Abyssum Abyssus Invocat

— Гробовщик? Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — Слова Сиэля были обманчивы. Они не несли тепла, как можно себе представить, но были бездушными и бессердечными. Горе было слишком близким, слишком подавляющим. Он даже не мог собрать эмоции, чтобы по-настоящему испугаться в присутствии Жнеца.       Не нужно быть гением, чтобы понять, почему Гробовщик оказался здесь. Гарри был мертв. Ребенок был мертв. Даже у демонов существует пленка воспоминаний, которую нужно собрать. Но тогда почему столько жнецов пришло ради двух душ? У него за спиной стоял Уильям Т. Спирс, а также этот ужасный Сатклифф с довольно абсурдным выражением на «ее» лице. Загадочный Рональд Нокс и его напарники Эрик Слингби и Алан Хамфрис. Пожилой жнец по имени Лоуренс Андерсон занял тыл. Они боялись, что Себастьян будет противостоять им, когда будут забирать душу его партнера? Будет ли он? Теперь граф даже не мог предположить, чего ожидать дальше.       Гробовщик и Уилл подошли ближе, последний издал разочарованный вздох. — Его тело в ужасном состоянии. Все благодаря этому Ангелу, без сомнения, — сборщик душ повернулся к безмолвному, задумчивому демону с усмешкой, — Пришел, наконец, насладиться едой, демон?       Сиэль не был уверен, что Себастьян ответит. Ему казалось, что тот не услышал вопрос. Его алые глаза были сосредоточены на испачканном кровью теле, которое он опустил на каменную скамью. Гарри, как всегда, был единственным, что он мог видеть. Весь его мир был разложен на этой плите. — Я пришел, чтобы похоронить свою половинку, мистер Спирс. Какое вам дело в отделе диспетчерского управления?       Все происходящее похоже на то, что это как раз было его дело. Сиэль дрогнул. Он не собирался есть его? Но Эш был мертв! Означало ли это, что существует кто-то еще, кто был причастен к смерти его родителей? Или это просто отсутствие аппетита после потери Гарри? В любом случае, сказанное оставило у мальчика опрометчивое чувство разочарования. Он просто хотел покончить со всем. Может быть, он увидит Гарри, когда умрет. А может, нет. Ведь его душу собирались пожрать. Для него не будет загробной жизни. Но какая загробная жизнь ожидает демона? Возможно, они разделят одно и то же небытие вместе.       Жнец усмехнулся и полностью проигнорировал вопрос, когда его коллега продолжал аналитически осматривать труп молодого демона. — Но он не твоя половинка, не так ли? Ты бросил его. Ты бросил свою беременную пару, предал его, и он, в свою очередь, отверг тебя.       Челюсть Себастьяна напряглась, а глаза яростно сузились, но он не дал ни отрицания, ни оправдания. Ему нечего было сказать. Он сделал именно это, горько подумал Сиэль. Если бы Себастьян был там, если бы он не ушел, Гарри вообще бы умер? Не было смысла удивляться таким вещам сейчас. На самом деле, нет. Это не вернет Гарри. Это не вернет им ребенка. Это никому не поможет и, честно говоря, он просто устал. На этот раз последний Фантомхайв с нетерпением ждал своей кончины. Потерять Гарри было все равно, что снова потерять семью.       Гробовщик наконец оторвал взгляд от тела мужчины, которого они оба искренне любили, выражение его лица было довольным и легкомысленным. — Я видел много хуже. Это можно починить без особых усилий. Конечно, будет грязно. Но все будет в порядке. У него были с собой вещи. Гарри шел на смерть добровольно, чтобы спасти маленького лорда.       И разве это был не хуже всего? Когда родители Сиэля умерли, по крайней мере, он знал, что их убили из-за работы, которую его семья сделала для королевы. В случае Гарри мальчик знал, что все произошло из-за него. Гарри бы жил, если бы не пошел за ним. Что имел в виду Гробовщик, когда сказал, что «это можно починить»? Боль резко пронзила его сердце. — Ты не посмеешь использовать Гарри для одного из своих маленьких экспериментов. Я умру, прежде чем позволю вам опозорить его таким образом. — яростно зашипел Сиэль, вся его поза выдавала напряжение и злость из-за предполагаемой угрозы его любимому человеку.       Он услышал, как Сатклифф угрюмо пробормотал: «Если бы только это». Гробовщик, однако, издал только восхищенный хихиканье. — О, нет, нет, малыш Фантомхайв. Боюсь, мы еще долго не пожнем твою душу. Наш дорогой Гарри об этом позаботился.       Он не умрет? Как долго…? Он сказал, что Гарри позаботился об этом? Что он… Его сапфировый глаз увидел вторую метку контракта, мрачно расположившуюся на бледной, холодной плоти лба Гарри. Ох… Он не сделал. Нет, это было невозможно. Демон молчал о том, что же стоило того, чтобы заключить еще один контракт с Себастьяном. Это был он все время. Сиэль был тем, что того стоило.       Осознание принесло жгучие слезы. Это было нечестно. Это было несправедливо, что Гарри тот, кто ушел сейчас. Он заслуживал того, чтобы жить, иметь семью и ребенка. А Сиэль… Сиэль был низвергнут с рождения. Он убивал и манипулировал, он лгал и ненавидел, но Гарри? Гарри был хорошим. Он не заслуживал ничего из этого.       Хихикающий Жнец сунул руку под тяжелый медальон, рассматривая неуклюжие украшения, которые Гарри отказался снять, поскольку они были подарком. Гробовщик одобрительно промычал. — Нет времени на это сейчас, Уильям. Его раны должны быть исправлены с изменением, — Гробовщик пропел, — Мы пришли, чтобы засвидетельствовать грядущее, так что давайте устроим шоу! — Седовласый мужчина в экстазе поднял косу с черепом.       Себастьян наконец-то решил высказать свое мнение. Его пальцы обвились вокруг косы, крепко держа оружие, не желая опускать его ближе к его покойной любви, чем уже было. — Что ты планируешь? И я предупреждаю тебя, чтобы ты ничего не упускал в своем рассказе, если не хочешь узнать, насколько сильным я могу быть, Жнец, — Его человечность проскальзывала в невидимом страдании.       Его угроза, казалось, только позабавила странного мужчину и вызывала отвращение у его более серьезного спутника. Гробовщик наклонился вперед, совершенно не обеспокоенный захватом его драгоценной косы, и прошептал Себастьяну, словно раскрывая блестящую тайну. — Наш Господин скоро проснется, дворецкий, — Он громко хихикнул, — Дорогой Гарри станет Жнецом. — Жнецы появляются иначе. Они убивают себя, чтобы пробудиться шинигами. Твой «партнер» — сказал Уильям с некоторым отвращением, словно само понятие оскорбило его, — не просто Жнец. Он — глава всего нашего общества, начальник. Повелитель смерти. Поэтому, если ты не хочешь потерять другую руку, демон, я советую тебя позволить нам продолжить. Это произойдет в любом случае.       Повелитель Смерти? Гарри жнец? Идея была абсурдной, даже нелепой. Однако… Они могут вернуть Гарри, если можно доверять словам сборщика душ. Гарри снова будет жив, но в каком состоянии? Будет ли он другим? Будет ли он чувствовать то же самое по отношению к ним? Останутся ли его воспоминания без изменений? Что насчет ребенка? Это были мысли, которые пронзили разум Мальфаса в мгновение ока, когда Гробовщик заговорил, и моментом, когда он отпустил Косу Смерти. Он не заставил себя долго ждать. — Сделай это.       Спирс понял его мысли с первого взгляда. — Вы должны знать, что мы никогда прежде не обращали никого из вас, не говоря уже о том, что кто-то начал жизнь как человек, волшебник или нечто еще. Гарри Поттер будет на одном уровне с нами. Возможно, он окажется не тем, кого вы знали раньше. — Вы не знаете, что произойдет? — Сиэля пронизывало отчаяние и раздражение, написанные прямо на его тонких чертах.       Уилл встрепетнулся, чтобы вмешаться, без сомнения, в защиту своего департамента, но Себастьян резко оборвал его. — Это не имеет значения. Просто сделайте это.       Это не имело значения. Ничто не имело значения, если это означало возвращение его любимого. — Оооо, я ждал этого годами! — радостно объявил Гробовщик, как будто происходящие события были самым изысканным удовольствием, которое он мог получить. Так было, по крайней мере, пока он не вонзил длинное лезвие своей Косы в неподвижную грудь Гарри.       Удар сопровождался ужасным хрустом и тот продолжался до тех пор, пока коса не царапнула камень под ним. Сиэль пережил момент ужаса: «Нет, нет, ничего не происходит!» прежде чем маленький, скалистый пляж вспыхнул от света. Себастьян испустил стон боли, но, тем не менее, схватил своего лорда для защиты. Так же, как он сделал на мосту. Так же, как Гарри сделал для своего ребенка. Через всеобъемлющий свет Сиэль стал свидетелем потрясающей сцены. Зрелище, от которого замерло сердце.       Кинематографическая запись Гарри величественно изгибалась от того места, где коса выступала из его тела. Она перематывалась. В обратном направлении проигрывались его воспоминания, когда кинопленка вернулась в его неподвижную грудь. Это происходило. На его глазах это действительно происходило. Гарри возвращался к ним.       Раны на его объемном животе начали дергаться, а затем закрываться, разрывы исчезали, пока он смотрел. Это было поразительно, правда. Свет начал медленно тускнеть, но Себастьян не дрогнул. Спокойствие было шатким. По крайней мере, так было до ужасного хриплого звука, и Сиэль осознал, что это был вздох Гарри, отразившийся эхом в воздухе. Дворецкий, который крепко сжимал его, начал смещаться. Пляж был темным, как могла быть ночь, и все было так, будто ничего не произошло. Вечер погрузился в суровую тишину. — Здравствуй, мой дорогой. — Гробовщик заговорил, ухмыляясь, и нарушил хрупкую, холодную тишину, охватившую пляж. — C… Сиэль. — ответил грубый голос, мокрый и густой от крови, которая пузырилась во время его смерти. Пришел кашель, чтобы очистить забитые дыхательные пути.       Сиэль сбежал от Себастьяна так быстро, как его короткие человеческие ноги могли нести его. Конечно же, на гранитном сиденье лежал Гарри, проснувшийся, живой. Изумрудные глаза были сонными и мутными, но мальчик предполагал, что смерть сделает это с кем угодно. — Гарри! Гарри, я здесь, я в порядке! Боже, мне так жаль! Извини, что я во всем виноват! — кричал юный граф нехарактерно для себя и бесстыдно, рыдая в окровавленную рубашку и не обращая внимания на тех, кто мог это видеть.       Удивительно, но там, куда проникла коса, не осталось никаких ран. Как будто удара вообще никогда не случалось. Гарри хихикнул, звук, который был прерван кашлем. — Тише, перестань. Это было мое решение, — новообращенный Жнец повернулся к своему ухмыляющемуся другу, — Что ты наделал, Гробовщик? Как я оказался жив? — Я сделал тебя Жнецом, мой дорогой Гарри! Точнее, Повелителем Смерти. О, и моей заменой, кстати. В конце концов, нет смысла делать что-то наполовину! — мужчина радостно щебетал, опираясь на свою любимую Косу Смерти. За ним стоял Уилл, его лицо исказилось от шока: — Заменой?! — Да, да, Уильям.       Экс-демон тупо уставился на пару. — Ты сделал меня Жнецом? — Мужчина был невозмутим. Гарри в смятении покачал головой, но успокоительно улыбнулся Сиэлю. Именно тогда он увидел темную фигуру, стоящую в стороне от скамьи. Себастьян.

«Ты самый близкий к магии из того, что я когда-либо видела», — Сюзанна Финнамор.

      Мой разум остановился, словно машина врезалась в укрепленную кирпичную стену. Там был он. Тот, кто начал все это.       Себастьян.       Моя так называемая пара. Мои мучения. Мой любимый. Он пристально смотрел на меня со стороны. И я видел, что он пытался скрыть своей маской. Я знал его слишком хорошо, чтобы он мог спрятаться.       Стыд. Ему было стыдно. Ненависть к самому себе была практически наложена на его душу, и как бы я ни был сердит и обижен, мне было его немного жаль. Мерлин знает почему, но я любил этого ублюдка. Но мне нужно было знать причину. Почему он покинул нас? Почему оставил своего хозяина, своего ребенка, меня? Почему? — Можем ли мы поговорить наедине, пожалуйста? — шепотом произнесенная просьба выплеснулась из моих губ, прежде чем я смог остановить себя.       Багровые глаза полностью остановились на мне, и в их глубине мелькнуло удивление. Сюрприз. Он не думал, что я захочу поговорить с ним. Он ожидал, что последует какое-то наказание, я видел, как он напрягся, приближаясь к тому месту, где я лежал. Сиэль посмотрел между нами, осторожность, которая не была совершенно необоснованной, окрашивала его единственный хорошенький глаз. Маленький лорд наконец кивнул. — Хорошо. Мы будем неподалеку.       Он быстро отвел Гробовщика в сторону, и Себастьян занял его место. Гордый демон опустился на колени рядом со мной, чтобы мы могли быть на одном уровне глаз. Мое тело ужасно болело, и довольно неприятное давление сформировало узел в моем животе, куда я был ранен в битве. Тишина давила. Он ожидал моих упреков, когда осужденный подошел к петле. Что можно было сказать в такой ситуации?       Я тебя люблю. Ненавижу тебя. Ты солгал, бросил и предал. Это не твоя вина. Это твоя ошибка. Я все еще люблю тебя, а ты этого не заслуживаешь. — Ты оставил нас. — Мои слова были почти неразличимы, они были такими тихими. Хотя быстро отчаяние и тот же страх, который стал постоянным спутником, настигли меня. Усилие, которое я держал над своим хрупким, с трудом отвоеванном контроле, ускользало, — Ты оставил нас, ты оставил нас, ты ушел!       Мой голос резко повысился, глаза расширились, потому что на мгновение я вновь пережил ужас, который чувствовал в те дни без него. Как я понял, он никогда не узнает, что у нас есть сын.       Его рука крепко сжала мои руки, притягивая меня обратно к себе, хотя он не мог стереть слезы, которые скопились в моих неестественно изумрудно-желтых пятнистых глазах. — Я знаю. Я знаю, и я… мне очень жаль. Это была только моя вина. Я был корыстным ослом, низшей формой жизни, ублюдком. — Он изящно проигнорировал бормотание Уилла «Он прав». Багрово-красные глаза Себастьяна впились в мои, так искренне, что могли сжечь все сомнения в моем сердце. Я хотел бы. Я хотел вернуться к нему без сомнений, но… место, где когда-то была наша связь, было холодно и пусто. Что если мы вернемся к тому, как все было, и это будет происходить снова и снова? Мне нужно было больше, чем простое извинение. — Почему ты ушел? Мне нужно знать причину, Мальфас.       Его взгляд не покинул моего. Как будто он приглашал меня прочесть в его разуме правду и ложь, которые были внутри. Себастьян снова хотел моего доверия. — Пожалуйста, пойми, Гарри, когда мой молодой Господин пошел на попятную с нашим контрактом, я был так зол. Злился на него за то, что он нарушил ту эстетику соглашения, которая была у меня как у демона. Злился на тебя за то, что ты заключил со мной контракт, который связал меня с ним на долгую бессмертную жизнь. Я оказался пойман в ловушку, должен был заботиться о ком-то, кто отказался завершить сделку. Это такой позор. Я обвинил тебя в том, что ты любишь его, что заключил со мной контракт, чтобы избавить его от заранее оговоренной участи, за то, что заставил меня согласиться обратить его. По правде говоря, виноват во всем только я. Я злился за век твоей ненависти ко мне, за то, что украл тебя из твоего родного мира. Я был зол на тебя и моего хозяина, но именно моим решением было согласиться на контракты. Я вернулся, когда он стал тем Господином, которого я знал, но ущерб уже был нанесен. Произошедшее только моя вина, и теперь… Вся ответственность лежит на моих плечах.       Его слова были извиняющими и напряженными, словно он сдерживал желание прикоснуться ко мне, чтобы схватить меня и обнять, как не мог в прошедшие дни. Возможно, он считал, что больше не заслуживает такой привилегии. Я не был уверен, что он ошибался, но я хотел поверить его словам.       Я хотел доверять ему.       Я хотел, чтобы мы снова были счастливы, все мы.       Я хотел простить его.       Конечно, возможно, все шло слишком быстро. Может быть, я был слишком мягок с ним. Черт, возможно, я пожалею об этом завтра, но сейчас я просто кивнул. — Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал, но… я полагаю, что могу увидеть твою сторону происходящего. Не думай, что получил мое прощение. Ты можешь считать себя одиночкой в течение следующих десятилетий, и только я решу, когда прекратить твое наказание.       Моей наградой была робкая улыбка. — Я думаю, что справлюсь с этим, — нежно прошептал он, прислоняясь лбом к моей руке, с сокрушительным грузом облегчения, лежащим на его когда-то напряженных плечах.       Давление в моем животе вернулось в полную силу, на этот раз с болью в мышцах. Болезненный звук тревоги привлек внимание не только ошеломленных зрителей, но и моего вернувшегося партнера. — Гарри? — крикнул Сиэль, осторожно возвращаясь ко мне.       Я испуганно поморщился, глаза расширились, когда то, что я испытывал, наконец-то рухнуло на мое сознание. Моя рука метнулась к Себастьяну, где он все еще лежал на моем запястье, сжимая его в волнующем беспокойстве. — Себастьян? Я… я думаю, что рожаю, — Я выдохнул, когда почувствовал еще одну вспышку боли.       Прежде чем он смог изумленно вздрогнуть, Гробовщик оттолкнул его, таща за собой ошеломленного Лоуренса Андерсона за воротник. — Не беспокойся, мой дорогой, мы прибыли подготовленными! Я работаю с трупами, он делает очки. Я думаю, что у нас все получится! — Жнец засмеялся, ткнув в мой живот длинным пальцем.       Мое выражение лица должно быть стало таким же встревоженным, как я себя чувствовал, потому что пожилой мужчина осторожно отодвинул Гробовщика и со вздохом наклонился ко мне. — Пожалуйста, не бойтесь, директор. Уверяю вас, я был очень опытен в этих вопросах как человек, и я до сих пор не растерял своих навыков. Позвольте мне помочь привести вашего малыша в этот мир.       Я кивнул ему в знак согласия, но мои зубы нервно прикусили плоть нижней губы. Вопрос на моем языке был слишком ужасен. Я почти не хотел знать ответ. — Мой ребенок умер раньше, чем я. Он… он родится живым? — Предстоит ли мне рожать тело моего ребенка? Был ли это способ моего недавно воскресшего тела отвергнуть мертвый плод внутри меня?       Андерсон подарил мне крошечную, утешительную улыбку, выражение, которое выглядело практически чуждым на его лице. — Пожалуйста, не волнуйтесь, — Ну, это, конечно, не помогло мне почувствовать себя лучше, — Воскрешение само по себе может быть несколько травмирующим для души. Вот почему подобное делается не часто. Что еще хуже, вы только что пережили смену вида, и мы не знаем, будет ли ваш ребенок рожден как демон, жнец или что-то среднее между ними. Все это усугубляется тем, что вы находитесь на расстоянии нескольких недель от завершения срока, и у нас просто нет возможности узнать, переживет ли ваш ребенок процесс родов. Мы просто жнецы, директор. Всеведение не является нашей компетенцией.       Себастьян был напряжен и неловко молчал за моей спиной. Я не мог его винить. Возможно, нам придется снова и снова наблюдать за тем, как умирает наш ребенок. Будет ли он маленьким демоном, жнецом или чем-то совершенно новым? Был только один способ узнать.       Пожалуйста, пожалуйста, дай ему жить. Просто дай моему ребенку выжить. Мне все равно, кто он, просто дай ему жить.       Еще одна схватка заставила меня содрогнуться, и я зашипел, слезы внезапно потекли у меня из глаз. — Грелль, — выдохнул я, впервые обращаясь к обиженному Жнецу. Рыжий повернулся ко мне с надутыми губами, — Мне нужно, чтобы ты вернулся с Сиэлем в наш гостиничный номер и забрал мою сумку с детскими вещами.       Я упаковал вещи на случай, если у меня начнутся роды, и теперь, черт возьми, я хотел, чтобы эта сумка находилась рядом со мной. Акулий оскал превратился в гримасу, когда раздраженный экс-дворецкий засмеялся, издеваясь надо мной: — Я что, выгляжу как твой курьер? Пусть один из твоих маленьких поклонников возьмет эту гребанную штуку, если ты так сильно этого хочешь. Зачем мне это делать? — ворчал он, скрестив руки на груди, как обиженный ребенок. К сожалению для него, этот выпад уничтожил мое терпение. — Иди и возьми эту чертову сумку, Сатклифф! — закричал я, бисеринки пота собирались на моем лбу, пока я кричал на это отвратительное существо сквозь боль. Уильям быстро взмахнул секатором, впечатывая его в затылок рыжего, и Грелль вздрогнул, отправляясь исполнять мой приказ.       Себастьян снова опустился на колени у меня в изголовье, нежно проводя рукой по моим спутанным волосам. Я был мокрый от крови, пота и недавней смерти, и все же он все еще смотрел на меня, как будто я был драгоценен. — Гарри… — сказал он, — У нас сын? — Я не мог удержаться от смеха сквозь слезы, несмотря на то, что соленые дорожки стекали по моему грязному бледному лицу, — Как давно ты знаешь? — Я узнал… утром, когда ты ушел, — Удушающие рыдания вырвались из моей груди, когда его глаза слегка померкли от этих слов. Я бы не признался в этом, но я был так напуган, что все происходящее всего лишь сон. Что я спал или умер, что Себастьяна на самом деле здесь не было, а мой ребенок никогда не появится в этом мире. Рука в моих волосах провела большим пальцем по краю отметки контракта на лбу, созерцая ее край. — Ты прекрасен, знаешь? Я хочу запомнить этот момент. Ты самое красивое, что я когда-либо видел, — прошептал демон, и почему-то его глаза выглядели грустными. Именно тогда я заметил что-то отсутствующее. Контрактная метка не реагировала. Мой создатель коснулся ее напрямую, и я ничего не чувствовал. Она была мертва, и я был освобожден от его обязательств. Причина в моей смерти или переходе от демона к жнецу? Это имело значение? Я был свободен! Свободен от силы приказов, свободен от Господина! Вообще-то, если верить Гробовщику, я был настоящим Господином сейчас. Никто не будет контролировать меня снова. — Я ужасно выгляжу. — Ты прекрасен, Гарри Поттер.       Как странно… Себастьян никогда не называл меня полным человеческим именем. Оно чувствовалось таким далеким. Возможно, я просто привык держать его под своей кожей, в уме, но… Я так не думал. — Самаэль, — поправил я, вздрогнув от нового спазма, схватившись за свой круглый живот и проклиная боль от рождения ребенка, — Зови меня Самаэль, Себастьян. Его лицо оставалось стойким, но в его багровых глазах я мог видеть удивление. Думал ли он, что я буду отвергать его до сих пор только потому, что больше не был демоном? Очевидно, он не знал меня так хорошо, как думал. Я одарил его покровительственной улыбкой: — Ты действительно думаешь, что я оставлю тебя таким? Оставлю нашу семью только из-за одного разорванного контракта? Или потому, что сменил вид? Пожалуйста, Мальфас, похоже, ты совсем меня не знаешь.       Моей благословенной наградой был поцелуй, которого я жаждал с утра, когда впервые проснулся без него.       Рождение ребенка было долгим и тяжелым, хотя, Лоуренс Андерсон был очень хорошим врачом. Через шесть часов мы с Себастьяном впервые взглянули на маленького мальчика весом в два с половиной килограмма, которого мы создали. И, Мерлин, он дышал. Он дышал, и был в полном порядке, и мы вернемся домой все вместе. Если использовать слова Себастьяна, он был самым прекрасным, что я когда-либо видел. Сиэль с тревогой посмотрел на мое измученное тело, протянул руку, чтобы коснуться его пяти маленьких пальчиков, которые сжались в ответ. Его сапфировый глаз был широко раскрыт от страха.       Гробовщик стоял рядом с графом, размахивая маленькой плюшевой игрушкой-скелетом, которую достали из детской сумки, с которой в конце концов вернулся Грелль. — Так как ты решил назвать моего маленького крестника, Гарри? Гамлет? Монти? Мегатрон Шенаниган? — Жнец, очевидно, насмехался, потому что его смех был силой, которую невозможно сдержать. Себастьян поморщился, явно пытаясь уничтожить эту мысль, к моему большому удовольствию.       Я не обращал на него внимания и вместо этого гладил нежными, трясущимися пальцами маленькую головку с пучком редких, мягких черных волос. Он лежал спящим в моих руках, такой крошечный и хрупкий, что я боялся его сломать. Он весил не больше котенка, и его сердце трепетало, как маленькая птичка под моей рукой. Он был демоном, также как и его отец, хотя Андерсон сказал, что совсем не удивится, если у него появятся способности жнеца по мере его роста. В конце концов, я был Жнецом, и он делил со мной мое тело, когда я изменялся. Хотя сейчас это было несущественно. Мы были в порядке. У нас все будет хорошо. — Кайлем, — произнес я, привлекая внимание дворецкого ко мне и его ребенку, — Его зовут Кайлем. Означает «небеса», как и имя его старшего брата Сиэля.       Граф оживился от этой новости, на его лице появилась яркая улыбка. — Старший брат? Правда? — Конечно! Ты такая же его семья, как и мы. Теперь мы все семья, Сиэль. Все четверо, — Неважно, что придумает Себастьян за следующие несколько десятилетий. Он не мог так легко уйти. — Эм, да, хорошо, теперь, когда с ребенком все в порядке, и мы обо всем позаботились, возникает вопрос вашего нового статуса Повелителя Смерти, Директор, — заговорил Уильям, поправляя очки почти нервным движением. Его рука поправила галстук в течение коротких мгновений, прежде чем он взял себя в руки и выпрямился. Гробовщик весело хихикал рядом со мной, когда я впервые передал Себастьяну его сына. Выражение лица демона, когда ему на руки уложили ребенка, стоило всего. Он выглядел… просветленным. Как будто все хорошее, что могло когда-либо существовать в мире, было теперь обернуто в одну драгоценную пеленку в его руках. — Почему ты меня так называешь? Директор?       К ужасу мужчины, ответил Гробовщик, с юмором взъерошив мои длинные волосы. — Потому что это то, кто ты есть, дорогой! Ты — Повелитель Смерти, большой босс. Теперь ты — Директор Департамента Мрачных Жнецов. И поскольку я слишком стар для этой игры, я решил отдать мою косу навсегда. Кому лучше отдать мою драгоценность, чем тебе? В конце концов, ты доверил мне своего первенца. Похоже на честную сделку, — Мужчина долго и мучительно вздыхал, поглаживая свою любимую Косу Смерти в последний раз, прежде чем передать ее мне.       Ну… Что я должен был сказать на это? Это было трогательно и немного странно. Я улыбнулся своему другу, с благодарностью принимая его подарок. — Спасибо, — прошептал я со всей искренностью. Уилл откашлялся и снова привлек наше внимание к нему. Себастьян усмехнулся со своей стороны только для того, чтобы быстро вернуться к своему любованию крошечными пальчиками нашего сына, — Я думаю, что у меня есть право на декретный отпуск, вы не согласитесь, мистер Спирс? В конце концов, я только что родил. Мой новорожденный демон и Сиэль будут нуждаться во мне, пока не смогут позаботиться о себе самостоятельно. Я бы сказал… пятьдесят лет, плюс-минус? Себастьян кивнул в знак согласия. Гробовщик хихикнул. Уильям просто смотрел в ужасе. — Но… директор! — Мистер Спирс! Не принимайте это так близко к сердцу! У нас не было директора все это время, и все было отлично, — с усмешкой воскликнул Рональд Нокс, похлопывая коллегу по плечу, — Гарри, похоже, то что нам нужно. Я уверен, что он не оставит нас в беде.       Мужчина посмотрел на меня с надеждой, но я только пожал плечами. Я был измотан. Умереть, вернуться из мертвых, родить. У меня был очень трудный день, и мой партнер, казалось, заметил мою усталость и опущенные плечи. — Тем не менее, у вас будет достаточно времени, чтобы научить Гарри его новой должности, мистер Спирс. И он все еще может разбирать документы в поместье Фантомхайв. Пятьдесят лет — это много времени, чтобы изучить все тонкости работы, не правда ли?       Уильям выглядел так, как будто последнее, что он хотел сделать, — это уступить Себастьяну, но это была хорошая идея. Я мог бы остаться дома со своей семьей, пока мальчики не смогут позаботиться о себе. Из своих человеческих воспоминаний, я точно знал, как многие молодые матери бросали работу, пока их дети не достигали школьного возраста. У меня тоже самое. — Отлично…       Хорошо, что мы все уладили. Я хотел вернуться домой как можно скорее.       «Любовь матери к своему ребенку не похожа ни на что другое в мире. Она не знает ни закона, ни жалости. Она сметет и безжалостно разрушит все, что стоит на ее пути.» — Агата Кристи. — Папочка! Папочка! — из детской наверху донесся голос Кайлема, и звук шагов направился прямо в нашу спальню.       Себастьян застонал, поднявшись с того места, где он «развлекал» меня на коленях. Тщательно. Я вздохнул, даря ему извиняющуюся усмешку. У меня было достаточно времени, чтобы завязать свой халат, прежде чем наш младший сын ворвался в комнату, буквально. Изумрудные глаза сияли, на лицо спадали черные кудри, совершенно неуправляемые, когда ребенок смахнул их маленькой рукой. Кайлем сжимал в объятиях Себастьяна, и хихикал, превращая смех в вопли восторга, когда его отец игриво подкинул его. Сиэль медленно вышел из коридора и одарил нас двоих понимающей ухмылкой, когда заметил мою смятую, наскоро завязанную одежду.       Маленький нахал. С тех пор как он выяснил специфику сексуальных отношений между Себастьяном и мной, он вел себя так, как будто знал все об этом. Вечный подросток, что с него взять? — Здравствуй, мой маленький принц. Что я могу сделать для тебя в эту прекрасную полночь? — спросил Кайлема мой партнер, игривая серьезность была написана на его лице. — Папа, ты знаешь! Ты знаешь! — требовал ребенок, практически подпрыгивая.       Себастьян и я обменялись удивленными, понимающими взглядами. — Да, ты абсолютно прав. Кажется, сегодня кому-то исполняется четыре года. Но первым делом стоит сначала позавтракать, а потом настанет время купания, маленький принц.       Кайлема передали в мои ожидающие объятия и маленькие детские ручки с любовью обвились вокруг моей шеи. Да, смерть стоила того. Не было ни одного дня, в который я бы не удивлялся. Эта парочка устроила сожжение целого крыла поместья и один раз, Кайлем привел домой довольно ужасного духа, похожего на какого-то пропитанного кровью безумного щенка.       День, когда Сиэль настоял на том, чтобы самостоятельно отправиться на охоту, и потерялся на два дня, прежде чем мы его нашли. Страшная ночь, когда похититель напал на мою семью и должен был быть уничтожен. Все эти события и многое другое сделали каждую минуту драгоценной и неопределимой.       Все, от чего я когда-либо отказывался, стоило так мало в сравнении. Я улыбнулся и поманил Сиэля, уже вытаскивая запасную душу из ножен на моем запястье. Это заняло годы, но я наконец-то смог освоить сбор душ, только для того, чтобы поддерживать тела, и только для моих детей.       Себастьян был взрослым и мог заботиться о себе сам. Независимо от того, насколько Уильям сожалел, что дворецкий стал отцом, я думаю, что Кайлем неуклонно завоевывал его расположение. В конце концов, кто мог устоять перед таким очаровательным лицом и сияющей улыбкой? Я не мог, это точно. — Идем, милый. Время завтрака.       Возбужденный хлопок крошечных рук был моей наградой.       И это стоило того.