Ловушка для ... Поттера?

Северус с трудом разлепил веки и тут же зажмурился обратно — перед глазами яркими волчками завертелись зелёные и оранжевые круги, голова гудела, словно на неё надели медный котёл и самый тупой тролль со всей дури колотил по нему огромной дубиной. — Пить… — с трудом прохрипел Северус, еле ворочая распухшим, шершавым, как напильник, языком. Вкус во рту стоял такой, что стоило задуматься, не нагадил ли туда притаившийся где-нибудь в углу дракон, пока Снейп спал. Нашарив немилосердно трясущимися руками палочку, Северус взмахнул ею, вызвав в голове новый приступ боли и звёзды под веками. — Аменти … Гумети… Гуманти… Акуманти… Акроманти... — после этой попытки зельевар поёжился и попытался максимально сосредоточиться, не хватало ещё, в его-то нынешнем состоянии, сюда акромантула притащить. — …Акменти... Агументи… Акваменти… — на последней попытке из палочки наконец-то потекла какая-то жижа, фактурой и запахом подозрительно напоминающая болотную. Очень нескоро н-надцатая попытка увенчалась успехом, и Гроза Хогвартса аж замычал от облегчения, чуть не захлёбываясь чистой ледяной водой. Первым, что выхватил из темноты слабенький «Люмос», была ополовиненная бутылка дешёвого магловского виски. Зельевар посмотрел на неё с ненавистью, это ж надо умудриться в сорок три года напиться впервые в жизни, да ещё чем — магловским низкосортным пойлом, которое, по мнению самого Снейпа, даже хроническому алкоголику предложить было бы зазорно. С другой стороны, откуда в завалящей деревеньке взяться дорогому коллекционному алкоголю. Сама мысль о спиртных напитках и людях их употребляющих всегда вызывала у Северуса крайнее отвращение. Всё же сколько бы лет ни прошло, а воспоминания о пьяной гнуси — папаше Тоби — оказывались неистребимы. Потому и на студентах, пойманных в нетрезвом виде в Хогвартсе, бывший профессор лютовал особо. А поскольку пьяными обычно оказывались самые шустрые и активные учащиеся, на чьи пьяно-похмельные головы падала вся тяжесть расплаты, помноженной на многолетнюю ненависть Снейпа к пьяницам, то и слава Гада Злодейского была заработана деканом Слизерина, буквально, за пару лет. Воспоминания о питейном подвиге тут же привели к осознанию причины, по которой он такое непотребство совершил. Вспомнилось желание крушить всё вокруг в попытке выплеснуть боль и бессильную ярость, понимание невозможности что-либо изменить, бесполезности своего раскаяния и запоздалых сожалений. Северус осторожно огляделся: в комнате, конечно, темно, но всё же не настолько, чтобы не заметить последствия желания разнести всё к Мордреду или магического выброса. Немного поколебавшись, он всё-таки решился применить «Инсендио» и зажёг основательно истаявшую свечку. Нет, вроде всё цело. Значит сдержался. А лаборатория?.. Если он добрался до лаборатории, страшно представить, во что вылилось понимание простого факта — ни одно зелье не способно оживить мёртвого. Взгляд остановился на палочке… Теперь Северус смотрел на неё с ненавистью. Неужели Мордредова деревяшка того стоила?! Что он там хотел? Положить её в гроб? Искрошить в труху? Нет уж, Северус, — пользуйся! Не выпускай её из рук, чтобы до конца своей никчёмной жизни помнить, что и этого погубил тоже ТЫ! Мальчишка ничего не побоялся, умолял оставить её, говорил, что это его талисман и защита?! И неважно, как так вышло, главное — он в это верил! И не убеждай себя, что ты не знал, не понимал … это оправдание нерадивого школьника — не взрослого человека. Так что ТЫ — Виновен! — Я виновен … — прошептал Северус, — и это преступление искупить уже не удастся. Он снова сделал свой выбор и снова ошибся. Тонкие пальцы повертели чёрную палочку, когда-то такую любимую и необходимую, и такую ненужную и ненавистную сейчас. Её казнь откладывалась, во всяком случае до того момента, пока не будут наказаны все виновные в смерти Гарри, и только после этого профессор будет судить себя и её. Но сначала нужно разобраться с первоочередными проблемами. Ни зелень перед глазами, ни шум в ушах чёткому мышлению не способствовали. Раскисший от непривычных возлияний мозг болезненно пульсировал. Часы пробили полночь, и каждый удар накрывал измученное тело подобно «Круциатусу». Нужно было срочно что-то предпринять. «Антипохмелительного» дома не водилось за ненадобностью — значит требовалось сварить. А для этого всё же придётся спуститься в лабораторию. Какой-то навязчивый звук, тяжёлый и тревожный, настойчиво прорывался в сознание сквозь грохот пульса в висках и колышущееся марево действительности. Внизу профессора, как водится, ожидали две новости. Ну как всегда — плохая и хорошая. Хорошая — лаборатория не пострадала. Котлы, колбы, реторты, пробирки, пузырьки, черпаки как и прежде жизнерадостно сияли целыми, стерильно чистыми боками. Плохая новость — расторопши, необходимой для приготовления «Антипохмелительного» зелья, в запасах не оказалось. Северус смутно припомнил, что необходимый ингредиент закончился ещё на прошлой неделе, и он собирался заказать его вместе с другими после окончания эксперимента, то есть вчера. А вчера … Итак: сварить зелье он не может. Купить нужный ингредиент, по случаю неурочного времени, — не может. Попросить зелье у Малфоев — не может, хотя бы по той причине, что не уверен, что они не в Азкабане. Трансгрессировать в магловскую аптеку в таком состоянии, не лишившись по пути некоторых, возможно, очень важных частей тела — не может. Обойтись подручными магловскими средствами, по причине незнания оных, — не может. Оставалось надеяться на милость природы и крепкого организма и молиться, чтобы помог хотя бы холодный душ. Спотыкаясь, Ужас Подземелий поковылял к лестнице. Упругие бьющие в лицо холодные струи всё же принесли некоторое облегчение, а вместе с ним понимание, что тревожный навязчивый звук за время его блужданий по лаборатории не только никуда не делся, но стал гораздо громче. А что если … Мать твою Моргану, под хвост и в загривок, если это авроры… ведь неизвестно, где и как он умудрился накосячить, пока заливал своё горе вискарём и убивался по Поттеру. Вот сейчас вломятся и потащат его голого в мыльной пене в аврорат, и будет бывший пожиратель вместо того, чтобы убийц искать, объяснять причины собственной живучести и доказывать, что он не гиппогриф. Мысль Снейпу очень не понравилась. Спеша выбраться, он, как назло, запутался в шторке, которая почему-то сочла, что сейчас самый подходящий момент, чтобы прилипнуть поплотнее к мокрой мыльной коже. Схватив одной рукой полотенце и судорожно пытаясь стереть остатки шампуня с волос и тела, второй он взмахнул палочкой, призывая одежду. Но то ли палочка обиделась, то ли похмелье подгадило … на зов явились только слизеринский галстук, давно погребённый в недрах чердачного шкафа, и почему-то тапок… один. Воображение тут же услужливо подкинуло картинку — как именитый зельевар, в обёрнутом вокруг бёдер полотенце, галстуке факультета и одном тапке гордо следует в допросную. М-да, пожалуй, лучше взять халат — и призывать не нужно, только руку протяни. Буквально вывалившись из душа и чутко прислушиваясь, профессор оделся со всей возможной поспешностью, но угрозы, кажется, не было. Защита молчала. А вот доносившийся с улицы шум … Похоже, в его саду умирает кот … и, возможно, не один … и, судя по звукам, крайне мучительно …«Это мне в наказание!» — обречённо подумал зельевар. Поняв, что непосредственной опасности пока нет, Северус принялся за приготовление кофе. Вой нарастал. Клацнув пару раз зубами о край чашки, руки продолжали немилосердно трястись, зельевар, приноровившись, всё-таки исхитрился сделать несколько обжигающих глотков. Мысли расползались, как флоббер-черви из случайно опрокинутого лотка. Взгляд зацепился за колдофото, так и валяющегося на полу экстренного выпуска, и какая-то мысль промелькнула в измученном мозге тревожной яркой вспышкой. Удушливая вонь, заполнившая, казалось, весь дом забивалась в лёгкие и вызывала тошноту… Пахло перегаром, чем-то кислым, последствиями хоть и удачного, но неприятно пахнущего эксперимента из простоявшей весь день неплотно прикрытой двери лаборатории. С трудом поднявшись, Северус распахнул наглухо закрытые ещё с прошлой ночи окна. По телу пробежала дрожь ужаса… Прислушиваться не требовалось. Жуткий то ли хрип, то ли вой, перемежающийся отчаянным поскуливанием, заполнил собой каждый уголок дома. Кот явно бился в агонии. Да, судя по громкости — это был очень большой кот … или не самый крупный лев. «Пустить что ли «Аваду» в несчастную тварь, чтоб не мучилась?» — жалостливо подумал бывший Пожиратель и шпион. Похоже, страдания бедного животного были безмерны … и очень продолжительны … и даже … музыкальны? И чем-то напоминали Хабанеру (1)?! И сопровождались звуками …скрипок?! Кастаньет?! Вой на мгновение стих, но только чтобы возобновиться с новой силой. Сосредоточившись ещё немного, потрясённый до глубины своей мрачной души, профессор признал в предсмертном скулеже … Ил бален!!! (2) Услышь такое фееричное выступление банши, без всякой сторонней помощи, сама бы дракону в глотку залезла или в монастырь бы ушла, до скончания веков — грех зависти замаливать. И с каких это пор подыхающие коты арии поют?! Злостный туман, застилающий профессорский мозг, начал спешно развеиваться. В голосе «кота» почудилось что-то смутно знакомое … — Поттер? — едва слышно прошептали непослушные побелевшие губы … — Поттер?! — взгляд метнулся к освещённой полуденным солнцем колдографии… Гарри умер вчера ночью. Экстренный выпуск печатали на рассвете, а значит … — ПОТ-ТЕР-Р-Р!!! — разъярённый рык потряс окрестности, вероятно, съерашив (3) на землю не одного дракона, имевшего несчастье пролетать мимо в радиусе ближайших пятисот миль. Северус со злостью захлопнул окно и теперь с трудом брал под контроль сбившееся дыхание. — Что-то рановато для покойника ты воскрес, Поттер! Ну всё, недоумок гриффиндорский, допрыгался! Я тебе сейчас без всякого «Круциатуса» зельеварческим черпаком всю требуху выпотрошу. А лоботомию тебе Тёмный Лорд уже давно «Авадой» сделал, вон и шрам остался. А Альбус всё гадал, почему в лоб?! — радостное облегчение от того, что мелкий гадёныш жив, быстро сменилось осознанием, что это ненадолго, и он сейчас лично положит конец его существованию! — Развлечься захотел?! Дорого тебе эта шуточка обойдется, — шипя сквозь зубы, Ужас Подземелий чёрной тенью метнулся на второй этаж. Открывать окно, чтобы ненароком не спугнуть добычу, он не решился, поэтому, просто развеяв стекло и накинув захваченную по пути мантию-невидимку, высунулся наружу. Влажный холодный воздух ласково коснулся кожи и наполнил лёгкие, изгоняя остатки похмельного тумана. В ночной тиши звенели гитары, плакали скрипки, щёлкали кастаньеты… Концерт продолжался где-то за домом слева, похоже, под окнами спальни. О том, откуда Поттер знает, где он спит, думать не хотелось, а пришлось. В дом Поттер не заходил, Снейп даже пьяный не мог не понять, что к нему вломились… значит, заглядывал в окна. Вывод — при метле… и при мантии-невидимке. Вспомнив скольких нервов эта мантия стоила ему ещё со времён папаши Героя, Снейп окончательно озверел. Бегать по комнатам в попытках добраться до недоумка не представлялось целесообразным — значит, нужно выбираться на крышу. Быстро проглотив «Кошачий глаз», уже сослуживший ему добрую службу в ночи визитов на площадь Гриммо, он прокрался поближе к предполагаемому оркестру и затаился, приглядываясь. Настало очередное полнолуние, но мягкий свет, теряющийся в густых кронах сада, мало чем помогал. Впрочем при некотором везении и исправно работающем зелье хватило и его. Лёгкий блик. «Бомбарда». И изящная золотистая укулеле брызнула во все стороны лакированной щепой. — А что это там за тусклый блеск?! Рояль в кустах? — под листвой Снейп заприметил так и не убранный Поттером тент. — Инсендио! — и под ветками вспыхнуло, освещая плавающие в воздухе музыкальные инструменты. Свежий ночной воздух наполнился запахом горелой … резины? — А, нет, не рояль — показалось. А если и рояль, то сильно некачественный! В трепещущем пламени догорающих лоскутов стало видно, как инструменты плавно поплыли подальше от источника света. — Куда!? — Северус прищурил глаз и прицелился. — Диффиндо! Ночной сад огласил разбойничий свист, а зацепившаяся обрезанными струнами за ветку лютня тихо закачалась, напоминая то ли ёлочную игрушку переростка, то ли гигантскую редиску в ухе Полумны Лавгуд. Ещё одно заклятие — ещё минус скрипка! Певец сбился и примолк, на целых три благословенные секунды. — Что на этот раз? — Снейп прислушался — что-то смутно знакомое, но точной идентификации не поддаётся или… «Сентиментальная серенада»(4)? Альбус, надеюсь, ты рад будешь встретить своего любимого ученика, чтобы провести сравнение достоинств камерной музыки и концерта на свежем воздухе?! Пожалуй, избыток гитар вносит диссонанс в исполнение! Сектумсемпра! Испанская гитара, порубленная красивыми ровными ломтиками, осыпалась на ближайший куст. — Сволочь бородатая, ты мне печёнку своими лимонными дольками и камерной музыкой пятнадцать лет проедал, и пацана тому же научил?! Чтоб тебе всё посмертие в камерном зале лимонными дольками под пение Поттера давиться. Ещё заклинание, и очередная гитара, на миг превратившись в огненный шар, истаяла в воздухе, позволив заметить беспричинно заколыхавшуюся в стороне ветку. — Петрификус Тоталус! Конфундус! Ступефай! Пение резко оборвалось, затрещали ветки, что-то куда-то бухнулось, и Слизеринский Гад, довольно оскалившись, коршуном ринулся на свалившуюся, похоже, в куст жасмина добычу. Но эффектный полёт, так впечатливший когда-то преподавателей Хогвартса, окончился не совсем удачно. Основательно подгадил ливень, который, оказывается, успел знатно раскиселить землю, пока зельевар отдыхал в забытьи после неумелой попойки. Не нашедшая твёрдой опоры нога поехала, как по льду, зацепилась за какой-то размытый корень и отправила владельца в полёт в тот же куст, в котором уже отдыхал его бывший ученик. Палочка затерялась где-то в недрах густых ветвей. Матерясь, как сапожник, Северус принялся выдираться из плена. Спустя энное количество клочьев мантии и несколько поредевшей шевелюры — ему это удалось. Настала очередь доставать плотно застрявшего в кусте Поттера. Наконец ценой невероятных усилий и огромных потерь битва с коварным представителем растительного мира была выиграна. Облапив гриффиндорца покрепче и дёрнув посильнее, Снейп вместе с бывшим учеником вывалился прямо в стылую грязь, основательно взрыхлённую топтавшимся здесь несколько часов Поттером. Осознание того, что его стремительное приземление закончилось не только встречей с кустом, но и вывихнутой лодыжкой, настроения не прибавило. Срочно требовалась палочка. Поттер! Руки в темноте остервенело зашарили по скованному заклятием телу. И нашли … В холодном ночном воздухе Северус особенно ясно почувствовал, как горят его щёки, быстро заливаемые обжигающим румянцем. Волшебной палочки у Поттера не оказалось. Энтузиазма резко поубавилось. Во-первых, тело следовало дотащить до дома. Во-вторых, если Поттер сейчас очухается от заклинания, нужно будет объяснять, что следы грязных профессорских рук делают на руках, груди, подмышках, бёдрах, поясе и ширинке его бывшего подопечного. Особенно не хотелось объяснять последнее. Правда, того факта, что нести Поттера в дом всё же придётся, это не отменяло, и делать это предстоит именно ему. Взвалив окаменевшую тушу на плечо, Северус направился к дому. Трёх шагов хватило, чтобы понять, что ещё пара движений и он опрокинется назад, вписав Поттера темечком в землю и, вероятно, плюхнувшись сверху. Покряхтывая и неловко опираясь на вывихнутую ногу, Снейп кое-как умудрился развернуть тело и сделать ещё несколько шагов, после чего он всё-таки уронил Поттера, правда, головой в клумбу и приземлился рядом, зарывшись носом в пышно цветущую календулу. Оглашая ночной сад матюками, придирчиво выбранными Северусом из всех известных ему языков, он с трудом поднялся на ноги и, примерившись, пыхтя и крякая от натуги, сумел-таки выковырять гриффиндорца из пушистых зелёно-оранжевых веток. После этого Поттера пришлось сгрести в охапку и нести на руках. В своей жизни Северусу пришлось пережить немало того, что не доставляло ему ни малейшего удовольствия, но хромать в обнимку с семидесяти килограммовой доской — точно ещё не доводилось. И теперь он мог с полной убеждённостью заявить, что ему — не понравилось! Добравшись до крыльца и облегчённо вздохнув, Снейп решил не мудрить и, сгрузив тело на порог, просто пропихнуть его в дверь. Дверь! Жизнь, полная опасностей, учит осторожности, конечно, дверь оказалась заперта самым надёжным образом и открыть её без палочки не представлялось возможным даже для хозяина. Прошипев длинное, замысловатое ругательство о Поттере-старшем и прочих предках, уродивших это зеленоглазое чудовище, он снова покрепче ухватил аккуратно прислонённого к перилам Поттера-младшего и похромал к ближайшему окну. Высадить раму лохматой башкой этого недоразумения хотелось неимоверно, но слизеринская практичность услужливо напомнила, что если рухнувшее сверху стекло и не перережет Герою горло, то сработавшее охранное заклинание оторвёт его глупую голову в любом случае. Пришлось лезть первым. С трудом втащив своё личное наказание в окно, зельевар облегчённо перевёл дух. Рано. Как оказалось, даже бездвижный Поттер, в совершенстве освоивший технику разрушений, является источником бесконечных неприятностей. В этот раз жертвой мальчика-который-выжил-чтобы-загнать-в-гроб-лучшего-зельевара-Англии пал кухонный стол, чьи резные ножки не выдержали авторитета свалившегося на него Героя. Северус, вцепившийся в заваливающееся тело в отчаянной попытке удержать его от падения, рухнул сверху, что принесло мало пользы… Гриффиндорская катастрофа не была бы собой, если бы ограничилась столь малыми гадостями. Поэтому, когда в профессорскую спину внезапно врезался подцепленный ногами Поттера и скакнувший, подобно кенгуру, стул, Северус только привычно сдавленно матернулся, но ничуть не удивился. В очередной раз мысленно разделав гриффиндорца на ингредиенты и добавив очередную галочку к виртуальному счёту, Северус, тяжко вздохнув, поволок замурзанное безобразие в гостиную. По возможности убедившись, что, хотя бы на первый взгляд, у гриффиндурка ничего не сломано и, по мере возможности, пристроив его на диван, Северус, пообещав себе, что он только переведёт дух, рухнул в кресло и отключился.