Не Надо Больнее.

Всё зашло слишком далеко… Неужели, юный мой читатель, мы так долго шли, чтобы просто закончить этот путь, сыграв лишь пару нот той долгожданной всеми концовки?.. Нет. Но главным героям ничего другого и не остаётся. Являюсь я лишь лишним ликом тут. И просто направляю случившуюся историю… Потому что я никогда её уже не забуду… * * * «Всё как-то слишком просто», — как казалось Ричи, пока он стоял у канализации. Конечно, было ему очень обидно за свои поступки, ведь ему же теперь всё это решать. — Да-да, кто пришёл и зачем? — усмешливым, столь привычным, знакомым и неприятным одновременно голосом сказал клоун. Ричи поморщился. — Я разрываю контракт… Клоун тут же вылез из канализации, и его лицо абсолютно точно дало понять, что он сейчас хорошо поест. Но и наигранная злость блистала, несомненно. — Чтоо? Контракт нельзя разрывать, мой мальчик. Ричи досадно опустил голову вниз, словно бы что-то вспоминая… Сейчас, с высоты лет, — он смотрит на то, что, казалось бы, такое старое, ненужное и забытое, что даже вспоминать не хотелось… Он помнил Эдди. Помнил всё о нем. Помнил те дни, ночи, проведённые вдвоём, или же в компании друзей… Он помнил всё. И то дивное мгновенье, когда проснулся с Эдди как-то раз… Всё это до сих пор слывёт стихами, но не загорит больше красками оно… Но зато огнём загорится Оно!.. Пеннивайз всё морщился. Для Ричи было очень важным моментом пустить горячие капли слёз ностальгии себе на душу больную, — на ту больную душу, которая, кажется, попрежнему в плену своих желаний, а не в сладостном плену любви. И Ричи знал. — Да, пойми, я молод был. Хотел я денег, славы музыканта. Шоу-бизнес прекрасный для меня в то время… но сейчас я знаю точно: больше не хочу! Хочу лишь то, к чему стремился я в те годы до всего того обмана сладкого!.. Пеннивайз лишь жалобно рассмеялся, но в голосе отчётливо были слышны злость и радость от предстоящей сытости. — Ахах, мой друг поэтический. Это так не работает. Ты думаешь, что рассказал кое-как о своих бывших чувствах и желаниях, - и я тебя отпущу? Ну ты и наивный, конечно. Ничему тебя жизнь не учит! — улыбнулся Пеннивайз, принимая различные формы, — Ну, что ж… — Стой!.. — вымолвил Ричи, словно бы тянет время. Пеннивайз затих в безвыходном ожидании. — Во мне же твоя сила, которая в совокупности с твоей даёт возможность стать всесильным, так? А я уже жить не могу с теми грехами… и даже не знаю, от чего же моей душе так мерзко, грязно и паршиво! Но, кажется, от многого. Зачем я говорю тебе, и сам ведь знать не знаю… наверное, конец. Скажу кому-нибудь я напоследок. А мучаюсь я оттого, что жить с такой душой израненной я больше не смогу! Из-за меня, — он замолчал, сам понимая, что говорит об Эдди непостижимом, столь теперь непознаваемом для него, — пролили очень много слёз несчастных! Кровопролитие ведь тоже было… и сладостным обманом сердца многих я терзал, их забирая, но не даря взамен. И жить я не достоин! До старости не доживу уж точно. Меня он не простит уж никогда! Я своей душой видел в его очах столь милых, важных для меня, - ту драму его. Но старыми глазами тогда я видел какую-то… шалаву… теперь уверен я, что полжизни наслаждался красками мира за пределами Дерри совсем не тот! Я всю жизнь жил чужой жизнью, мучая того, у кого её отобрал! Но больше он страдать не будет… только не тронь его. Ребёнка вырастить ему хоть дай. И всё равно, какого! Главное — ему живого и родного… его он полюбил, я знаю… но только не меня. — Ричи улыбнулся, — Убей меня, Пеннивайз, давай же. Чего стоишь? Я готов. Пеннивайз даже замер. Казалось бы, даже в инопланетном существе (в этом коварном клоуне, который никого никогда сразу не щадил, уходя всегда по иным обстоятельствам) проснулось некое подобие совести и жалости, и проснулось что-то ещё… какое-то чувство понимания… Но, стараясь не медлить более, он напал…