Власть случая

Тьма теперь казалась неуютной. Из нее исчезли покой и отчуждение. Алиса вертелась волчком, пытаясь различить хоть проблеск пути. — Где ты? — во всю мощь лёгких прокричала она. — Не кричи, — раздалось усталое отовсюду и ниоткуда конкретно, — и не вертись, мешаешь. — Я боюсь, — уже тише произнесла она. — Я чувствую. Успокойся. Я знаю где выход и не оставлю тебя. — Ты сказал, что без палочки это сложнее. Темнота вздохнула и растворилась ночными сумерками. Она стояла на берегу Черного озера, а к ее ногам по воде стелилась лунная дорожка. Шумел камыш. В завесе деревьев перекликались птицы. Лес шумел, шуршал, дышал. Под ногами скрипнул влажный песок. С травы вспорхнула стайка светлячков. — Только не вздумай их ловить. Алиса обернулась. Он стоял в ветвях старой ивы, склонившейся к самой воде. В ее корнях лежала удобная коряга и многие парочки прибегали сюда целоваться. Они с Фрэнком тоже. Фрэнк. — Твой выход там, — показывая на лунную дорожку, перебил ее мысли Снейп, нет уже Принц. Принц, выручающий девиц из беды. — Уволь от этих бредней. В этой истории я колдун, дающий снадобье и советы, а никак не рыцарь. — Ты читаешь мои мысли? — Мы уже в твоих мыслях. Это просто образ, достаточно безопасный для работы. — А что ты делаешь? — Проверю естественные барьеры, что создала твоя психика и ставлю преграды для памяти. — Зачем? Разве я не должна все вспомнить? — Должна. Твои воспоминания словно вода. Что ты предпочтешь: прогуляться по берегу ручья или попасть под девятый вал? — Ручей, конечно! — Конечно. Вот я и делаю запруды, чтобы получился ручей или даже родник. Если естественная плотина рухнет, не факт, что ты останешься в своем уме. А кое-что я вообще запру на семь печатей. — Что именно? — обеспокоилась женщина. — Не причину, но полную картину действий, приведшую к этому. — Он обвел рукой пространство вокруг себя, тени стали плотнее и ближе. — Я не знаю, перестанешь ли ты бояться палочек, непростительных и того второго на «л». Но постараюсь перекрыть все возможности этому страху просочиться в подсознание. А сейчас посиди и понаблюдай за луной. Мне следует закончить. Алиса подошла к самой воде, прислушалась к окружающему, к самой себе. Когда ушел он, ушло многое: звуки, цвета, голоса, тени, чёткость. А что осталось ей? Неужели ее мир так оскудел? Потонул в той пустоте, окружавшей её четыре бесконечных года. Она так задумалась, что не заметила, как луна приблизилась, заливая все вокруг ярким, режущим глаза светом. Женщина моргнула и очнулась в палате. — Отлично. Теперь я проверю блоки с палочкой. Слушай меня, а не себя. Начали. — он вскинул палочку и медленно четко произнес: — Легилименс. Алиса ощутимо вздрогнула, но глаз не отвела. Северус провел стандартную процедуру проверки медицинских блоков, которые ставили жертвам насилия или оперативникам после тяжёлых операций. Нанес пару более тонких штрихов и вышел. — Отлично. Он развернулся к изножью, где висела карта. Сверился по Темпусу и записал проведенные процедуры, заодно глянув текущее назначение. — Все хорошо? — Да. Правда некоторые из составов придется заменить. Но это не страшно, быстрее восстановитесь. Телом займётся Сметвик. Я буду восстанавливать память. — А Фрэнк? — На эту тему мы поговорим когда вы все вспомните. Навещать мужа никто не запрещает. Но! Все вопросы, касаемые его состояния, причин и способов лечения и исправления, только после выписки. Понятно? — Нет. Но я запомню. — И на этом спасибо. Через час я вернусь с колдомедиками для повторной диагностики. Отдыхайте. Мужчина развернулся и вышел из комнаты. Его путь лежал обратно в кабинет главы отделения. Сметвик поднял голову от увесистых томов. — Как прошло? — Зачатки фобии я купировал. Стандартное вмешательство в подобных случаях. Ну и несколько закладок на обморок, если поток информации станет слишком обширным. — Это законно? — Да. Я же сказал — стандартное вмешательство. Это тебе не обливейтом приложить. Система маяков, предохранителей и скрытых воспоминаний разработана для подразделений работающих с особо важной или секретной информацией. Ей же пользуются в случае панических атак и при блокировке отдельных воспоминаний. Даже у детей. — Детей? — Детей подвергшихся домашнему насилию или ставших свидетелями крайне травмирующих событий. Этим занимаются исключительно магистры, работа самая ювелирная. Иногда нельзя просто взять и изъять воспоминание, особенно если это случилось не сразу и уже повлияло на человека, каким бы маленьким он ни был, или наоборот, случалось систематически на протяжении долгого времени. После вмешательства для ребенка это становится страшной сказкой. Тенью под кроватью. И чем старше он будет, тем менее значительным сочтет. Плюс к этому оставляются закладки. Сродни долгой работе с психологом у магглов. И, конечно, новая или прежняя семья проходит соответствующее обучение — что говорить, как говорить, на что обращать внимание. Раз в квартал их проверяют, консультируют и оказывают помощь, если необходимо, делается коррекция. — А ребенок? Кем он вырастет? С этими закладками? — Самим собой. Тут какой принцип действия — я увидел то, что меня напугало, я не буду об этом думать, я пойду и расскажу об этом взрослым. У родителей или опекунов при этом есть четкое указание: выслушать, похвалить, подбодрить, успокоить и отвлечь. Получаются очень крепкие доверительные отношения. Эта программа работает с сороковых годов, когда в руки нацистов попадали все без разбора. Среди них и многие магглорожденные и слабые маги. Понятное дело, при выявлении способностей их ждали не концлагеря, а лаборатории Вермахта. Так что поверь, руку наши магистры набить успели. Программы и методики давно отработаны. Единственная проблема — их услуги баснословно дороги. А то, что входит в программу «Стандарт» обязан сдать каждый менталист, поступающий на общественную службу или занятый частной практикой. При первичной травме этого вполне достаточно, чтобы не помешать дальнейшему лечению. — Да. Я о таком даже и не знал. — Это Англия. Здесь скоро дышать запретят, не то что колдовать. Ты знаешь, что в Европе разработана другая система деления магии? В зависимости от класса опасности и применения? Практически все заклинания и чары признаны условно опасными. Только с разной степенью. Три шкалы, от нуля до девяти. Первая — при использовании по назначению. Вторая — при неверных параметрах использования, применённых к живому. Третья — к неживому. По итогу практически восемьдесят процентов кровных ритуалов имеют класс опасности в пределах трёх сотен. И только один процент относится к девятому. — Не слышал о такой разработке. Её ещё не внедрили? — Стандартизирует, уточняют, лицензируют. Ещё ведь всё надо проверить и присвоить ранжир. А ты знаешь, сколько всего маги наклепали за последние пару тысяч лет? Не говоря о более раннем периоде? — Не напоминай! Я с итогами этого творчества на дню по десять раз дело имею. — Кстати о делах. Нам не пора? Будто услышав его слова, в дверь тихонько постучали. Хорошенькая светлая головка медведьмы просунулась в щель приоткрытой двери. — Целитель Сметвик, из лаборатории лаборант пришёл, анализы брать. — Сейчас будем. — Мужчина поднялся, под его ногами возмущённо звякнул очередной презент. — Кубинский ром, — ответил он на приподнятую бровь. — Сопьюсь я на этой работе. — Не стоит налегать на крепкие напитки в одиночку. Заглянуть к тебе вечерком? — Лучше мы к вам. — Договорились.