***
Теплая липкая слизь, которую никак не убрать с лица. Хорхе дернул рукой, но не смог дотянуться. ¡Joder! Что за херня! Он с трудом разлепил тяжелые веки, откуда такая слабость? И что за мерзкая слизь? Приоткрыв глаза, Хорхе зарычал, от злости, от беспомощности, от бессилия. Над ним возвышался молодой мужчина с обнаженным эрегированным членом, которым пытался попасть в рот Хорхе. Он наклонился и пальцами раздвинул губы Хорхе, и снова стал водить членом. Хорхе с омерзением понял, что теплая слизь — это не что иное, как сперма, и что мужчина пытается попасть к нему в рот. Хорхе еле сдержал рвотный порыв и когда мужчина в очередной раз приблизил к нему член с большой красной головкой, затем адвокат резко укусил пенис за самый кончик. Ржавый вкус крови и кислый вкус спермы заполнили рот Хорхе, который немедленно начал откашливаться, отплевываться. Мужчина тонко, по-женски, заверещал и отскочил от Хорхе. Он что-то произносил, обнажив желтые гнилые зубы. Хорхе заметил его маленькие глаза, прямой крупный нос, скошенный подбородок и слишком большой лоб с залысинами. Классический преступник прошлых веков, Хорхе видел такие изображения в учебнике по истории права. В те времена считалось, что внешность определяет характер человека и рисовали садистов с непропорционально большой головой, маленькими глазами, с высоко посаженными ушами. «Может ученые прошлого были правы?» — Хорхе поежился от такой мысли. Если они попали к садистам, то вряд ли выберутся живыми. На крики прибежал знакомый священник. — Карлитос! Перестань визжать! Хорхе напрягся в надежде, что Преподобный отец увидит то, что творит этот Карлитос и освободит их. Но священник только затянул потуже ремни, сдерживающие руки и ноги Хорхе. Затем он схватил Карлитоса за ухо и стал тихо выговаривать. — Карлитос, я же говорил тебе, сначала сделай анализ крови. ¡Hijodeputa! Блядь, ты не подумал, что они могут быть заражены? — Padre, отец, они же не болеют! — Ты слышал, что я сказал? Бегом в кладовку и принеси большую белую сумку! — Padre, разреши мне еще вон с тем… — Карлитос! Не испытывай моего терпения! Иначе не пущу к девочкам! Хорхе вздрогнул от последней фразы. Где же Эстер, где Инма, Кармен? Их держат как и нас, связанными? ¡Mierda! Дерьмо! Он повернул голову и увидел Висенте, обнаженного и связанного. Висенте был без сознания или спал. Где остальные? Где Лукас, Альфредо, Густаво? Что вообще происходит? Голова разрывалась от ноющей боли словно накануне он выпил весь алкоголь, какой существовал в природе. А может он просто затянулся травкой? Хорхе ухмыльнулся. Нет. Даже в пьяном виде его никто не мог раскрутить на наркотики. Тогда откуда такая головная боль? Их избили? Хорхе потянул было руку к голове, но не смог и сдвинуть кисть руки. Руки связаны. Он лежит обнаженный и связанный как Висенте. Когда Карлитос ушел, священник схватил ведро и вылил содержимое на Хорхе. — В следующий раз вырву зубы! Защипало глаза и стало трудно дышать, в ведре была хлорированная вода, адвокат зажмурился, только бы не ослепнуть, но он не мог избавиться от ощущения жжения на лице. — Черт! Ожог, — прошипел Хорхе, пытаясь дотянуться плечом до щеки и стереть хотя бы часть хлорированных капель. Священник оставил их одних и Хорхе всеми силами дергал ремни, которые держали его руки и ноги. Время от времени звал Висенте, который продолжал лежать без движения. Черт! Что здесь происходит?***
Священник злился на сына, сколько раз предупреждал его, что сначала необходимо проверить кровь, а потом все остальное. Карлитос так и не вернулся с врачебным чемоданом, в котором оставались экспресс-тесты. Нужно только сделать укол, анализатор сам возьмет нужное количество жидкости, сам проверит и выдаст результат — красный или зеленый огонек. Черт! Куда подевался этот болван! Преподобный отец догадывался, что Карлитос мог зайти к девочкам, надо проверить его. В последний раз он чуть на убил одну из них, стал пихать свой отросток во время рвоты. Блядь! Кто же так делает! Девушку выворачивало несколько раз. Теперь пол около ее кровати в вонючей жиже. Надо бы вылить туда воды с хлоркой. Тут священник хлопнул себя по лбу! Он только что вылил целое ведро воды на этого парня! Вот cabrón! Козел! Умудрился укусить член Карлитоса. Священник засмеялся. Он слегка завидовал внушительным размерам своего сына. Теперь Карлитос будет поосторожней пихать свой член, а не размахивать им как саблей. Католический священник передумал идти в кладовую и повернул по коридору в сторону кельи, где они держали девушек. Так и есть. Карлитос спустил штаны, и одной рукой придерживал его. Вторая рука была почти полностью погружена во влагалище черноволосой девушки. — Padre! Тут так горячо! — ухмыльнулся Карлитос. — Еще бы, — священник почувствовал пульсацию в нижней части живота. Не сейчас. Он не любил обнажаться при сыне. Карлитос сосредоточенно водил рукой, слегка царапая внутренние стенки влагалища. Ему не нравилось, что женщина все время спит, ему хотелось живых эмоций, отклика. Как это было с тем парнем. Он сделал ему больно, но Карлитос не обижался. Возможно тот парень не умеет по-другому, тогда Карлитос вытащит его зубы, он уже так делал один раз с одной женщиной, но та почему-то упала и больше не приходила в себя, но сейчас Карлитос сделает лучше, аккуратнее. Он даже закрыл глаза, представляя как будет выглядеть тот парень без зубов. Его левая рука сжала член и стала двигаться быстрее, правой рукой он двигал в том же ритме. Его пенис разбух, налился кровью и головку, на которой красовался след от зубов, защипало. Карлитос сжал левую руку и ему стало еще больнее. Сука! Эта женщина ему доставляет такую боль! Правой рукой он схватился за гладкие внутренности и резко дернул. Хлынула кровь и Карлитос стал затыкать влагалище женщины полотенцами и грязными простынями. Вдруг он почувствовал тяжелую руку на своем плече. Padre! Отец! Карлитос плакал от боли, его правая рука все еще держала красный мешочек, размером меньше ладони. Кровь стекала по его пальцам и капала на пол. — Карлитос! Hijodeputa! Ты же ей матку выдрал! Сучонок! У нас не так много женщин! Ты сучий выродок! Преподобный отец замахнулся, но не ударил сына. Священник причитал и не знал, что делать! Нужно остановить кровь, которая сочилась из тела женщины. Черт! Ему придется контролировать Карлитоса, иначе он всех искалечит. Преподобный отец всегда относился к женщинам, как к бездушным куклам. Но терять одну из таких вещей, особенно по вине сына-олигофрена, он не собирался и поэтому помчался в кладовую. Ему нужен этот чертов белый чемодан. Нужно что-то вколоть, когда большая кровопотеря, только вот что? Глюкоза! Точно! Он видел в медицинских сериал, еще до начала эпидемии, что в отделениях интенсивной терапии всегда ставят капельницу с глюкозой! Обрадовавшись, священник распахнул тяжелую дверь кладовой. Раньше здесь стояли полки с мукой и крупами, но церковь раздала все запасы местным жителям и кладовая пустовала. В центральном шкафу, на самой широкой полке, стол чемодан медпомощи. Священник забрал его из машины «Скорой помощи». Большую часть чемодана занимали тесты на Фэн-вирус, легкие, удобные для использования, но, к сожалению, одноразовые. Сколько еще людей пройдет через Альбасете? Стóит ли тратить пять тестов на этих мужчин? Преподобный отец проверил трех девушек, все они оказались чисты. Наверно Карлитос правильно сделал, что не выполнил его просьбу. Священник вздохнул и стал рыться в чемодане. Вот оно! Глюкоза в ампулах. Упаковка была новая и содержала десять ампул. Священник немного посомневался и схватил две. От глюкозы ведь хуже не будет? Когда он вернулся в келью, то заметил, что у черноволосой девушки потемнела зона около носа и губ и начались непроизвольные подергивания мышц. — Если бы я был врачом, то мог бы объяснить эти дергания, а пока. могу только вколоть глюкозу, — пробурчал старик. Преподобный отец взял тот же шприц, который использовал для обезболивающих и для снотворных препаратов, набрал сразу две ампулы и стал кружить вокруг женщины, выбирая место для укола.***
Эстер чувствовала, что во рту пересохло, кислый запах рвоты преследовал ее даже во сне. Она прислушалась к своим ощущениям, ноющая боль в животе, такая же боль в голове, слабость во всем теле. И этот мерзкий вкус во рту. Эстер вспомнила как Карлитос пихал свой член в то время, когда ее выворачивало от рвоты. — Извращенец, — прошипела Эстер. А затем она вырубилась. Потеряла сознание? Возможно. Эстер не помнила, чтобы Карлитос или его такой же сумасшедший отец, Преподобный отец, что-то ей давали. Да, скорее всего она сама вырубилась. Ей снились кошмары. Она пыталась спастись из пожара и хотела спасти своих друзей. Но ей не везло. Всякий раз кто-то оставался в огне. Сначала это был Висенте, потом Хорхе, Кармен. И каждый раз Эстер возвращалась за ними и попадала сама в огненную ловушку. Эстер хотелось пить, очень хотелось пить. Она слышала, что в помещении находились оба — и сын и отец. Осторожно открыла глаза. Карлитос стоял в углу и гладил свой член, во второй руке сжимал что-то и это что-то кровоточило, его пальцы были в крови. Как обезьяна, подумала Эстер, будто мозг животного пересадили в тело этого парня. Она медленно повернула голову, чтобы увидеть как вокруг кровати Кармен ходит священник. Он держал шприц. Наконец, он остановился напротив ее раздвинутых бедер и всадил иглу. Что там было? Наркотики? Снотворное? Эстер не слышала от Кармен никаких звуков, зачем ей что-то колоть, если она не кричит, не сопротивляется. Преподобный отец улыбнулся и кивнул парню. — Больше так не делай! Карлитос заулыбался в ответ, обнажив ряд кривых прогнивших зубов. — И надень штаны! Парень неумело, одной рукой натянул брюки. Священник теперь подошел к Инме, пощупал ее пульс, удовлетворенно хмыкнул. — Карлитос, иди к себе в келью. — Padre, я хочу остаться! — Ты уже натворил сегодня! Карлитос опустил голову и спотыкаясь пошел к двери. Священник крикнул ему вслед: — К парням не ходи! Иди к себе! Эстер тихо ахнула. Последние капли надежды растаяли. Значит и Хорхе, и Лукас, и Висенте, все пойманы и связаны. Черт! Черт! Черт! Они живы? Хоть бы они были живы! Если священник сказал сыну, чтобы тот не ходил к парням, значит те должны быть живы! Эстер чувствовала как у нее от злости, от отчаяния начинает стучать сердце. Она стала сдерживать дыхание, чтобы не показать, что проснулась. Священник с вожделением оглядывал тело Инмы, затем помотал головой и подошел к кровати Эстер. — Ты очнулась, — он заметил ее судорожное дыхание. Эстер зажмурилась и молчала. — Хочешь пить? — голос священника был участливым и почти добрым. Эстер не сдержалась и кивнула. — Вот видишь, ты не спала, ты все слышала, — Преподобный отец стал рассказывать про грехи, напоминая ей, что она солгала, не сказала, что очнулась. Эстер все ждала, когда священник даст ей напиться, но его проповедь была нескончаемой. Она не выдержала и прохрипела: — Пить… Священник подошел к ней и схватив за волосы, стал дергать ее голову из стороны в сторону. Эстер завопила от бешеной боли, которую он причинял. — Я не разрешал тебе перебивать меня! — сейчас голос Преподобного отца напоминал дьявольский рык. Он размахнулся и ударил Эстер по лицу, по груди, по животу. Эстер кричала и плакала. — Я всего лишь попросила воды! — Ты обманула меня! На тебе грех! — священник только разошелся. На тело Эстер посыпались удары, от которых она не могла увернуться, кожаные ремни крепко держали ее за руки и за ноги. Больнее всего были удары в живот. Эстер всхлипывала и задыхалась. Разгоряченный священник скинул одежду, его сморщенный старческий член был в полувозбужденном состоянии. Эстер вспомнила, как он насиловал Кармен, как долго скрипела кровать. — Нет, ублюдок, — Эстер дергала ногами, поворачивала бедра, чтобы руки священника не могли их раздвинуть. — Успокойся уже! — заорал на нее Преподобный отец. Эстер в ответ стала смеяться. Она видела, что его эрекция слаба, и старику трудно держать пенис в боевой готовности. Чем больше она смеялась, тем слабее и меньше становился его член. — Старик! Да ты долбанный старик! У тебя же не стоит совсем! — Эстер орала как можно громче. Может Хорхе услышит ее? Смогут ли парни вырваться из ремней? Преподобный отец подошел к ней, лежащей. Его член уперся в ее, красную от слез и ударов, щеку. Эстер брезгливо отвернулась. Тогда священник насильно вернул ее лицо и стал ласкать ее своим вялым членом, обмазывая ее лицо выделяющейся смазкой. — Мерзость, — прорычала Эстер, — ты воняешь кладбищем! Ты гребаный больной ублюдок! — Сука! — на девушку снова посыпались удары. Из ее рта струйками стекала кровь. Вот и попросила воды, подумала Эстер. Она боялась потерять сознание. Тогда старый извращенец ее точно изнасилует. Старик покрылся потом и тяжело дышал. Эстер увидела, что его маленький член почти исчез под нависшим животом. Он ударил ее по щеке и вышел из кельи. Только сейчас Эстер дала волю слезам. Она плакала, кричала, материлась, снова кричала и плакала. Она столько раз дергала руками, пытаясь освободиться, что ее запястья покрылись синяками. Вдруг застонала Кармен. Эстер не сразу услышала звуки, раздающиеся с соседней кровати. Она сдержала свои всхлипывания, чтобы расслышать девушку. Кармен шептала какие-то слова — больно, сердце, больно, живот. И снова по кругу. Что-то про сердце, что-то про живот. Кажется то, что вколол ей священник, привело Кармен в чувство. Она перестала спать. Эстер стала звать ее. — Кармен, скажи что-нибудь! Кармен, ты меня понимаешь? Кармен! Ее подруга перестала стонать. До Эстер донесся аммиачный запах. Кармен лежала в луже крови и мочи. Эстер испугалась, что Кармен могла не выдержать боли, о которой она говорила. Но с соседской кровати раздался вопль, столько муки, ужаса и страдания. Кармен кричала и она была в бреду. Эстер почувствовала резкий укол в животе. Ей так хотелось свернуться калачиком. Но проклятые ремни не давали возможности сдвинуть тело. Боль в животе усилилась и отозвалась резким острым ударом внутри ее тела. Ее тело тряслось от холода, хотя она понимала, что в помещении не холодно. А затем что-то теплое потекло между ее ног. — ¡Dios mío! Боже мой! Я что, описилась? Блядь! Только этого не хватало! Эстер хотела приподнять бедра, но новая волна боли накрыла ее живот. Она сжала тело, напрягла мускулы, но все равно предательские слезы брызнули из глаз.***
Антонио Наварро Мартин, полицейский комиссарии Ретиро города Мадрид, торопился, чтобы выбраться из южных кварталов столицы. — Ана, давай быстрее! Антонио все-таки нашел автомобиль, в котором оставалось несколько литров бензина. Это был старый Volkswagen, выбирать не приходилось, главное, что автомобиль мог передвигаться. Полицейский размышлял, повернуть ли в сторону промышленной зоны, где можно было бы набрать инструментов и запчастей; или сразу направить машину на автомагистраль А4, соединяющую столицу и юго-восток страны. Что сейчас нужнее? Выбраться из этого города. И где эта Ана? Они собирали два… нет, три дня? Антонио сбился со счета, но знал, что они задержались в этом квартале. Они были чужаками. И скоро их вычислят. С приходом Фэн-вируса город разделился на зоны. Сначала военные отступали, большие потери личного состава сказались на моральном духе. Солдаты бросали службу и бежали из столицы. С бедных южных районов, заполненных иммигрантами и преступниками, пришли хорошо вооруженные группировки в центр Мадрида. Они захватили больницы, кареты «скорой помощи», пожарные автомобили; это они расстреляли пожарников, полицейских и врачей, тех кто из последних сил боролся против эпидемии Фэн-в. Бандиты убивали больных, расстреливали их прямо в больничных палатах. Антонио знал, что после недели-другой такого бесправия группировки начнут делить город. Он ошибся в одном. Бандитские группировки расстреливали противников разу, с первого дня начала эпидемии, выдавая трупы за погибших от Фэн-вируса. Главными были те, кто обзавелся противочумными костюмами и машинами «скорой помощи». Антонио должен спасти Ану, вывезти ее из этого проклятого города. Он мечтал добраться с ней до моря, но можно остановиться в каком-нибудь небольшом поселении. Если они не погибнут, не заразятся в дороге. — Ана! Joder, поехали уже! Перед тем, как убраться из города, Ана решила зайти на одну квартиру в районе Усэра, в которой жила раньше. Ана надеялась, что ее альбомы, ее дневники никого не заинтересуют, и она была права. В квартире побывали грабители, кажется они вынесли что-то из мебели, но Ана уже не помнила точно. А вот ее коробка осталась не тронутой. Она перебирала альбомные листы с изображением Эйфелева моста в Жироне, одноименной башни в Париже, наброски центральных улиц Барселоны и пласа дель Соль Мадрида. Ана была готова унести всю коробку. — Ана! — раздался злой голос Антонио. Она запихнула листы в свою любимую холщовую сумку, которую пришлось отмачивать в хлорке и в мыльном растворе. Сумка слишком долго находилась рядом с погибшими от Фэн-вируса. В каком-то смысле, эта сумка спровоцировала смерть нескольких преступников, грабителей и насильников. Ана снова улыбнулась. — Я еще жива. Ана спустилась к темно-зеленому автомобилю. Volkswagen удачно вписывался в постапокалиптический пейзаж, как и угрюмый Антонио за рулем. Ана постаралась запомнить его выражение, запомнить расположение домов, вдохнула сухой мадридский воздух. — Поехали! Антонио тихо вырулил на Южную магистраль. За спиной остались взорванные автобусные остановки, полуразрушенные жилые здания, сгоревшие офисы и магазины. — Вот зачем! — воскликнула Ана. Полицейский непонимающе уставился на нее. — Ты про что? — Зачем все рушить? — Ана махнула рукой в сторону домов, — началась эпидемия и всем срочно понадобилось испытать оружие. Грабежи, изнасилования, вечные разборки… Мы действительно заслужили этот вирус. — Не знаю как ты… но я не заслужил Фэн-в, — проворчал Антонио, — я всего лишь хотел дослужиться до пенсии и уйти на покой. Купить квартиру на побережье, чтобы можно было завтракать с видом на Средиземноморье. чтобы можно было прогуливаться вдоль берега, собирая ракушки, а вечером посидеть с бокалом вина. Все! Я не просил ничего больше! Антонио хлопнул по баранке. — Я заслужил этот долбанный вирус? Ана промолчала. — А ты? Ты тоже его заслужила? — полицейский посмотрел на Ану. — Не думаю, — она пожала плечами. — Вот и я не думаю, что мы это заслужили. Дома с темными окнами мрачно смотрели им вслед. Обезлюдевшие кварталы вызывали тоску и животный страх. Ана поняла, почему Антонио торопил ее. Он как полицейский ощущал все негативные вибрации сильнее. Справа Ана заметила какое-то движение. Не успела и рта раскрыть, как под колеса с диким ором выбежал мужчина. Ана закрыла лицо руками, интуитивно вытянув ноги вперед, словно она тормозила ногами. Но Антонио решил по-другому, он только надавил на газ и автомобиль мягко поднялся и опустился, будто переехал через особое дорожное покрытие. — Ты не остановился?! Ана не ожидала от полицейского такого поведения. — А ты что хотела? — голос Антонио дрожал. — Ну не знаю… объехать может? — Он бросился на машину, — проворчал полицейский, — он специально бросился на машину. — Ну может надо было помощь оказать, — совсем неуверенно произнесла Ана. — Чтобы он нас пристрелил или чтобы заразил? — Антонио старался держать себя в руках и не повышать голос, — Ана, пойми, не все люди такие добрые… Характерный свист и пуля пробила окно на задней дверце Volkswagen-а. Сначала из пистолета, а потом — автоматная очередь. Пули просвистели в воздухе совсем рядом. — Вот и подтверждение, — хмыкнул полицейский, — по нам стреляют. — Давай быстрее! — заорала Ана. — Может остановимся и поможем тому «несчастному»? — Нет! Еще несколько одиночных выстрелов раздались им вслед и все затихло. Антонио молчал, сосредоточившись на дороге, каждую секунду поглядывая в зеркала заднего вида. Он боялся, что нападавшие могут решить подъехать ближе и бить наверняка. Антонио нажал на газ. Шины прокрутились и завизжали на горячем асфальте. Volkswagen рванулся вперед. — Давай, держись, — прошептал Антонио и выжал педаль акселератора до упора. — Я не супергерой-полицейский из боевиков, я не стреляю от бедра как Антонио Бандерас, сейчас у меня нет даже оружия, — Антонио сощурился, что-то высматривая впереди, — я просто хочу выжить и хочу тебе помочь в этом, — он помолчал и добавил, — а еще мне страшно. Это какой-то животный страх, который пробирает до кончиков пальцев. — Ты понимаешь, что мы должны действовать согласованно, — Антонио повернулся к Ане. — Я понимаю, я… я… не знаю… это так тяжело, — Ана кусала губы, чтобы не зарыдать. — Да, это будет нелегко, — рука Антонио накрыла ее руки и сжала. Они молча доехали до дорожной развязки. Знак показывал, что здесь проходила граница провинции Мадрид и начиналась провинция Кастилья-ла-Манча. Антонио притормозил. — Куда дальше? Ана пожала плечами. — Мне все равно. Я мало путешествовала по Испании. — Направо уходит дорога в Малагу, прямо — в Мурсию и Аликанте, налево — в Барселону. — Тут написаны другие города, — Ана показала на информационный щит. — Конечно, это ближайшие крупные города — Сьюдад Реал, Альбасете, Куэнка; до всех примерно двести километров. — Ну хорошо, давай поедем сюда! — Ана махнула рукой, показывая направление.