Выбор есть всегда. Не теряй надежды

Наруто сморщился от переполняющего его негодования после не самой мягкой посадки лицом на пол. На запястья были надеты чакропоглощающие наручники, что добавляло блондину неприятных ощущений и поводов для беспокойства. "Шиноби Альянса не доверяют мне. Что ж, их право. Это — ничтожная мелочь по сравнению с тем, чего я натерпелся за последнее время!" — успокоил он себя. Привыкая к темноте, Наруто обратил взор в угол помещения, где послышался шорох. Во тьме мелькнула чья-то тень. Затем сокамерник вышагнул из темной завесы, и ему в лицо ударил луч света от одной из тусклых старых ламп. Блондин увидел... — Ты? Не может этого быть... — прошептал блондин, и на его лице появилось неподдельное удивление. Красноволосая девушка, вынырнувшая из тьмы, бросилась на него, и, прежде чем он успел произнести ее имя, впилась ему в губы собственными губами. — Карин... — прошептал он, чувствуя, как по ее щекам текут слезы, спадающие на его грудь. — Я думала, ты погиб. Ходили слухи, что ты стал одним из тел Пэйна, что тебя поглотил Девятихвостый, что тебя растерзали Акацуки... Почему ты не мог хоть как-то намекнуть мне, что жив? — говорила она. Говорила, говорила и не могла остановиться. Он прикоснулся ладонью к ее щеке. — Нельзя было. Я не знал, где ты, и сам был вынужден скрываться. За мной охотился весь мир... Девушка прижалась сильнее, и парень почувствовал ее ускоренное сердцебиение. — Почему ты тут? — Они нашли меня и собирались держать в заложниках. Это была ловушка для тебя, — пояснила девушка. Парень стиснул зубы. "Чёртовы Акацуки, чёртов Альянс! И те, и другие не могут играть по правилам. Весь мир сошел с ума!" — подумал он. Парень увидел, что на девушке старая, потрепанная, в некоторых местах дырявая одежда. Видимо, охранники относились к ней бесчеловечно. Он почувствовал, что тело Карин пробивает крупная дрожь, и решил действовать. Блондин отстранил от себя Карин и попытался снять чакропоглощающие наручники. Девушка наблюдала за его движениями, вздрагивая каждый раз, когда парень слегка постанывал от боли. В конечном итоге парень, не колеблясь, вывихнул себе большой палец и стянул наручник с одной кисти руки, содрав себе кожу. Он лишь слегка поморщился, возвращая палец на положенное место, потом снял с себя черный плащ и укутал в него Карин. Та, кажется, немного согрелась. Судя по сбивчивому дыханию, бледной коже, синякам под глазами, она мерзла тут довольно долго, даже порой не могла заснуть. — Сколько ты тут? — спросил он. — Недели две, — прошептала та, согревая руки, пока Наруто избавлялся от второго наручника и возвращал себе способность пользоваться чакрой. Блондин осторожно повернул ее подбородок к себе и накрыл губами ее губы. Двое Узумаки вновь слились в поцелуе, не столь страстном, но гораздо более длинном и нежном. — Прости, это моя вина... — промолвил Узумаки. Когда его пальцы коснулись запястий девушки, на которых были такие же наручники, она остановила его. — Стой, не снимай их, — тихо произнесла она. Поймав на себе непонимающий взгляд блондина, Карин улыбнулась. — Возьми меня. Прямо так, — попросила девушка. Узумаки ухмыльнулся. — Карин, нашла время... — пробормотал он, однако, поймав на себе ее взгляд, просящий о близости, не смог устоять и с удовольствием повиновался. Блондин нарочито медленно, наслаждаясь моментом, избавляет Карин от брюк и нижнего белья, потом осторожным движением расстегивает молнию куртки, которую не представлялось возможным полностью снять из-за наручников. Узумаки вопросительно заглянул девушке в глаза, мерцающие в полутьме, потом прильнул губами к ее нежной бледной коже и начал осыпать короткими поцелуями ее плоский живот, постепенно опускаясь всё ниже и ниже. Девушка выгибается дугой от удовольствия, и по тюремной камере эхом распространяется каждый ее громкий сбивчивый вздох. Неосознанно сжимает голову блондина меж своих ног, полностью отдаваясь приятным ощущениям, уносящим ее и его от жестокой реальности. Наконец, парень отстраняется и, улыбнувшись, облизывает влажные губы. Девушка тянет его к себе, и их языки сплетаются в страстном танце любви. Парень мягко и нежно кусает ее за нижнюю губу, и чакра девушки, движимая ее любовью и не сдерживаемая наручниками, которые блокировали возможность использования техник, проникает в него, исцеляя раны на запястьях. Красноволосая Узумаки толкает парня назад, и он вздрагивает, остро ощущая голой спиной холодный пол. Она так же, как и он, начинает целовать его грудь, живот, потом быстро и нетерпеливо расстегивает ремень, затем молнию, и стягивает брюки. Парень с наслаждением любуется ей, такой страстной и отстраненной от реальности. Девушка, продолжая раздевать его, не контролирует себя. Ее молодая грудь вздымается и опускается неестественно быстро. Карин дышит часто и прерывисто. Наконец, она усаживается сверху, и он чувствует ее разгоряченное тело. Одно движение, и они, как когда-то давно, становятся единым целым. Темп их движений медленный, как капли, периодически срывающиеся с потолка и разбивающиеся о пол, затем — быстрые, как пальцы, нетерпеливо барабанящие по столу. Парень решает изменить позицию и толкает девушку на холодный пол, заставляя встать на колени спиной к нему. По ее спине пробегают мурашки от холода и желания продолжить начатое. От неосторожного движения наручники, сковывающие руки и добавляющие пикантности данному моменту, чиркают об пол. От этого блондин теряет самообладание и бросается на Карин, стремясь наверстать упущенное за долгие дни и недели их разлуки. Ритмичные вздохи разносятся в камере. Теперь она — его пленница, а он — ее надзиратель. Наконец, оба начинают дышать чаще, приближаясь к тому самому моменту, который в последний миг пытались отсрочить. Всё. Она — с протяжным стоном, он — с разочарованным вздохом, расслабляются. На следующий день железная дверь со скрипом отворилась. Двое шиноби, пришедшие за пленником, с удивлением застыли с открытыми ртами. То, что творилось внутри, не могло не шокировать неподготовленных к этому людей. Дело в том, что у камеры теперь было не четыре стены, а три. На месте четвертой было огромное отверстие, сквозь которое щедро светили лучи утреннего солнца. Блондин, одетый в одни лишь брюки, полусидел, облокотившись голой спиной о стену. На нем, как ни странно, были чакропоглощающие наручники. — Узумаки Наруто? — спросил один из шиноби, нарушая неловкую тишину. — О, привет, ребята, — пробормотал блондин с каким-то разочарованием в голосе. — Мне вот тут стало слишком душно и темно, и я решил сделать небольшое окошко. Десять секунд стражники пытались переварить эту фразу, пытаясь понять, шутка ли это или нет. Про пленницу, которая находилась в этой камере, они забыли еще неделю назад. — Вставай, тебе разрешено поговорить с командованием, — промолвил второй стражник шиноби. Узумаки покорно встал и, последний раз обернувшись на отсутствующую стену, прошествовал с двумя ниндзя из тюремного блока. Оказавшись в зале, парень с удивлением обнаружил много знакомых лиц. За огромным столом сидел Шикаку Нара, точь-в-точь Шикамару, только старше и с боевыми шрамами на лице. Он был занят какими-то бумагами. У стены, подключенный к какому-то аппарату вместе с другими ниндзя, находился Яманака Иноичи, с которым Узумаки не общался, но которого знал в лицо. В центре зала, вокруг огромной водяной сферы, расселись люди, среди которых был человек по имени Ао, телохранитель Мизукаге, знакомый со времен Собрания Пяти Каге. — Ты! — воскликнул последний, вытаращившись при появлении нукенина в сопровождении двух охранников. — А вот и наш преступник! — пробормотал Шикаку, отрываясь от работы. Блондин ухмыльнулся. — Можете называть меня как хотите. Но, если хотите добиться моего расположения, я предпочту имя или фамилию, — проворчал он. Шикаку смерил его оценивающим взглядом и кивнул охранникам, чтобы те сняли наручники. — С чего это мне добиваться твоего расположения? Всё должно быть совершенно наоборот, — заметил Нара. — Вот как? — на лице блондина появилась улыбка, — Мне казалось, я уже сделал это. Иначе вы бы не сняли с меня наручники. Шикаку кивнул. — Действительно. Ну что, мне казалось, ты хотел о чем-то поговорить? Узумаки вздохнул. — Я бы предпочел говорить не с вами, а с Хокаге. Но раз сейчас вы выступаете в роли командующего Штаба, давайте поговорим, — промолвил он. — Все Каге отправились на фронт, поэтому тебе придется довольствоваться мной, — пояснил отец Шикамару, жестом приглашая Наруто присесть на стул напротив стола. Узумаки не стал кочевряжиться и сел, после чего посмотрел собеседнику в глаза. — Стоит отметить, что после того, как ты помог Какаши и Темари, соотношение сил на поле боя нормализовалось. Боевой дух войск вырос. И всё благодаря тебе, — сообщил Шикаку. — Но не думай, что за это тебе сойдет с рук всё то, что ты натворил! — заявил внезапно Иноичи, не снимая с головы странный шлемообразный прибор. — Разумеется, — усмехнулся Наруто. — Каковы твои цели? — спросил Шикаку. — Мои цели? Исправить то, что я натворил, — ответствовал Узумаки, не задумываясь. — Да неужели? — вновь встрял в разговор отец Ино. — Иноичи, не отвлекайся! — потеряв терпение, обратился Шикаку к товарищу. — Я не имею в виду то, что хочу добиться прощения, — пояснил Наруто. — Мне важно, чтобы человек в маске и все, кто стоит на его стороне, перестали существовать. Шикаку почесал подбородок большим пальцем. — Интересно получается. Сначала ты помогаешь Акацуки, а потом восстаешь против них? С чего бы вдруг? — заметил он. — План "Глаз Луны"... Сначала я думал, что это — идеальное решение всех проблем. Человек в маске думал, что, погрузив мир в Вечное Тсукуеми, он создаст утопическое общество... Шикаку стиснул зубы. — Глаз Луны? — переспросил он. — Вы догадываетесь, о чем я говорю. Не так давно весь мир был выключен, поставлен на паузу. Каждый человек заснул, погрузившись в свои самые сокровенные мечты. Узумаки усмехнулся. — Да, чудное было время... А потом это всё прекратилось. Я помню. Все помнят, но стараются не вспоминать. — Я остановил это, — произнес Наруто. — Разрушил иллюзию изнутри, потому что понял, что она нереальна, и если так продолжится, в реальном времени, вне гендзюцу, мир перестанет существовать. Все люди умрут с голоду, а если Тсукуеми решает эту проблему, от старости. Нового поколения не появится, и человечество исчезнет. А когда человек в маске погибнет сам, сотрется и иллюзия... Но некому будет наблюдать за тем, в какую безжизненную пустыню превратился мир. Шикаку смерил Наруто задумчивым взглядом. — Так это был ты? Что ж, освободившись от гендзюцу, мы тоже многое поняли. Всем было хорошо жить в иллюзии, но, когда все очнулись, то осознали, что остановка жизни имела последствия. Действительно, всем очень хотелось есть, пить и спать... Многие долго не могли прийти в себя. Не остановить гендзюцу, все бы умерли. Поэтому мы и развязали войну с Учихой Мадарой, чтобы этого не повторилось. Наруто тяжело вздохнул. — Это не Учиха Мадара, человек в маске лишь прикрывается этим именем, — пробормотал он. Шикаку откинулся на спинку кресла. — С чего ты взял? Внезапно все, кто находились в Штабе, повернулись к огромной водяной сфере. По ней пошла рябь. — Ао, что такое?! — едва ли не вскричал Шикаку. — Тэнра, Хабура, вы тоже это почувствовали? — спросил Иноичи у напарников-сенсоров. — Что происходит? — спросил Наруто. В сердце его поселилась тревога. — На Коноху напали! — воскликнул Ао. — Сильный всплеск чакры! Столько жизней оборвалось в один момент... — Что?! — Нара вскочил с места, не веря своим ушам. — Но рядом с Конохой не было боевых действий! — воскликнул кто-то. — В Конохе же всё мирное население Пяти Великих стран! — добавил еще кто-то. — Всё мирное население? — ужаснулся Наруто. — Да, когда война началась, люди разных стран, не участвующие в войне, были отправлены в Коноху. По крайней мере, большинство. Считалось, что там безопасно, потому что деревню охраняют, и мы следим за тем, чтобы к ней никто не подобрался, — ответствовал Нара. — Мы специально отбросили все силы противника дальше от деревни, чтобы до нее никто не добрался. Как такое могло случиться? Узумаки сглотнул. — Дело очень плохо. Я догадываюсь, кто это мог быть... — произнес Наруто. — Кто способен на это? — спросил Ао. — Он называет себя Пэйном. Тот, кого некогда ошибочно считали лидером Акацуки. Один из немногих выживших членов этой организации. — Пэйн? — переспросил Шикаку. — Да, человек, чья сила сравнима с силой бога... По крайней мере, такое впечатление о нем сложилось у меня, пока я являлся членом Акацуки. Узумаки вздохнул. — Ао, в деревне есть выжившие? — обратился к сенсору Шикаку. — Да, и довольно много, — отозвался тот. — Это ненадолго... — прошептал блондин, вгоняя всех присутствующих в ужас, — в деревне есть шиноби? — Шиноби там почти не осталось, в основном, мирные жители, — ответил Ао. — Плохо, они не справятся с ним. И задержать намного не смогут. У меня есть крылья, я бы мог долететь до Конохи, но, боюсь, это займет слишком много времени. У вас есть способ быстро переместить меня туда? — спросил Узумаки. — Мабуи! — обратился Шикаку к своей смуглокожей секретарше из Кумогакуре. — Ты же владеешь техникой телепортации! Девушка, застывшая от ужаса от недавних новостей, вздрогнула, когда ее позвали по имени. — Да, но она не рассчитана на людей. Я могу перемещать неживые объекты. А для человека это будет самоубийством. Единственным выжившим после такой телепортации был Третий Райкаге. "Тот дед, которого я победил перед тем, как попасть сюда!" — пронеслось в голове Наруто. — Он обладал крепким телом. Возможно, его сын, Четвертый, смог бы перенести перенос, но его тоже уже нету в живых. Наруто ухмыльнулся — Перенеси меня в Коноху, — потребовал он, резко встав со стула. — Что? Это безумие! — возразила та. — Нет, это необходимость. Не думаю, что кто-то будет жалеть, если меня вдруг не станет, — отозвался блондин. — Тебя разорвет на части! — воскликнула Мабуи. — Я обладаю техникой, которая поможет мне выжить. Я выдержу! — уверенно произнес Наруто. Шикаку и все присутствующие, шокированные решительностью того, кого считали врагом, смотрели на Наруто с открытыми ртами. — Мабуи! Приготовь всё необходимое для телепортации! — приказал командующий Штаба. — Есть! — помедлив, ответствовала та и скрылась. Шикаку повернулся к блондину. — Наруто, теперь ты — наша единственная надежда!