The First One

Марсель Шмельцер не собирался никого винить в своих бедах. Тем более человека, сидящего сейчас перед ним. Когда год назад они встретились с Робертом Левандовски, Марсель был на грани отчаяния. Его выгнали из колледжа за плохую посещаемость, никак не удавалось найти полноценный заработок, еще и срок аренды квартиры походил к концу. В то время он больше курил чем ел и всерьез задумывался о том, чтобы спрыгнуть с какой-нибудь крыши. Была середина августа, скоро должен был начаться новый учебный год, и студгородок пополнялся новыми студентами и избавлялся от уже выпустившихся. Марсель тянул до последнего: идти ему было некуда, к тому же в городе цены на жилье были значительно выше. Пока его не выпрут насильно, сам он никуда выбираться не собирался. Он докуривал последнюю имеющуюся сигарету, когда к входу подъехало такси и высадило высокого темноволосого парня, одетого в простую синюю футболку и джинсы. Он не был похож на первокурсника, но Марсель раньше его здесь не видел. Возможно, это был новый молодой преподаватель, которому выделили комнату в их доме. Вещей у парня было достаточно много, поэтому он озадачено топтался на месте, гадая как бы все это дотащить. Марсель понаблюдал за несколькими провальными попытками собрать все сумки в кучу и решил, что раз уж его жизнь полное дерьмо, то надо бы напоследок сделать доброе дело – может засчитают. Шмельцер просто подошел, подхватил то, что никак не помещалось у парня в руках и спросил куда тащить. Оказаться соседями по этажу было приятным сюрпризом, и новый знакомый – Роберт Левандовски – пригласил Марселя на ужин в качестве благодарности за помощь. Роберт был поляком и говорил с жутким акцентом, но у него был приятный голос и очень красивые глаза. В тот вечер Марсель понял, что ему не обязательно умирать. Взаимная симпатия была очевидной. Роберту явно не хватало в жизни человека, которому можно было открыться, и он рискнул довериться Марселю. Шмельцер ловил себя на мысли, что засматривается на Роберта, особенно когда он с отсутствующим взглядом снова и снова рассказывает что-то о Нури. Тогда же и появились мысли избавиться от лукавого взгляда с подоконника, держащего Роберта в плену печальных мыслей столь долго. У Марселя никогда не было опыта гомосексуальных отношений, даже думать о таком не приходилось. Но с появлением Роберта появились и мысли. Левандовски был привлекательным, харизматичным и умным. У него было отличное тело, и Марселя снедало желание прикоснуться. В итоге он прикасался к себе, дома, в душе, ощущая отвращение к непривычным мыслям о другом мужчине, одолевающими все сильнее. Отвлекаться получалось только на работу на заправке, совсем недалеко от студгородка. Не самая престижная должность заправщика и уборщика спасала Шмелле от полного бомжатства и дурных мыслей. Но сопротивляться самому себе получалось недолго. Ноябрь выдался совсем плохим: влажным, сырым и холодным. Марсель немного пришел в себя, хотя будущее его было все еще туманным. Роберт с головой углубился в какой-то проект, словно собрался заработать все возможные дополнительные баллы, поэтому очень неохотно отвечал на звонки. Впрочем, Марсель уже давно заработал привычку проведывать Левандовски по вечерам, и этот стал не исключением. Он ожидал, что застанет Роберта в обнимку с его терминологическими словарями по психологии или какими-нибудь толковыми словарями немецкого языка, но вместо этого застал Роберта полуголого и вспотевшего. - Занимаюсь, - сказал он, увидев Марселя. Это было более, чем нормальным объяснением происходящего, но Марсель все равно застыл не в силах отвести взгляд от рельефных мышц живота, над которыми как раз работал Роберт. Желание прикоснуться еще не было настолько сильным, но Марсель изо всех сил старался держаться. Откровение Роберта про свою неудачную личную жизнь не давали Марселю права на что-то претендовать. Раньше у Марселя было больше уверенности в себе. Но Нури Шахин, в дорогой одежде и с идеальной осанкой, заставлял Шмельцера снова почувствовать себя полным неудачником. - Это нечестно. Ты знаешь про меня так много, а я про тебя ничего, - Нури вежливо отхлебнул из чашки растворимого кофе, хотя Марсель был уверен, что он такое отродясь даже не пробовал. Марсель очень хотел бы разбить ему рожу. За то, что бросил Роберта и за то, что не отпускал его так долго. Но раз Нури Шахин сидел у него на обшарпанной кухне, возможно, стоило бы ему дать шанс. Марсель никогда не любил о себе рассказывать, потому что того человека, которым он когда-то был в родном Магдебурге больше не существовало. Его отец владел нотариальной конторой, и их семья жила ни в чем себе не отказывая. Единственным условием для безоблачного существования Марселя была хорошая успеваемость в школе. За это ему прощали ночи вне дома, набеги в клубы и катания по ночному городу на автомобиле. Отец скрипел зубами, но Марсель был одним из лучших учеников школы по успеваемости, поэтому никаких конфликтов не возникало. Конфликт возник позже, когда отец не принял возражений насчет поступления в юридическую школу. Отец хорошо зарабатывал и Марсель мог бы продолжить его дело. Он уже много лет мечтал о том, что его сын займет его место, женится на соседской девочке Дженни и будет жить спокойной, счастливой жизнью. Но Марсель не стремился ни к покою, ни к размеренности. - Я поссорился с отцом, и он меня даже ударил. Невеликое дело, правда? Но в тот момент я решил, что смогу справится и без его поддержки. Свалил из дому. Ну теперь ты видишь, как справляюсь. Марсель горько усмехнулся, но на самом деле ему не было стыдно ни перед этим человеком, ни перед собой. Даже в самые горькие времена он не смел жалеть о содеянном. - Мы с тобою похожи, - тихо ответил Нури, и Марсель хотел уже его перебить и рассмеяться ему в лицо, но Нури продолжил: - нам обоим не повезло с отцами. Был момент, когда Марсель поверил, что у них с Робертом может что-то получиться. Роберт не поддался на уговоры сестры приехать на Рождество домой в Варшаву, а Марселю особо и не было куда ехать. Это уже было такое второе его Рождество, и он начинал привыкать. Он специально вышел на работу, чтобы остальные могли отдыхать с семьями. К вечеру клиентов почти не было, и Марсель уныло протирал стекла витрин. На улице пролетал снежок, но на земле не задерживался, смешиваясь с грязью под колесами автомобилей, мчащихся по 41 трассе. Дверь магазина приоткрылась, хотя никто к заправочным колонам не подъезжал. Марсель сначала подумал, что это Юлиан, молоденький паренек, дежурящий сегодня на улице, снова пришел хлебнуть горячего шоколада, но это был не он. - Жаль, мне нечего заправить, кроме своего желудка, - сказал зашедший и улыбнулся. Марсель расплылся в улыбке в ответ. Вот уж кого не ожидал увидеть, так это Роберта Левандовски, с красными от мороза щеками. Они купили в супермаркете китайское безобразие, напоминающее елку и украсили ее разноцветными канцелярскими стикерами. Верхушку сделали из бумажного стаканчика и были собой довольны. Марсель чувствовал себя счастливым, греясь о теплый бок Роберта и распивая им же приготовленный глинтвейн. Это было почти как в семейном кругу – уютно и по-домашнему. - Загадаешь желание, Роберт? Марсель слегка опьянел от теплого вина и язык ощутимо запутывался. Они сидели на полу и ничего не мешало Марселю протянуть ладонь и прикоснуться к лицу Роберта. - Я вот уже загадал. Позволишь исполнить? Роберт ответил на поцелуй незамедлительно, притянул Шмелле ближе за затылок, а потом подмял под себя. Марсель очень хотел этого, представлял, но в реальности было страшновато. Когда Роберт стянул с него кофту, он мигом протрезвел. Сердце билось очень быстро, но Левандовски успокаивающе гладил его по выступающим ребрам и целовал в шею. - Шмелле…, - Роберт почти шепотом позвал его. – Марсель, посмотри на меня. Шмельцер посмотрел и понял, что ему нечего бояться. В тот момент Марсель Шмельцер действительно думал о том, что у них могло бы что-нибудь получиться. Но утром Роберт стоял у окна и сжимал в руках портрет Нури. По его щекам текли слезы. - Левандовски настоящая сволочь. Он проверил свои чувства к тебе на мне. Марсель говорил это совсем равнодушно, с удовольствием отмечая какую боль приносит Шахину своими словами. Это была месть, и Марсель заслуживал хотя бы на это. - Я тебе не бью рожу только потому, что есть кое-кто другой, кто сделает это за меня. Впрочем, мы с Робертом потом неплохо проводили вместе время. Я сделал вид, что ничего не видел тогда, после Рождества. Я чувствовал себя использованным, хотя думал, что еще ниже опускаться некуда. Он пытался проявлять заботу, но каждый раз я вспоминал, как он рыдает над твоей фоткой, и не верил ни одному его слову. Вот такая история. Нури слушал и молчал. Во всем был виноват только он. - Прости, - он извинялся совершенно искренне. - Оу, парень. Оставь эти сцены страдания Леви и его новому дружку. У них там, кажется, все серьезно. Поэтому иди к ним, и расскажи уже все, как было. Марсель пытался быть сволочью, с Робертом, теперь с Нури, но у него было слишком большое сердце, поэтому он потрепал Нури по плечу и пожелал удачи.