Момодо

Проникающее сквозь тонкие занавески солнце, залившее собой комнату как в летний день, и исходящий от печи жар, прогревший воздух, давали обманчивое чувство, будто и правда на улице не стояли последние дни декабря, а по земле вместо снега рассыпались одуванчики. Андрей не помнил, чтобы он раздевался, но свитер висел на изголовье кровати, носки валялись где-то на полу, а разглядеть, где лежат очки, он не мог. Даже в одной майке и неудобных для сна джинсах ему было невыносимо жарко, потому что всю ночь он заворачивался в одеяло, как в защитный кокон, и всё ещё не торопился раскрыться. Парень лежал тихо, задержав дыхание, прислушиваясь, но ни скрежета о шифер крыши, ни чужого вздоха или других волнующих звуков он не различал, только во дворе надрывал горло сбежавший из курятника петух. Никто и ничто размеров шершня не могло спрятаться в доме, ни за низкой печкой, ни под кроватью, ни в старом комоде. Но сердце стучало тяжело, громко, будто ударялось о рёбра. Память возвращала Андрея во вчерашний вечер, снова и снова охотно показывая размытые отрывки случившегося, настолько сюрреалистичные, что казалось, Андрей погрузился в чужой кошмар. Это не давало успокоиться и прийти в себя: хотя истерика ушла, ещё рано было говорить о душевном равновесии. Не покидало предчувствие, что лесное чудовище снова поймает, выцарапает из-под одеяла, как черепаху из панциря. Оно будет подходить неспешно, раскачиваясь, волоча за собой пульсирующее брюшко, или приблизится стремительно, перебирая двумя парами рук и ногами по полу с отвратительным скрежетом хитиновых пластинок друг о друга. Оно окажется у самой кровати, изогнется, упираясь спиной в потолок, раскроет сочащийся вязкой слюной рот, наклоняясь, и тогда непременно случится что-то плохое, хуже, чем сама встреча. Смерть или бесконечные пытки, пропитанные запахом ягод. Издав звук выше, чем закипевший чайник, Андрей крепче сжал в руках подушку, на которой лежал, и сцепил зубы. Он не сумел ни натянуть одеяло повыше, чтобы лучше спрятаться от воображаемого врага, ни высунуть ногу и нащупать пол, чтобы встать. И то, и то совершать было страшно, ведь для этого нужно двигаться, а значит выдать себя, так что Андрей продолжал неубедительно притворяться мертвецом. Хотелось, чтобы дядя вернулся как можно скорее, чтобы оцепенение спало и он больше не оставался один. Обычно страхи растворяются по утру, но этот пожелал сидеть в голове крепко, удерживаясь маленькими цепкими лапками. Андрей знал, что не бывает никаких женщин-шершней, но что тогда произошло, кого он встретил? Андрей готов был поверить в свое помешательство, но ранее никогда не страдал от серьёзных заболеваний и расстройств психики, не употреблял наркотики, даже курил последний раз две недели назад, и вряд ли ему подсыпали что-то в еду или воду. А тот звук, разносящийся по лесу?.. Испытание низких частот на человеческой психике военными? Он от кого-то слышал о влиянии звука, неуловимого ухом, на разум. Но вся эта конспирология не совсем его тема. И вырванная с корнем молния на штанах, синяки на икрах и предплечье от длинных пальцев - и это только те, которые можно было увидеть без зеркала, говорили об обратном, что это вовсе не жуткий мираж. А мог ли Андрей сделать такое сам, пока сознание было чем-то изменено: наставить синяков, неаккуратно падая, разорвать руками крепкую ткань? Может и мог... А то, что произошло между ним и шершнем после? Андрей поёжился, хотя изнывал от жары. Мысли об этой безбожной близости больше остальных подталкивали Андрея на границу безумия, если он уже её не переступил. Он не испытывал ни стыда, ни отвращения, ни других чувств, которые, как считал, он должен был испытывать. Было другое. Ощущение абсолютной беспомощности, как тогда в лесу, разливалось тяжестью в веках, холодом по конечностям, спускаясь к пальцам. Обречённости, смирения, ведь невозможно было даже попытаться оспорить силу и безграничную мощь существа-насекомого. Оно просто делало то, что хотело, и сделает, что захочет. - Андрей! Он отозвался невнятным звуком, даже не заметив, как вошёл дядя, хотя с его чуткостью это трудно было упустить. Увидев хорошо знакомого человека, парень позволил своему телу расслабиться, но оно осталось зажатым и напряжённым. - Проснулся? - дядя постарался улыбнуться, но этим он не смог спрятать своего явного беспокойства. - Ты так крепко спал всю ночь. - Да-а, - протянул Андрей, не спеша приподнимаясь на локтях, меняя позу, чтобы наконец сесть. С усилием, но у него получилось. Он не стал спускать ноги, а поджал их ближе к себе, оперевшись спиной о стену с висящим на ней ковром. Плечи и руки, которые до этого прятались в тепле, покрылись маленькими мурашками. Дядя повернул стул боком и сел лицом к Андрею, прислонив трость к столу: - Ты лучше себя чувствуешь? - Не уверен, - честно ответил Андрей. Следующего вопроса не пришлось ждать долго: - Что вчера случилось? И как об этом рассказать? Андрей бы сам себе не поверил! Нормальные люди не верят таким историям. Дядя заклеймит его сумасшедшим, как и любой другой человек. Расскажет родителям, а те, убиваясь, за что им такое горе в семье, сдадут Андрея "куда нужно". Может, ему и правда нужно в "куда нужно"? - Ты вернулся... на взводе. - Да, я... Испугался, - Андрей пытался придумать историю на ходу, не понимая, насколько убедительно у него получается. - Мне казалось, мерещилось, что вокруг много волков и они гонятся за мной. - Волки, значит. - Да, - кивнул Андрей, неосознанно поджимая и прикусывая губы, - мне просто казалось. - Андрюша... Если ты увидел что-то, - дядя тоже подбирал слова, - увидел как кого-то убили, или... - Нет, не это, - эти слова принесли немного облегчения, ведь, действительно, несмотря на весь пережитый ужас, он остался жив. И никто больше... не пострадал? Андрей вспомнил о соседе. - А где Женя? - Он... Как сказать, - дядя посмотрел в сторону, тяжело выдыхая носом, и пауза в его речи подняла волнение и мрачные догадки. - Он умер вчера ночью. - Как... умер? На глазах у Андрея стали проступать слёзы. Не потому что ему было жаль соседа, а потому, что он моментально связал два события в одно. Шершень и смерть не могли не быть связаны между собой. Неужели его нашли обглоданным или разорванным? И что же тогда может ждать Андрея? То же самое? - Он, его родители, и доктора, в общем, разбились вчера. Андрей встряхнул головой, непонимающе моргая: - Это в каком смысле? - Вы убежали, - начал издалека дядя, - я никак не мог до вас докричаться, и вы всё никак не шли назад. Я пошёл к Райкиным, родителям Жени, они бегом искать. Женю они быстро нашли, только не в себе, - он покрутил пальцами у виска, а потом постучал по столу и сплюнул. - Вырывался, всё о какой-то жене кричал, что он её ждёт. Повели домой. Я пошёл к другому соседу, просить, чтоб помог тебя искать. Он вперёд ушёл, а я, понятно, отстал. Слышу: Жанка заливается. Проверил, может, ты вернулся, и правда! Только... - Я тоже был не в себе. - Не так сильно. Но я испугался: что это за напасть с вами такая? Да ты вроде успокаиваться стал и уснул. Я решил, что утром со всем и разберёмся. Вижу, вроде лучше тебе. - А с Женей что? - Как дальше с ним - не знаю, но, наверное, ему лучше не стало. Приехала скорая, его забрали. Родители поехали следом. А там, на дороге, случилась авария. Обе машины всмятку, - дядя развёл руками. - Мужик один ехал в город на работу, и пришлось возвращаться, ехать в объезд. Там всё перекрыто, ГАИ стоят. Он мне и рассказал, мимо проезжал и поделился. - Вот как бывает... Но, может, кто и остался в живых? - Да там вряд ли, - дядя задумался, вероятно, вспоминая детали рассказа об аварии. - А жалко как. Андрею трудно было принять услышанное, хотя никто из погибших, если такое действительно с ними случилось, ему не приходился близким или хорошо знакомым, и парень даже больше беспокоился на свой счёт. Но такие известия всегда становились неожиданностью. На короткое время он даже забыл о своих проблемах. - Так всё же, - вернул его из раздумий дядя и сам вернулся в реальность. - Андрей... Что случилось в лесу? Что так повлияло на вас? На тебя? - Это были не волки, кое-что другое, - он сказал это тише, обняв свои ноги. - Всё равно ты не сможешь мне поверить. Дядя наклонился вперёд и протянул к нему руку: - Да с чего бы я тебе не верил? Ты расскажи только. А я поверю! - Тогда пообещайте, что никуда не станете звонить. - Хорошо, - очевидно соврал дядя, - я обещаю. Конечно, расскажи Андрей о преступлении, свидетелем которого стал, то дядя сообщил бы в милицию. Но дело ведь было не в преступлении. - Я встретил то, что не могу объяснить, - Андрей сильнее прижал ноги к груди, свёл брови, его голос дрожал от неуверенности в собственных словах. - Оно... Это был большой ш-шершень. Но не совсем. Как будто женщина. И оно говорило со мной. Андрей поднял взгляд на дядю. Лицо того застыло в непонятной эмоции, но он слушал. - Огромное. Оно ходило как человек. Оно трогало меня, хватало. Оно поймало меня, а потом... Андрей остановился, кое-что всё таки решив утаить. - ...отпустило. Не знаю, куда оно делось. Я просто бежал, бежал, пока не оказался тут. Дядя! Я не знаю, было ли оно, или нет, или я... Но это был шершень! Женщина-шершень. Дядя закрыл открывшийся было рот, стал грызть обветрившиеся губы, хотя раньше так не делал. Андрей не мог понять, что же тот чувствует. Недоумение? Должно быть так, но что ещё? - Опять? - неожиданно произнёс дядя. - Что опять? - не понял Андрей. - Женщина-шершень, - и это был не вопрос. Андрей глубоко вдохнул и так и замер, открыв рот и пытаясь хоть что-то сказать. Что значит опять? Её уже видели? Дядя её видел? Она похищала людей раньше, убивала? Это существо из древних легенд? Лесной дух, божество? Для Андрея случилось слишком много всего: только вчера он мечтал, как бросит универ, а сегодня думает, как не сойти с ума из-за чудовищ. Он взялся за холодный, взмокший лоб. - Кто-то... это уже видел? - выдавил он. Дядя поднялся, взял эмалированную кружку со стола и подошёл к Андрею, протягивая её. Протянув дрожащую руку в ответ, парень принял кружку и машинально отхлебнул большой глоток холодной воды. - Не хочу пугать тебя ещё сильнее. - Да куда уж сильнее, - произнёс Андрей, не убирая кружки ото рта. - Тогда уж я хочу знать... Не хочу и хочу. Дядя присел; поскрипев матрасом, он устроился рядом с племянником, нерешительно протянув ему очки в тонкой чёрной оправе. - У меня был младший брат Саша. Он умер ещё в девяносто пятом, ты его и не видел никогда. - Я о нём и не знал, - сказал Андрей, приняв очки. Мир в них снова заиграл деталями. - Саша всегда был странным, и сильно увлекался, как её там, хриптозоологией, или крипто... Не важно. Он искали всяких зверей, которые как бы есть, но их ещё не нашли учёные. Каких-то гигантских обезьян, оставшихся динозавров, гномов. Увлёкся ещё в школе, а потом постоянно был с какими-то людьми в разъездах. Родители эту страсть вообще отказывались принимать, так что, он когда возвращался, то в гости только ко мне приезжал, а с ними совсем рассорился... Он-то странный, но всё-таки брат. И добрый очень был, наивный... - на этих словах дядя погрустнел и говорил их с сожалением. - И привозил всяк-кую фигню: то клок шерсти, то кусок чего-то засохшего, то фотографии. А они всегда размытые, ничего не понятно. Пятно, пятно, а вот вроде дворняга с лишаем. Я ему не верил, он это знал, но всегда мне пытался доказать, что всё то, на что они ведут охоту, есть. Я человек простой, но здравомыслящий. Какие гигантские обезьяны посреди Сибири, там же холодно! Он повернулся к Андрею: - А какие гномы в крымских горах? - Не знаю, - ответил Андрей. - А какие? - Да никаких! В гномов Саша вроде и сам не верил, что удивительно, но поехал с какой-то группой за компанию. А вернулся радостный такой и говорит: а у меня жена теперь есть. Андрей осушил кружку. "Теперь ты мой муж" - вспомнились ему слова шершня. - "Она мне разрешила сделать её фото. Такая красавица!" и протягивает мне конверт. Открываю, смотрю, а там... - дядин голос стал тише, словно он боялся сказать, что же он увидел. - Я думал, что это шутка, розыгрыш. Оно не может быть живым. Взяли куклу где-то или, не знаю... Он всё же захотел описать увиденное, даже стал изображать в воздухе очертание фигуры, явно женской, но остановился. - А Саша продолжает: "Она разрешила, на память. Всё равно люди безверные - это она так сама сказала, вот как ты, Женя. Но я только тебе покажу, даже своим не стал, я женой делиться не хочу. А ты её не уведёшь". И я сильно тогда его обидел, наговорил, что он мне фигню всякую страшную показывает, что это подделка. Что он вообще бредит. Саша после этого сразу уехал обратно в горы, к "жене". Больше мы не виделись. - Он остался там жить? - наивно спросил Андрей, но тут же понял, что всё обстояло иначе. - Да нет. Поскользнулся на камнях, ударился головой. Так его и нашли. - Мне жаль, - сказал дежурную в таких случаях фразу Андрей, но он и правда сожалел. Не зная Сашу, он знал дядю Женю. Хоть на самом деле Андрей и Евгений не приходились друг другу родственниками, парень питал к нему тёплые и взаимные чувства. Евгений был бывшим мужем тётки - сестры матери, но они развелись, когда Андрей был ещё ребенком. Тем не менее, дядя Женя общался с его семьёй и с ним даже чаще, чем сама тётка, и развод не поставил точку в их общении. - Что было, то было. А вот фотография... - На ней был... ш-шершень? Под самым окном закричал петух и Андрей, совершенно о нём забыв, почти бросил кружку в ту сторону, но дядя успел её перехватить. - Тише! Не разбей мне стекло. Это по двору бродит и орёт жирный птиц, не такой уж он и страшный. - Простите, - Андрей отдал дяде кружку. - Я на нервах. Мне всё кажется, что оно вернётся. Вы ведь никого не видели на улице, у леса? Или, может, вы слышали гул? Как возле трансформаторной будки. - Нет, - отрицательно покачал головой дядя. - Да и не вернётся оно, я уверен. - Так вы мне всё-таки верите? - Ну, выходит, что я и сам видел что-то необъяснимое. Дядя замолчал, Андрей тоже. Он попытался обдумать услышанное об аварии, о Саше и его словах, о фотографии. Ведь если первое могло быть несчастным случаем, то остальное могло свидетельствовать, что существует иная форма жизни. Что-то, чего ещё не нашли официально, достаточно разумное, чтобы осознанно говорить. Более того, оно могло быть не одно, ведь где-то есть фотография другого такого существа, ведь шершни живут гнёздами... И если такое гнездо сейчас спряталось где-то в глубине леса, повиснув между соснами, то здесь вообще никто не в безопасности. Андрей простонал, взявшись за голову. Невыносимо! Всё это невыносимо! Рано или поздно, но он окажется в сумасшедшем доме. - Голова болит? - Вроде того, - хрипло ответил Андрей. - Просто всё это так дико, так не по-настоящему. - Давай мы кое-куда съездим, - предложил ему на это дядя. - Тебе, я думаю, не очень-то хочется оставаться здесь на ночь. Там сможем и переночевать. А нет - то лучше езжай домой к родителям. Андрей молча согласился. Ему действительно не хотелось бы оставаться на ночь у злополучного леса. На самом деле, ему бы сбежать куда подальше прямо сейчас. - Но только к родителям я пока не могу. Они сразу поймут, что что-то случилось. Им я точно не смогу рассказать правду. А куда нужно ехать? - На квартиру Саши. Осталась от него однушка, я её не продал. Там кое-какие вещи лежат. Я бы повспоминал былые времена, а тебе в городе спокойнее будет. - Да, это... это уж точно. - Тогда съешь чего-нибудь и собирайся. А я быстро схожу, скажу, что меня некоторое время не будет, чтоб Жанку и кур покормили. - Дядь! - Андрей спустил одну ногу на пол, упираясь руками в кровать, чтобы не завалиться от резкого движения. - Не оставляй меня! Я лучше с тобой пойду! - Хорошо, не паникуй так. Не брошу же я тебя. Давай, я стою прямо на крыльце, а то уж очень душно, а ты поторопись. - Две минуты дела! - сказал Андрей, поднимая с пола носки. Пока он надел их, натянул свитер, дядя успел выйти. Поняв, что штанам совсем худо, а других нет, Андрей огляделся в поисках ремня. Подойдя к узкому старому шкафу, он нашёл нужную вещь, переброшенную через перекладину внутри. Продев ремень и затянув его потуже, Андрей посмотрелся в зеркало на дверце. Оттянул нижнее веко. Карие глаза были красными, будто засыпанные песком, а лицо краснее обычного, бледного. Прыщи же верно оставались на своих местах. - Зато я жив, - сказал сам себе Андрей, быстрым шагом направляясь из дома, прихватив с собой лежащую на диване сумку, не желая больше в него ни за чем возвращаться.