***
Как только я вошла в душную поточную аудиторию, восходящую к стене амфитеатром, на меня обрушилась тишина, прерываемая лишь скрипом пишущих ручек и перелистыванием тетрадных страниц. Безмолвие было столь странным после грозных окриков Луиса и его бурчания мне в спину, что я невольно стала наслаждаться царившим молчанием, которое впрочем тут же было прервано недовольным тоном учительницы. — Я полагаю, что вы та самая Клементина Марш? — указательным пальцем, что был иссушен и покрыт старческими морщинами, она придвинула очки-полумесяцы ближе к переносице и свела брови вместе, демонстрируя своим видом неудовлетворение. — Первый день учебы, а вы уже опаздываете на занятия. Нехорошее начало, барышня. Очень нехорошее. Клокотавшая внутри злость еще не улеглась после недавнего конфликта с дредастым, потому мне отчаянно хотелось кому-нибудь нагрубить или вытворить что-то из ряда вон выходящее. Например, схватить указку женщины, которой она отбивала дробь по столу и разломать о колено, чтобы мерный ритм перестал раздражать барабанные перепонки. — Если не хотите опозданий, выдавайте новеньким карту местности и план помещения, — откликнулась я, сунув руки в карманы джинсов. Серые глаза преподавательницы сузились до размера маленьких щелочек. Вторая ладонь резко перехватила указку, и теперь ее биение приходилось на запястную складку. Совершенно внезапно мне показалось, что женщине отчаянно хотелось настучать этой деревянной палкой по моему темечку и она еле сдерживала себя от совершения сие действа. Однако подобные мысли я тут же отбросила, благоразумно подумав, что в элитных школах рукоприкладство со стороны педагога не приветствовалось. «Как и угрозы накачивания студентов наркотиками» — шепнул внутренний голос, от которого я презрительно отмахнулась, не желая усугублять свое и без того шаткое эмоциональное состояние. — Извините ее, миссис Бернелл, — сказал хриплый голос и чья-то рука, укрытая рукавом сиреневого свитера крупной вязки, накрыла мою, крепко сжав пальцы. — Она еще не знает здешних правил. Я подняла взгляд, чтобы столкнуться с холодными радужками глаз Вайолет, которые словно твердили мне: «Лучше молчи, не то хуже будет». — Ну так просветите ее, мисс Адлон, — с плохо скрываемым отвращением, кинула в ответ преподавательница и повернулась к нам спиной, показывая тем самым, что диалог окончен. Ви лишь состроила милую гримасу и потащила меня на лестницу, силой затолкнув на вторую парту среднего ряда. С громким стуком я плюхнулась на деревянное сидение и мгновенно повернулась в сторону новоиспеченной соседки, глядя на нее с вопросом в глазах. Блондинка предпочла ответить мне полным игнорированием и показательно уткнулась в свои записи, записывая непонятные формулы химических соединений и решения задач с ними. Я тяжело вздохнула, не спрашивая. Взяла из раскрытого пенала белокурой студентки ручку и стала чертить каракули на вырванном листочке в клеточку, который позаимствовала у какого-то маленького мальчика с пышной афро-шевелюрой, напоминавшей поднявшееся тесто для шоколадного кекса. Невольно хмыкнув от столь странной мысли, посетившей меня, и заслужив внимательный взгляд Вайолет, я принялась рассматривать обстановку кабинета и внешний вид обладательницы сие помещения. Аудитория выглядела замызганной и совершенно неприветливой: иссохшие и выцветшие нежно-голубые обои ближе к потолку превращались в истлевшие лоскуты бумаги; деревянный пол, криво выкрашенный в непонятный бурый оттенок, скрипел при каждом неосторожном движении; старая мебель буквально разваливалась на глазах; то тут то там виднелись ободранные лоскуты шелковистой паутины, которые едва ли не падали на тетради студентов, кое-как держась тонкими нитями на стеклянных плафонах. Я передернулась всем телом, тщетно пытаясь убедить себя в том, что создателем этих липких сетей являлись пыль и скопление микробов, а не восьминогие существа с пушистыми лапками. Вайолет раздраженно свела брови к переносице и легонько толкнула меня локтем в предплечье, а как только мое внимание сосредоточилось на блондинке, та многозначительно тыкнула пальцем в испещренную мелом зеленую поверхность доски. Учительница по фамилии Бернелл монотонно зачитывала какие-то способы вычисления молярных масс, постоянно тыркая очки, что скатывались по крючковатому носу к самым ноздрям. Ее серые радужки были сосредоточены на раскрытом учебнике, а свободная рука то и дело бросалась на густую блондинистую шевелюру, поддернутую сединой. Миссис Бернелл была облачена в светло-розовый костюм, состоящий из жакета в стиле шанель, облегающей юбки-карандаш и бежевых лодочек на маленьком каблучке. На запястье, встречаясь с лучами солнечного цвета, проглядывающими сквозь тонкий сиреневый тюль, отбрасывали блики серебряные наручные часы в дополнении с золотым обручальным кольцом. Голос вышеупомянутой миссис был переливчатым и звонким, однако это не убавляло в нем скучающих ноток и унылого настроя, от которых энтузиазм изучить химические процессы сводился к критическим минусовым отметкам. Я громко зевнула, прикрыв рот рукой и подперев щеку. День обещал быть ужасающе долгим и нудным.***
Разрезавший мое озадаченное мычание школьный звонок означал лишь одно — свободу и праздность. Я устало потерла глаза, подавляя в себе дикое желание запрыгать на месте от переполнявшего меня счастья. Еще никогда эта трель не казалась столь божественной как до сегодняшнего дня, сегодняшней минуты. — Что же, мисс Марш, мы встретимся с вами на следующем уроке. И настоятельно советую выучить программу, хотя бы за пятый класс, — гневно прищурив глаза и сжав губы в тонкую линию, сказала пожилая дама, окидывая прощальным взглядом высыпавших из аудитории учеников. — Такое чувство, что это была высшая химия, — недовольно пробурчала я, отряхивая руки от мела, осевшего на пальцах белыми пылинками. — Если для вас задачи пятиклассников, которые они щелкают словно орешки, являются непостижимыми, мне страшно представить, как вы будете справляться с уравнениями уровня вашего класса, — едко отозвалась преподавательница, тщательно поправляя свой жакет. И только я открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой по поводу моего уровня знаний, как чья-то знакомая ладонь мгновенно сжала мои пальцы, едва ли не стирая их в порошок. — Не волнуйтесь, миссис Бернелл. Я беру ее обучение на себя, — звучно пропела Вайолет, тихо шикая на мои недовольные вздохи и порывы вставить хоть слово против. — Молчи, если хочешь выбраться из этого места. — Мисс Адлон, советую вам поменьше водиться со снобами. Это плохо сказывается на вашей успеваемости, — последняя колкая фраза и холодный взгляд ознаменовали окончание беседы, и учительница скрылась за поворотом, оставляя после себя противный цветочный флер. Я махнула рукой, стараясь отогнать от себя молекулы водно-спиртового раствора и эмульгаторов. Блондинка не отреагировала на этот жест, хватая меня за ладонь и выводя из душного замкнутого пространства. Я не спешила начать новый диалог, отдавая бразды правления шагающей рядом девушке, что напряженно рылась в глубинах собственного сознания и оттого теребила в руках ткань своего свитера. Белокурая что-то шептала себе под нос, изредка махая руками в ответ на приветствия прохожих студентов. Мне же приходилось усердно делать вид, что происходящее не особо меня волновало, когда внутренне я терялась в догадках и кусочках паззла, которые составили бы целую картину и приоткрыли завесу тайны, связанную со странным доброжелательным поведением блондинки. Она постоянно поглядывала на меня, словно ожидая того, чтобы именно я вымолвила первое слово, положившее бы начало затяжному монологу. Однако я также не собиралась делать первые шаги, решив про себя, что инициативу должен взять, непосредственно, зачинщик чего бы то ни было. Так мы и шли в гробовой тишине, которую нарушал только гомон подростков, снующих по коридорам, до самых металлических шкафчиков, где ученики хранили всякую всячину, что не поместилась в комнатах. К каждому из хранилищ была прикреплена отполированная табличка с именем учащегося, которому принадлежал так называемый «сейф». Я коротко скользнула незаинтересованным взглядом по всем гравировкам и на мгновение задержала глаза на одном из шкафчиков, который был обклеен сине-белой оградительной лентой. В задумчивости я подошла ближе и провела рукой по шероховатым выемкам надписи, что просвечивала сквозь липкий полиэтилен. Вайолет глянула на меня непонятным взглядом, а затем тяжело вздохнула, открывая дверцу своего хранилища с характерным скрипом. «Ох, Клементина Марш! Неужели не видно, что ей трудно дается общение с незнакомцами? Прояви хоть каплю уважения к ее помощи и пойди на уступки!» — вскричал внутренний голос, от которого противно заскрипело в аппарате. Прислонив палец к козелку, я набрала побольше кислорода в легкие, собираясь с мыслями и одновременно с этим, вынимая еще один булыжник из стены своего холодного бастиона. — Вайолет, я… — Клементина, мне… Мы разом запнулись после синхронно сказанных фраз и потупили взгляды, начав рассматривать собственные мыски обуви. Через пару секунд раздался ее легкий смешок, которому вторила моя полуулыбка, а всего несколько мгновений спустя мы обе не смогли сдержаться от тихого хихиканья. — Что ты хотела узнать? — улыбаясь поинтересовалась Ви, когда последняя смешинка растворилась в воздухе и напоминала о себе лишь радостными искрами, что зажглись в наших глазах. — Кому принадлежит этот шкафчик? — мои уголки губ разъехались, отвечая на жест блондинки. Впрочем, той уже расхотелось веселиться, и она погрузилась в недра «сейфа», выуживая оттуда какие-то книги в тонком переплете и закидывая обратно на дальнюю стенку. Ее похолодевшее лицо заставило меня в нерешительности закусить губу и промолвить. — Если не хочешь… — Принадлежал. Раньше им пользовалась сестра Минервы — Софи. Ее уже год как нет в живых, — севшим голосом вымолвила белокурая и стала нервно скрести короткими ноготками по ребристой металлической поверхности шкафчика. — Черт, подержи, пожалуйста. Она впихнула мне в руку маленькую книжечку с изображением цифр и примеров, на которой большими красными буквами было выведено «Решебник задач для первоклассников». Я недоумевающе посмотрела сначала на учебник, затем на девушку, что копалась среди собственного хлама, который был натолкан в тесное хранилище до предела. В какой-то момент я даже задалась вопросом о том, как дверца шкафчика до сих пор работала, а не взрывалась от количества тяжестей, что взвалились на ее долю. — Что с ней случилось? — тихо спросила я, наблюдая за застывшей на миг Вайолет. Она шумно сглотнула, запрокидывая голову наверх, но потом будто отдернула саму себя и, повернувшись профилем, заворочала языком: — Болезнь. Лейкемия съела ее чуть больше, чем за год, — шепнула блондинка, чтобы после резко вернуться к прежнему занятию. Я выдохнула сквозь плотно сжатые губы, проклиная себя за бестактность. — Прости, что спросила. — Все нормально, — чуть грубовато ответствовала Ви, усиленно делая вид, что ей в глаз попала неизвестная соринка. Девушка замолчала, но затем продолжила. — Мы все тяжело пережили ее потерю. В особенности Минни, Луис и я. Снова наступила гробовая тишина, казалось, что даже громкие разговоры и заливистый смех стихли, оставляя место только скорби Вайолет и моему сожалению. Прикусив язык от волнения, я прикоснулась ладонью к ее плечу и погладила блондину сквозь мягкий шерстяной свитер. Она передернулась всем телом, встала ровно, словно оловянный солдатик, будто боясь спугнуть это легкое ощущение странной душевной близости. — Мне жаль, — прошелестела я, внимательно наблюдая за метаморфозами девушки. Все краски схлынули с ее лица, и белокурая стала судорожно глотать ртом воздух, пытаясь справиться с подступившим волнением и чувством дежавю. В этом моменте красной нитью прослеживалось наше общее чувство, граничащее где-то между нервозностью и облегчением, радостью и грустью, болью и счастьем. Мы обе застыли, напоминая собой восковые фигуры или каменные изваяния, боялись спугнуть это невесомое мгновение, которое в любую секунду готово было раствориться в коридорной пыли, так и оставшись непонятым, непрочувствованным до конца. Что-то искрило в воздухе, было почти осязаемым, но столь недосягаемым. Мы обе судорожно выдохнули, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, которое вот-вот готово было сорваться с аорты. Однако уже в следующую секунду странное наваждение прошло и первой от дурмана очнулась Вайолет, тряхнувшись всем телом. Я машинально отдернула руку, коря себя за необычную чувствительность и сентиментальность. Еще один кирпич крепких стен, что защищали мою душу от бурана чувств и позволяли воцариться в ней вечной зиме, рухнул под воздействием этого места. Может, оно и правда меняет людей? — Она всегда так делала, когда мне было плохо, — тихо произнесла белокурая, дрожащими пальцами насухо вытирая щеку. — Это что-то вроде ритуала. Каждый раз, когда я была на грани срыва, то она подходила, клала руку мне на плечо и говорила, что все будет хорошо. Не поверишь, но для меня это было дороже всех объятий и мотивирующих речей в мире. Девушка горько усмехнулась, прикладывая кулак к губам. Однако, одно мгновение спустя, она хлопнула себя по бедрам, заключенным в плотную джинсовую ткань, и заговорила нарочито бодрым голосом: — Ты, наверное, ждешь от меня объяснений, а не этого всемирного потопа, — Ви фальшиво улыбнулась, протирая глаза и последний раз печально вздыхая, как бы собираясь с мыслями. — Когда мы впервые встретились, то наша встреча, мягко говоря, не заладилась. Признаться честно, то я до сих пор не в восторге от твоего общества. Более того, ты стала бесить меня еще больше. Я невесело хмыкнула, облокачиваясь на металлические стенки шкафчиков. — Но… — Вайолет помолчала, заткнув прядь волос за ухо. — Твой поступок на вечеринке… Он впечатлил меня, — глядя на мое скептичное лицо, она поспешила объяснить. — Не каждый новичок в этой школе решится подставить под угрозу собственную репутацию ради другого. Тем более, мы начали с тобой на плохой ноте, и я даже подумать не могла, что ты, будучи сама не шибко трезвая, согласишься помочь мне. Это важно для меня и трогательно, наверное. — Не хочу разрушать мой образ героини в твоих глазах, но моей заслуги в этом капля, если не меньше. Я едва дотащила тебя до конца коридора, потом нас подхватили Луис и Гейб, — промолвила я, качаясь на носках. — Ты до отвращения честна и благородна, — блондинка высунула язык и скорчилась в знак презрения. — Однако, именно эти качества заставили меня пересмотреть свое мнение на твой счет. — Странно, — я усмехнулась, складывая руки на груди. — Минуту назад ты говорила, что я бешу тебя. — Не придирайся к словам, Марш, — белокурая толкнула меня в плечо, вторя моей улыбке, и недовольно цокнула языком. — Поэтому, подытоживая все сказанное, я решила отплатить тебе помощью на уроках. Многого не жди, я сама не очень-то разбираюсь в половине предметов. Но в химии и биологии мне нет равных. Хочешь верь хочешь нет, но я единственная, кто сумел наладить контакт с миссис Бернелл и начать понимать ее каракули. — Поэтому она так печется о твоем круге общения и успеваемости? — от воспоминаний о неприятной преподавательнице, я невольно передернулась всем телом. — Прозвучит необычно, но я считаю ее своей матерью, — Вайолет пожала плечами. — В первые дни моего пребывания здесь, я была, мягко говоря, неприветливой к остальным. Зато с ней сразу нашла общий язык. Именно она помогла мне сдружиться со здешними ребятами и встать с колен, когда… — Ви кивнула на хранилище, обклеенное сигнальной лентой. — Не поверишь, но я как никто другой понимаю тебя, — уголки губ разъехались в улыбке при воспоминаниях о Ли, моем учителе истории в одной из предыдущих школ. Заметив заинтересованный взгляд белокурой, я продолжила. — Однажды я встретила учителя американской истории — Ли Эверетта. Не знаю, кому он продал душу за свое обаяние и умение убеждать, но он сумел разжечь во мне интерес к учебе, помогал при переменах в жизни, позволял отсиживаться у себя после поздних вечерних гулянок. Он стал мне отцом, которого в моей жизни так не хватало. — Что с ним приключилось? — осторожно спросила блондинка, очевидно заметив суффиксы прошедшего времени в моей речи. Я так и замерла на носках, когда собиралась качнуться в очередной раз. Судорожно сглотнула, пытаясь унять дрожь в руках и голосе. Однако, мозг решил сыграть злую шутку и раз за разом воспроизводил перед глазами картинки зверского убийства Карли. Голос внезапно охрип, забившись в самый уголок гортани, и я нервно кашлянула, потирая шею, чтобы притупить неприятную колкость связок. Вайолет внезапно посерьезнела и тут же заявила: — Не хочешь — не говори, — только и успела сказать она, как я вдруг схватила ее за руку и заглянула в самую глубину льдистых глаз, находясь на предельно опасном расстоянии. — Я скажу, — прошептала я, снова глотая огромный комок слюны. — Его жена была отъявленной стервой, которая думала, что может носить под сердцем его ребенка и трахаться при этом с другими. Он пригласил меня к себе домой на чай, который мы так и не выпили, потому что из их общей спальни доносились ее сладострастные стоны. Ли вбежал туда и увидел их, нагишом, в одной кровати. И глаза у него залило кровью, — мой дрожащий голос, еле как выбивавшийся из горла, был чересчур зловещим. Я походила на психа, который дорвался до изложения своей душещипательной истории и теперь выкладывал ее со всеми чудовищными подробностями. — Клем… — произнесла в ответ Вайолет, дернувшись дабы попытаться вырваться из моей крепкой хватки. — Он растерзал ее на моих глазах. Удивительно, как карма быстро настигает людей и заставляет платить за свои ошибки самыми болезненными способами. Невероятно то, как люди раз за разом совершают эти промахи, надеясь на то, что грехи можно замолить, и бумеранг их не настигнет. Необыкновенен крик, который наполняет помещение и которым люди сполна платят за свои проступки, — Ви снова дернулась. — Ты бы слышала ее визги. Она умоляла его остановиться, но он ничего не слышал, или слышал, но не внимал. А я сидела и смотрела, как он вынимал из ее живота плод и укачивал на своих руках. Я вдруг вздрогнула, проморгалась и увидела перед собой изумленное, испуганное лицо блондинки. Резко я оттолкнулась от нее, выпустив локоть из болезненного захвата, и прислонилась лбом к холодному металлу, стараясь выкинуть страшные картинки прошлого из своей головы. Вайолет тяжело дышала, будто пробежала стометровку, и смотрела на меня с толикой испуга. Я же еле слышно застонала, путая пальцы в волосах и стараясь остудиться посредством соприкосновения с ледяной поверхностью шкафчика. Лишь через пару минут, когда странное наваждение решило сойти на нет, я смогла продолжить, большими усилиями сдерживая ком из слез внутри собственного тела. — Полиция приехала по вызову соседей, который жаловались на громкий шум. Его повязали на месте. Меня заставили проходить допрос, как главного свидетеля происходящего. Не помню, что я говорила тогда, но… — пелена соленой влаги застлала мои глаза, и я сделала пару глубоких вдохов, чтобы совладать с эмоциями и не расплакаться перед непрошибаемой блондинкой. — Но после этого мне понадобилось ходить к психологу. Однако, этого мудака не интересовало ничего, кроме денег отца, который тот отчебучивал ему за сеансы. Представляешь картину? Я едва ли не рыдаю, сидя в этом кожаном кресле, а он сидит за столом и пересчитывает чертовы купюры, изредка задавая до безумства тупые вопросы. Что уж поделать, алчность сжирает с головой даже людей такой важной миру профессии. Снова долгое, тягостное молчание в бессильной попытке борьбы с этой желчью, что сидела во мне годами и не желала выходить на божий свет. Только сейчас я буквально силком вышвырнула ее на солнечные лучи, заставляя сжиматься, содрогаться и шипеть, словно бекон на сковороде. Жидкость, окрашенная едким билирубином, сейчас шкворчала в ярком сиянии небесного светила, умоляя о том, чтобы вновь оказаться в прохладной, замогильной темноте. А я, как и в тот момент, была лишь наблюдателем, не способным остановить произошедший естественный отбор. И если тогда зверство казалось мне чем-то до тошноты ужасным, то сейчас я упивалась происходящим, желая выжечь эту боль дотла, не дать ей вновь превратить меня в неуравновешенную. Яд, отравляющий душу долгими и заставляющий кричать по ночам от кошмаров, выпаривался под теплом Вайолет, которая, как оказалось, уже как несколько минут накинулась на меня, сжимая в собственных объятиях. Жар от ее тела и бессвязные шептания о бесконечном сожалении были подобно солнцу, что спозаранку осветило каждый уголок моей прогнившей до самой сердцевины души, убивая тени и превращая их в прах. Сама того не ведая, я протянула руки и стиснула ее в ответ, вдыхая неповторимый аромат ее духов. Так может, попытка борьбы была не такой уж и бессильной? — Что было дальше? — ее легкий шелестящий голос и прерывистое дыхание пощекотало мою шею, заставляя мелкие волоски шевелиться. Я снова моргнула, фокусируясь на этом тембре, который был подобен Полярису, ведущему меня сквозь закоулки и тупики душевных лабиринтов. Кольцо, сжимающее бьющийся миокард до кровоточивости, неожиданно ослабло. Раны стремительно штопались белыми нитками и я, впервые за эти несколько лет тщетной войны с собственными страхами, ощутила, как могу спокойно вдохнуть. Огромная каменная стена, выстраиваемая мною годами, рухнула в одночасье, стоило лишь взмахнуть большущей кувалдой, поднятой с пыльного пола нашими с блондинкой совместными усилиями. Я заговорила, как только от одной из баррикад не осталось и камня на камне: — Он погиб в тюрьме от неизвестной болезни, — звучание собственного голоса показалось необыкновенно спокойным и в то же время до жути эмоциональным. Кажется, прозвенел звонок, но мы не обратили на него внимания. Как и на изумленные взгляды учеников, которыми нас постоянно одаривали. Вайолет и я просто стояли посреди коридора, прижавшись друг к другу, будто держась за спасательный круг. Снова нахлынуло то странное чувство, нагрянул момент нежданной близости. И если несколько минут назад мы не поняли все ощущения до конца, то теперь четко осмыслили их, пропуская через себя. Удивительно, но в мыслях сразу же всплыло осознание того, как такие мгновения и эмоции следовало называть. Имя всему этому неосязаемому физически, но столь приметному внутри: — Родство душ, — шепнули мы обе, словно сами себе, но при том друг для друга. Уловив смысл сказанного, наши щеки синхронно зарделись, а на устах заиграла блаженная улыбка.***
Я не смогла запомнить тот момент, когда мы с Вайолет, не сговариваясь, решили пропустить первый день учебы и остаться в комнате, распивая на пару бутылочку красного полусладкого. На мой немой вопрос, откуда у блондинки появился алкоголь и одноразовые стаканчики, она ответила неоднозначно, сказав, что лишняя заначка никогда не повредит. Терпкий вкус алкоголя расслаблял мышцы и развязывал язык, делая нашу беседу куда более легкой и веселой, а ментоловые сигареты добавляли горечи во рту, которая прекрасно контрастировала с алой жидкостью. На мгновение я ощутила себя статной и состоятельной дамой, которая была на приеме у своей приятельницы, и они вдвоем вели светские разговоры. Однако чувство волшебной сказки развеялось, стоило мне окинуть взглядом затхлую комнатушку, насквозь пропитавшуюся дымом от тлеющего табака и запахом мятной жвачки. Ви, похоже, постигли точно такие же эмоции, так как на ее лице ярко отразилось разочарование вперемешку с благоговением от прекрасно проведенного дня. Я улыбнулась, облокачиваясь на ребро подоконника и вдыхая свежий аромат подступающей осени. Белокурая вторила моему действу, отпивая маленький глоток из податливого пластика. — А как вы с миссис Бернелл сблизились? — спокойно спросила я, мысленно готовясь к длинному монологу. Однако, ответ Вайолет оказался невероятно лаконичным. — Даже не знаю, — она задумчиво пожала плечами, глядя на кусок пухлого солнца, что выглядывало из-за высоких ветвей сосен. Я ткнула ее локтем в бок и насмешливо произнесла: — Это не ответ, — блондинка хмыкнула на мою фразу, снова пригубив вина. — Ну так уж вышло, что в первую неделю моего пребывания тут, я знатно набедокурила на химии, — заметив мой заинтересованный взгляд, девушка поспешила пояснить. — У нас было практическое занятие и я во время него умудрилась неправильно смешать реагенты. Вместо нужного результата получила какую-то серо-буро-малиновую жижу, которая мало того еще и опасно побулькивала. Уголки ее губ разъехались от воспоминания о комедийной ситуации. — Ну и в общем, миссис Бернелл явно не была довольна моей работой, поэтому вынудила Эриксона поставить мне пару дополнительных уроков. Знала бы ты, как я тогда негодовала. После этого надо мной постоянно подшучивали, что я похожа на тираннозавра, если меня разозлить, — она усмехнулась, вертя в руках одноразовый стаканчик. — Естественно, старый хрыч согласился, а я едва не взвыла от отчаяния, узнав, что помимо основной учебы, мне придется просиживать вечерами в кабинете химии и решать задачи. Ви отпила еще немного, подержала алкоголь во рту несколько мгновений, а потом шумно сглотнула, слегка сморщиваясь от горького привкуса. — Однако, я даже и подумать не могла, что эти уроки пойдут мне на пользу. Я стала лидером в классе по химии, все готовы были разорвать меня в клочья, когда узнали, что я получила высший балл при выполнении какого-то теста, пока остальные еле до среднего дотягивали. На несколько секунд опустилось интригующая тишина, но Вайолет тут же поспешила ее прервать продолжением истории. — А все благодаря ей. Миссис Бернелл, — она почавкала языком, словно пробуя фамилию на вкус. — Не поверишь, но наше сближение произошло неожиданно даже для меня. Просто, в какой-то момент она предложила отметить мой успех за чашечкой чая с конфетами, а я со скуки согласилась. А потом я узнала, что чай был размешан джином. Я едва не поперхнулась от такой новости, но сумела вовремя сориентироваться под тихое хихиканье блондинки. — Праведная учительница, втирающая речи про плохую компанию, и при том сама распивающая джин со своей ученицей? — я отставила стакан на подоконник и утерла губы тыльной стороной ладони. — Проще поверить, что динозавры воскресли. — Возможно, но, наверное, именно эта ситуация помогла нам уравновесить наши отношения. До сих пор помню ее фразу на мое праведное удивление: «Какое же празднество без обмывки успехов?» — девушка весьма удачно скопировала голос преподавательницы, отчего я зашлась хохотом. — Слово за слово мы разговорились, и тогда она сказала мне, что я напоминаю ей ее погибшую дочь. Ухмылки сами собой стерлись с наших лиц, оставив место лишь внезапно пришедшей печали и грусти за женщину. — Ее звали Кейт. Она тоже училась тут, но лишь потому, что миссис Бернелл замолвила за нее словечко. Она как мать считала, что так ей будет легче приглядывать за дочерью. И кто же знал, что атмосфера этого места превратит сущего ангелочка в настоящего дьявола, — ее голос дрогнул, но она упорно продолжала. — Надо признаться, Кейт с самого начала была не в восторге от этой затеи. Терпела только ради матери и мечтала свалить отсюда, как только стукнет восемнадцать. Миссис Бернелл видела ее страдания, но смиряла собственную совесть мыслью о том, что вечно занятому отцу не будет дела до образования малышки. Так и жили до тех пор, пока она не познакомилась с парнем из параллели — Кенни. Блондинка уперлась костяшками в ребро подоконника, тяжело втягивая прохладный воздух. — Урод каких поискать. Но что поделать, закон «хорошим девочкам нравятся плохие мальчики» никто не отменял. Собственно, он сработал. Девушка влюбилась без памяти, а он ее в упор не видел — гонялся за каждой короткой юбкой и приспущенным чулком в сеточку, — она закатила глаза от раздражения. — Напивался до беспамятства и курил, как паровоз. Миссис Бернелл замечала глупую влюбленность дочери в бандита, пыталась отговорить ее и сказать, чтобы она обратила внимание на кого-то другого. Однако Кейт как с цепи сорвалась: накричала на мать, обвинила ее в эгоизме и разрушении жизни, а потом ушла восвояси. — Она места себе не могла найти, искала ее по всему интернату, — произнесла Вайолет, после длительного молчания. — А потом забежала в мужское крыло и увидела, как ее послушная девочка лобызается с этим придурком, который подцепил ее за углом и за неимением других вариантов решил лишить невинности. Миссис Бернелл остановить их хотела да вот только Кейт обматерила ее с ног до головы, а потом пошла с Кенни на очередную его вечеринку. Тогда она первый раз вернулась в комнату пьяной в доску, обкуренной и с засосами по всему телу. Надо ли говорить о чувствах бедной женщины, когда она увидела своего ангелочка в таком виде? Я положила руку ей на плечо и стиснула изо всех сил, желая передать ей все свое внутреннее негодование и разгорающуюся злость. Белокурая приложила свои холодные пальцы поверх моих теплых, принимая мои чувства во внимание и благодаря за поддержку. — С того дня все перевернулось вверх дном. Кейт попала в дурную компанию, стала изрядно выпивать, пропускать занятия или приходить на них с повышенным содержанием алкоголя в крови, — до жути горькая усмешка прорезала прежнюю сладость от вечера, заставив нас обоих вздрогнуть. — Кенни трахал ее везде где только можно, считал своей личной игрушкой. А она только рада была прыгать в его койку и губить свою жизнь с ним на пару. Вайолет закрыла лицо ладонями, протирая уставшие глаза. — Этот идиот начал незаконно торговать наркотиками и спутался с местной бандой. По ночам сбегал из интерната, возвращался только под утро с коллекцией синяков, ножевых и исколотыми до крови венами. Кейт души в нем не чаяла, на все уговоры оставить торчка и зажить как раньше отвечала трехэтажным матом и лелеяла его. Глупенькая, — блондинка невесело хмыкнула, — считала, что Кенни просто сбился с пути, а она сможет поднять его на ноги. Да только он ничего, кроме порошка и кулаков в своей жизни видеть не хотел. Потому, когда девчушка пришла к нему с новостью о беременности, этот утырок не придумал ничего лучше, чем избить ее. Ви подхватила полупустую бутылку вина и сделала несколько больших глотков, судорожно выдыхая. Над верхней губой появились бордовые усики, которые она тут же стерла рукавом своего свитера. Красные пятна расползлись по сиреневой вязке, но мы были слишком поглощены историей интернатского педагога, чтобы обратить внимание на такую мелочь. — Кейт приползла к матери на коленях, буквально молила о прощении. Миссис Бернелл, естественно, простила непутевую дочь, даже ничего про ребенка не сказала, хотя все знали, насколько она против его рождения, — секундная пауза позволила чуть перевести дух. — Некоторое время все было мирно, мать и дочь жили, душа в душу, УЗИ показало, что Кейт вынашивала мальчика. Они решили назвать его Даком, в честь дедушки. Даже и не скажешь, что через пару дней все пошло бы крахом. Перед тем как все случилось до молодой семьи дошли известия о том, что Кенни пропал из интерната. Сбежал поздно ночью и не вернулся на утро. Миссис Бернелл спокойно выдохнула, подумала, что нашла его кара за все грехи, — скончался где-то в подворотне от наркоты или был зарезан ножом. Но жизнь к таким как он на удивление милостива. Кенни не только оказался жив, но и додумался прийти к Кейт вечером и попросить простить его. — И она снова доверилась, — тяжело выдохнув, докончила я, уже понимая развязку данной драмы. — На твое удивление, нет. Видимо, остались еще крупицы мозга, — белокурая ухмыльнулась. — Она его оттолкнула, сказала убираться туда, откуда пришел. Никакие уговоры парня не разжалобили ее, никакие признания в вечной любви не заставили забыть тот ужас, что он сотворил из ее жизни. Тогда Кенни разозлился, стал кричать, обвинять Кейт в своей пропитой жизни. Та в долгу не осталась, втоптала его в грязь, перечислила все его издевательства. Казалось, их крики слышал весь интернат. Он не смог победить ее в этом споре, — слишком много факторов играло против него. Парень не придумал ничего лучше, чем унести «любимую» с собой на тот свет, вместе с не рождённым малышом. Сначала изнасиловал ее раз пять, а потом достал шприц и вколол лошадиную дозу наркотика. Такими их и нашли в комнате, — с пеной у рта и передозировкой веселящего. Миссис Бернелл сорвало крышу. Осознание того, что она потеряла единственную дочь из-за собственной глупости и невнимательности… Оно, буквально, пожирало ее изнутри. Масла в огонь добавлял мистер Бернелл, который полил ее грязью с ног до головы и запил, мол, без моей крошки Кейт жизнь не имеет смысла. «Зачем мне находиться рядом с тем человеком, который виновен в смерти моей дочери?» — так он говорил. После длительного курса реабилитации она-таки смогла встать на ноги и снова устроилась сюда, несмотря на все советы друзей, врачей и тому подобного. Уговорила администрацию поселить ее в бывшей комнате дочери, пользуется ее телефоном, любуется совместными фотографиями. Мне кажется, она так наказывает себя за ошибки прошлого, заставляя раз за разом переживать момент ее смерти. Повисшую тишину нарушал лишь чей-то хохот под нашими окнами и стрекотание сверчков, в быстро надвигающемся вечере. Я поскребла пальцами по ребру подоконника, не зная, что сказать. — Когда она увидела меня в первый раз, — резко продолжила Вайолет, оборачиваясь ко мне всем телом и внимательно заглядывая в глаза. — Расплакалась прямо на уроке. Потом оставила меня после занятий, обнимала и причитала о том, что никогда не верила в кончину Кейт, знала, что она жива. Я ничего не поняла тогда, подумала, что у тети не все в порядке с головой, оттолкнула ее от себя. Это было довольно неловко и странно, — блондинка хихикнула, я вторила ей. И снова молчание повисло над нами тяжелой грозовой тучей, готовой в любую секунду разразиться громовыми раскатами и пустить изломанные линии молнии расчерчивать небо белесыми всполохами. — Знаешь, наверное поэтому она так ревностно оберегает меня и следит за моим кругом общения. Боится снова испытать на себе эту боль от того, что твой ребенок носится с какими-то придурками. — Значит, вашей компании она доверяет? — спросила я, глядя на то, как пухлое солнце медленно садилось за горизонт, окрашивая облака в пастельные цвета. — Не доверяет, но я уверила ее в том, что эти ребята никогда не сделают мне плохо. Ей пришлось меня послушать, — Вайолет улыбнулась, выуживая из картонной пачки очередную сигарету. — Короче говоря, миссис Бернелл стала моей матерью, которой мне всегда не хватало, а я — ее дочерью. Такой расклад нас обоих вполне устраивает. Белокурая школьница стащила со своей тумбы зажигалку синего оттенка и закурила табак, закрывая огонь ладошкой от порывов ветра. Затем передала вещицу мне, и я отзеркалила ее жест, невольно думая о том, что все наши жесты практически неотличимы друг друга. Хмыкнула от таких размышлений и выпустила струйку сизого дымка прямо в распахнутую оконную раму. — Какие у тебя отношения с родителями? — решила спросить я, прищуриваясь от налетевшего холодка. — Как они пришли к решению отправить тебя сюда? — Скверные, как у большинства, — зеленоглазая пожала плечами, вдыхая дуновение лесной свежести. — Что до моего попадания сюда, то все до ужаса просто. Моя семья была до ужаса бедной, в момент моего рождения они еле наскребали на хлеб. Скорее всего, мы бы так и умерли бы от голода и нищеты, если бы не мой отец — известный любитель риска. В один день он просто схватил все сбережения, добавил несколько тысяч, взяв взаймы у какой-то шишки, и развернул свой собственный бизнес. Не поверишь, но дело выгорело. Деньги на нашем счету стремительно прибавлялись, потому, когда долги были выплачены, мы купили себе небольшой домик. Тогда моей радости не было предела, я, впервые в жизни, узнала, что такое кабельное телевидение и игровая приставка. Все были счастливы, какое-то время мы были мирной и дружелюбной семьей. Однако, большое количество нулей на счету никого не оставляет равнодушным. Родители стали до ужаса алчными и корыстными. Они, буквально, слетали с катушек, когда дело заходило о деньгах. Вскоре маленького дома им стало мало. Они захотели себе поместье, ну и, собственно, купили его. Когда мы въехали, и я смогла осмотреть новое место жительства, мне до тошноты не захотелось в нем проживать. Знаешь, так бывает, когда ты не чувствуешь души в помещении, а вся эта вычурность смотрится нелепо. Я согласна закивала головой, ведь на собственном опыте знала, насколько огромные и богатые дома пусты и холодны внутри. — Делать было нечего, пришлось остаться там. Предки в это время получали все большую власть среди своего закрытого круга, стали важными персонами. Они гнались за величием и миллиардами, как обезумевшие, но в погоне за этим растеряли все чувства. Превратились из душевных людей в без эмоциональные глыбы льда. Их ничего не волновало кроме хвастовства своими достижением перед другими шишками. На меня обращали внимание только в двух случаях: когда я провинюсь или поражу своими успехами в школе. А мне хотелось быть для них чем-то значимым, чтобы они гордились мною. Я работала на износ, не спала ночами, готовясь к школьным мероприятиям и олимпиадам, записывалась на сотни секций и состояла в десятке кружков, лишь бы родители хотя бы взглянули в мою сторону. Высшим поощрением для меня были моменты, когда они брали меня на светские приемы и рассказывали всем о моих достижениях. Забавно, но только сейчас я осознала, что была лишь зверьком в зоопарке, которым любовались и скрашивали свой досуг. Очередная горькая усмешка заставила сердце сжаться. — К этому времени родился Микки, мой младший брат, и предки переключились на него, совсем забыв про меня. Мои блестящие оценки в школе и победы в конкурсах стали чем-то обыденным и перестали привлекать их. Тогда произошли мой первый срыв и истерика. Я кричала о том, что они бесчувственные мрази, которым плевать на собственного ребенка, плакала, умоляла их заметить меня, но им было плевать. Отец разозлился, влепил мне пощечину, схватил за шкирку и закрыл в собственной комнате. Еще сказал похоронным голосом, что промашки будут дорого мне стоить и посоветовал последовать их примеру. Я боролась как могла, но потом поняла, что легче стать безэмоциональным куском мяса, нежели чем получать каждый день синяки и ссадины. Я шумно выдохнула сизый дым, невольно изумляясь нашей с ней похожести, что в историях, что в характерах. — Потом мама как-то обмолвилась, что ей хотелось бы увидеть в своих детях чемпионов по фигурному катанию. Проще говоря, спроецировала свои неосуществленные мечты на нас. Видишь ли, она подавала надежды, как будущая победительница олимпийских игр, но потом узнала, что беременна мной, потому спорт пришлось оставить. Когда я услышала эту фразу, то подумала: «Вот он мой шанс доказать им, что я чего-то стою!». Тренировки давались тяжко, тренер был беспощадным: гонял меня по программе, при малейшей ошибке заставлял все делать сначала, включал в номера самые трудные элементы. Но мне казалось, что это того стоило. Известия о моих успехах ошарашили родителей. Я помню их лица, полные гордости за свою дочь, и то, как я ликовала, выкладываясь на полную и борясь с болью в суставах. За день до выступления я порвала себе сухожилие. Было жутко дискомфортно, нога налилась свинцом, ломило так, что слезы выступали на глазах. А потом я вспомнила благоговение родителей, их счастливый блеск в глазах и сказала себе: «Ты должна. Должна ради них, ради того, чтобы им было, кем и чем гордиться». Что поделать, все мы были тупыми идиотками, если сейчас ими не остались. Тлеющий бычок был затушен о пластмассовую поверхность подоконника, разбрасывая мелкие частицы пепла по белому шероховатому материалу. Затем он совершил короткий полет через открытую форточку и затерялся где-то среди пожухлых кустарников. Вайолет шмыгнула носом, поворачивая голову к стене и спешно утирая рукой слезинки. Очевидно, призраки прошлого до сих пор не давали ей покоя. — По итогу я вышла на лед. И свалилась после первого элемента. Мама и папа, пришедшие посмотреть на меня, ушли после позорного провала, а дома стали просто игнорировать мое существование. Тогда я, наверное, поняла, что моя боль, мои травмы, мои чувства их не волновали. Интересовали лишь выгода и успех, которые можно из меня выжать. После этого мне стало на все и на всех плевать, я закрылась в себе, сменила круг общения на каких-то отбросов. Шлялась по заброшенным зданиям, уходила из дома, начала пить и курить. В перерывах между тусовками заботилась о Микки, который стал единственным родным мне человеком. Предки не одобряли моей близости с братом, считали, что я на него плохо влияла, но мне было глубоко насрать на их мнение. Я помогала этому маленькому комочку наивного детского счастья и радости, не позволяла ему совершить своих ошибок, огораживала как могла от своего образа жизни. Но все это вышло боком. Родители заявили, что хотят отдать его на секцию фигурного катания. Когда я узнала, мне крышу сорвало. Я ведь знала, насколько это опасно, как ментально, так и физически. До чертиков, до дрожи в коленях, боялась, что из его теплой души слепят бездушного робота-победителя. Ее руки тряслись, то ли от злобы на родителей, то ли от переживаний за младшего брата. Я ничего не сделала, чтобы успокоить блондинку. Понимала, что любой мой жест вывел бы девушку из себя или заставил бы остановиться. А развязку всей повести мне хотелось услышать до ужаса сильно. — Произошел второй срыв, — голос дрожал, будто натянутая струна арфы, на которой кто-то настойчиво играл пальцами. — Я разгромила полдома, умудрилась покалечить отца и мать, едва не прикончила домашнего пса и напугала Микки. В тот же вечер, отец собрал мои вещи и доставил сюда. Из-за моего неумения контролировать собственную злость и невменяемое состояние меня определили в сектор С. После этого, я поняла что лучше быть сукой, которая сразу выплескивает свою ярость на других, нежели чем держать в себе, переполнять чашу терпения, а потом сносить все на своем пути. Ви всхлипнула и только теперь я позволила себе приобнять ее за плечи. — Как-то так, — еле ворочая языком, проговорила она. — Только прошу, не надо меня жалеть. — Я и не собиралась, — шепнула я, сжимая холодные пальцы Вайолет в своих, более теплых. — Я попала сюда одновременно с Минервой и Броди. Мы сразу нашли общий язык и стали попугаями неразлучниками. Луис и Марлон попали сюда раньше нас. Руби и Аасим пришли самыми последними. Не знаю каким образом, но мы стали держаться стайкой, а после того, как дредастый завоевал должный авторитет, превратились в элиту. Мало кто осмеливается перейти нам дорогу. — А Гейб когда тут появился? — Почему ты спрашиваешь про него? — сузив глаза, поинтересовалась Ви. — Нет, не так. Откуда ты вообще его знаешь? — До вечеринки я столкнулась с ним в коридоре, потом он тащил меня до комнаты, когда нагрянули учителя. Затем спас от мисс Гроув, и вы упоминали о нем в начале дня, — перечислила я, загибая пальцы на правой руке. — Я мало знаю о его персоне. Мы за все знакомство перекинулись парой слов, не больше, — блондинка пожала плечами, откидывая прядь со лба. — Однако, он один из противников Луиса, можно сказать, что его самый главный конкурент. Насколько мне известно, Габриэль водит дружбу с полнейшими отморозками, да и у него самого не шибко хорошо с головой. — Мне показалось, что он весьма адекватен, — не согласилась я. Белокурая снова только дернула плечами. — Говорю ведь, я с ним не общаюсь. Основываюсь только на рассказах Луиса и сплетнях, — Ви вдруг хитро оскалилась, сосредоточив свой взгляд на мне. — Кстати, что там у вас с Лу за странные отношения? — О боже, — я закатила глаза, шлепая себя по лбу. — Обязательно вспоминать об этом утырке сейчас? — Не знаю как ты, а мне вот очень интересно узнать о природе засосов на твоей шее, особенно учитывая тот факт, что когда ты уходила с дредастым, то их не было, — она игриво приподняла брови, а меня бросило в жар при одном воспоминании о том, что я чуть не натворила по собственной глупости. — Ты покраснела. И действительно, щеки тут же налились кровью, а я приложила к ним прохладное стекло бутылки алкоголя. Вайолет хихикнула, но в то же мгновение посерьезнела. — Не пойми меня неправильно, Клементина, ты довольно хороший человек, — начала она, напряженно теребя пальцами собственный свитер. — Да и я понимаю, вы с Луисом сами можете решить свои проблемы, но все-таки не попросить не могу… — Говори уже, — твердо сказала я, отпивая еще глоток вина из стекляшки, которую использовала, как охладитель для бурлящей крови. — Держись подальше от Лу, — выпалила блондинка, смотря куда угодно только не на меня. Я непонимающе вздернула бровь, — Минни стала его девушкой после того, как Софи не стало. Она очень дорожит им и их отношениями. Я тоже не слепая, вижу ее ревность и ваши смешанные чувства друг к другу. Все же Минерва — моя подруга, и я любому здесь глотку перегрызу, если с ней что-нибудь случиться. Поэтому прошу, если это возможно, сохраняй дистанцию между собой и Лу. Мне жутко не хочется лезть не в свое дело, но и видеть страдания Минни — не в кайф. «Так она его девушка?» «Я думала, что она очередная одноразовая подстилка для него, не больше.» «Почему он ничего не сказал?» «Зачем он поцеловал меня, если у него есть девушка?» «К чему была та сцена в коридоре?» «Бесчувственный мудак.» «С каких пор, меня вообще стали волновать его отношения?» «Пусть спит, с кем хочет!» «Я тебе отомщу, Луис. Я заставлю тебя просить прощения за унижение на коленях.» «В эту игру могут играть двое.» — Не стоит волноваться, — чересчур ожесточенным тоном протянула я. — Меня совершенно не привлекает Луис, и дистанцию я буду сохранять в любом случае. Лицо Вайолет посветлело, и она тронула меня за плечо. — Спасибо за понимание. Дружба с Минни очень важна для меня и мне становится дико неприятно, когда кто-то доставляет ей неудобства. «Я всего лишь неудобство?» «Пока я считала, что Минерва одноразовая подстилка, сама в нее превратилась.» «Он воспользовался моей слабостью, сукин сын.» «Чего я, собственно, ожидала? Глупо было даже допускать мысль о том, что у нас что-то может выйти вновь.» «Ненавижу.» «Убью.» Судя по всему, клокочущая внутри меня злоба пополам с раскаленной лавой слишком явно отразилась на моем лице, отчего Вайолет спешно заговорила, стараясь вернуть мне приподнятое настроение. — С тех пор как Луис стал тут главным, он не упускает ни одной юбки… Или штанов, — добавила она, покосившись на мой сегодняшний образ. — Обычно после таких интрижек бедные девушки остаются с разбитыми сердцами и испорченной репутацией. Броди старается предотвратить это, наверное поэтому, к тебе и прицепилась. У нее, вроде как, цель такая: помешать Лу топтать барышень и размазывать их честь о свою обувь. — Цель? — резко переспросила я, чувствуя, как гнев распространялся по телу липким бензином. — То есть я для нее всего лишь пунктик в списке спасенных? — Во-первых, не цепляйся к словам, — после некоторого молчания, завелась Ви. — Во-вторых, на твоем месте я бы радовалась даже этому. Поверь мне, не каждой новенькой удается вклиниться в наши ряды, тем более за один день. Что до Броди, то она готова была убить Марлона, чтобы спасти тебя от дредастого, не смотря на то, что отношения у них довольно натянутые в последнее время. К тому же именно она смогла свести тебя с нами, а это не так-то уж и просто. Я бы ценила это, — блондинка замолчала, укоризненно глядя на меня. Я прикусила язык, осознавая правоту девушки. С первых минут моего появления в этом месте русоволосая всячески пыталась меня развеселить и помочь справиться с нахлынувшей апатией. Я же всегда пряталась за ее спиной, отталкивала от себя и бесконечно сильно злилась, не замечая ее расстроенного взгляда после каждого моего грубого слова. Однако даже после очередной вспышки ярости, Броди не опускала рук, не бросала меня. Напротив, собиралась с силами и подставляла себя перед друзьями, лишь бы я чувствовала себя комфортно. И сейчас после всего того, что она успела сделать за эти короткие пару дней, я продолжала беспочвенно обвинять ее в бесчувственности, хотя сама постоянно натягивала на себя маску тотального безразличия и отстраненности, раз за разом обижая бедную девушку. Стало дико стыдно перед ней и самой собой. Я запустила руку в и без того спутанные волосы и сдавленно выдохнула. Собственные ошибки и нервозность были словно бельмо на глазу, и мне срочно требовалось их исправить, дабы избавиться от него. — Советую не беспокоиться об этом так сильно, — заявила белокурая, подмечая мою излишнюю пунцовость в области щек. — Такой уж у Броди характер. Прогибаться подо всех, проглатывать унижения, а после грустно следить за людьми, которые забыли ее. Излишняя наивность и доброта совсем скоро выйдут ей боком, — чересчур спокойно рассказала все это Вайолет, хотя я стала подозревать, что это все от еще одной дымящейся сигареты, зажатой меж ее тонких бледных пальчиков. — Наверное, именно из-за ее образа святоши, мы и поругались. Колечко дыма заполнило собой пространство и поднялось к потолку. Я пронаблюдала за ним, отмечая про себя вырванную с корнем пожарную сигнализацию, что давало мне полную свободу действий в комнате. Однако вопреки ароматному запаху ментола и тлеющего табака, который так и подбивал стрельнуть у блондинки сигаретку, чтобы сделать пару новых затяжек, я проигнорировала свою зависимость, решив, что гасить эмоции перед важным разговором с русоволосой — не самая лучшая идея. Ведь Броди, по моим общим впечатлениям, была натурой романтичной, а такие обожали чувственную речь, преисполненную живостью. Словом, пополни я процент никотина в своей крови, мои извинения выглядели бы весьма отстраненными и сухими, как почва во время засухи. Выставлять себя еще большей бесчувственной и холодной тварью не было никакого желания. — Вы поругались? — наконец спросила я, не замечая, как раздумья уносили меня все дальше по своему течению, заводя в самые глубины разума. Ви открыла было рот, чтобы ответить на мою реплику, однако дверь в комнату неожиданно распахнулась, и мы синхронно обернулись на громкий стук ручки о стену. На пороге стояли взволнованные чем-то Броди и Минерва. Я глубоко вздохнула, натягивая на губы беззаботную улыбку, когда встретилась взглядом с голубоглазой. Та поначалу хотела ответить мне, но затем, увидев мою компанию, удивленно воззрилась на нас с белокурой школьницей, которая чутко следила взглядом за Минни. Немая сцена продлилась несколько секунд, прежде чем русоволосая не сказала: — Мы искали вас целый день! — укоризненно воскликнула она, зачесывая выбившийся локон обратно в копну волос. — А вы тут сидите, курите и распиваете Hidden Rock Merlot, между прочим, 2014 года сборки урожая! — девушка подхватила стоящую на тумбе бутылку, без запинки читая этикетку. — Лучше спроси, почему комната до сих пор не разгромлена, — посоветовала рыжая. После, заметив наши вздернутые в немом вопросе брови, пояснила: — Этих двоих нельзя оставлять на таких коротких дистанциях друг к другу одних. Иначе не то что общежитие — весь интернат рухнет. — Ну, теперь можно, — обнажив ряд белых зубов, смело заявила блондинка, приобнимая меня за плечи. — Мы с Клем поговорили и заключили мировую. До поры до времени, — она подмигнула мне, я шутливо шлепнула ее по руке, и девушка тут же подняла ладони в знак капитуляции. Броди хихикнула, глядя на нас с благоговением и радостью, а вот Минерва еще больше нахмурилась: зрачки рыжеволосой сузились до размера маленьких черных крапинок. Радужки внимательно обвели мою фигуру взглядом, а после остановились на россыпи сливовых синяков на шее. Она в два шага оказалась близ меня и указала аккуратным маленьким пальчиком на отметины, вкрадчиво интересуясь: — Что это такое? — заметив мой насмешливый взгляд, Минни исправилась, продолжая сверлить оголенные участки моей кожи взглядом. — Кто это сделал? Не узнай я до этого момента, что эта барышня являлась официальной девушкой Луиса, то подумала бы о том, что она беспокоится обо мне и моем самочувствии. Но сейчас, когда правда дошла до моих ушей, я полностью смогла понять мотивы ее вопроса, потому ненавязчивым движением оттолкнула ладонь, указывающую на оставленные дредастым засосы, и копируя тон рыжей произнесла: — А тебе-то какое дело? — полушепот имел весьма угрожающие интонации, после которых Минерва поджала губы, отходя на приличное расстояние, а потом стремглав выбежала из комнаты. Стук массивных подошв о деревянные половицы гулко разносился по коридору, прежде чем эхо затихло — очевидно, обозленная барышня воспользовалась лестничным пролетом или завернула за какой-то дальний поворот. Пару минут все, ничего толком не поняв из реакции Минни, обменивались настороженными и нерешительными взглядами. Вайолет первой нарушила образовавшуюся тишину, прочистив горло и задав поистине странный вопрос в такой ситуации: — Кто хочет есть?***
POV Автор. Рыжеволосая девушка словно фурия со свистом рассекала воздух при быстрых и резких шагах. Пройдя длинный узкий проход, соединяющий разные части женского общежития, она вышла на лестницу и сбежала по ней, расталкивая всех на своем пути и перепрыгивая через две-три ступени сразу. В глазах ее горел немыслимый огонь и желание взять дредастого засранца за грудки дабы хорошенько встряхнуть увеличилось троекратно. Надеяться на то, что сие действие осталось бы безнаказанным и помогло бы вправить парню мозг на место было глупо и нелепо. Однако бушевавшая в сердце ярость застилала глаза и заставляла творить необъяснимые, даже опасные вещи. Цепкий орлиный взгляд сразу уловил его мужественную фигуру в конце безлюдного коридора, и Минерва, не теряя времени зря, пролетела оставшиеся пару километров, громогласно окликая ничего не подозревающего Луиса, который неспешно оглядывал с Марлоном свои владения. — Я прикончу тебя, Стерлинг! — прорычала она, замечая, как блондин сразу же после ее гневного окрика похлопал друга по плечу и поспешил слинять в один из близлежащих ходов. Кажется, он пожелал ему удачи, но сейчас это не имело никакого значения. — Что слу…? — неоконченное предложение осталось висеть в воздухе, так как следующим действием Минни была оглушительная пощечина, которая повернула голову Луиса на бок и вызвала в нем волну злости. Он уничтожающе глянул на девушку, пробормотал что-то про «неуравновешенных девчонок» и «удар для равновесия», после схватил вырывающуюся барышню за руки и припечатал к штукатуренной белой известью стене. — А вот теперь ты рассказываешь мне, какая же причина заставила тебя прибегнуть к рукоприкладству. Тон парня, до жути пугающий и безумный с его почерневшими глазами, заставил Минерву с ее хваленной непоколебимостью пошатнуться и мелко задрожать, то ли от испуга, то ли от боли в позвоночнике после удара о бетон. — Будешь говорить, сладенькая? — Лу облизнул губы, чуть пригибаясь. — Или мне сразу переходить к наказанию? — Не стоит. Тебе сегодняшнего наказания той суки должно было хватит, — прошипела рыжая, не ведая, как еще не убежала, сверкая пятками от этого обманчиво милого тона. — Выбирай выражения, пожалуйста, — сжимая хватку на запястьях, произнес дредастый, уже вникая в суть всего дела. — И я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. — Не думал поступить в театральный? Роль дурачка тебе так к лицу, — огрызнулась Минерва, едва ли не плюясь от бешенства. — Ты уже начинаешь меня бесить, — прошипел Лу. — Говори четче или этот разговор будет окончен. Как, впрочем, и наши отношения. Брыкающаяся Минни вдруг замерла, вглядываясь в черты его лица, титаническими усилиями сдерживая рвущуюся наружу соленую влагу. — Зачем ты так со мной? — вопрошала она, упрашивая себя не плакать перед ним. — Зачем ты целовал эту никчемную девчонку, когда у тебя есть я? — Я, кажется, просил не выражаться, пока мы беседуем. А еще я попросил конкретики. Назови имя той, что так активно ненавидишь. — Как будто есть еще тысяча возможных вариантов в такой ситуации! — Не знаю как ты, а я припоминаю еще как минимум шесть вариаций и играть в экстрасенса мне что-то не хочется. Рваный всхлип все же вырвался из груди воинственной девушки, когда она услышала эту уничижительную для себя цифру. Дав себе мысленную оплеуху, рыжеволосая отважилась взглянуть в глаза своего парня и выплюнуть имя виновницы торжества так, словно оно было лужицей яда во рту. — Твоя Клементина мало того что вошла в нашу компанию и заставила Броди идти против тебя, так еще и совратила чужого парня. А теперь вдруг ею и Вайолет прониклась, — процедила барышня. — Ах, так вот оно что! — он усмехнулся, будто кто-то рассказал ему лучший в мире анекдот. — Малышка Клем сумела завоевать расположение Ви? Ну и дела! — Почему ты радуешься?! — вскрикнула Минерва, чувствуя, как место пришедшей грусти занимала столь знакомая злоба. Луис глянул на нее исподлобья, прежде чем поинтересоваться: — Что я, по-твоему, должен сейчас делать? — скучающе вопросил он, ослабляя пальцы на запястьях девушки. Ступор пришел всего на мгновение, а после Минни уже злостно шипела в его лицо: — Сейчас ты должен рассказывать мне всю вашу историю, начиная с момента знакомства и заканчивая сегодняшними утехами посреди коридора, — капля слюны-таки вырвалась из ее плотно сжатых зубов и приземлилась на смуглую щеку Лу. Тот брезгливо смахнул ее, сосредотачивая все внимание на глазах провокаторши. — Так просто выдать себе нашу подноготную? Не-ет, это слишком скучно, — протянул он, пожевывая губами. — Для начала я задам тебе вопрос, Минерва. Ответишь, то, так уж и быть, познаешь наши отношения с Клем чуть глубже. Промолчишь или соврешь — я предпочту уйти, оставив тебя наедине с мыслями. Итак, загадка для тебя… — Даже не спросишь моего согласия? — недовольно подметила рыжеволосая, елозя тыльной стороной ладоней по шершавой известке. — Тебе деваться все равно некуда, — ехидно парировал дредастый. — Загадка такова: что тебя злит больше? То, что Вайолет и Клементина сблизились? Или наша с ней предположительная интрижка? Минни застыла, как громом пораженная, имитируя речную сельдь, которую рыболовы выловили и оставили задыхаться на жарком песке. Ее губы смыкались и размыкались, норовя сказать ответ, но в то же время останавливая сами себя, потому что Лу безошибочно распознавал ложь, коим возможная разгадка и являлась. Барышня тщетно простояла в таком положении минут пять, подыскивая в чертогах разума нужные слова, которые сплелись бы в связное и правдивое предложение, однако таковых не находилось, поэтому приходилось плутать в лабиринте собственных мыслей без шанса выбраться из западни. Парень все долгие секунды внимательно наблюдал за метаморфозами лица юной девушки, уже сознавая ее проигрыш и свою безоговорочную победу. — Итак? Твой ответ? Она глянула на него, словно увидела впервые в жизни. Он коварно ухмыльнулся, резко отпуская ее и позволяя осесть на пол. — Так я и думал, — Луис прошел до конца коридора, прежде чем окликнул девушку, заявив. — Как разберешься в себе, приходи! Я всегда рад поговорить о себе. Звонок, оповещающий о конце последнего урока, заставил учеников вывалиться из душных классов и скрыть своим потоком дредастую макушку. Рыжеволосая же осталась сидеть на полу, погрузившись в прострацию, и даже не замечала, как некоторые студенты косо смотрели на нее. Какая-то группка девочек младших классов помогла ей подняться на ноги и привести одежду в порядок. Невпопад отблагодарив их, Минни зашагала по направлению к столовой, чтобы с едой и питьем выкинуть из головы нелепые мысли о Вайолет. В голове все также вертелся вопрос парня, однако на честный ответ, сил у нее так и не хватило.