Власть случая

— Северус, — женщина окрикнула практически выбежавшего со двора мальчика. — Иди сюда быстрее. — Мама, что-то случилось? — Ребенок неохотно возвращался к дому. Его неопрятная одежда была потёрта, то там, то здесь виднелись заплаты. Она абсолютно не прикрывала худенькое тело. Неопрятные чёрные лохмы висели в беспорядке. Глаза, смотрящие из-под них, были такими же чёрными. Они настороженно смотрели на мир и более подходили волчонку. Мать никогда не воспрещала ему уходить со двора. Ей было страшно за ребёнка, ведь отец, Тобиас, часто приходил домой пьяный. Но сегодня был другой случай. Женщина накинула на потрепанное, но чистое и опрятное, платье старую накидку. Бегло осмотрела сына на наличие пятен и, не обнаружив их, схватила маленькую ручку. — Только что звонили. Тобиас в больнице. Я не знаю, когда вернусь, поэтому ты идёшь со мной. — Ма-а-ам, — мальчик судорожно сглотнул, подняв на мать настороженные черные и глубокие, словно бездна, полные страха глаза. — Это серьёзно? — Не знаю, родной. Мне ничего толком не сказали. Только то, что он попал в больницу святого Павла и нас там ждут. — Эйлин не стала пугать сына подробностями. Муж, в очередной раз тратя своё время на спиртное, напоролся на нож, а сейчас его оперировали. У них было всего несколько часов. — Надеюсь, он умрет, — тихо буркнул под нос мальчик, но все же был услышан, чем вызвал у матери гнев. — Не смей! Не смей так говорить! Даже думать! — мать крепко вцепилась в плечо тонкими угловатыми пальцами, разворачивая ребенка и присаживаясь на уровень его глаз. — Он твой отец! — Лучше б его не было, — хлесткая пощёчина отозвалась резкой болью в щеке, заставив голову дернуться в сторону. — Мерлин, — женщина притянула к себе ребенка, уткнувшись в неопрятную черную макушку. — Твой поганый язык когда-нибудь доведет тебя до беды. Сдерживай его. Пожалуйста. — Ладно, — буркнул малыш, вытирая рукавом внезапно навернувшиеся на глаза слёзы вместе с соплями. Эйлин ещё раз вздохнула, поднимаясь с колен, отряхнула юбку, одернула курточку сына, без энтузиазма посмотрела на заляпанный рукав, удобнее перехватила сумку и руку сына. Окинула взглядом улицу. Их путь лежал мимо серых убогих домишек рабочей окраины к остановке автобуса. Невзрачный день шуршал блеклой пыльной листвой. Серый лохматый пёс чуть приподнял подранное ухо и безразлично уткнул нос в лапы. Галка с соседнего столба спикировала к мусорным бакам, нацелясь отобрать у товарки горбушку заплесневелого хлеба. Это место словно пожирало все краски и чувства. Это напоминало о другом месте и его мрачных обитателях. Азкабан, лайт-версия. Эйлин криво усмехнулась мыслям из прошлого. В них так же не было ничего хорошего, как и во всем этом дне. Ничего не изменилось. Мужа не будет некоторое время. А ещё будут счета из больницы. Где брать деньги? Этот вопрос мучил ее все то время, что они добирались до больницы. Больница располагалась в чистеньком трехэтажном здании с зелёным газоном и старыми вязами у дороги. Её жизнерадостно белые стены стали ярким контрастом после серости Паучьего тупика. Медсестры в белых халатах и строгих чепцах заученно улыбались, выражая умеренное сочувствие и скрытую усталость. Маленький Северус чувствовал какую-то фальшь, но не мог разобраться, в чем она, пока из одного из коридоров не вывернула группа представительных людей в строгих серых костюмах и белых халатах. До мальчика донеслись отдельные слова, длинные, грозные и странные. Из них смышлёный малыш понял, что эти люди давали деньги больнице и весь персонал старался им понравиться. Но вот одна из «костюмов» выделялась. Во-первых, это действительно была она. Красивые локоны уложены набок и сколоты блестящей заколкой. Голубая, как небо, блузка с пеной кружев у шеи. Небрежно расстёгнутый пиджак. Юбка до колен. Острые каблучки элегантных туфель; он видел такие на какой-то актрисе с обложки журнала — иногда ему удавалось после школы поглазеть на витрины. Да и вся она казалось актрисой или даже куколкой с разболтанными шарнирами. Незнакомка ни секунды не могла побыть в покое. Ее головка склонялась то к одному спутнику, то к другому. Вслед за ней изгибался стан, уходили в сторону покатые бедра, затянутые в чулки со стрелками ножки мелко переступали, словно пританцовывая. Лошадь! Эта мысль поразила Северуса. Незнакомка напоминала мальчику молодую гарцующую кобылицу. Однажды они видели такую в познавательном кино, что показывали в школе. При этом женщина улыбалась постоянно. Её сияющая улыбка отражалось в глазах и фигуре. А она словно сама вся сияла. На неё хотелось смотреть. И мальчик смотрел. Ровно до того момента пока незнакомка не подошла к нему. — Привет, малыш, ты здесь один? Северус поднял глаза выше и столкнулся с взглядом серых глаз. В отличие от губ и фигуры, они не улыбались. Серость в них была стальной или даже свинцовой, как метал, столь же цепкой и холодной. Взгляд этой женщины препарировал, раскладывал на элементы и взвешивал. Мальчику вмиг захотелось оказаться подальше от этих глаз. Он не знал, насколько правильной будет мера, определённая ему. — Мама там, — он махнул в сторону регистратуры. — У вас кто-то заболел? — участливо спросила женщина. — Может, нужна помощь? — А вы всегда пристаете к незнакомым детям, мисс? — Только к диким колючкам, они всегда норовят прицепиться к одежде. — Я не репей! И вы подошли первой! — Леди? — послышалось сбоку. Эйлин наконец узнала подробности и вернулась к сыну. — Я всего лишь предложила помощь. И, кажется, по адресу. Вам она точно не помешает. — Стальные глаза прошлись по старой одежде, тонкой фигуре, зацепились за выглядывающие на запястьях синяки и плохо замазанные тональным кремом мешки под глазами. — Да кто вы такая? — возмутилась миссис Снейп, притягивая ребенка за спину. — Я? Элизабет Райт. Моралистка, феминистка, член движения «Женщины против насилия». В частности домашнего и конкретно мужского. - Вы! Беспардонная! Наглая! Девица! Да кто вам дал право лезть в нашу семью?! — отступая от незнакомки, Эйлин не заметила лавку. — Ай! — раздалось за спиной вперемешку с грохотом. Северус споткнулся, зацепившись за край мебели. Упав на мраморный пол и больно ударившись локтем, он захныкал, не заметив, как задрались курточка и рубашка. На тонких ребрах были явно заметны следы от старых и новых отметин. Четкий след, который может оставить только ремень, явно подтверждал теорию незнакомки. Элизабет резко обогнула собеседницу и присела перед ребенком. Ухоженные руки быстро забрались под одежду, оголяя спину и бока. Несколько старых отметин были ещё выше. Также осмотру подверглись живот и руки. Мальчик вяло отталкивал чужие руки и оправлял одежду. Щеки горели румянцем стыда, в глазах сквозила злая обида. Подошедшая медсестра в это время пыталась сдержать рвущуюся к сыну мать. — Прекратите! Вас это не касается! — А службу опеки? — Это случайность! — прозвучало запальчиво, на грани слез. Возмущённо-насмешливое фырчание с пола не слишком подтвердило слова женщины. — Случайность? — стальные глаза потемнели, словно тучи перед грозой. А холод полярного ветра в голосе заставил Северуса поёжиться. Только сейчас мальчик заметил — мисс Райт не двигалась. Милое гарцевание исчезло, уступая место пугающей статичности. Змея перед броском — пришло в голову неожиданно. Мать, видимо, тоже почувствовала опасность и сбавила обороты, понизила голос почти до шёпота и опустила глаза. — Он просто не может себя сдерживать… — голос стал тише. — Когда? — Когда… — Мелкая дрожь прошла по телу миссис Снейп, выдавая нервное напряжение. — Пьет, — четко закончил за нее сын. — А пьет он? — Элизабет задала контрольный вопрос. — Всегда, — сдал родителя ребенок, ещё не зная, к добру или же к худу.