Измена

Бесконечные споры о том, кто чью фамилию должен взять, выводили Майло из себя. А если учесть, что в свою беременность он превратился в монстра, словесные перепалки переходили в рукоприкладство. Причем доставалось альфе не слабо. И пусть омега потом раскаивался и плакал, зализывая синяки на теле Джея, становится Андерсоном он не собирался. — Ты понимаешь, что это мое лицо, мой статус, фамильная принадлежность, как хочешь называй. — А ты мой омега. Мой будущий муж! И это нормально, когда омега берет фамилию своего альфы. — Наоборот по закону тоже нормально, — сдавленно произнес Майло. — Что ты имеешь ввиду? — Что ты мог бы стать Фицджеральдом. — Чтобы меня все звали подкаблучником? Джей расхаживал перед Майло в одних только брюках от своей рабочей экипировки. — Ах так! Вот рожу и уеду от тебя в Миссури. И сына ты не увидишь! — Ты что несёшь, Майло?! Альфа окончательно перестал понимать, что происходит, почему его почти муж вновь начал этот неприятный разговор, когда они решили отложить его на потом, когда родится ребенок и почему, чёрт возьми, омега собрался в Миссури? От всего этого и многого другого всегда спокойный и рассудительный Джей сейчас хватался за голову. Мало того, что его милый и ласковый Майло превратился в чокнутую истеричку, так ещё и отказался выходить за него, пока не родит, мотивируя тем, что хочет нормальную свадьбу со свадебными костюмами, праздничным мероприятием и церемонией. — Ты же понимаешь, что говоришь глупости? — с надеждой в глазах посмотрел Джей на своего омегу. — Все не так, как я хотел! — Майло вновь расплакался. Альфа, закатив глаза, сел рядом с ним на постель и приобнял за плечи. Врач объяснял такие перепады настроения гормональным дисбалансом. Омега имел серьезные проблемы и беременность его от начала и до конца была под угрозой. Поэтому Джей терпел, как мог, надеясь на то, что родив, омега придет в норму и вернётся к своему прежнему состоянию. — Ну, а у сына моего будет моя фамилия? — осторожно поинтересовался Джей. Майло качнул головой, по щекам лились горькие слезы, как тогда, в машине. Джей вспомнил тот день снова и отмел все свое недовольство. Альфа любил Майло, любил, как никого ещё. Иногда даже закрадывалась мысль, а не истинные ли они, но омега говорил, что знаком со своим истинным и это не Джейсон. Альфа коснулся губами шеи, где была его метка, ее Майло согласился принять безоговорочно. Рукой Джей погладил небольшой живот омеги. Он уже любил ребенка внутри, он чувствовал его и это было потрясающе.

***

Майло не любил ходить на осмотры один, поэтому часто просил друзей побыть с ним, если Джей был на работе. Чаще всего помочь мог Дастин, работавший сменами и имевший относительно гибкий график. — Как Дэнни? Скучает по дому? — Майло нажал кнопку вызова лифта и посмотрел на Дастина. — Да, и я скучаю по нему. Но мы держимся, — ответил Дастин. Дэн поступил в военную школу и уже месяц жил и учился в корпусе с другими курсантами в дали от дома и отца. Бывший свекр упрекал Дастина за то, что тот избавился от старшего сына, чтобы ему было легче, но он не понимал, что на самом деле Дэн всегда был опорой для отца-омеги и помогал ему во всем. — Я не представляю, как ты смог выносить и родить троих. Это же муки! Начиная от токсикоза, заканчивая болью в пояснице, отёками и дебильным настроением. Двери лифта раскрылись и омеги вошли внутрь. Свет моргнул, но Майло быстрым движением нажал кнопку десятого этажа. — Ты свою беременность осложняешь сам. Не скачут омеги на девятом месяце на работу и не высиживают по двенадцать часов там. Тем более, имея проблемы с гормонами и околоплодными водами, — Дастин строго посмотрел на Майло. Лифт остановился. — Черт! — выругался Майло. Он нажал на кнопку своего этажа вновь, но лифт не тронулся, а лишь замигал лампами. — Четвертый раз за неделю. Свет вновь мигнул, а затем погас вовсе. Майло подсветил телефоном кнопки, и нажал ту, что отвечала за связь с внешним миром, в случае аварийной остановки. Реакции не последовало. — На пошлой неделе электричество вырубилось почти на шесть часов. Были счастливчики, которые все это время сидели в лифте, — омега вздохнул, затягивая побольше воздуха. Он боялся замкнутого пространства, а с беременностью фобии обострились. — Поэтому я предпочитаю жить в частном одноэтажном доме, где нет этих ужасных машин. Дастин набирал номер службы спасения, но безуспешно. — Ага, и добираться до работы больше часа, — съязвил Майло и вдруг болезненно простонал, почувствовав, как стремительно намокают брюки между ног. — Что? — Дастин, мне кажется, что начинается, — проговорил Майло, тяжело задышав. — Нет! Майло, не сейчас! Только не сейчас, я тебя умоляю, — Дастин был в ужасе, но паниковать было нельзя. Он старался рассуждать рационально. Первые роды не происходят так быстро, потребуется как минимум восемь часов, если воды только отошли, то их успеют высвободить и довезти Майло до больницы. А ведь предупреждали этого упертого омегу, что надо поберечься. Доктор Мэттьюс буквально сегодня сказал Майло, что ему лучше заранее лечь на несколько недель в госпиталь, чтобы не родить «на ходу», а в запланированный ими срок. Дастин не сразу смог связаться со спасательными службами, но ему это всё-таки удалось. Прошло больше часа, он чувствовал, что Майло устал. Схватки были сильнее и чаще, чем это должно быть обычно. А ещё Дастин чувствовал страх омеги и запах нерождённого ещё альфы. — Мне плохо, что мне делать? — простонал Майло. Дастин осторожно посадил друга на пол, постелив свой плащ. Судя по небольшому животу, плод был маленьким, а значит это могло тоже способствовать ускорению родов. Майло крепко держал Дастина за руку, он прикрыл глаза и старался дышать, как ему говорил друг. Время шло. — Мне больно, — вновь простонал Майло. Дастин боялся, жутко боялся. Не получалось дозвониться ни до кого, с кем он мог бы посоветоваться о состоянии беременного. А беременный по всем показателям собрался рожать прямо здесь. — Я не врач, но тебе придется мне довериться. Майло уже был готов на все. Прошло почти три часа, а помощи никакой не было, в темноте и душном помещении было сложно ориентироваться. Дастин включил фонарик на своем телефоне. Вытащив начатую бутылку с водой из сумки Майло, он налил немного на руку и обтер лицо омеги. Затем салфетками обтер руки. Света от фонарика было много, но заряд батареи телефона стремительно таял. — Расстегни брюки. — Что ты собрался делать? — Майло тяжело дышал. — Роды принимать! — Дастин помог другу расстегнуть брюки и снять их. Он уложил Майло, под голову подсунув сумку. — Прости меня, будет больно. Дастин осторожно просунул руку, проход был достаточно раскрыт, потому что пальцы вошли в омегу свободно. Дастин не знал, какое на этой стадии должно быть раскрытие матки и как правильно это нащупать, но понимал, что ребенок больше ждать не будет. Майло сдавленно стонал, прикусив рукав кофты. В госпитале ему бы дали анестезию, чтобы облегчить боль, здесь же, в замкнутом пространстве лифта, был только успокаивающий голос Дастина, который сам держался изо всех сил, чтобы не потерять сознание. — Ты чувствуешь схватки? — Дастин смотрел на то, как позеленел друг, давление, определенное по фитнес браслету росло, но пульс был в норме. — Дыши, Майло, дыши. Делай глубокий вдох вначале, а потом медленно выдыхай, расслабься. Я понимаю, это сложно, но у нас нет вариантов. Прошло ещё около часа. Телефон Дастина, как и телефон Майло, почти разрядился. Омега выключил его. Кабина погрузилась в темноту. — Дастин, — вдруг слабо проговорил Майло. — Я здесь, — омега буквально подполз и сел рядом с другом, тот взял его за руку. Майло все ещё пытался дышать, чтобы облегчить боль. — Спасибо, — почти прошептал Майло, а потом, спустя короткую паузу практически закричал. — Мне очень больно. Дастин встрепенулся, он уже мог ориентироваться в темноте, но телефон всё-таки включил. Он снова обтер руки салфетками, единственным средством гигиены, и вновь проверил. Раскрытие явно было уже достаточно, чтобы ребенок мог родиться. Это пугало. — Ты его чувствуешь? Ты чувствуешь движение? — спросил Дастин. Майло громко простонал в ответ. — Тебе надо его вытолкнуть. Когда почувствуешь потугу, вдыхай и медленно выдыхай. Вот так. Руки Дастина были в крови, он это видел, а ещё в тусклом свете от экрана телефона он видел появившуюся головку будущего новорожденного. Голова закружилась, его затошнило. Он был трижды отцом, но рожать и принимать роды — две абсолютно разные вещи. Откашлявшись, Дастин скомандовал другу продолжать дышать. Майло больше не сдерживался, он кричал от боли и говорил, что ребенок разорвет его на две части. Дастин не понял, как спустя буквально несколько минут на руках у него оказался ребенок, весь в крови и слизи. Он слабо закричал. И это радовало. Омега кое-как обтер новорожденного оставшимися салфетками и, сняв с себя пуловер, завернул в него мальчика. Тот имел странный синий оттенок, но все ещё плакал, тихо похрипывая. Дастин понимал, что это не нормально, но больше его беспокоил Майло, который закрыл глаза и почти не реагировал на слова Дастина. — Нужно ещё напрячься, последний раз, прошу. Перерезать пуповину было не чем. Майло нужно было ещё избавиться от последа, оставшегося внутри. Дастин чувствовал, как по его щекам скатывались слезы. Он умолял Майло прийти в себя. Телефон вырубился окончательно и наступила полная темнота, ребенок на руках был жив, но слаб. Дастин сел напротив друга, прижимая его сына к себе, растирая его своей кофтой, в которую тот был завернут. Когда свет в лифте загорелся, Дастин был в полном шоке. Пол, стены в некоторых местах, он сам, Майло и его сын — все было в крови. Местами кровь была уже засохшей и где-то свежей. Дастин прикрыл глаза, а кабина лифта двинулась наверх.

***

Дастин не понимал, как ему удалось добраться до дома. Конец сентября выдался холодным, а он был в джинсах и майке, весь вымазанный в крови. Останови его полицейские на дороге, проблем бы было много. Со стороны казалось, что омега едет с кровавой бойни. Последнее, что он помнил из событий дня, это как стоял привалившись к стене у злосчастного лифта, совсем незаметный, он видел, как уносили ребенка, слышал, что уже в лифте начали реанимационные действия, пытаясь спасти Майло. Потом откуда-то возник Джей, он тряс за плечи и даже пару раз дал пощечину омеге, чтобы привести в себя. Дастин молчал. На автопилоте он оттолкнул альфу и по лестнице пошел вниз. Дома его встретил обеспокоенный Ник и, видя состояние и внешний вид омеги, попытался вызвать полицию. Тогда только Дастин очнулся. — Не надо, Ник! Я постараюсь объяснить. Я никого не убил! Засохшая кровь на его одежде, руках и лице говорила об обратном. — Мой друг, Майло, помните? Он родил сегодня, — Дастин опустился на диван, все ещё находясь под пристальным взором немолодого омеги, брови того сошлись в одной точке, а глаза блестели от спектра чувств — от беспокойства до гнева. — И что произошло? — строго спросил он. — Мы застряли в лифте и он почувствовал, что началось, — Дастин вновь заплакал, ему было трудно говорить, перед глазами появилась картинка: ребенок весь в слизи и крови и Майло без сознания. Ник перестал сверлить взглядом Дастина. Вышедшего из ванной Лэна, который, было, ринулся к отцу, но не успел увидеть всего ужаса, он проводил в комнату и вернулся к омеге. — Мне пора уходить, за переработку платить не надо. Мальчишки в постелях, — Ник чувствовал, что поступает неправильно, что бросать человека в таком состоянии нельзя, но его ждали дома. Ник ушел, а Дастин так и остался сидеть, глядя в одну точку перед собой. Где-то на краю сознания возникла мысль, что ему сейчас нужна помощь. Внутри все переворачивалось, сводило желудок, а голова начала раскалываться от медленно спадавшего напряжения. Но Дастину по-прежнему было страшно. Страшно, что он мог убить Майло или причинить вред его сыну.