***
Первым, кого встретила Артанис в родном доме, был старший брат. Он как раз проходил через холл и, судя по костюму, либо намеревался куда-то ехать верхом, либо только что вернулся с конной прогулки. Они приветствовали друг друга. — Соскучилась? — спросил Финдарато. — Вот еще! — фыркнула она. — Захотелось сменить обстановку. Что у вас тут нового? Финдарато вопросительно посматривал на Келеборна. — Ах, да! — вспомнила о хороших манерах Артанис. — Познакомься, это Келеборн, сын лорда Галадона из Альквалондэ. Я пригласила его погостить. Келеборн, это мой брат Финдарато. — Очень приятно, — промямлил Келеборн под изучающим взглядом. Брат девушки, за которой ухаживаешь, — это всегда очень серьезно. Даже если он такой благовоспитанный идеалист, как Финдарато. Судя по всему, результат осмотра Финдарато удовлетворил. — Так что новенького? — Разве ты не знаешь?! Артанис постаралась изобразить невинное удивление: — Что я должна знать? — Не может быть, чтобы мама тебе не написала. Должно быть, ты разминулась с письмами. Пропал сильмарилл! — Как?! — воскликнула Артанис. Можно было больше не скрывать свой интерес. — Когда?! Рассказывай скорее! Вещи лорда Келеборна пока оставьте здесь, — обернулась она к младшему слуге. Вслед за Финдарато они прошли в утреннюю гостиную и приготовились слушать. С самого первого дня их сотворения сильмариллы будоражили всех и никому не давали покоя. Шумиха вокруг них не утихала и наконец докатилась и до валар. Валар тоже не захотели оставаться в стороне. Можно было просто призвать Феанаро на Таникветиль, но кому-то — точно неизвестно, кому именно, но говорят, что Манвэ — пришла в голову идея превратить этот визит в нечто более значительное. Устроить большой праздник, которые Манвэ так любил, пригласить Воплощенных и всем хорошенько повеселиться. Венцом праздника должно было стать благословение Вардой сильмариллов. Что такое это благословение и для чего оно вдруг понадобилось, никто не представлял, но от того затея становилась еще интереснее. Чертоги Манвэ не вместили бы всех приглашенных, поэтому действо перенесли на лужайки перед Ильмарином. В парке на свежем воздухе поставили палатки с мороженым и прохладительными напитками, шатры с развлечениями и павильончики, где гости могли отдохнуть и привести себя в порядок. Празднество обещало быть великолепным. Все гости уже были в сборе. Служители разносили лориэнскую клубнику со взбитыми сливками. Шляпки дам поражали своей причудливостью. Несколько копуш торопливо наводили последний марафет. Семья Арафинвэ заняла свои места. В распахнутые двери Ильмарина было видно, как внутри взмыленный Эонвэ отдает распоряжения. Вот-вот должен был начаться торжественный выход Владык. Но выход отчего-то откладывался. Задержка уже сделалась очевидной, на нее начали обращать внимание. Причина отыскалась быстро — место напротив тронов Владык до сих пор пустовало, и пустота по правую руку от Финвэ тоже была вызывающей. Феанаро отсутствовал. Отсутствовало и все его многочисленное семейство. Этого нельзя было объяснить простым опозданием — на Таникветиль они прибыли вовремя. Финдарато знал это наверняка, потому что уже успел перездороваться почти со всеми своими кузенами. Вместе с тем с той стороны, где располагался и павильончик Феанаро, уже некоторое время доносился какой-то шум. Он становился все громче, потом туда же пробежал Эонвэ — Финдарато впервые видел его за этим занятием — и сделалось окончательно ясно, что произошло нечто чрезвычайное. Снедаемые любопытством родители остались на месте, а Финдарато с братьями пошли посмотреть, что же случилось. Толпу, пока еще небольшую, они заметили издали. Финдарато спросил у кого-то с краю, что происходит, и услышал неуверенное: «Пропал сильмарилл, кажется». Они протолкались поближе. В центре сумятицы стояли Феанаро с шкатулкой в руках и обратившийся в столп Эонвэ. Феанаро, белый от ярости, что-то втолковывал на повышенных тонах. Впрочем, бесконечно повторяющий «этого не может быть» и «ты, наверное, ошибаешься» Эонвэ взбесил бы кого угодно. Сильмариллов в шкатулке было только два. — Его украли, болван! — рявкнул наконец Феанаро. Финдарато едва понял, что значит «украли». Весть о краже распространилась, как пожар. Никто не мог поверить тому, что слышит. Конечно, ни о каком празднике теперь не могло быть и речи. Подозрения немедленно пали на Мелькора. После освобождения из заключения ему назначили испытательный срок, и Мелькор проводил его на хозяйственных работах у тех из валар, кому в данный момент они были нужны. Он уже собирал яблоки в садах Йаванны, счищал наросты ракушек с Ульмонана и дрался с Тулкасом, когда тому припадала охота поразмяться. Теперь же под началом Эонвэ он вместе с прочими трудился, обслуживая празднество. Его обязанностью было убирать грязную посуду и мелкий мусор. Он заглядывал и в павильончик Феанаро — несколько гостей, в числе которых был и Арафинвэ, вспомнили, что видели его выходящим оттуда с хозяйственным мешком. Мелькор все отрицал. Он говорил, что ноги его туда не ступало, он обозвал всех кретинами и недоумками и добавил в адрес Манвэ, Феанаро, сильмариллов и праздника такие слова, которых Финдарато не решался повторить даже мысленно. Больше улик против Мелькора не было никаких. Сильмарилла при нем не нашли, как ни искали — ни снаружи, ни, как потом сообщил Ирмо, внутри. Но он был подозрителен уже тем, что Мелькор, поэтому его по традиции заперли в Мандос, где он с тех пор и сидит. После происшествия обыскали весь мусор, все кусты и окрестности, а благонравные ваниар добровольно вывернули свои карманы, еще когда покидали так и не состоявшийся праздник. Все было бесполезно. Поиски продолжаются до сих пор, но результатов не приносят. Сильмарилл как в воду канул. Оставшиеся два Феанаро теперь хранит в железной палате, которую немедленно выстроил для этой цели. Добровольная пытка молчанием была почти невыносимой. Артанис подумала, что еще немного, и ее разорвет на части. Она знала то, чего не знал весь Валинор. Каких трудов стоило не выдать своего торжества! Какие глаза сделал бы брат, скажи она ему, что сильмарилл, в поисках которого все сбились с ног, находится сейчас в ярде от него! Чтобы хоть немного дать выход эмоциям, Артанис уже готовилась засыпать Финдарато ворохом вопросов, но тут вошла Эарвен. Келеборн встал. — Я вижу, у нас гости. — Это Келеборн, сын лорда Галадона. — Ах, да-да, — слегка кивнула Эарвен, припоминая. Она была знакома с его родителями, но, когда они виделись в последний раз, Келеборн был еще пухлым малышом, путающимся в собственных ногах. Пока он раскланивался, Артанис продолжила: — Мама, ты, конечно, не будешь возражать, если он погостит у нас несколько дней? — Конечно, не возражаю. Я скажу, чтобы приготовили комнату. Из холла донесся звук гонга. Артанис машинально взглянула на часы. Это был первый гонг, к переодеванию. На приведение себя в порядок оставалось три четверти часа. Келеборн вздохнул. Как будто мало ему было неожиданного знакомства с братом, теперь предстоял еще и обед с родителями. — Я не буду обедать, — извиняющимся тоном сказал матери Финдарато. — Мне нужно подышать воздухом, я собирался проехаться по окрестностям. — В последнее время ты часто отлучаешься. Вид у Финдарато был довольно неловкий.***
На счастье Келеборна, за обедом на него обращали очень мало внимания. Арафинвэ только рассеянно кивнул, пробормотав положенную вежливость. Эарвен старалась быть радушной хозяйкой, но явно была поглощена другим. Келеборн осторожно перевел дух. Теперь главным было не перепутать вилки. Разговор за столом вертелся вокруг недавнего похищения. — Это ужасно, — говорила Эарвен. — Здесь никогда не воровали. Она была совершенно права. Сколько раз каждому из них доводилось терять украшения или забывать кошельки. Но все пропажи неизменно либо возвращались хозяевам в целости и сохранности, либо терпеливо дожидались их на тех же местах, и ни разу не было случая, чтобы пропала хоть одна самая мелкая монетка. Даже берилловая диадема Эарвен, которой та неожиданно хватилась, через неделю нашлась в саду преспокойно лежащей в кустах изгороди. Замки, в изготовлении которых нолдор были столь же искусны, сколь и во всем остальном, были скорее предметами искусства, чем насущной необходимостью — в Валиноре если и запирали двери и шкатулки, то лишь для защиты от случайного неуместного любопытства, а не ради охраны от воров. Даже само слово «вор» сохранилось только в преданиях о темном эндорском прошлом и то благодаря совершенной эльфийской памяти. И вдруг такое! И где?! На празднике, под самым носом у валар, отчего воровство делалось еще и неслыханной дерзостью. И если не Мелькор, то кто еще был способен на это?! Эарвен продолжала делиться впечатлениями: — Феанаро рвал и метал. Рядом с ним страшно было находиться. Даже Нэрданель с трудом могла его утихомиривать. — Могу его понять, — заметила Артанис, изящно расправляясь с рыбой в своей тарелке. — А кто бы на его месте оставался спокойным? — Но это было чересчур даже для таких обстоятельств. От ярости он был сам не свой. Хорошо, что наша гардеробная, — так Эарвен называла павильончики, предоставленные гостям для отдыха и приведения себя в порядок, — находилась в другой стороне, а не рядом. — Почему? Эарвен истолковала вопрос дочери по-своему: — Ты же знаешь, Феанаро всегда недолюбливал Индис, твоего отца и дядю. И, чтобы не портить всем настроение, Эонвэ распорядился выделить нам гардеробные подальше друг от друга. Это было очень мудро, иначе боюсь даже представить, что могло бы случиться. Феанаро и без того обвинил валар… — В воровстве?! — Нет, конечно. Благодарение Эру, до этого не дошло. В том, что они не следят за порядком и допускают такие безобразия. — Тоже правильно. Вроде бы нашим предкам обещали спокойную и беспечальную жизнь. — Но нельзя же понимать все так буквально! — нервно воскликнула Эарвен. — Неприятности могут случиться везде. Валар и так делают все, что могут. Владыка Манвэ велел Владыке Оромэ расследовать это дело, и… — Феанаро поклялся, — сказал Арафинвэ, глядя куда-то поверх своего бокала. — При всех поклялся небом, Ардой, Вардой и горой Таникветиль в придачу, что жестоко отомстит любому, кто утаит камень. Артанис тихонько прыснула. Келеборн, слушая непринужденные упоминания Стихий, чувствовал себя дремучим провинциалом. — Ничего смешного! — Конечно, ничего, — тут же согласилась дочь. — Не завидую похитителю. На его месте я бы после такого немедленно во всем призналась валар, вернула бы камень и попросила бы у Намо убежища. Иначе Феанаро с него семь шкур спустит и из восьмой вытрясет. И будет прав, — бестрепетно закончила она. Арафинвэ содрогнулся. — Не говори таких вещей. — Каких? Вы же сами нас учили, что нехорошо брать чужое. А ему, наверное, родители этого не говорили. Или он их плохо слушал. Так что поделом и так ему и надо. — Ты еще многого не понимаешь… — Ну, конечно, — немедленно перебила Артанис с сарказмом. — Что я… — Пора подавать десерт! — громко произнесла Эарвен, предотвращая очередную безуспешную попытку супруга воспитывать дочь. Перепалка утихла, не успев толком начаться. Но тема еще была не исчерпана, и сама Эарвен, помешивая кофе — не потому, что пила его с сахаром, а оттого, что не любила слишком горячий — обратилась к Артанис: — Ты можешь относиться ко всему так легко, потому что тебя не было здесь, когда все случилось. Тебя никто не подозревает. Но мы… Артанис округлила глаза: — Неужели подозревают вас?! — Нет… То есть не только нас. Подозревают всех. Вообрази, даже Ингвэ. — Теперь кругом ходят майар Владыки Оромэ, — с надрывом произнес Арафинвэ, бесцельно ковыряясь ложечкой в креманке, — и смотрят на нас так, словно мы злодеи! И задают свои дурацкие вопросы! Я уже рассказал им все, что знаю, но они продолжают приставать! — По-моему, они просто не знают, что делать, — мягко сказала Эарвен. — Это первый случай, никто никогда не сталкивался с таким раньше. Должно быть, они надеются, что эти бесконечные расспросы наведут их на какую-то идею. — Да, я выходил, — продолжал Арафинвэ, будто не слыша ее. — Из-за случившегося у меня разболелась голова, сразу после обеда я отправился прогуляться. Выбрался за пределы Валимара, дошел до Оленьей Рощи и вернулся только к завтраку. И теперь они не дают мне проходу: где я был, кто меня видел… Если бы я знал заранее, я бы непременно попался кому-нибудь на глаза. Но мне никто не встретился. И это означает, что я виновен?! Эарвен коснулась его руки: — Успокойся, дорогой. Ты не один. Я слышала, очень многим нечем доказать, где они были. Например, я, — она повернулась к дочери. — Вечером я приняла успокоительный настой и проспала до самого утра. Но кто может подтвердить, что до утра я не выходила из спальни? И Инголдо, — Эарвен предпочитала называть своего первенца амилессэ, — тоже ушел после обеда, а вернулся только перед рассветом, я сама это видела. Не принимай все так близко к сердцу, — снова обратилась она к мужу. Ее слова почти не возымели действия. Арафинвэ замолчал, но вряд ли успокоился. — Нужно позаботиться об охране дома, — пробормотал он некоторое время спустя. — Мы слишком беспечны. Если завелись воры, они могут прийти и к нам. — Вряд ли вор захочет обокрасть именно нас, — сказала Эарвен, — но я подумаю, что тут можно сделать. — И сказать привратникам, чтобы сюда не пускали кого попало. Поскорее покончив с десертом, Артанис с удовольствием облизала ложечку — дома можно было чуть-чуть не соблюдать приличий — и сказала: — А сейчас я хочу показать Келеборну сад. Эарвен взглянула на него, будто вспоминая, кто это такой, и пробормотала: — Да-да, конечно. Надеюсь, сад вам понравится. Артанис потянула его прочь из столовой. — Спасибо! — только и успел сказать Келеборн.***
Сад был гордостью Эарвен. За его обустройство она принялась немедленно, едва свежеиспеченные супруги обзавелись собственным домом. Эарвен всем занималась сама, вникая в каждую мелочь, не следуя ничьим советам и проявляя неожиданную твердость. Через пару десятков лет деревья разрослись, и сад обрел те очертания, которые Эарвен все это время видела мысленным взором. Ей удалось сочетать нолдорскую любовь к ясной гармонии и невнятно-текучую мечтательность тэлери. Причудливо подстриженные кусты самшита лежали словно обросшие валуны на морском берегу, пеной прибоя разбивались об их подножие волны белых и синих соцветий. Ветви смыкались над извилистыми тропинками и парили в зеленоватом свете, будто водоросли в толще воды. Но толком рассмотреть всю эту красоту у Келеборна не было никакой возможности. Артанис размашисто шагала по аллее, потом, не замедляя хода, свернула на одну из боковых дорожек. Келеборн влекся за ней, как лодка на буксире. Дорожка уводила, петляя, все дальше. Наконец Артанис втащила его на высокий каменный мостик над прудом и остановилась. — Ну, что скажешь? Келеборн едва успел перевести дух и бросить взгляд на окрестности. На песчаном берегу шелестела изящная куртинка тростника. — Красиво. — Я не об этом! — нетерпеливо перебила его Артанис. — Я о сильмарилле. Его ведь действительно украли. Для чего, по-твоему, я привела тебя сюда? Нас тут никто даже случайно не подслушает. С мостика открывался прекрасный обзор во все стороны. — Не знаю, что и думать, — честно признался Келеборн. — Вообще ничего не понимаю. — Я тоже, — сказала Артанис. — Какой-то бред. Но сильмарилл сам в гуся залезть не мог, это точно. Кто-то запихал его туда. Что будем делать? — Наверное, надо вернуть камень лорду Феанаро и рассказать, где мы его нашли. Выражение лица Артанис показывало, что она ждала от Келеборна совсем другого. — Неужели ты хочешь оставить его у себя?! — воскликнул он. — Конечно. Пока не разберемся. Тебе разве не интересно самому распутать это дело? — Интересно, конечно. Но… а что мы можем? У Владыки Оромэ полно майар, а нас только двое. И они могут расспрашивать всех, а мы нет. — Но у нас есть преимущество! Мы знаем, где сильмарилл. А они не знают и даже не догадываются. Келеборн понизил голос: — А где он сейчас? — Я закопала его в пудренице. Изящную серебряную с перламутром вещицу ей подарила Индис на очередной день зачатия. Но Артанис редко пользовалась косметикой, и пудреница валялась без употребления. Теперь она оказалась как нельзя более кстати. Можно было не опасаться, что туда кто-нибудь сунется даже случайно. — Если у нас не получится, мы всегда можем вернуть сильмарилл и все рассказать. — А если лорд Феанаро жестоко отомстит, как обещал? Артанис отнеслась к этим материям с беспечностью юности: — Подумаешь! Ничего он мне не сделает. Немножко покричит и успокоится. — Мне показалось, что твой отец его боится. Побаивается, — уточнил Келеборн на всякий случай. — Папа — это другое дело. Между ними испокон веков отношения натянутые. К тому же мой папа вообще не слишком храбрый. Ну как, ты согласен? Вопрос, разумеется, был не о душевных качествах Арафинвэ. — Согласен! — решительно ответил Келеборн. — С чего начнем? С гуся? Артанис кивнула: — Исследуем то, что у нас точно есть. Тот, кто запихал в него сильмарилл, должен был побывать на ферме. — Причем не позже, чем накануне, — сказал Келеборн, гордый своей осведомленностью. — Когда я договаривался с тетей насчет гуся, она потребовала у меня точную дату, потому что, как она объяснила, гусей за сутки до… ну… — Забоя. Я знаю, что они не сами умирают к назначенному часу. — Да. В общем, сутки их держат отдельно, чтобы они чего-нибудь не слопали. Чтобы желудок и… и все остальное освободилось бы от остатков пищи. — А раз камень был все еще в желудке, то времени прошло и еще меньше. Может, всего несколько часов. Они сопоставили даты. Келеборн ездил за гусем на следующий день после кражи. — Значит, завтра прямо с утра ты поедешь к своей тете и разузнаешь, кто посещал ферму седьмого числа. И восьмого тоже — ведь вор положил сильмарилл в гуся не для того, чтобы кто-нибудь его там нашел. Вор должен был прийти снова, чтобы его забрать. — Я один? Ты разве не поедешь? — Нет, — вздохнула Артанис. — Хотя и очень хочется. Я отправлюсь с визитом вежливости к дяде. — К лорду Феанаро? — Нет. Феанаро мне дядя только наполовину, и вообще мы не очень дружим. И если я вот так заявлюсь к нему в дом, это будет выглядеть подозрительно. Поэтому придется сначала к дяде Ноло, а уж потом… Зато выслушаю еще порцию рассказов о происшествии. Может, в них найдется что-нибудь интересное. Все ведь не могут рассказывать одно и то же слово в слово. Итак, они составили планы на ближайшее будущее. Таинственная кража не шла из голов, но биться над разгадкой, не имея почти никаких сведений, было бессмысленно. Чтобы отвлечься, они отправились рассматривать сад уже как следует. Сходя с мостика, Артанис заметила: — О том, что тут красиво, скажи моей маме. Ей будет очень приятно.