Затерянный в грезах

Эту светлую гостиную Виктор не узнает. Она похожа на ту, что была в его родном доме, он ведь родился отнюдь не в лондонских трущобах, но это не дом его матери. И рыжую девочку, которая зовёт его отцом, он тоже не знает. Но девочка не похожа на сумасшедшую, она хорошо одета и причесана. У нее дорогая кукла. Может он создал себе ещё одного птенца? Странно, что он оживил ребенка, он никогда не отличался особым чадолюбием. А вот женщину в свободном белом платье он узнает сразу же. Это она, его Лили. Эта гостиная ей к лицу, и букет полевых цветов, который она ставит в вазу. На пальце у Лили золотое кольцо, и у него тоже кольцо. Кладя руку на живот миссис Франкенштейн Виктор уже знает. У него будет сын. Совсем скоро. *** Человек в пыльном треснувшем зеркале похож на бледную нежить. Ту самую, которую они убивали, пока искали Мину Мюррей. Морда цвета муки, глаза красные, среди вампиров он бы сошёл за своего. Как и среди лондонских бродяг. С такой-то отвратной щетиной и крепкой вонью немытого тела. Виктор привычно почесал грудь и ничуть не удивился, раздавив на себе вошь. Его рубашку, на которой недоставало пуговиц, было проще сжечь, чем отстирать. Из- за зеркала выполз паук, посмотрел на него с отвращением и скрылся. В голове туман, руки трясутся как у запойного пьяницы. Где вы, доктор Франкештейн? Его здесь нет. В грезах, которые ему навеял морфий, так легко потеряться. Виктору легко представить как соседи выламывают дверь и вышвыривают на улицу его полуразложившийся труп. Как грабят его лабораторию. И вряд ли Лили навестит его могилу с цветами, потому что никакой могилы у него не будет. Что ж, это самый подходящий конец для такого как он. А потом Виктор слышит резкий стук в дверь и чертыхаясь, наступив ногой на битое стекло, открывает...