Твои блядские замашки

Какузу, скрипя зубами от усталой злости, отчитался Лидеру о завершенной миссии и, выдохнув почти блаженно, направился к своей комнате. Хотелось отдохнуть пару часов, а лучше и вовсе поспать. Сутки. Или двое. Старость — не радость, как говорится. Уже заворачивая за угол коридора, финансист внезапно захотел проведать напарника, которого он не видел всю неделю, выполняя задание без неугомонного жреца, который покидал организацию двумя неделями ранее. Странное желание в принципе, ведь Хидан только и делал, что доставал, но, если честно, без его болтовни было… Скучно, если не сказать пусто, и Какузу, вынужденный путешествовать в одиночку, иногда забывался и оглядывался, думая, что напарник отстал. Сейчас он, впрочем, должен был быть у себя, и Какузу только в лишний раз убедился в этом, ведь из-за полуприкрытой двери язычника послышался возбужденный гомон и тихий стон. Джионго сначала решил, что ошибся, и никого в постели его напарника нет, ну… с кем язычнику спать? Но чуткий слух уловил очень странный разговор, который в таком месте услышать — просто сюр. — Повтори ещё раз, как я должен сделать? — этот голосок явно принадлежал Дейдаре — безумной мелочи, который, тем не менее, убивал людей с не меньшим удовольствием, чем тот же Хидан. И внезапно он оказывается в комнате язычника и просит с чем-то помочь. Что Хидан знает такого, чего не знает Дейдара? Как нашинковать человека, чтобы он перед смертью максимально страдал? — Начни с простого разговора, который плавно перетечет на романтические темы. Только не увлекайся, не думаю, что Сасори слишком романтичный. Для медиков с такой проф деформацией романтика ограничивается тем, что он тебе чье-нибудь сердце преподнесёт… — Хидан хрипло смеётся, и этот смех приятными нотками отдается во всех пяти сердцах бесстыже подслушивающего банкира, — ну не делай такие глаза, Дей. — Я просто не хочу сердец в качестве подарков… — Я бы тоже этому не особо порадовался, но будем честны: в этой организации все просто ёбнутые, поэтому хер знает, что от них ждать. Итак… — он вновь хихикает, но быстро обрывает смех, — когда он перестанет смотреть на тебя так, как будто хочет отравить — лезь обниматься. Но ненастойчиво. Подгадай момент, когда он будет отдыхать, но не будет в полумертвом состоянии: трахаться, когда ты готов упасть в обморок после трёх дней без сна — не комильфо. Даже обычные ласки не доставят ему такого удовольствия, которое он получил бы, будучи в нормальном состоянии. Так вот за каким советом мальчишка полез… И откуда же Хидан в этом знает толк? — Я понял, мм… Допустим, подгадаю момент, смогу его обнять, и что дальше? — Каждый человек индивидуален… — Хидан, не начинай. — Окей, я просто хотел сказать, что тебе лучше знать о том, что ему интересно. Продолжи разговор о том, что его интересует, пусть сам отвечает, а ты делай вид, что все понимаешь и прими позу пособлазнительнее. Обычно мужчинам нравится то, что их внимательно слушают. Не обязательно действительно понимать. Слушать — главное. В итоге он тебя сам поцелует, Дей. Рано или поздно… Какузу едва не усмехается: удивительно, в Акацки какие-то гейские интрижки творятся, а он даже не знает. Не знал. Мужчина немного приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Благо, никто из мальчишек его не заметил, иначе подняли бы ор, а Дейдара, черт бы его побрал, снова стал бы раскидываться своей глиной, а взрывы — это удар по бюджету организации… А удар по бюджету организации, в свою очередь — удар по сердцам и нервам Какузу. — Хидан, не юли, я просто хочу уже его завалить, м… — Могу предложить только провоцировать, но тогда ваш первый раз, возможно, будет не самым нежным. — То есть? — Вы ведь из-за моего деда живёте в одной комнате? Какузу сначала не понял, что дедом обозвали его, а когда понял, злость уже пропала. Появилось желание оторвать Хидану голову. Но не сильное. — Ходи по утрам в душ в одном белье, желательно так, чтобы он видел. Шляйся по комнате в его рубашках, говоря, что вещей у тебя самого нет, роняй вещи, чтобы за ними наклоняться, в итоге он просто зажмет тебя в каком-нибудь темном углу… Дейдара прерывисто вздохнул, представляя картину, но Хидан, как всегда, все испортил: — И надерет жопу, потому что до сих пор считает тебя мелким неугомонным ребенком. — Хидан!!! Вопль Тсукури потонул в диком смехе жреца, но тот, останавливая порывающегося его ударить парня, быстро успокоился. — Да дойдет у вас все до секса, успокойся! Не будешь торопить события, потерпишь немного, и все станет ещё слаще, когда случится, — вздохнув, язычник погладил часто и неглубоко дышащего Дейдару по щеке и улыбнулся как-то по-женски мудро, — ты ведь его любишь? — Очень сильно люблю, хм… — Вот и веди себя любя. И… Самое главное, по крайней мере для любящих — это прелюдия. В первый раз, возможно, будет немного неловко. Вам потребуется не раз и не два, чтобы понять, как друг другу нравится больше всего, найти эрогенные зоны и получать максимум удовольствия, но, поверь мне, самое главное в сексе — это чувства, которые вы друг к другу испытываете. Прикосновения от разных людей ощущаются совершенно по-разному. Тебя может тронуть милая девушка на улице, чтобы спросить дорогу, и ты остановишься с улыбкой, потому что это прикосновение, хоть и не было ожидаемым, ощущалось приятным, и ты будешь оддергиваться, стоит только тебя тронуть тому, кого ты боишься. Или кто тебе противен. Тоби ведь постоянно лезет, и это тебя бесит, да? Дейдара кивает и окончательно успокаивается, опуская глаза в пол. Его дело сейчас — слушать, и он слушает. — Прикосновения случайных партнёров, хоть и будут не омерзительны, не вызовут в тебе ничего сверхъестественного. Мои клиенты часто делали что-то приятное, но ни разу у меня не было этого… Как его… Неба в алмазах, короче. Но стоит только любимому человеку коснуться тебя, даже сквозь ткань, и кожа покрывается мурашками, а сердце теплеет и убегает куда-то в пятки. Даже если это бытовое прикосновение или простые объятия. Всё так? — Так, хм… — У меня есть несколько догадок насчёт его слабостей, — Хидан улыбнулся, наклоняясь вперёд, и протянул Дейдаре руку, — и твоих заодно. — И какие же? — Ладони и пальцы. Он увлекается марионетками и управляет ими с помощью своих рук, у тебя же на руках полноценные рты. Используй язык, можешь даже не один, целуй и обсасывай пальцы — и он твой, детка. — Звучит пошло… — Ты пришел ко мне, чтобы научиться трахаться, Дейдара. Кто из нас ещё пошляк, ммм? Подрывник замахивается другой рукой, но на половине замаха смеётся и садится рядом, утыкаясь лбом в плечо Хидана. — Вдобавок удели внимание ушам, ключицами, животу и соскам, обычно они очень чувствительные. Сасори сам будет направлять тебя и говорить, как ему больше нравится, а ты не стесняйся говорить ему, что нравится тебе. И, самое главное, помни, что секс — это только часть отношений. Самое главное в них — сама любовь. И не волнуйся, хорошо? — Угу. Спасибо, Хидан. С меня бутылка, м, — Дейдара улыбнулся, поднимаясь вместе со жрецом на ноги, и радостно пошел к выходу из комнаты. Хидан последовал в коридор за ним, и Какузу, вздохнув, отошел по направлению к своей комнате, чтобы не показать своего нахождения здесь. Удивительно. Он словно увидел другого человека. Хидан рядом с Дейдарой, говорящий о любви и сексе — совершенно другой Хидан. Хидан, который не матерился через слово, который умел улыбаться, а не скалиться, который… а что он собственно делал там, на ковре? Учил соблазнять? Учил любить? В том приглушенном свете лампы он выглядел… красиво. Тонкие черты лица, растрепанные волосы, к которым так и хотелось прикоснуться, ведь наверняка они очень мягкие, иначе почему жрец так часто соглашается купить для Итачи и Дейдары шампунь, подозрительно пряча еще один, неучтенный сверток? Волос на теле жреца почти нет, лишь серебристая дорожка волос, что тянется от пупка к паху. Блядская дорожка, о да. Хорошее название, идеально подходящее для Хидана. Его напарник, судя по всему, если не блядь, то точно отменная проститутка. Интересно даже, каков он? Как он выгибается, как отсасывает? Слишком откровенные мысли о своем собственном напарнике, Какузу, слишком откровенные, настолько откровенные, что в штанах твердеет. — Иди, мелочь. Потом поделишься, как все прошло. Ксо, я за твои отношения волнуюсь так, словно ты мой ребенок! Да я так не переживал с тех пор, как первого клиента обслужил, — смеясь, сказал альбинос и мягко потрепал блондина по волосам. Тсукури улыбнулся, явно приободрясь. В его глазах заблестели шальные огоньки, а улыбка тронула пухлые, ещё детские губы. Понаберут таких в организацию, а они в рядах смуту наводят своими отношениями… — Спасибо тебе, Хидан. И… расскажешь про своего первого клиента? Ну, как нибудь потом? — поинтересовался подрывник. Язычник звонко фыркнул и слегка прогнулся, опираясь о косяк, так что Какузу, стоящий в тени, смог рассмотреть его, полуголого, чуть более пристально. Крепкое ухоженное тело, красивые руки, длинные ноги, силу которых жрец не стыдился использовать, запросто сворачивая противникам шеи. — Вот завоюешь своего Сасори, и расскажу. Все, иди покорять парня. Я в тебя верю. Обрадованный подрывник поскакал по своим делам, а язычник прогнулся в спине, практически встав на мостик, хрустнул спиной так громко, что Какузу за него забоялся, но разогнулся и зашел в свою комнату, закрыв дверь. Какузу вышел из тени. В паху болезненно ныло, на душе скреблись кошки, а в мозгу билась одна единственная мысль. Что это было? Странная пустота быстро ушла и, вместо нее, вопросы полились широкой рекой. Почему Дейдара обратился к Хидану? Откуда у Хидана такие специфические навыки? О каком первом клиенте говорил Хидан? И, самое главный, что Какузу с этим знанием делать? Как относиться к напарнику, если отношение к шлюхам у банкира было таким, каким оно было у всех шиноби — пренебрежительное? О прошлом Хидана финансист не знал ровно ничего. Жрец никогда не делился подробностями жизни в Югакуре, но с удовольствием говорил о своем Боге. О, о Джашине он мог говорить часами, восхваляя свою религию. Деньги жрец ценил ровно так же, как ценил свое бессмертие — то есть не ценил вообще. Не знал им ценности, растрачивал направо и налево, но это не трогало деньги организации, а значит, не было делом Какузу. Иногда правда изорванные плащи начинали раздражать. Финансист, наконец, добрался до своей кровати и завалился спать. Он все еще думал о Хидане, его прошлом и том, сколько же скелетов он таит в своих шкафах. Внутреннее чутье подсказывало, что прошлое жреца еще выйдет боком казначею. Боком… в памяти снова всплыл образ язычника без футболки, фантазия дорисовывала и другие, куда более откровенные, детали. Жрец без штанов, жрец на коленях, в душе, мирно спящий в постели после бурной ночи, и жрец, который отдавался со всей страстью, выстанывая имя напарника. Банкир, едва задремав, проснулся с тяжелыми сердцами и болезненно стоящим членом, будто он не взрослый мужчина, а пацан в пубертате, господи… Обычная дрочка, на удивление, не сняла напряжение, зато выручил холодный душ. Стоя под ледяными струями, финансист тяжело дышал, прижавшись спиной к стене и закрыв глаза. Под прикрытыми веками лениво поплясывали цветные точки, а в голове предательски всплывал образ обнаженного язычника. Уснуть снова Какузу не смог.