Снимая оковы

      Солдат вел себя отчужденно, нетипично по отношению к Питеру, если учитывать их общение в последнее время. Питер понимал, что это дело рук той дряни, которая распространяется по всему организму Барнса и не дает тому прийти в себя. — Джеймс, — мужчина не делал ему больно, не пытался убить или сломать конечность, но он так сильно сжимал его плечи и прижимался к его телу, что в какой-то момент Паркер стал задыхаться, — отпусти меня и позволь помочь.       Ответом послужил грозный взгляд и нечеловеческий, утробный рык. Хватка усилилась и Паучок ойкнул, когда, в попытке отстраниться, больно ударился головой об стенку.       Оседая на пол парень заметил, что Джеймс, несмотря на смятение и все такое же недоверие, позволил ему присесть и дал чуточку больше пространства. Руки с плеч не убрал, а когда Питер вновь, по собственной неуклюжести, чуть не проехался больным местом по крепкому железу (стены были оббиты железными панелями, чтобы удержать солдата и не позволить ему сбежать), заботливо, на интуитивном уровне, обхватил его затылок рукой. Теперь кудрявая головушка Питера была в безопасности.       Паркер пытался вывести Зимнего на разговор, задавал ему вопросы, рассказывал небольшие факты из жизни мужчины… Было бы глупо думать, что Барнс вот так сразу пойдет на контакт. Он сидел напротив Паучка, все также прижимая его ослабшее, не сопротивляющееся тело к стене, и пристально смотрел в глаза.       Эти гляделки продолжались около пятнадцати минут, пока Питер, окончательно уверившись, что в случае чего шею ему не свернут, откровенно говоря, заскучал. Поза была довольно… Нет, если смотреть со стороны, то определенно откровенная! — Ты так и будешь молчать? — конечно же, Барнс не соизволил проронить ни слова!       Агент, если вспомнить, остался тут чтобы помочь Зимнему, вывести из его организма ту дрянь, а не прижиматься к его торсу с движением в трусах без намека на близость! «И когда это я стал таким развратным?»       Солдат, несмотря на состояние овощ, изменения заметил сразу. С интересом наклонился к лицу парня, так, что его волосы касались нежных щек Питера, и застыв, тем самым прося разрешение, хотел было поцеловать пухлые губы.       Но вместо согласия получил неслабый укус. — Прекрати вести себя как неотесанный идиот, — он шипел не хуже змеи, — Твои домогательства не к месту… Тут могут быть камеры, поэтому прекрати подставлять мой зад! — при упоминании пятой точки Паука, голубые глаза одарили его заинтересованным взглядом, — Я не стану заниматься с тобой этим, пока ты в таком состоянии… Но, чем быстрее ты позволишь тебе помочь, тем быстрее ты получишь своего вознаграждение.

***

— Брок, я хотел бы с тобой поговорить, — Пирс смотрел видеозапись, на которой был изображен Питер, что чуть-ли не выбивал всю нужную информацию из насмерть перепуганного докторишки, и Барнс, что одним лишь взглядом заставлял парня тот же час отвечать на заданные вопросы, — Питер всегда так заботится о своем эксперименте?       Пока глава Гидры смотрел на происходящее с ухмылкой и чем-то недобрым, словно обещая устроить нечто ужасное, во взгляде, Брок пытался подобрать подходящие слова. Он, став хранителем великого секрета этих двоих, безумно боялся сказать что-то не так, выдать то, что и так стало понятным для Пирса… Черт, он нутром чуял — вскоре пострадает не только его шкура! — Забота? Типа, связанно ли значение этого слова с Зимним солдатом? — мужчина пытался придать своему голосу самый удивленный, не верящий в сказанное тон, так сказать, сыграть глупую курицу.       Пирс не оценил его стараний. Оторвался от монитора и одарил подчиненного злым, раздраженным взглядом. — Если не хочешь получить пулю в лоб, советую выложить мне все, что ты знаешь об отношениях этих двоих.       Александр поднялся со своего места, и медленной походкой подошел к стоящему Рамлоу. Затем, пользуясь превосходством, вынул из пояса пистолет и, сняв с предохранителя, приставил его ко лбу солдата. — Я жду, — несмотря на всю ситуацию и собственные действия, говорил старый мудак ровно. — Я ничего не знаю.       Глава Гидры раздраженно цокнул языком: — Брок, ты хороший мужик и отличный солдат. Твои боевые навыки и стремления… Ты лучший, после Зимнего, солдат. Зачем, мой дорогой? — высказывая речь, Александр не удостоился убрать оружие, — Ты защищаешь мальчика? Если он тебе так приглянулся, то не стоит волноваться: я не монстр, нет-нет, что ты! Я не стану наказывать Питера, он слишком ценен чтобы убивать его… Это все гормоны и влияние Зимнего солдата. Я просто забочусь о нем, Брок, ты ведь знаешь это.       Рамлоу никогда не был брезглив. Соглашался работать за хорошую плату, будь то убийство людей или саботаж против собственной страны. С самого детства было трудно, пришлось зарабатывать на жизнь… Гидра стала очередным способом надоить деньжат и отложить их в дальний ящик, чтобы со временем зажить красивой и беззаботной жизнью.       Когда его приставили к Зимнему солдату, он не ощутил никаких эмоций. Было все равно какая история была у этого страдальца с кирпичным лицом, ровно до того момента, пока его не обнулили: Гидра ломала в нем те крупицы личности и воспоминаний, что солдат так бережно собирал в течении нескольких лет.       Жалость стала его товарищем, стоило ему бросить взгляд в сторону Барнса, но делать что-то для его спасения он не стал. Струсил? А кто бы стал рисковать жизнь ради другого человека в такой ситуации?! Он не на гроб копил!       А затем он познакомился с Паркером. Эта принцесса свалилась на его голову столь неожиданно и неудачно… Брок думал, что малец еще совсем зеленый, не понимает как ввязался во все это, да и вообще ничего не понимает! Но жизнь вновь его удивила: парень с сюрпризом! Брок видел, что с приходом Питера жизнь солдата стала намного краше. Рамлоу даже стал чаще видеться и взаимодействовать с Джеймсом Барнсом...В его глазах он больше не был чудовищем и убийцей, Брок видел в нем обычного парня, а не Зимнего солдата, как бы странно это ни звучало. — Извините, сэр, но я правда ничего не знаю, — в этот раз он сделает что-то стоящее, чтобы спасти шкуру других, как настоящий солдат, а не свою. — Вот как… Жаль, Брок, ты сослужил хорошую службу, — Пирс убрал пистолет, смотря мужчине прямо в глаза, — И нам пора прощаться.       Комнату заполнил звук выстрела.

***

      Питер, не без помощи Лиама, смог очистить организм Барнса от отравляющей сыворотки и оставил того в комнате. Он не мог после случившегося забрать Зимнего к себе, это было бы слишком подозрительно. Поэтому ему пришлось несколько раз пообещать Джеймсу, что после всей этой шумихи он не только сделает ему минет, но и, пока что неясным способом, устроит им прогулку по ночному городу Нью-Йорка.       Измотанный и до смерти уставший он вернулся к себе. По старинке пересмотрел добытую информацию и скинул шефу. В последнее время ему отвечали с большой задержкой, ответы были шифрованы, да настолько, что ему приходилось тратить немало времени и сил, чтобы понять, что скрывается за всем этим шифром. Паук слышал, что Пирс неплохо постарался и с корнем вырвал те остатки ЩИТа, что все еще находились под крылом Фьюри, оставляя шефа с поломанным корытом, включая Капитана Америку и преданного агента Наташу Романофф…       Если бы не проблемы с Барнсом, то он, наверное, пытался бы найти способ для помощи союзникам, писал бы коды для создания секретных программ и что-то в этом роде… Но сейчас у него на первом месте его мужчина.       Питер должен придумать план побега. Нужно продумать все до мелочей, но для начала снять с Барнса цепь Гидры. Если ему удастся получить полное доверие Джеймса, то тот не станет сомневаться в правильности его решения и последует за ним.       Но еще Питеру хотелось переманить на светлую сторону Брока. Мужчина был хорошим, не ангел, но все же… Чутье подсказывало парню, что тот мог бы согласиться на небольшую измену, с учетом, что после этого его не будут судить и он сможет найти работу в ЩИТе.       Довольный своими достижениями и небольшими планами, он улегся в кровать и решил немного вздремнуть. Причин для беспокойства не осталось, его солдат сидит в своей комнате, Карен следит за передвижениями на целом этаже и защищает украденные файлы… Но на душе все равно было неспокойно. Нет, чутье тут было не причем, здесь все было сложнее, ведь объяснить откуда взялось это чувство, он не мог.