Две половины одной души

      Неа был добрым ребёнком. Милым, чутким, тем, на кого можно было положиться. С самого его детства Катерина знала, что могла поручить ему любую работу по дому, и он обязательно справится. Её Неа, маленький помощник.       Ждать того же от Маны не имело смысла. Старший сын часто болел, потому почти весь дошкольный период провёл прикованным к постели. Для другого ребёнка, наверное, это было бы трагедией. Но у Маны был Неа, которому она чаще всего и поручала ухаживать за братом, и десятки книг, которыми торговал её муж. Неа был слишком юн для полноценного обучения, но ради брата научился читать уже в три года.       Катерина очень гордилась этими двумя и немного завидовала их узам. Сердце матери радовалось от того, что её дети никогда не будут одни.       Они всегда были вместе, держались за руки, обходя владения семьи Кэмпбелл. Но если Неа делал это просто по просьбе Маны, то второй ребенок жаловался, что без брата ему больно. Катерина не могла понять, с чем это связано. Какой бы крепкой не была связь между двумя людьми, она не могла причинять физическую боль. Должно быть, Мана что-то придумал. Она надеялась, что с годами эта идея-фикс у него пройдёт. Потому что впереди была школа, и она не думала, что её дети смогут и дальше быть постоянно вместе.       А значит… одному из них придётся всё изменить.       Для Маны и Неа школа казалась каким-то приключением, желанным и загадочным, потому они стали требовать у родителей рассказы о ней за полгода до фактического начала обучения. Особенно Неа — самый умный мальчик, раньше всех освоивший чтение и письмо. Мана тоже был умным ребёнком, но даже на его фоне успехи Неа сразу бросались в глаза. Катерина думала, что растит маленького гения, и не отказывала себе в удовольствии периодически ему об этом напоминать.       — Учись хорошо, Неа, посмотри мир, сделай сотни новых открытий, чтобы тобой гордилась не только я, но и все люди на земле. Я знаю, что ты сможешь. Выбери цель и всегда иди к ней, никогда не останавливаясь и не оглядываясь назад.       Неа в такие моменты почти светился и, мягко улыбаясь, отвечал: — Да, мама, я достигну всего, чего только можно желать.       Катерина любила амбиции. Именно они красили человека и говорили о нём больше, чем его поступки и слова. Неа в этом плане был жадным, но то, как он с чистой детской непосредственностью заявлял, что добьётся всего, чего пожелает, могло только восхищать. Амбиций в нём было за двоих. Во всех смыслах.       Потому что, что бы она не говорила Мане, как бы не пыталась его заинтересовать, единственное, чего хотел старший сын, это быть вместе со своим братом.       Катерина это не комментировала, но это было нездоро́во. Оставалось надеяться, что школа расставит всё по своим местам.       Большинство первоклассников знали друг друга с пелёнок, вместе гуляя и общаясь между собой. Но близнецы были Кэмпбеллами — отпрысками странного семейства, чьи члены почти ни с кем не общались. Да и сами они почти всё детство провели дома, под крылом матери.       Для остальных детей они были чужими. И пусть враждебности к ним не чувствовали, но наблюдали внимательно и были преувеличенно осторожными по отношению к ним.       Это было заметно.       Улыбчивому и общительному Неа было проще влиться в коллектив, но даже его дети до конца не принимали, почему-то сторонясь.       Он долго не мог понять, в чём причина, пока кто-то не задал вопрос напрямую: — Почему вы с Маной все время ходите за руку? Это выглядит странно. Вы же не маленькие.       И Неа застыл. Никогда прежде он не ставил под сомнения своё взаимодействие с братом, но сейчас, услышав этот вопрос, действительно задумался. Кроме них близнецов в классе не было, но были двойняшки Эстерс. И у части детей были братья и сёстры в старших классах.       Но никто из них не проводил столько времени друг с другом. Никто из них не был таким прилипчивым, как Мана.       Неудивительно, что другие дети смотрели на них косо, сравнивая с собой. То, как они себя вели, в обществе было неприемлемо.       Уже дома, вечером, Неа попросил брата только об одном: — Мана, пожалуйста, не липни ко мне, хотя бы пока мы в школе, хорошо?       — Но…       — Пожалуйста. Иначе мы так и не найдём друзей.       — Да, Неа.       Это стало обещанием, которое никто не собирался держать.       Неа мог сколько угодно говорить перестать, но в итоге брат плакал и всё равно хватал его за руки. Неа это бесило. Его слова словно бы ничего не значили.       Дошло до того, что Неа стал ненавидеть прикосновения других, но Мана всё равно упрямо стоял на своём. Особенно дома, когда рядом никого не было.       Раньше они жили в одной комнате, но на седьмой день рождения Неа забрал подушку и одеяло и ушёл в старую комнату Сириуса.       Мана долго стучал в дверь и просил впустить его: — Неа, пожалуйста, мне больно!       Неа задвинул засов на случай, если Мана догадается попросить у матери ключ от двери: — Ничего, переживёшь.       Неа хотел решить эту проблему по-хорошему, но по-хорошему не получилось. Раз так, то больше никакого тактильного контакта.       Пусть воспринимает это как поощрение, которое стоило заслужить.       Неа нравилось учиться. Мама всегда говорила, что знания — это мост, ведущий к любой мечте. Неа уже хорошо разбирался в чтении и письме, заслуженно считаясь лучшим по этим предметам, но многие вещи до сих пор были для него новыми и непонятными. Окружающий мир, география… Последнее Неа особенно любил. Для него мир ограничивался их небольшой деревней, но где-то там, за полем из пшеницы, были огромные города и незнакомые ему страны. Тысячи людей, говорящих на языках, которые он не знал. Учителя в школе не было, но Неа тайком начал сам учить французский. Главное, запомнить что и как писать. А с произношением он разберётся, когда будет в самой Франции.       Потому он всегда тщательно готовился к урокам и посещал их все. Стремился быть лучшим, быть чем-то большим, ставил перед собой цели и упорно шёл вперёд!..       Но иногда учителя устраивали проверочные работы. Право слово, в оценках не было никакого смысла — никто не оценит знания Неа также чётко, как это сделает он сам и грядущая жизнь. Но эти оценки помогали выявить те места, где он был не идеален.       — Прости, Неа, но второе задание я тебе не засчитаю. Ты решил его неверно.       — Но мы такое не проходили! В учебнике…       — Я показывала способ решения на уроке, Неа. Нужно просто ходить.       Он так и замер. Разумеется, Неа понимал, о чём она говорила. Сам он бы ни за что не пропустил занятия, но Мана болел, и маме нужно было его на кого-то оставить. Традиционно выбор падал на Неа, и потому они оба пропускали минимум неделю в месяц.       Раньше Неа на этом не зацикливался, думая, что всё, что он не узнает в школе, он спокойно выучит дома из книг. Но он ошибался. Если вспомнить, каждый учитель на уроке говорил что-то, чего не было в учебниках. Прошло полгода, и за эти полгода набралось порядочно тем, которые Неа пропустил и не смог охватить. И со временем их будет становиться только больше, всё дальше и дальше уводя его прочь от дороги мечты.       Мана шел на дно сам и тащил его за собой следом.       — Извините, мисс Мартелл. Я учту.       Он не стал принимать решение самостоятельно. Для начала Неа решил поговорить с мамой, взвесив все «за» и «против». Объяснить свою позицию. Дать понять, что он чувствует, чего хочет достичь и к чему стремиться. И вместе попробовать найти альтернативы.       Мама в целом согласилась с его позицией, но…       — Пока вы маленькие, я не могу бросать вас одних. Подожди немного, Неа. Станете старше, и всё решится. Я уверена. Да и, думаю, с возрастом его одержимость тобой пройдёт. Не стоит рубить с плеча. Вы ещё дети.       Он ничего не добился. Его слова в этом возрасте ничего не значили, его почти не слышали, потому что первым в списке приоритетов всегда шёл Мана, его старший брат.       Неа был милым, чутким и добрым ребёнком. Но Ману в такие моменты он почти ненавидел.       В таком ритме прошёл год. Мама несколько беспокоилась об отношениях братьев, потому что теперь ссоры в доме больше не были чем-то необычным. В основном, правда, односторонние. Неа что-то говорил, Мана возражал, но его возражения не слушали. С тех пор, как у Неа появилась комната с замком на двери, все их стычки оканчивались с уходом младшего сына. Мана после этого часами сидел под дверью, плача и жалуясь, что ему больно.       У Катерины в такие моменты сердце разрывалось. Но Неа был прав: Мане стоило научиться жить без младшего брата.       Она надеялась, что летом отношения между детьми вернутся в норму. В конце концов, учёбы больше не будет, и у них появится возможность больше времени проводить друг с другом. Снова играть вместе, читать друг другу книги, смеяться и шутить. Но чудо не случилось.       Неа запирался в своей комнате, читая книги, а потом вылезал на улицу через окно и бежал прочь через пшеничное поле. По природе более слабый физически Мана никогда не мог за ним угнаться, потому почти сразу переходил на шаг и до вечера бродил по деревне, выискивая брата.       Никогда не находя.       Неа часто общался с дворовыми мальчишками, но их сложно было назвать друзьями. В конце концов, Неа уже тогда вёл себя старше своего возраста, им двигали исключительно амбиции и мечты.       — Не хочу сдохнуть, как какая-то дворовая крыса. Я знаю, меня ждёт что-то невероятное. Чувствую это.       И он делал ради этого всё. Что же до остальных детей… с ними можно было разве что просто подурачиться. Единственным, кто был наиболее близок к позиции Неа, был его старший брат. Кто ещё понимал его также хорошо, как Мана? Катерина надеялась, что именно это осознание в итоге и поможет вернуть их отношения на круги своя. Надо лишь подождать.       Но она ошибалась. Возможно, единственное, что и правда могло тогда помочь, это решительные действия, потому что в августе после неудачного брака в деревню вернулась Паветта Кросс с сыном — мальчиком до безобразия умным и пока ещё не имеющим друзей. С Неа они встретились случайно и мгновенно стали лучшими друзьями. Паветта, знающая французский, даже согласилась периодически помогать Неа с произношением и сложными темами.       Неудивительно, что Неа в доме Кроссов почти поселился. А Мана… Мана остался за бортом, ожидая начала школы.       По крайней мере, в ней брат всё время будет на виду. А от одного только этого становилось немного легче.       Мана не учёл, что вместе с новеньким детей стало нечётное число. Потому давать проекты, что любили делать учителя класса со второго, стало проблематично, ибо они предусматривали работу двоих. Дважды Ману ставили третьим к Кроссу и брату, однако вскоре, когда стало очевидно, что другие мальчики не подпускали его к работе, над проектами Мана стал работать один.       Можно было и дальше заниматься слезами и саможалением, но время шло, и лучше не становилось. И Мана, обычный ребёнок для своего возраста, чётко осознал, что это бесполезно. Брата он разве что раздражал. И если так и дальше пойдёт, они никогда снова не помирятся.       Потому Мана пошёл за советом к Катерине, ограничившейся простым «поговорите». Какие бы между ними не были конфликты, их можно было уладить. Найти компромисс. Неа отказывался его слушать, потому что он только и делал, что ныл и стоял на своём. Но от нормального общения брат не уходил никогда. Поэтому… стоило попытаться.       Они же близнецы, они обязаны друг друга понять, так?       Мана подошёл к комнате брата в полдень. Обычно в это время он не запирал дверь, если, конечно, перед этим не ссорился со старшим братом, потому попасть внутрь проблемы бы не составило.       Тем не менее, Мана всё равно постучал в дверь.       — Входи, мам, — до этого он никогда так не делал. Возможно, стоило поговорить обо всём раньше.       — Это Мана, — исправил брата он, но внутрь всё же вошёл, — Неа, можно с тобой поговорить?       Брат сидел за массивным дубовым столом. Раньше, когда комната ещё принадлежала другому человеку, за ним сидел Сириус, занимаясь работами и всякими налоговыми глупостями. Ни мама, ни папа в них особенно не разбирались, близнецы — и подавно, потому дядю от работы никто не отрывал. Даже в экстренных случаях. Сейчас же стол облюбовал Неа, заявивший, что вокруг него царит неповторимая атмосфера, способствующая учёбе. Мама посмеялась, но занять комнату всё равно разрешила. В конце концов, вряд ли Сириус и правда вернётся домой.       — Что ты хотел? — Неа выглядел настороженно, но, как и предполагал Мана, сразу выгонять его не стал. Видимо, до этого старший брат и правда часто перегибал палку.       — Я… я хотел… Неа, почему мы снова не можем быть братьями? Как раньше? — Неа демонстративно вздохнул, и Мана поспешил закончить мысль. — Это не упрёк. Я просто не понимаю, что делаю не так. Скажи мне. Я не хочу, чтобы мы были чужими друг другу людьми.       — То есть, а так — не понятно? Ты игнорируешь всё, о чём я прошу. Ты мешаешь. Ты всё портишь. Этого мало?       Мана застыл, не ожидая такой отповеди: — … прости. Я не нарочно, правда.       — Разве?       — Прости…       — Ещё раз, — Мана непонимающе посмотрел на брата, и Неа пояснил, — извинись ещё раз. Давай. Я же по десять раз повторяю, чтобы ты меня не трогал. Чтобы не брал мои вещи. Чтобы не мешал делать уроки. Давай, ещё раз.       — … Прости. Прости, прости меня, Неа, я больше не буду.       Мана повторял это несколько минут, не понимая, неужели он правда настолько был виноват, что одного извинения было недостаточно? Тем не менее, с братом он не спорил. Он же пришёл мириться, а не разжигать новый спор.       — Хватит. И поговори с мамой насчёт своих болезней. Объясни, что вполне сможешь полежать дома и сам. Не то, чтобы я был тебе нужен для чего-то конкретного.       Мана внутренне похолодел. Когда ему было плохо, только присутствие Неа как-то смягчало боль. Даже не обязательно тактильный контакт — просто видеть брата было почти достаточно. Значительно легче. Проще. Не так мучительно. И Неа знал об этом — Мана не раз ему это говорил. Так почему?..       — Ты так меня ненавидишь?       — Я тебя не ненавижу. Но пора уже вырасти и перестать лгать.       — Но я не лгу! Я просто хочу быть рядом, и…       — Я разве против? Но у меня есть и своя жизнь, не связанная с тобой. Свои мечты и желания. Я не хочу потерять всё просто из-за твоих капризов. Так что веди себя нормально. Мы друг друга поняли, или ты опять начнёшь плакать? — Мана молчал, внимательно рассматривая мальчика перед собой. Вспоминал брата, который обещал всегда быть с ним, всегда защищать и помогать. Несмотря ни на что.       И не узнавал. Неужели он настолько всё испортил?..       — Да, брат.       Хотелось бы сказать, что после этого их отношения пошли на лад, но это было бы ложью. Неа вёл себя с ним, как с чужим человеком. Это особенно сильно бросалось в глаза, когда рядом был Мариан Кросс. Нет, Ману больше не прогоняли, но он был пустым местом. Неа говорил не с ним, улыбался не ему и позволял иногда таскать себя за локоть постороннему красноволосому мальчишке.       Мана смотрел на них и не понимал, что именно он делал не так. Он перестал лезть, он поговорил с мамой насчёт своих болезней. Теперь он был один дома, убеждая её, что всё нормально, всё хорошо.       Но больно было ужасающе. Мане казалось, что его сердце разодрали на две части, и одну из них вырвали и унесли прочь. Этой частью, наверное, был Неа, потому что только его присутствие помогало унять агонию и тревогу. Но теперь у него не было даже этого.       Приступы становились дольше и мучительнее, но Мана молчал, не желая кому-либо мешать. Раздражать своими проблемами.       По крайней мере, больше они с братом не ругались. А со всем остальным он мог смириться.       Когда им исполнилось десять лет, на пороге их дома возникла странная девочка. Она сказала, что её зовут Роад, и пообещала научить их обоих магии. Мана сразу же согласился, чувствуя к девочке какую-то необъяснимую симпатию. Словно бы он знал её всегда. И она ему улыбалась так, будто всегда знала его.       Но Неа его чувств явно не разделял.       — Хорошо, но только если ты научишь магии и моего лучшего друга.       Роад озадаченно захлопала глазами: — Но, подожди, это исключительное предложение только для вас двоих! Больше я никого учить не буду!       — Тогда не судьба, — Неа флегматично пожал плечами и захлопнул дверь прямо перед её носом. Спустя пару секунд раздался звонок в дверь. Неа открыл дверь, являя порядком раздражённую девчонку. — Передумала?       Роад прищурилась, оценивающе глядя на Неа и почему-то на Ману. Словно бы спрашивая, согласен ли с этим условием он. Неа также перевёл взгляд на брата.       Чувствуя, что именно сейчас решается судьба их семьи, Мана сделал шаг назад, принимая позицию своего близнеца.       Девочка вздохнула, признавая капитуляцию: — Хорошо-хорошо, вы победили.       И она начала их учить. Чаще всего занятия проходили на чердаке в имении Кэмпбеллов — Роад нравились царящие там атмосфера и полумрак, — но когда погода позволяла, она выходила с ними в поле.       — Здесь сильная энергетика, — улыбаясь, поясняла она, — колдовать — одно удовольствие.       Мана не мог не согласиться.       Магия давалась ему довольно просто. Словно бы он всегда был рождён для неё. Неа, разумеется, она давалась лучше. Неа вообще всё всегда удавалось если не с первой, то со второй попытки. Брат на любую хвалу смеялся и говорил, что ему предначертано стать кем-то великим. Новым премьер-министром, например. Мана в этом не сомневался — брат и правда имел что-то такое, что заставляло людей вокруг верить в него и идти за ним. Лидерские качества, видимо. Ауру человека с невероятным будущем.       Вот только было ли в этом будущем место самому Мане?..