Отчуждение

Помощь от городских в лагере Чистых ждали как благословление. И, о чудо, одна из ходок Тома закончилась просто невероятно — он тащил за собой салазки, сделанные из хлипеньких дощечек. И таких походов было аж три штуки, и их лагерь после этого стал заправлен лекарствами на долгое время. – Не нравится мне то, что мы должны этим собакам, – хрипит рядом Говард, который очнулся и успешно шел на поправку. На удивление он обгорел куда меньше Итана, отделавшись обожженными кистями рук. Да, скорее всего они станут менее подвижны, но он уже был в сознании и кичился своей гордостью, чем немало раздражал Яна. – Мы должны не собакам а добрым людям, перестаньте, – ворчит юноша, меняя повязки на ожогах Итана. – Они все одинаковые, Ян, тебе ли не знать? – Тогда и я такой же? Чушь. Нам помогли хорошие ребята, и ес... – Не забывай, кто именно нам помог, и о том, что Итан побежит к нему как собачка, при первой же возможности. Ян, твоя любовь — воздушные замки, которые будут рушиться очень быстро и очень болезненно, – мужчина перебивает юношу и закатывает глаза. Он знал, кто мог бы им помочь, и поэтому не имел иллюзий. По крайней мере иллюзий про жизнь своих людей и себя, Итана-то в городе ждали с распростертыми объятиями, несмотря ни на что. – Я не строил воздушных замков, – Ян хмурится и начинает откровенно злиться на слова мужчины. Зачем тот так опекает его? Как будто он маленький! – Я ж виж... – Заткнись, Говард! Иначе не получишь обезболивающее! – Ян кидает в него собственную перчатку, мерит злобным взглядом, и только получив смущенный кивок, успокаивается и продолжает свою работу. Ему сейчас не до подобных мыслей, он просто хочет помочь Итану, чтобы тот наконец пришел в себя. И процесс этот до обидного затянулся. Выздоровление друзей для Яна было горькой радостью, ведь каждый, кто приходил в себя, поднимался на ноги через пару дней и постепенно начинал улыбаться, подбадривая медиков и помогая им. А Итан если и открывал глаза, то чтобы разбудить кого-нибудь стонами боли, а потом отключиться под действием обезболивающего. Даже Говард поднялся на ноги всего за неделю, и пусть, он был частым гостем на перевязках, он все равно мог себя обслуживать, а вот Итан был зависим от окружающих. И Ян как-то незаметно для себя взял обязанность по уходу за ним. Он даже перетащил свою импровизированную постель к Итану и стал его соседом, чтобы тот не нуждался в долгом ожидании помощи. И это оказалось правильным решением. – Э-эй... – Скрипучий и сорванный голос нарушает тишину медицинской палатки, жители которой давно спали, и только Ян в очередной раз перебирал их запасы медикаментов, структурируя все это, погружаясь в некий вид медитации или транса. Но этот голос вырывает его из этого состояния, и пусть, его невозможно было узнать, Ян точно знал, кому он принадлежит. – Итан? – Парень едва ли не отбрасывает свое занятие и, перелезая через ящики, падает перед койкой друга на колени, хватает его лицо в ладони и заглядывает в глаза. И он едва не плачет, когда видит в них не стеклянную пелену боли и непонимания, а вполне осознанные усталость и радость. – Как я рад тебя видеть... Я вообще ничего не помню, я в дерьме, да? – Итан пытается даже посмеяться, но морщится от боли и шумно вдыхает через нос, чувствуя, как на теле трутся повязки. – Еще в каком, – Ян тоже тихо посмеивается и мягко улыбается, поглаживая того по лбу. – Но тебе пришла помощь из-за стен, так что мы тебя вытащим. – Элио знает, что со мной? – В какой-то степени да. Придешь в себя, я тебе все расскажу, договорились? А пока что отдыхай, у тебя сильный ожог, но мы приведем тебя в порядок, не переживай. – Как будто помню, что ты все время был рядом... Пить хочу, – Итан вздыхает с мелкой дрожью и пытается осмотреться, но в итоге все равно просто смотрит на Яна, который засуетился с водой и подъемом его головы. Пить было сложно, не только из-за того, что каждое движение давалось с трудом, но и сама вода в пересушенное горло заливалась словно раскаленный метал. Но как только она попадала глубже, то там уже разливалась живительной влагой. Нужно было лишь перетерпеть... Теперь нужно будет много и долго терпеть. Больше всего Ян боялся того, что обезболивающее перестанет помогать Итану, но, как оказалось, надо было бояться не этого. Благодаря тому, что ребята внутри стен каким-то образом смогли наладить почти периодические поставки лекарств к ним в лагерь, лечение многих прошло довольно быстро. Но ожоги, как известно, заживают очень долго, и самой сложной задачей было не только помочь Итану выкарабкаться, но еще и каким-то образом сохранить хоть немного подвижности в локте. Без левой руки можно прожить, но не тогда, когда в будущем придется стрелять едва ли не каждый день. Здесь нужны были врачи, специалисты, а у них были только какие-то общие знания о том, что нужно делать, но никакого понятия, как лечить, как заживлять. Самым приятным, конечно, было то, что они с Итаном проводили теперь очень много времени вместе, и единственное, о чем Ян сожалел, это о том, что повод был такой безрадостный. Зато они сблизились. Парень показал ему свой планшет, когда болезненной ночью не мог уснуть даже под обезболивающим, и попросил ему почитать. И все же заснул, убаюканный голосом блондина, а когда проснулся, тот лежал щекой на его плече, и что-то внутри Итана перевернулось. Ян так самоотверженно за ним ухаживал, а подробности пьяной ночи только-только всплывали в голове. Он думал, что больше вообще никогда ничего не вспомнит, а когда начал вспоминать, то готов был провалиться сквозь землю от стыда. У него даже возникла мысль, что тогда, после взрыва, как ему рассказали, он кинулся в огонь только для того, чтобы уйти от неудобного разговора. Но он не помнил. Он даже не помнил, что они разговаривали, и только последние дни стали отпечатываться с памяти хоть сколько-то. Между забытьем от морфина, конечно. Тот облегчал боль, но самому Итану переставало нравиться, что в моменты, когда он не под лекарством и у него болит меньше, у него все равно возникает практически непреодолимое желание попросить еще дозу, под предлогом разрастающейся боли. Он даже один раз попытался провернуть такое, но благо Ян был непреклонен, напоминая ему о том, что они занимаются лечением, а не трипованием на обломках умершего мира. Бесконечные перевязки, уколы, осмотры, вспышки боли, и... Ян. Так много Яна в его жизни, даже Том ушел на задний план. Он был нужен в других местах, там, где поубавилось рук от этого вероломного, и совершенно бесчеловечного взрыва. Даже Говард, уж сколько тот был занят, приходил чаще друга, но Итан не обижался. Все их разговоры просто сводились к тому, что: «жив пока?», «жив пока». И в их импровизированном лазарете становилось все меньше и меньше людей, пока, наконец, однажды, они не остались с Яном наедине. Палатка уменьшилась и негласно стала палаткой Итана, но это не мешало блондину продолжать ночевать в ней. Он даже нашел время, чтобы сделать себе хоть какое-то подобие постели. За последние два месяца сна на стуле, спина ему «спасибо» не сказала. – Эй, Ян, – Итан вдруг перебивает его, пока парень читал какую-то современную романтическую драму. Ничего другого у них уже не было, а попросить Элио что-то скачать новое было невозможно. Хотя, стоит признаться, спустя момент привыкания, они стали даже сопереживать персонажам, столь картонным в своей любви, что в нее просто не верилось. – Ммм? – Блондин отрывается от планшета и блокирует его, чтобы не тратить зарядку зря. У них, конечно, было от чего заряжаться, но девайс все еще держался в секрете, чтобы Говард даже и не подумал его отобрать, пока его подручный пытается выздороветь. – Я тут подумал... – С кряхтением и взволнованными вздохами, Итан поднимается в постели и садится в ней, переводя дух. Самое радостное за последние дни было то, что он наконец-то начал вставать и ходить. Да, плечо давало о себе знать, но если не выходить за пределы более-менее теплой палатки, то он даже начал приводить себя в прежнюю форму. По крайней мере пытался вновь сделать свои ноги сильными и выносливыми. Кто знал, что такой небольшой период лежания так пагубно сказывается на мышцах? Ну, кто-нибудь в городе, например Филипп, точно знал. Но вот они, люди без единого квалифицированного медика, об этом даже не догадывались, считая человеческие тела куда более крепкими и выносливыми. – Подумал, что стоило сделать так уже очень давно. Все еще не крепко держась на ногах, парень поднимается со своей койки, ковыляет до Яна и, наклонившись, здоровой рукой обнимает его. И в этих объятиях, невероятно важных и теплых для блондина, вдруг проскальзывает поцелуй уголка губ, очень трепетный и нежный. Итан совсем недалеко отстраняется, хитро щурится и вдруг опять приближается, теперь для того, чтобы поцеловать его по-настоящему. Влажно, сладко, переплетая их языки и закруживая их в танце. Ян по первости даже опешил, в удивлении распахнул глаза и не знал, как ему на это реагировать, но зато его тело прекрасно знало, пылко отвечая на поцелуй, неосторожно обнимая в ответ и приподнимаясь в постели, чтобы тянуться и тянуться к столь желанным ласкам. И Итан это прекрасно чувствует. Ему такое льстит и приятно, но он очень скоро отстраняется, болезненно шикая, указывая на свое плечо, и ковыляет обратно, со стоном опускаясь так, чтобы ничего лишний раз не задеть. – Ты же понимаешь, что тебе теперь придется выздоравливать еще быстрее? – Ян смотрит на парня и тихо посмеивается себе под нос, приятно смущенный ситуацией. – Потому что тебе не нужен недееспособный? – Итан тоже смеется, но скорее от радости, вдруг ударившей в голову. – Именно. Они переглядываются, подмигивают друг другу, показывают языки, дразнятся, но первым не выдерживает все же брюнет, и кивает на свой отложенный планшет: – Читай, на самом интересном застряли. Найдут всадники этого полурослика? Че там в конце, донесут они кольцо? Ты читал? – Ты действительно хочешь знать, или все же дочитаем нормально? – Ян с иронией качает головой из стороны в сторону, включает планшет и продолжает читать. Вроде бы все осталось тем же. Та же древняя и странная книга, та же палатка, та же койка, но теперь во всем этом появился смысл, нежное тепло, а от взгляда Итана, сонного, но внимательного, по рукам бегали редкие мурашки, напоминая об объятиях и поцелуе. Знать бы что они значили, но Ян решил выяснять. Ему казалось это как-то по-детски. Если бы между ними вообще ничего не было, не было бы и этого поцелуя. А если что-то уже есть, то зачем задавать неудобные вопросы? В конце концов, никто не гарантирует им, что они доживут до утра, так почему бы сегодня не быть счастливым? Ян читает до тех пор, пока в очередной не бросает взгляд на Итана и видит, что тот наконец уснул. Значит, ему тоже пора заспать. За время лечения их графики стали совпадать практически поминутно, разве что Итан иногда все же подольше спал. У них впереди было еще очень много задач, дел, лечения. Но Ян с удовольствием отмечал, что его дни наконец-то наполнялись теплом, а не усталостью, а от улыбки Итана, с которой тот его встречает всякий раз, блондин и сам расцветал. Несколько дней хорошо осознаваемого счастья как будто бы зарядили силами их обоих, и впереди было еще больше. – Ммм? Ян, что ты делаешь? – Вечернюю тишину их палатки разрезает тихий и удивленный голос Итана, которого из дремы вырвали чужие прикосновения к резинке штанов. – А на что похоже? – Как будто ты... Ты пристаешь ко мне? – Парень удивленно приподнимает голову, желая взглянуть на происходящее. – Абсолютно точно так, – Ян хитро улыбается, поднимая взгляд вверх, а руки как будто бы сами продолжают тянуть штаны парня вниз. – У тебя какие-то новые методы лечения? М? – Итан усмехается, правой рукой поглаживая смятые волосы парня, который так настойчиво пробирался к его члену. Что говорить, соблазн был велик, он уже и забыл даже когда сам себя касался, что уж говорить о другом человеке. – Да, такая эндорфиновая и окситоциновая терапия, – мурлычет парень, подаваясь головой на ласку и замирая так ненадолго. – Я вообще ни слова не понял, кроме «да», – Итан хохочет, морщась от болей в руке, но он так давно не смеялся в полный голос, что не может себе отказать в подобном удовольствии. Но потом он тыкает Яна пальцем в лоб, и настойчиво отстраняет, чувствуя, что как будто бы отбирает игрушку у ребенка. – Эй, ну ты чего? – Наконец блондин все же отстраняет и дует губы, явно обломанный таким жестом. – Последний раз я мылся две недели назад, ты забыл? А то и больше, – Итан вздергивает бровями, напоминая не самый приятный факт своего положения. Как он был счастлив, что не помнил дней, когда не мог самостоятельно себя обслуживать. Молодой парень едва ли пережил бы такой позор, как ему казалось. – Оу. О-о-оу... Гм, об этом я не подумал, – взгляд Яна опускается на то место, до которого он так сильно хотел добраться, потом скользит вверх до язвительного взгляда Итана, и потом опять вниз. – Тогда... Хм. До лучших времен? – Да, будем как подростки, с настоящим конфетно-букетным! – И где мой букет? – А мои конфеты? Парни переглядываются, молчат пару секунд и смеются. Ситуация была забавной, и теперь, помимо теплых чувств, между ними повисло острое напряжение. И его хотелось как можно скорее разрядить.