Солнце вновь воссияет над нами

*** Саске Учиха был раздражен. А если говорить точнее — чертовски зол, потому что мало того, что Обито сказал написать ему «подробный, со всеми, даже незначительными, деталями» отчет о проделанной миссии, так еще и Фугаку срочно потребовал его к себе. Хокаге приказал принести эту кучу бумажек, именуемых отчетом, к вечеру, поэтому у Саске было крайне мало времени. Он и так писал его уже около пяти дней: на минуточку описать на бумаге полтора месяца путешествия. Учиха искренне хотел сжечь это все пламенем Аматерасу, но Микото точно не оценит подоженный кухонный стол. Так вот — Фугаку в срочном порядке потребовал к себе Саске, поэтому парень, тяжело вздохнув, пошел к своему отцу в кабинет, кивнув перед этим матери, которая принесла новость. Он довольно медленно шел по лестнице, потому что примерно подозревал, о чем пойдет речь. Каждый раз, когда отец вызывал к себе Саске, он говорил о том, что его младший сын «позор клана», как и «чертов Обито», потому что не желает прогибаться под мнение самого Фугаку. Отец упорно напоминал Саске о его «вопиющем отказе жениться на Хьюга», грозился все так же выгнать из клана и лишить всех привилегий. Младший Учиха тогда даже впал в небольшой ступор, потому что он даже представить не мог, что отец подразумевал под «привилегиями»: то ли это было проживание в одном доме с главой клана, то ли в принципе честь носить фамилию Учиха. Фугаку обвинял Саске в участии в «бунте», коим он именовал спасение Наруто из лап Орочимару и Четвертого. Он говорил, что не ожидал от своего сына такого выпада и что младший лично виноват в свержении Хокаге. Напомнил, что Саске напал на самого Минато и намеревался его прикончить, на что его сын без грамма сочувствия в голосе отвечал, что он определенно точно не сожалеет об этом. А Фугаку действительно было из-за чего беситься: после того, как Обито пришел к власти, некоторые дела клана, которые были возможны только благодаря прикрытию Минато, были прекращены. Хокаге сказал, что Учихи ничем не заслужили такие привилегии и все это было только для того, чтобы прекратить волнения в клане. Фугаку тогда очень взбесился, однако ничего сделать не мог: Обито провернул все настолько грамотно, точно и незаметно, что клан не потерял своего величия, но значительно сократил свое влияние. Глава клана был в праведном гневе, когда все это закрутилось, ведь, как бы то не было, на Минато он имел определенные рычаги давления и давнюю дружбу, а на Обито он не имел ничего. Хоть нынешний Хокаге и был Учихой, он не желал выделять свой клан из других. Тем более после того, как Фугаку много лет назад назвал его «предателем, опозорившим великое додзюцу». Поэтому правитель деревни честно решал вопросы со всеми кланами, люди получали ровно столько, сколько заслужили. Конечно, Хокаге не был бы Хокаге, если бы не имел каких-то тайных дел с главами кланов, однако все эти дела ни в коем разе не ущемляли права и возможности шиноби из других кланов. В общем, Фугаку значительно подрастерял свою власть в деревне, хотя все еще был уважаемым старейшиной. И ведь он ничего не мог сказать Хокаге, потому что клан продолжал процветать, его люди были довольны, полиция работала даже лучше, чем было при Минато, а долги клана постепенно уменьшались. Фугаку пытался как можно больше захватить власть, поэтому, хоть и действовал грамотно, все равно вогнал клан в довольно крупные задолжности. Можно было сказать, что с приходом Обито к власти что-то в клане двигалось в нужном, положительном направлении, однако тут уже была ущемлена гордость Фугаку. Поэтому глава был крайне раздражен и зол последнее время, не забывая напоминать Саске про его «ничтожность» и «недостойность». Младший Учиха, как было известно, не обладал титаническим спокойствием и железным терпением, — хоть и закалился за все свои две жизни, — поэтому отвечал на все обвинения едко, чем вводил отца в еще большую злобу. И Саске действительно было все равно на то, что думает Фугаку о нем, о его силе или о чем бы то ни было. Он даже уже не удивлялся тому факту, что отец замечает только его отрицательные поступки, которые плохо сказываются на клане и на нем самом, однако всего другого он категорически не видел. Фугаку не замечал, что Саске является уже первоклассным джоунином, ходящим на одиночные миссии высокого ранга, что сам Хокаге доверяет ему некоторые свои тайны и что он является одним из ближайших неофициальных советников все того же Обито. Конечно, ведь все это не превосходило заслуги Итачи, поэтому и не было удостоено вниманием главы клана. Хотя Учиха подозревал, что Фугаку просто не желает признавать заслуги своего младшего сына. — Проходи, Саске. — Довольно приветливо — как это мог сделать Учиха — пригласил он своего сына в кабинет. Младший ничего не сказал, тихо зашел в кабинет и закрыл за собой дверь, приходя в центр помещения. Саске встал довольно в расслабленной позе, перед этим поправив катану за спиной. Молчание в кабинете затянулось на долгие пять минут, пока отец подписывал какие-то бумажки. — Как ты знаешь, главой полиции Конохи сейчас является Шисуи, однако, как бы то не было, со временем ему придется покинуть этот пост. Он уже подыскивает своего преемника, поэтому я решил, что ты будешь хорошей кандидатурой. В этот момент в голове Учихи пронеслись воспоминания как ребенка из этого мира, так и его собственные: когда-то в детстве он действительно желал стать главой полиции, чтобы не отставать от старшего брата. Он постоянно твердил об этом желании, на что Итачи только улыбался и говорил: «В твоей жизни будет все, что ты захочешь, отото, только нужно много трудиться, чтобы достичь этого». А потом в жизни обоих мальчиков произошли моменты, разрушившие их мечты и надежды: в своем мире Саске стал единственным выжившим Учихой после резни, а здешний мальчишка потерялся в желании превзойти брата и презрении отца. И даже первоначальная цель ребенка — доказать Фугаку и Итачи свою силу посредством становления главой полиции — померкла под натиском обстоятельств. Семья этого мальчика разрушила его так же, как Итачи сделал это с самим Саске в родном мире. Нужно ли это ему сейчас? Хочет ли он вернуть свою мечту? Эти вопросы закрутились в голове Саске с невероятной скоростью, поэтому он не мог найти на них ответ. Он определенно был другим человеком: сейчас он четко видел перед собой смысл своей жизни и то, как он хочет жить. Его смыслом вот уже много лет является Наруто Узумаки, а жить он точно не хочет, зарывшись в бумажки неся на себе бремя главы полиции. Саске хотел жить с Наруто, как тогда, в родном мире, хотел ходить на миссии, быть простым — или не совсем простым — шиноби деревни. Младший Учиха просто хотел обрести покой, которого не ощущал, по сути, никогда. Тогда, в родном мире, у него было ощущение спокойствия и равновесия, когда он проводил вечера дома, слушал очередные истории Узумаки, целовал и обнимал ее. Такое же ощущение у него было, когда он уходил на миссии, когда возвращался с них, когда действительно был шиноби. Такая рутина давала стабильность и успокаивала все нутро Саске. Прошлое не отпускало его никогда, не давало забыть о себе, но именно в те моменты его душа была на своем месте, а сердце отбивало размеренный стук. А когда Учиха прибыл сюда, то это все ощущение пропало. Он мог почувствовать спокойствие, когда Наруто прижималась к нему во сне, когда он просыпался с утра рядом с ней, а потом они проводили свои привычные утренние ритуалы. Он мог почувствовать это равновесие, когда ходил на миссии или на разведку со своей командой, когда тренировался с Шикамару. Однако все это пропадало, стоило зайти в клан, увидеть отца или Итачи. Всего этого как будто и не бывало, а Саске очень не хотелось терять то самое ощущение. Он хотел покоя, спокойствия, размеренности и рутины. Хотел, чтобы его душа перестала постоянно болеть, чтобы снова нашла свое место, а сердце забилось как раньше. — Я помню, что это было твоей мечтой, Саске, и ты теперь как никогда близок к ней. — Поэтично сказал Фугаку, а младшенький только усмехнулся и опустил голову. Отец действительно помнил это, или ему кто-то подсказал? Саске склонялся ко второму варианту. — И каковы условия? — Учиха не был дураком и понимал, что все это Фугаку делает не просто так. Он хочет воздействовать на него его детской мечтой, считая, что это рычаг давления. Он хочет добиться своего. — Мне нужно, чтобы ты стал достойным членом своего клана. — Хмыкнул старший Учиха. — И что это подразумевает? — Нахмурился Саске, хотя постепенно начал понимать, к чему клонит его отец. Фугаку считал, что сын ради этого поста — а пост довольно значимый и играет не последнюю роль в регулировке порядка в Конохе — готов предать себя, отступиться от своих же слов и пойти на поводу у родителя. Надо признать, что будь Саске маленькой версией себя или будь на месте него тот мальчик из этого мира, это могло бы сработать. Фугаку был человеком с большим опытом за плечами и прекрасно знал, на какие точки нужно давить. — Ты должен делать все для процветания клана. Все для расширения нашего влияния в Конохе и за ее пределами. Ты понимаешь меня? — Ты просишь меня покориться твоим желаниям, я понял. — Равнодушно сказал Саске. Фугаку просверлил его взглядом, ожидая ответа. — Только вот я давно уже сказал тебе, что не собираюсь следовать твоим указкам. Я не собираюсь уничтожать себя, чтобы удовлетворить свои амбиции. Ты хочешь выгодные союзы для клана, использовав меня в качестве товара. Хьюга или тебе еще кто-то предложил, хм? — Это твой последний шанс, Саске. — Практически выплюнул Фугаку, начиная выходить из себя. — Это твой последний шанс воздействовать на меня. — Ухмыльнулся младший. — Ты многого не знаешь обо мне, ото-сан. Я тебе уже говорил о том, что из тебя вышел отвратительный отец, но повторюсь еще раз. Ты действительно не знаешь, что такое «быть настоящим отцом». Хочешь заполучить себе все больше власти, хочешь возвысить наш клан, однако задумайся, к чему это может привести. — Старший Учиха едва заметно дернулся. — Минато Намикадзе тоже хотел власти, и где он сейчас? Что с ним стало, ото-сан? — Ты угрожаешь мне? — Не думаешь, что эта фраза слишком часто звучит от тебя? — Снова на лице Саске появилась ухмылка. — Я не угрожаю тебе, я предупреждаю. Если ты не сбавишь свои амбиции, если ты продолжишь действовать в том же порядке, то вскоре тебя настигнет участь господина Четвертого. — Ты отказываешься? — Ты правильно меня понял. — Тогда уйди из моего дома. Я не желаю тебя больше видеть. — Холодно сказал Фугаку, просверливая дыру в своем сыне. Саске только покачал головой. — Ты выгоняешь меня из дома? Или мне сразу можно идти в резиденцию и говорить, что я больше не член клана Учиха? — Сверкнул глазами Саске. — Я не могу выгнать тебя из клана, но я сделаю это, если ты продолжишь позорить честь и достоинство носителя шарингана. — Не хуже Орочимару прошипел Фугаку. — Уходи из моего дома, если я увижу тебя здесь, то… — Саске не дал тому договорить. — Учти, ото-сан, если я уйду из этого дома, то я больше не вернусь. Больше ноги моей не будет в этом доме. — Этого я и хочу от тебя. — Тогда не пожалей о своем решении, ото-сан. — С этого момента я считаю, что у меня только один сын. Тот, который знает про честь и достоинство и который верой и правдой служит своему клану. — Выплюнул Фугаку. Но Саске остался стоять посреди комнаты, не сдвинувшись ни на шаг. Его лицо не выражало никаких эмоций, руки были спокойно опущены в карманы штанов, а глаза яростно пылали шаринганом. — В твоей жизни всегда был только один сын. — Заметил Саске. Он развернулся и пошел в сторону двери, даже не поклонившись главе клана. Только у выхода он остановился и со странной смесью разочарования и жалости посмотрел на отца и сказал: — Я хотел быть достойным членом клана. Действительно хотел. Но ты не видишь дальше собственного носа, поэтому все, что я сделал, ты предпочел игнорировать. Тебя погубит не вражеский шиноби, не война или старость — тебя погубит твоя алчность, твое стремление к власти и твои амбиции. Не думаешь ли ты, что пора отдать свой пост Итачи? Остановись, пока не стало слишком поздно. Брат действительно будет лучшим главой из всех, что были у этого клана. — С такими словами Саске тихо вышел за дверь, оставив в кабинете только звенящую тишину, а в голове Фугаку — отголоски последних слов. Пора убираться из этого места. *** Наруто почувствовала, когда Гаара подошел к Конохе. Затем он вместе с отцом, Темари и Канкуро прошел в резиденцию, где провел около двух часов. Закончив все с Хокаге, Казекаге с детьми — сопровождающими — пошел в гостиницу, очевидно, намереваясь отдохнуть после долгой дороги. С Гаарой Наруто виделась всего пару раз за последние несколько месяцев — когда он проходил все с тем же отцом как сопровождающий. И то их встречи были буквально мимолетными. Темари появлялась в Конохе гораздо чаще — примерно каждые два месяца приезжала на две недели, чему Шикамару — хоть и не признается — был рад. Новости от Гаары она узнавала через письма, которые приносила Темари, поэтому их связь была довольно частой. Сестра будущего Казекаге даже ворчать начала, что она «не посыльная и письма передавать больше не собирается». Конечно, никуда она не делась и все послания доходили до адресатов. Именно от Гаары Узумаки узнала, что Казекаге собирается на покой — точнее, на заслуженный отдых — и что он назначил своим преемником ее лучшего друга. Наруто тогда была очень счастлива за парня, потому что знала, как он любил и свою деревню, и свою работу, и свои обязанности. И она знала, что рано или поздно Гаара все равно вернул бы себе статус Казекаге. Конечно, были некоторые проблемы со старейшинами деревни, но, как ни странно, его отец действительно всерьез вознамерился посадить на свое место Гаару, поэтому он лично убедил каждого человека в способности сына принять деревню под руководство. Гаара уже много раз доказывал не только свою адекватность и силу, но и умение держать ситуацию под контролем, способность принимать трудные решения и осведомленность в азах управления шиноби. В общем — Гаара уверенными шагами продвигался к своей цели, а Наруто гордилась им с невероятной силой. Она была не просто счастлива за него, но и готова лично проложить красную дорожку и посыпать лепестками роз дорогу для будущего Казекаге. Конечно, представив это у себя в голове, Наруто потом долго отплевывалась, а Курама, зная фантазию джинчурики, только смеялся и говорил меньше думать. После того, как Раса был доставлен в гостиницу, Канкуро и еще несколько шиноби из Песка и Конохи остались охранять Казекаге, а Гаара и Темари побрели по своим делам. Конечно, Наруто вскоре почувствовала огонек чакры дочери Казекаге в клане Нара, а младший Собаку но уверенно двигался в сторону Узумаки. Сама девушка расположилась на скале Хокаге, откуда открывался прекрасный вид на всю деревню. День близился к вечеру, постепенно холодало, а солнце опускалось все ниже к горизонту. На небе начали появляться яркие розовые, красные и оранжевые вспышки, переплетаясь и создавая удивительные узоры. Пролетали небольшие черные точки — птицы начали возвращаться в родные края после суровой зимы. Дул небольшой ветер, который заставлял макушки деревьев слегка наклониться, а волосы Наруто, собранные в хвосты, разлететься. — В Конохе совсем другой закат. — Раздался знакомый голос позади. Узумаки обернулась и улыбнулась, когда увидела Гаару перед собой. Его короткие волосы тоже слегка подрагивали из-за ветра, а бирюзовые глаза смотрели точно в душу, что-то искали, сканировали, изучали. Собаку но подошел к Наруто и встал по правую руку от нее, складывая руки за спиной. Девушка очертила взглядом знакомые черты лица, отмечая четкую линию скул, сжатые губы и беспристрастно смотрящие глаза. Такой же… Такой же, как и в том мире. — Ты стал таким же, каким был в том мире. Только твой взгляд, в ту последнюю нашу встречу в родном мире, был совсем другой. Уставший, но твердый и в то же время счастливый. Ты был счастлив тогда, Гаара? — Конечно, я был счастлив. Я бы рад встретить тебя и Саске, был рад, что в моей деревне все спокойно, что в мире ничего не происходит. — Вздохнул Гаара. — Это уже не вернуть. — Но мы строим новое. — Тихо сказала девушка, вглядываясь в лучи закатного солнца. — Верно. — Кивнул головой парень. — Ты в порядке? — Мое состояние далеко от понятия «в порядке». Я определенно точно не в порядке. — Покачала головой Наруто. — В моей голове огромное количестве ненужных мыслей, страхов, сомнений, от которых, казалось, я избавилась много лет назад. Слишком много тараканов, не считая Лиса. «Ты меня сейчас тараканом назвала?» — Зарычал Курама. Наруто отмахнулась от него, намереваясь разобраться с этим позже. Она уже представляла, какую головомойку устроит ей Кьюби. — У кого из нас нет тараканов? — Спросил Собаку но. — У твоего Учихи, например, их больше, чем у тебя и меня вместе взятых. Но он живет, и мы живем. — Мне кажется, что они съедают меня. — Поджала губы Наруто. — Кажется, что скоро меня съедят собственные мысли и страхи. — Бояться — это нормально. — Просто ответил Гаара. — Страхи делают нас сильнее. Я боялся всего, что могло сделать мне больно. Я боялся людей, боялся крови, боялся самого себя. Но посмотри, где я нахожусь сейчас. — Парень повернул голову в сторону подруги, встречаясь с ней взглядом. — Если смог я, то сможешь и ты, Узумаки Наруто. — Я так устала сражаться. — Но без сражения ты не выиграешь войну. Наруто снова посмотрела на горизонт. Подняла руку, поднесла к лицу и посмотрела на ладонь. Ей казалось, что она видит тонкие следы от иголок, которые пронзали ее каждый раз. Ей казалось, что все ее тело покрыто шрамами, проколами, синяками — это было невозможно, потому что Лис все залечил. Но она не могла избавиться от этого ощущения. Девушка протянула руку в сторону Гаары. Она лишь слегка коснулась пальцами его плеча, когда легкая предупреждающая боль прошлась по всему предплечью. Наруто проигнорировала ее, полностью опуская ладонь на плечо, получая новую порцию боли. Это был Гаара. Ее товарищ, ее лучший друг, ее поддержка во всем. Это был тот самый Гаара, который прикрывал ей спину на войне, который спасал ей жизнь, которого спасала сама Наруто. Тот самый парень, с которым она пила сакэ, который не умел шутить и который поддерживал ее даже в самых трудных ситуациях. Тот самый джинчурики Однохвостого, который стал Казекаге, поднял страну с колен и вернулся из мертвых. Родной и близкий Гаара. Он не предаст, говорила себе Наруто. Он не сделает больно, повторяла она. Чем сильнее Наруто убеждала себя в верности друга, тем меньше становилась боль. Гаара смотрел на нее со странной смесью удивления и понимания, молча даря свою поддержку. — Ты — моя лучшая подруга, Наруто. И ты всегда вела за собой людей, всегда убеждала их в своей силе, в своем желании, в своем стремлении. Ты всегда была ориентиром для близких тебе людей, так позволь же теперь нам стать твоим ориентиром. — Он медленно положил руку на ладонь девушки, не обращая внимание на ее легкое вздрагивание. — Ты дала Шикамару совершенно другую жизнь, так дай же ему шанс помочь тебе. Ты вывела меня и Саске из той тьмы, в которой мы были, стала светом, так дай же теперь нам осветить тебе дорогу. Наруто поборола себя. Переступила очередную грань, сделала новый шаг к освобождению. Она обняла Гаару, вздрагивая всем телом. Однако боль прошла в тот момент, когда она почувствовала сомкнутые руки на своей спине. Сомнения пропали в тот же момент. Доверилась. Доверилась еще одному человеку. И в этот момент не было больше ничего. Только два старых друга и небо, медленно догорающее так же, как и горькое отчаяние в груди Наруто.