он, глядя и на Алгу, и на постояльцев, думал, что станет торговцем либо трактирщиком. А теперь… Он, вероятно, сможет уехать из этого города, который не понравился ему ещё до того, как они доехали до ворот, но если нет? Если он застрянет тут до старости, то что? Работа в этих доках или на какой-то ферме (как тут вообще что-то растет)? Станет стражником в уродливом шлеме и будет дни напролёт расхаживать от одного угла в другой и проверять, а не нарушается ли где-то закон? Кстати о стражниках — пока Авентус размышлял о туманном будущем, они пересекли мост и подъехали к городским воротам и остановились — у самих ворот стражник махнул рукой и указал на телегу. — Кто вы? Что везёте? — Эрик из Данстара. Везу товары на продажу, — буркнул торговец, — пряности, посуду, всякие безделушки. — Хм… Ладно, — сказал стражник, после чего показал на Наалию и Авентуса, — а это кто? Семья твоя? — Неа, — ответил Эрик из Данстара, — подобрал их по дороге. Мамаша, как тебя звать? — Наалия Аретино, со мной сын Авентус. — сказала женщина, после чего подняла взгляд и посмотрела куда-то вверх, на стену, — у меня тут родители живут. — А, — отозвался стражник, — та Наалия? Так твоя мать померла-то недавно. А отец на кладбище уже лет пять. «Вот как?» — сказала она на удивление ровным голосом. Стражник лишь пожал плечами и пропустил повозку. Итак, впервые Авентус заезжал в этот странный и жуткий город, но, вместо того, чтобы ловить каждую деталь, он заглянул матери в лицо, ожидая увидеть что-то — ту же печаль, что была так часто с ней, скорбь, может, даже страх. Но лицо её, кажется, ничего не выражало. Наалия, поймав его интерес, может, в первый раз за всё это время, ответила напрямую: «Я уже выплакала все слёзы. И у меня есть только ты.»***
У Авентуса было много вопросов, но все они отошли куда-то на задний план, стоило им подойти к небольшому, по сравнению с остальными постройками, зданию — это, как оказалось, и был фамильный дом Аретино. Дом… Настоящий дом его и его матери. Он, конечно, гордо называл своим домом комнату в таверне, но с мыслью о том, что прошлое уже не вернуть, он уже частично смирился. А это… было уже чем-то совершенно другим… Его мать замерла, разглядывая дом, и он остановился рядом с ней. Сколько же она тут не была? Авентус, которому было должно исполниться девять, никогда тут не бывал — выходит, значит, около десяти лет, а то и больше? Он спросит, он обязательно всё выяснит — но сейчас, действительно, не время. Мать, ещё раз осмотрев дом, подошла ближе, провела рукой по стене… — Эй, ты! Что ты тут шляешься? — прокричала какая-то женщина, и Наалия резко дёрнулась, — стража! Тут взломщица! Авентус мысленно сравнил её голос с визгом свиньи, после чего смотреть на эту тётку стало смешно. Но вот его мать, кажется, обеспокоилась — тихо, будто бы пытаясь успокоить женщину, заговорила. — Нет, стойте, не надо стражу, это мой дом — я Наалия Аретино. — Наалия? — женщина на какой-то момент замолчала, разглядывая её, — и впрямь, похожа! Что, не успело тело матери остыть, а ты уже тут как тут? Десять лет неясно где была, а тут заявилась! Поздно ты! — Мам? — прошептал Авентус, беря её за руку, будто бы пытаясь как-то огородить, — кто это? — Ах, ты ещё и ребятенка нажила? Пока твои родители мёрзли тут, ты… Потаскуха! Неожиданно, эта незнакомая женщина зачем-то схватила Авентуса за руку, и, перепугавшись, мальчик, ударив её по руке, крикнул: «Отпусти, ты, старая ведьма!». Женщина посмотрела на него даже с неким удивлением, прошипела что-то про молодежь и про позор, после чего зашагала прочь, иногда озираясь на семейство Аретино, так и застывших на одном месте. Всё это произошло, в течение, может, нескольких секунд, но врезалось в память Авентуса во всех подробностях. Он никогда до этого не бил никого, не оскорблял — но сейчас будто бы понял для себя, что стоит кому-то обидеть его мать, и он будет готов и оскорблять, и бить. Всё это даже дало ему какой-то воодушевлённый настрой, который Наалия, впрочем, не разделяла. Она, оглядевшись по сторонам, заметила, что из окон соседних домов, видимо, на крики той женщины, начали высовываться люди и смотреть на них. От их взглядов она будто бы вся сжалась и опустила глаза. Наконец, они зашли в дом. Тут царил жуткий беспорядок: было очень пыльно, тут и там были раскиданы всякие вещи, кроме того, в полу были дыры, в которые Авентус, если бы не заметил их заранее, непременно свалился. Единственное, что радовало — в сравнении с их предыдущей комнатой, здесь было где развернуться. — Удивительно, как мало тут изменилось с тех пор, как я уехала, — сказала его мать, подошла к одному из сундуков в комнате поменьше и открыла его, доставала лежавшие там платья и приложила одно к себе, — а они, наверное, всё ещё мне впору. — Мам, мне кажется, — ответил Авентус, подошёл к матери и глянул вблизи, — оно будет тебе велико. — Да ну? — она ещё раз посмотрела на себя, — неужели я и впрямь так исхудала… Ну и ладно… — Наалия сложила платья на кровать, и нагнулась ближе к сундуку. Какое-то лёгкое, неуловимое движение руки — и она достала из-под двойного дна ещё одну книгу, — «Предполагаемое коварство»… Странно, что её не нашли. — Можно посмотреть? — спросил Аретино, после чего мать передала ему книгу, — а почему ты не забрала её с собой? — Прочитала её от корки до корки несколько раз. А когда я уезжала, места в сумке у меня много не было, вот и оставила. — А почему ты уехала? — Мои родители… ну, скажем так, они придерживались традиций и не одобряли магию. А я… однажды я случайно подпалила одного типа, и они решили, подальше от проблем, выдать меня замуж. Я сбежала, решила поступить в Коллегию Винтерхолда. Ну, если коротко, мне там сказали, что магического таланта у меня почти нет, и учить меня никто не станет. Я решила учиться сама, по книгам, но ничего сильнее каких-нибудь «Искр» или «Пламени» так и не вышло. Возвращаться домой мне не хотелось, и я устроилась работать в таверну, — задумчиво проговорила она, после чего посмотрела куда-то в сторону Авентуса, — ну, а потом появился ты. Ладно, я совсем расчувствовалась, а ты, должно быть, устал с дороги. Может, походишь немного по округе? — А ты? — Мне… ещё надо разобрать вещи. Авентус кивнул. Ей, видимо, попросту хотелось, чтобы он ушёл и оставил её в покое — ну, ладно, так и будет. К тому же, узнать, что тут да как действительно было бы полезным.***
Признаться честно, стоило бы взять назад свои слова по поводу Виндхельма — вблизи каменные здания казались величественными, а люди вовсе не были настолько угрюмыми — доносились голоса, шум, гам — и Авентус сам развеселился. Несмотря на холод, он, довольный, гулял по округе и, обойдя окрестные улочки, вышел к Королевскому дворцу, внимательно изучил мемориальные доски и подошёл бы ещё ближе, если бы стражник не преградил ему путь. Авентуса это не сильно расстроило — вокруг было столько интересного, столько можно было исходить! Таверна, соседние дома, даже кладбище, на которое он спустился из сущего любопытства — все завлекало его. Побродив по кладбищу и поглядев на старые могилы (жаль, мемориальных досок тут не было), он увидел дверь в зал мёртвых. В подобных местах он, разумеется, никогда не был, поэтому любопытство начало брать над ним верх, и, помявшись с ноги на ногу, он всё же зашел внутрь. Так, наверное, выглядят древние нордские руины — хорошо лишь, что драугров тут нет. Резные стены, запутанные коридоры, странная смесь запахов, свечи, горящие повсюду, и везде черепа и скелеты. Авентус думал раньше, что испугается при виде мертвеца, но сейчас… Ему было, скорее, даже интересно поглядеть, каковы человеческие кости вблизи. Его мать интересовалась магией, так почему бы ему не интересоваться древними захоронениями? Он шёл, разглядывал всё, и рано или поздно, может быть, попробовал бы даже совсем бесцеремонно взять в руки какую-нибудь из этих костей, если бы не вышел к какому-то относительно большому залу, где над обнажённым телом корпела какая-то пожилая женщина в жёлтом одеянии с капюшоном. Ему бы надо поработать над своей скрытностью, если он хочет попасть хоть куда-то ещё незамеченным! — Зачем ты здесь, юноша? — Я пришёл… эм, на могилы моих бабушки и дедушки. — И, смотрю, далековато заплутал? Авентус подошёл чуть ближе. Старуха не пугала его, да и звать никого она, вроде, не собиралась. На столе для бальзамирования тел лежало тело мужчины средних лет, покрытое шрамами. — Что с ним случилось? — спросил Авентус. — Подагру подхватил да помер. — А как же все эти шрамы? — Этот, если не ошибаюсь, от когтей саблезуба. Эти пониже — волки. На лице… от меча или, может, длинного кинжала какого-то. По ноге его, кажется, топором хотели прихватить… Что, юноша, разочарован? Столько боёв, а в итоге… каменная подагра. Вот поэтому нужно следить за здоровьем. — Я слежу, — ответил Авентус, что, конечно, было далековато от правды — с лекарем он общался один раз в жизни. — Как тебя зовут-то? — Авентус Аретино. — Я не против, Авентус, чтобы ты приходил сюда, — ответила жрица, — да и они не против. Но думаю, что сейчас тебе лучше идти.***
Гулял он, оказывается, не так долго, как можно было подумать, но за время его отсутствия мать успела немного прибраться и купить кое-какие продукты. Сейчас же они сидели за столом и ели печёный картофель. Удивительно было после всего просто так быть… у себя дома? Не скучать по былой жизни, по вечному шуму, даже по их тесной комнате было попросту невозможно. — Будет весело, Авентус, — сказала мать, тяжело вздыхая, — уже, кажется, весь город знает, что я вернулась, и что я… с тобой. — Та ведьма всё разболтала? — Ага, — ответила она. Даже не стала ругать его за «ведьму», — ну, что ещё нам было ожидать… — И что теперь? — Я не знаю, Авентус… Попробую устроиться в таверну или в один из магазинов. Но это всё будет завтра. Доедай и ложись спать, маленькая комната — твоя. — Хорошо. Засыпать в ту ночь Авентусу было совсем непривычно. Ему всё казалось, что он уснёт, а проснётся опять в таверне, среди знакомых людей. Но ведь это не могло продолжаться вечно — он вырос бы, уехал куда-то. А теперь… Завтра его ждёт что-то неизвестное, но они справятся. Он был в этом уверен.