Ты - мой!

      Спустя два часа с момента объявления тихого часа Исин тихонько заходит в палату, где в обнимку спят его друзья. Он видел пришедшее от Чанёля сообщение, однако, как бы сильно ему ни хотелось поторопить свои дела, смог освободиться альфа только сейчас. И, безусловно, увидев такую сладкую картину (а точнее — сладким был Бэк), мужчина, умилившись, не смог не сделать парочку кадров на свой телефон, сразу же отправляя их своему мужу.       — Чанёль, просыпайся, — насытившись картиной, Лэй подходит к кровати и аккуратно, чтобы не тронуть омегу, тормошит друга, ожидая его пробуждения. А ведь он и подумать не мог, что Хён сможет так быстро кого-то к себе подпустить, включая истинную пару, а тут бац — и обжимается уже… Или же Пак был настолько настойчив и убедителен, что у парня просто не оставалось шансов?       — Мхмф… Ещё пять минуточек, — хрипло бубнит альфа и крепче обнимает омегу, носом зарываясь в местечке, где шея переходит в плечо, чем повергает старшего в шок. Но Ёлю сейчас настолько хорошо и комфортно, вдобавок вдыхая любимый запах, что ему сейчас попросту не до чужих удивлений от своих смелых действий.       — Эй, ты же сам писал сообщение, что у Бэка грудь болит, вот я и пришёл. У меня мало времени, поэтому поднимайся уже, иначе уйду.       — Блин… — услышав имя младшего, Чан вспоминает, что да, что-то такое да было сегодня. Разлепив сонные веки, он сразу же встречается со светлым затылком, отчего моментально расплывается в счастливой улыбке, не обращая внимания, как кто-то рядом закатывает глаза. В итоге, неохотно поднявшись, мужчина перешагивает через парня и встаёт на ноги, продолжая смотреть уже на спящее и такое детское лицо, после чего внезапно думает о словах друга. — Стоп, а почему ты пришёл проверить его? Я думал, ты отправишь какого-нибудь омегу. Да и я ещё не спросил с тебя о том узи, в котором ты лапал моего Бэка раньше меня! — нахмурившись, недовольно говорит Пак. Он прекрасно понимает, что глупо злиться на врача за то, что это его дело, однако сейчас он обращается не к врачу, а к другу, с которым сто лет знаком.       — Ты говоришь так, словно до сих пор девственник, — Чжан усмехается и, отодвинув второго, садится на свободную часть кровати. — В нашей больнице нет квалифицированных врачей-омег именно по этой части, потому что многие уволились. А те, кто остался, сейчас находятся в отпуске. Конечно, есть и другие врачи, но они альфы. Неужто тебе хотелось бы, чтобы я отдал Бэкки в руки чужим мужикам? Вот и мне нет, поэтому успокойся и прекрати убийственно смотреть. Он для меня как младший брат, поэтому его здоровье и безопасность для меня превыше всего. А ты, вместо того, чтобы злиться, лучше сходи и принеси ему воды.       В итоге, закончив свой убедительный монолог, старший наблюдает за тем, как Чанёль, фыркнув, разворачивается и безмолвно направляется к выходу. Он прекрасно понимает чувства друга, ведь какой альфа захочет, чтобы его истинного трогали и видели раньше его самого? Однако поделать с этим он ничего не может.       — Бэкхён-а, просыпайся, — как только Чжан остаётся наедине с блондином, он легонько дотрагивается до мягких волос и начинает гладить по голове, замечая, как тот морщит носик от его запаха зелёных яблок, пытаясь отыскать корицу. Но, не ощутив феромона Ёля, парень, испугавшись, резко распахивает глаза, уже думая, что тот бросил его. — Не переживай, он отошёл за водой, — сразу поясняет врач, успокоив. — А до этого отчитал меня за то, что я тебя голым раньше него видел… Вот же идиот, — усмехнувшись, он видит смущённую улыбку такого милого и помятого Хёна, что привстаёт на постели, принимая сидячее положение.       — Ох… прости.       — Хэй, тебе не за что извиняться! Чанёль всегда был таким вспыльчивым и впечатлительным, однако чтобы так кого-то ревновать… это впервые. Он способен не просто на меня накинуться, а загрызть до костей, если я сделаю что-то не так по отношению к тебе, даже полностью наплевав на нашу долгую дружбу. Ты не замечал, как он постоянно оглядывается или принюхивается?       — Не-а, — помотав головой, отвечает младший.       — Он боится, что внезапно с любой стороны может появиться угроза для твоей жизни, а принюхивается для того, чтобы почувствовать, нет ли агрессии со стороны окружающих людей. Он тебя так оберегает, что порой мне за себя страшно становится, — засмеявшись, альфа с опаской оглядывается на дверь, боясь увидеть в проёме друга, а затем вновь обращает своё внимание на глупо улыбающегося омегу. — Так, шутки шутками, но я пришёл проверить твою грудь. Чан писал, что она у тебя болит, так что показывай.       — М-м-м, секунду… — смутившись от слов, что так написал Пак, Хён приподнимает одежду, оголяя сначала живот, а затем и всё остальное. — Ночью я почувствовал лёгкий дискомфорт, но было не так больно, поэтому я проигнорировал его. Сейчас же боль совсем усилилась.       Посмотрев на потемневшие и набухшие соски, Исин достаёт из кормана пару перчаток и, надев их, осторожно дотрагивается, ощупывая зону вокруг. Однако увидев, что Бэк шипит и жмурится, просит немного потерпеть, чтобы понять, стоит ли отправлять парня на УЗИ. И в этот самый момент, как по иронии судьбы, в палату заходит Чанёль с двумя стаканчиками в руках. Но увидев своего полуобнажённого омегу, которого вдобавок снова трогает друг, он краснеет от негодования и резко разворачивается спиной, имея уважение перед Бёном.       — Исин… убери руки! — тяжело дыша через нос, рычит альфа, чуть ли не разлив воду от сильного сдавливания.       — Когда делаю так, тоже больно?       — М-мхм… Да, очень, — хнычет блондин, также полностью игнорирую слова Чана, что, услышав звуки боли, делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться и не развернуться.       — Исин! — гораздо громче предупреждает мужчина, готовый вот-вот взорваться, однако после тихого голоска Хёна, вмиг успокаивается.       — Чанёль-и, подожди, пожалуйста. Это что-то страшное, да? У тебя такое серьёзное лицо, что и я начинаю волноваться, — признаётся парень и смотрит в удивлённые глаза напротив, хозяин которых, улыбнувшись, снимает перчатки и опускает одежду.       — Нет, вовсе нет. У тебя, как и у всех беременных, созревают молочные железы, поэтому грудь растёт и становится настолько чувствительной. Но из-за того, что твои железы развиваются с большим опозданием на несколько месяцев, тебе так больно. Я попрошу, чтобы тебе принесли компресс, он поможет снизить дискомфорт, но тебе также нужно будет самому делать массаж. Ну или попросить кого-то, — усмехнувшись, старший указывает головой на стоящего спиной друга, отчего Бэк краснеет. — Если это всё, что тебя беспокоит, то я пойду, иначе меня уже раз сто точно прокляли. Зайду перед сном.       — Хорошо, спасибо большое, хён, — Лэй поднимается с места и, пригладив светлые волосы, шагает к двери. Но стоит ему пройти мимо Пака, как он тут же выскакивает за дверь, дабы его не успели тронуть. Ёль же, фыркнув, разворачивается и подходит к младшему, протягивая стаканчик. — Ты не должен так злиться на него, он ведь многое сделал для меня… — сразу начинает, забирая воду и ожидая, пока альфа сядет рядом.       — Я понимаю это, но, когда вижу, что к тебе кто-то прикасается, во мне просыпаются инстинкты. Прости, впредь я постараюсь сдерживать себя, — отвечает мужчина, осознавая, что перегибает палку с ревностью, ведь у Чжана уже есть прекрасный муж. Заметив чужое потускневшее настроение, Бён осторожно тянется руку и накрывает своей ладонью чужую, чуть сжимая и давая понять, что всё в порядке. — Теперь ты меня успокаиваешь? Эх, и что же мне делать с тобой, таким милым?       Вздохнув, Чанёль улыбается и тянется к омеге, чтобы обнять, однако в миллиметре останавливается и осторожно, чтобы не коснуться своей грудью чужой, обхватывает его. Ему безумно приятно от этого незначительного, но утешающего жеста, ведь Бэк всегда боялся принять инициативу, а сейчас и касается первым, и в глаза смотрит более уверенно.       — Ты можешь меня накормить… — тихо отвечает блондин, чуть ли не шепча в ухо, а за ним следуют и несильные пинки в знак согласия с мамочкой, заставляя Пака засмеяться.       — Только смотри мне, чтобы всё съел, как вчера! — отстранившись, он видит согласный кивок, после чего поднимается, направляясь за едой. ***       Так пролетают и последующие два дня, в которые Чанёль постоянно находится рядом с омегой, не оставляя его даже на минутку одного. Он много разговаривает и смешит младшего, отчего потом получает нагоняй от друга, ведь их громкий смех мешает другим. Также его галерея теперь полна фотографиями уворачивающегося Бэка, который то и дело ворчал, говоря, что страшный. И только после уверенного «для меня ты самый красивый» он смущённо позволял себя щёлкать. Время также пролетает и за совместными просмотрами фильма на телефоне, во время которых омега всегда прислоняется к Паку, заставляя чужое сердце волнительно сокращаться. И дело не в том, что ему так удобно, а в том, что с беременностью он стал гораздо чувствителен к запахам и людям, отчего теперь для полного умиротворения ему нужен альфа.       К ним также несколько раз в день приходит медсестра для того, чтобы выдать витамины, и Исин, чтобы проверить состояние Хёна и его молочных желёз. И пусть это по-прежнему не нравится Чану, он покорно молчит ради младшего. Засыпают они тоже вместе. Но только засыпают, ведь стоит блондину задремать, как мужчина поднимается и пересаживается на стул рядом с кроватью, чтобы второму было больше места, а утром возвращается обратно, чтобы Бэк не узнал об этом и не ругался. И хоть у альфы безумно болит спина от неудобного положения, он продолжает упрямиться и затыкать рот знающему эти проделки Чжану, просыпаясь раньше парня. Вот только в этот раз, совсем неожиданно даже для себя, Бён его опережает.       Проснувшись и не успев ещё открыть глаза, Бэкхён морщится от ярких лучей солнца, отгоняющих остатки сна на веках. Видимо, кто-то ночью раздвинул жалюзи, отчего сейчас этот жёлтый шар, не жалея своей энергии, печёт мягкие щёчки. Поморщившись, он фырчит и недовольно разворачивается в сторону двери, всё так же не открывая глаз в надежде, что ему удастся поспать ещё немного. Однако теперь сна нет ни в одном глазу.       Досадно вздохнув, он наконец понимает, что ему чего-то не хватает, а именно руки, что, как по расписанию, должна обнимать его. Заволновавшись, что Чанёль мог уйти, парень несмело открывает глаза, заранее начав уже успокаивать себя, и облегчённо выдыхает, замечая потерю у носа. Вновь сфокусировав взгляд на Паке, голова которого покоится на простыне, а тело — на стуле, Хён начинает недовольно морщиться, уже, кажется, осознавая всю происходящую и происходившую до этого ситуацию. Он понемногу закипает и желает разбудить альфу, дабы выяснить с ним эти предательские дела за спиной, однако, потянувшись рукой к плечу, парень вмиг останавливается.       Внезапно, будто молотком по голове, в его сознание внедряются мысли о том, что Пак делал это ради него, отчего влага вмиг наполняет опухшие и сонные глаза. Он шмыгает, понимая, какой Чан хороший, а после неосознанно начинает засматриваться на лицо альфы. И эта смена настроения у беременных, будто калейдоскоп, по сей день удивляет врачей-альф, однако поделать они ничего не могут, потому что не им носить девять месяцев, а потом рожать из себя ещё одного человечка.       Лицо мужчины же сейчас кажется омеге таким спокойным и непоколебимым, заставляющим успокоиться и прекратить шмыгать носом. Он проходится взглядом по мягким и шелковистым волосам, что в некоторых местах завиваются в кудри, и не может устоять, чтобы не потрогать их. Поэтому в следующую секунду он осторожно тянется, чтобы не разбудить, и блаженно улыбается, когда приятные на ощупь волосы проскальзывают сквозь пальцы. Продолжая смотреть, он, будто пленённый такой красотой, почти невесомо опускается ниже к длинной переносице, обводя небольшую горбинку на носу и родинку, что выглядит очень мило. После носа его привлекают и длинные чёрные ресницы, которые так и хочется потянуть, дабы проверить, взаправду ли они такие, но Бэк, естественно, не будет этого делать.       Пальцы медленно опускаются на щёки, которые парень довольно, но несильно жамкает, проверяя на упругость и подмечая, что собственные щёчки действительно мягче. Но больше всего его взор притягивают пухлые и чуть приоткрытые влажные губы, которых он тоже пугливо и практические невесомо касается. И всё это время он изо всех сил старается почти не дышать, дабы не разбудить Пака, однако когда именно на губах мужчина целует большой палец, наконец открыв глаза, Бэкхён моментально белеет, а затем краснеет на глазах. От чувства стыда, что его поймали за таким непристойным делом, он резко отдёргивает руку и, схватившись за края, тянет одеяло на нос, наблюдая за тем, как старший выпрямляется и тянет руки вверх, потягиваясь. И от того, что его чёрная футболка далеко не свободна ему, Хён прекрасно может увидеть переливающиеся мышцы груди и плеч, отчего краснеет ещё больше.       — Что, изучаешь меня? — закончив с потягушками, он направляет взгляд на Бёна и задаёт вопрос, после чего, коварно ухмыльнувшись и скрестив руки, продолжает: — Или… неужели пытался сделать со мной что-то незаконное?       — Нет! — офигев от такого нелепого предположения, омега резко опускает своё прикрытие, чтобы оправдать свою чистую совесть. — Я… я ничего такого не делал… П-прости, что трогал тебя, — и виновато опускает голову, слыша чужие смешки.       — Эй, да я же шучу. Всё в полном порядке, поэтому можешь трогать меня столько, сколько захочешь, я только рад тебе буду.       — Нет, я… — однако не успевает Хён отрицательно помотать головой, как Ёль быстро перемещается на свободный край кровати и, взяв чужие ладони в свои, прикладывает к своим щекам. Улыбнувшись опешившему таким действием блондину, он прикрывает глаза. — Что ты делаешь?       — Я хочу, чтобы ты не боясь рассмотрел и пощупал меня так, как тебе хочется. И, безусловно, в дальнейшем мог коснуться меня без какой-либо неловкости.       Но Бэкхён долго колеблется, всё не решаясь, ведь стыд по-прежнему отражается на его щеках. И только спустя две минуты, извинившись, он поднимается, принимая удобную для обоих сидячую позу, и медленно перемещается пальцами к лбу без единой морщинки. Ему всё ещё неловко, однако когда Чан придвигается ещё ближе, сердце младшего начинает ускорять ритм, само того не желая. Холодные подушечки пальцев обводят густые брови и после наконец касаются выпирающих ушек, которые так полюбились с самого первого дня. Он легонько щипает их и тянет, вызывая ещё одну тихую улыбку. Чанёль уже давно понял, что второму нравится именно эта его часть тела, потому что изо дня в день видит, как при любом поводе и без Хён смотрит именно на уши, желая проверить, настоящие ли они или действительно эльфы подарили.       С заворожённым взглядом Хён медленно опускается ниже к губам, а собственные и чуть приоткрытые облизывает, прервав на мгновение дыхание. Он немного надавливает подушечкой большого пальца, который сразу поцеловали. И это почему-то настолько сильно нравится младшему, что, не удержавшись, он протягивает следом и указательный, и средний, и безымянный, восхищённо наблюдая, как на каждом из них остаётся нежный и чуть влажный след. Пак медленно раскрывает глаза и видит такой очаровательный и зачарованный взгляд, отчего на душе становится гораздо теплее. А спустя мгновение Бэкхён делает то же самое, отчего мелкие мурашки стремительно пробегают по спине. Стоило их взгляду встретиться, как в кончиках пальцев, будто мелким током, начинается лёгкое покалывание, а щёчки вновь приобретают слабый румянец.       Омега чувствует, как низ живота медленно начинает приятно сводить, словно кто-то там решил пощекотать изнутри все органы, и это чувство настолько ново, что он пугается. И Чанёль сразу понимает, что тот возбудился по стремительно выделяющемуся запаху, однако не торопится отстраняться. Он смотрит в эти красивые глаза и буквально утопает в них, зная, что в данный момент их желания слиться в долгом и неторопливом поцелуе абсолютно взаимны. И это действительно убивает его, но вместо того, чтобы пойти на поводу своего желания, он берёт чужую ладошку и прикладывает к своей щеке. Немного потёршись, словно щеночек, он целует её, а затем игриво проводит кончиком языка, слыша тихие хихикания.       — Щ-щекотно… — совсем шёпотом произносит парень, чтобы только старший его услышал, он опускает глаза, не осмеливаясь взглянуть на этот влажный и такой горячий язык.       — Бэк… О-о-о-о, Чанёль! — внезапно эту волшебную и интимную атмосферу прерывает резко распахнувшаяся дверь, в проёме которой стоял счастливый, но удивлённый Чунмён, держа в руке корзинку фруктов. Он сразу замечает смешанные запахи, который те выделили, и красные лица, отчего хитренькая усмешка касается его губ. — Ой, так я не вовремя? Могу подождать за дверью, — говорит Ким, на что получает отрицание со словами, что всё в порядке. Улыбнувшись этому ответу, прекрасно понимая, что следовало зайти позже, он всё же проходит внутрь, обнимая сначала Ёля, а затем и укрывшегося от смущёния и стыда Хёна. — Приветик моим двум милашкам! Как у тебя дела? Боли не мучают? Я решил тебе фруктов принести. Думал, тебе захочется чего-нибудь кисленького, но сочного.       — Спасибо, — бубнит блондин и приспускает одеяло, позволяя омеге вдоволь погладить животик, к которому тот прилепился.       Но стоит Мёну оглянуться на стул позади себя, думая пододвинуть его, как телефон Чана начинает вибрировать. Он поднимается, прося второго сесть на его место, и удаляется из палаты, позволяя омегам побыть наедине. Чунмён же зря время не теряет, поэтому буквально сразу же приземляется на нагретое место и так по-доброму, словно мама, смотрит на Бэка. Он всё больше смущает его, потому что в этом взгляде так и читается «я всё знаю, поэтому можешь спокойно всё рассказать, я сохраню это в секрете». Однако каковыми бы добрыми не были чужие намерения, младший не готов с кем-то разговаривать на это тему. Ему хочется сначала самому разобраться во всём, а главное — в себе, чтобы потом делиться этим и с другими. И Ким видит это, поэтому принимает чужое решение, не желая давить или выпытывать всё по крупицам.       — Как ты тут? Не скучно? Как мой племяшечка? Исин сказал, что твоё состояние улучшилось со встречи с Ёлем, и теперь малышу практически ничего не угрожает, да и молоко созревает.       — Да, мне уже гораздо лучше. Малыш тоже здоровенький, пинается вечно, да ещё и с такой силой, что хоть стой, хоть падай, — усмехнувшись, отвечает на кучу вопросов, а затем на минуту затихает, пока второй ожидает продолжения. — Мён-ни-хён, я слышал, что это ты убедил Исина сократить моё время пребывания тут до недели. Спасибо тебе большое за это. Тут оказалось не так уж и страшно, как я себе представлял, но я всё равно благодарен тебе, — закончив, Бэк смущённо тянется и обнимает умирающего от такой милоты Кима, который готов сделать всё что угодно ради этого невинного ребёнка.       — Я ведь прекрасно знаю, что тебе будет морально тяжело находиться в таком давящем помещении. Даже обычный человек с трудом выдерживает, чего говорить уже о беременных, — поглаживая по спине, спокойно произносит старший, после чего отстраняется и заглядывает прямо в глаза. — Но, если честно, я всё это время думал, что Чанёль смог помочь тебе перешагнуть через это и отпустить прошлое, однако после его звонка посреди ночи с просьбой уговорить Лэя… Я понял, что для тебя это слишком тяжело. Поэтому, в первую очередь, ты должен поблагодарить Ча..., — но не успевает он договорить имя, как его прерывает как раз-таки альфа, который почему-то выглядит напряжённо после телефонного разговора.       — Чунмён-а, можешь, пожалуйста, посидеть с Бэком пару часов? — попутно забирая со стола ключи от машины, спрашивает Пак, чем заставляет напрячься и омегам.       — Да, конечно! Что-то случилось? Ты какой-то хмурый, — спрашивает Мён и наблюдает за торопливыми движениями.       — И пугающий, — шёпотом добавляет блондин, чтобы его не услышали, однако у мужчины, к счастью, хороший слух, поэтому в следующую секунду он меняется в выражении лица, чтобы не пугать и так обеспокоенного омежку.       — Ничего серьёзного, просто на работе небольшое происшествие. Вы поговорите, погуляйте, а я мигом туда и обратно, — улыбнувшись, он подходит и целует в макушку обоих парней, после чего молниеносно выходит из палаты, чуть не зашибив беременную женщину в коридоре.       — Он такой заботливый, да? Редко таких встретишь, — улыбнувшись, произносит Ким, после кивков продолжая: — Кстати, чем вы занимались, когда я вошёл? Было чувство, что я вас подловил за чем-то непристойным.       — Да ничем… — вмиг заалев, отвечает младший, пока второй смеётся. — Я просто изучал его лицо, потому что он красивый…       — Ух ты! Он разрешил прикоснуться к себе?       — Ну, не то, чтобы я хотел, просто он сам настоял и положил мои руки на своё лицо. А что такое? — немножечко приврав (ибо на самом деле он очень хотел потрогать Ёля), спрашивает Хён, удивившись чужому вопросу.       — Да нет, ничего, просто Чанёль никогда так себя раньше не вёл. Знаю, не должен говорить о таком тебе, но в любых предыдущих отношениях Ёль был холоден с омегами. Не пойми неправильно, он хорошо воспитан и всегда ко всем относится доброжелательно и с улыбкой, но единственное, чего он не может терпеть, так это прикосновения к лицу и груди. Честно, не знаю, с чем это связано, но иной раз он начинал злиться, отчего его всегда бросали с истерикой напоследок. Именно поэтому я и удивился, когда ты сказал, что он разрешил потрогать себя. Видимо, он и вправду искал лишь своего истинного, — улыбнувшись, старший тянется и проводит ладонью по мягким волосам, приглаживая их и прекрасно зная, что произнесённые слова льстят Бэку.       — Вы так близки… Это удивительно, ты знаешь буквально всё.       — Сам порой удивляюсь этому. С Чанёлем мы знакомы уже… погоди, нужно посчитать, — усмехнувшись, он начинает на пальцах перебирать числа, после чего сам приходит в удивление от полученного ответа. — Уже как десять лет, ничего себе! Теперь чувствую себя стариком.       — Эй, не говори так. Ты выглядишь моложе меня, — фыркнув, говорит Бён, чем смешит старшего.       — Ого, ну раз ты так говоришь, то ладно, — кивает брюнет и продолжает, зная, что второму интересно их первое знакомство. — Чанёль младше нас всего на два года, но я всегда чувствовал, будто отвечаю за него, как старший брат. Он всегда мог сам за себя постоять, но это никогда не меняло того факта, что для меня он останется таким же маленьким альфой.       — Никак не могу представить его маленьким, — смеётся парень, усердно стараясь уменьшить в голове количество мускул.       — Хах, да, я и сам порой забываю, каким он был. Раньше, в районе, где мы жили, стояли четыре школьные фракции по названиям цветков: Мэ, Ран, Кук и Чук*. Я учился вместе с Тао в школе Ран, а Ёль с Исином и Крисом — в школе Чук. На тот момент мы не знали друг друга, да и не любили, потому что наши школы вечно воевали, пуская глупые сплетни. Но как-то раз на Хэллоуин мы с Тао решили пойти на кладбище, считая это крутой затеей. Мне, конечно, было всё равно, лишь бы не попасться, а вот Цзы с ума сходил от чего-то пугающего, хотя сам был трусом до мозга костей.

***flashback***

      — Зачем ты притащил меня сюда, если чуть ли не мочишься от каждого шороха? — приоткрыв невысокие ржавые ворота, которые оставляют за собой жуткий скрип, спрашивает Ким, действительно не понимая друга. Время уже перешагнуло полночь, а все школьники, как и обычно, должны либо уже спать, либо вызывать духов в своей комнате, предварительно укрывшись одеялом. И только у одной ходячей панды в глубокую ночь зачесалась жопа нарваться на приключения, которых, по его мнению, ему недостаточно.       — Потому что это весело! Только ты живёшь скучной жизнью, вечно либо книжки читая, либо уроки делая. Да и мы в Китае никогда не отмечали Хэллоуин, поэтому не ворчи и радуйся, что первый праздник я отмечаю с тобой, — отвечает Хуан и, будучи выше Сухо, как его называют друзья, прячется за нешироким плечом. Он подталкивает второго вперёд: на случай, если придётся приносить кого-то в жертву, то пусть это будет Ким.       Они проходят вглубь кладбища и замечают редкие могилы, но что самое странное — не на всех плитах написаны инициалы и даты смерти. Внезапно откуда-то со стороны начинает выть ветер, будто ноющий мертвец, решивший, что рано помер, а холод пробирается точно под одежду, заставляя неприятным мурашкам пробежаться по спине. Атмосфера с каждой минутой всё больше нагнетает, навевая страх уже даже всегда спокойному Чунмёну, а почва под ногами с каждым шагом становится всё рыхлее, словно её совсем недавно копали. И с одной стороны парни жалеют, что не взяли с собой фонарик, но с другой — безумно рады, что, по фантазиям Тао, не столкнутся с каким-нибудь призраком, тайно их поджидающим.       Они бродят ещё на протяжении неопределённого количества времени, за которое страх потихоньку отступает, а зубы перестают биться друг о друга. Находиться в таком месте по-прежнему жутко, ведь мысли, что где-то в трёх метрах под землёй лежат чьи-то останки, которые когда-то передвигались по этой земле, придаёт некую панику. И только спустя полчаса бесполезной ходьбы оба решают всё же вернуться домой и просто посмотреть ужастик. Однако не всё так просто.       Как только парни разворачиваются в ту сторону, откуда и пришли, внезапно за их спинами трескается ветка, оглушая обоих на долю секунды. Их лица в мгновении ока белеют, а тела не смеют даже шелохнуться, ведь оба прекрасно знают, что это не их рук дело. Решив, что им срочно, но максимально незаметно нужно бежать, они медленными шажками пятятся назад до тех пор, пока их спины не сталкиваются с чем-то твёрдым, но не менее тёплым. Кровь в жилах моментально останавливается, глаза распахиваются до нереальных размеров, а сердце бьётся с такой бешеной силой, что в ушах слышен лишь звон. На лбу моментально выступает холодный пот, а липкий страх овладевает их телами настолько стремительно, что тяжело сделать даже вдох. Они медленно поворачивают голову, чтобы посмотреть друг на друга в последний раз, а затем, не сговариваясь, резко разворачиваются и начинают громко визжать, встретившись со светом фонаря. Однако не только они выплёскивают сейчас эмоции, потому что практически сразу же их перекрикивают другие громкие голоса, пугая не только друг друга, но и неподалёку живущих людей. Ведь кому понравится в полночь слышать крики, доносящиеся из кладбища.       — Хватит орать, нас поймают! — внезапно шипит единственный, кто до последнего держал себя в здравом уме, заставляя всех вмиг замолчать. Тао, что испытал неимоверный шок, оседает на землю, схватившись за сердце, и тяжело начинает дышать, чудом не наложив кирпичей в штанишки.       — Да кто вы, чёрт возьми, такие? — сразу же спрашивает Сухо, хлопая по направленному прямо на лицо свету, чтобы опустили. Краем глаза он также замечает, как один из трёх незнакомых парней наклоняется и помогает подняться Цзы, придерживая того за талию. Ишь какой кокетливый с окрашенными в блонд волосами. И стоит ему спросить, всё ли хорошо, как лицо омеги предательски краснеет, а сам он робеет.       — Мы из школы Чук и… кхм… Меня зовут Чжан Исин, но можно просто Лэй, — представившись, делая максимально крутое выражение лица, будто не он только что кричал громче всех, указывает на рядом стоящего друга, что сейчас увлечён Цзы: — Это Ву Ифань, но для друзей Крис, а это, — теперь уже указывая на альфу, стоящего справа от него, — Пак Чанёль. Нам по девятнадцать, а Ёлю семнадцать лет.       — Вы двое, что, тоже по обмену из Китая? — удивившись, спрашивает Хуан и мимолётно поднимает глаза на Ву, что так бесстыдно и не моргая разглядывает школьника.       — Ну да. А вы оба откуда?       — Не очень люблю знакомиться, но раз ситуация такая непредвиденная… — немного подумав, выдаёт омега, привлекая к себе внимание Чжана своим безразличием и вздохом. — Меня зовут Ким Чунмён и, как и у вас, для друзей Сухо. А это Хуан Цзы Тао — самый трусливый омега, которого я когда-либо встречал, но если попробуете обидеть, он отхерачит вас нунчаками, — усмехнувшись насупившемуся другу (ибо чего позорит перед красавчиком), продолжает: — Мы из школы Ран и с вами одногодки, поэтому опустим формальности. Думаю, сюда мы все пришли за одним и тем же, но… Зачем вы ребёнка-то притащили? — и на последнем предложении его тон резко меняется со скучного на грубый, после чего он хватает Чана за предплечье и тянет на себя, спрашивая, всё ли с ним хорошо.       — Вообще-то это он нас сюда притащил! — возмутившись от такого обвинения, Исин обидчиво складывает руки на груди, воздерживаясь от выпячивания нижней губы. Он ведь всё ещё держит имидж крутого.       — Ага, ври больше! Откуда мне знать, что вы не буллеры и не специально притащили его сюда, чтобы запугать, а? — и только альфа, разозлившись, хочет вновь что-то сказать в своё оправдание, как его перебивает маленький защитник.       — Хён, это правда! Пожалуйста, не говори так, Исин и Крис-хён мои лучшие друзья, и это действительно я их уговорил придти сюда, заверив, что будет круто, — сказав это, Чанёль улыбается, пока старший, всё ещё не веря, виновато поднимает глаза на кивающего Чжана. — Кстати, ты так вкусно пахнешь. Из-за того, что здесь очень сильный запах рыхлости и ржавчины, мы даже не учуяли вас, но очень рады знакомству. И если вы не против, то давайте вместе прогуляемся? К тому же нельзя таким красивым омежкам гулять ночью в одиночестве, — обворожительно подмигивает Пак, слыша с одной стороны смешок, а с другой — смех и умиление.       — Какой милый и воспитанный мальчик. Хорошо, раз уж ты так хочешь, давайте ещё немного походим и пойдём уже домой.       И все пятеро школьников, решив, куда им идти дальше, направляются в сторону старого и покрытого мхом колодца, что находится всего в паре метров. И пока они спокойно идут, в Кима внезапно вселяется материнский дух, который цепляется за руку Пака, боясь, что с ним может что-то случится, как это бывает в ужастиках. Оглянёшься — и нет его. А чтобы не было скучно, попутно задаёт вопросы об учёбе, родителях и пообедал ли тот сегодня, намереваясь уже пригласить к себе, чтобы накормить. Тао же, идущий в паре сантиметров, тихо смеётся, слушая историю Криса на китайском и сходя с ума от его низкого тембра. А с его щёк так и не сходит розовый оттенок, потому что альфа то и дело касается либо руки, либо талии, пытаясь дать таким образом понять, что они истинные. Но Цзы и так это понял, поэтому и не сопротивляется сейчас, пуская в ход свои нунчаки. Лэй же тихо идёт за Мёном и как-то несвойственно ему молчит. Он пытается отключить окружающие запахи и сосредоточиться лишь на одном, чтобы понять одну вещь. Но с каждым уловленным феромоном его сердце начинает стучать всё чаще и чаще, а в голове крутится одна лишь фраза: «Не может быть».       К их несчастью, колодец оказывается пуст, однако это не останавливает их от громких разговоров, опустив при этом голову, дабы услышать забавное эхо. И сейчас кладбище уже и не кажется таким страшным и пугающим, несмотря на ухающих сов. А ведь действительно, когда рядом такая компания, страх прячется за ветками деревьев, ожидая, когда все разделятся. Но этого не происходит в последующие пятнадцать минут, а когда парни, вдоволь насладившись игрой и сблизившись, решают пойти домой, их кое-что останавливает. И это кое-что — странные рычания, доносящиеся из густого и тёмного леса, после которого следует и шуршание сухой травы от тяжёлых ног.       — Чанёль, хватит, мы уже наигрались, — нахмурившись, произносит Цзы и прислоняется к руке Ву, дабы не было так страшно. Второй же, как настоящий защитник, приобнимает за плечо и притягивает ближе, слыша чужой стук сердца.       — Но я ничего не делал… Скажи же, хён, — отвечает Чан и смотрит на Кима, который активно кивает, доказывая невиновность.       Вновь не сговариваясь переглянувшись, они одновременно разворачиваются и сразу же жалеют об этом, а их волосы седеют буквально на глазах. Прямо из темноты и тумана на них движется что-то огромное, страшное и хромающее, едва ли похожее на человека. Они слышат это же рычание и приближающееся тяжёлое дыхание, отчего собственное затаивается где-то в лёгких. Они не видят лица этого существа, да и фонарь посеяли в самом начале знакомства, но его порванную и грязную одежду, надетую как попало, было видно хорошо. И хоть его тело перевешивает лишь на одну ногу, шаг его стремителен и внушает ужас вдобавок с оцепенением. Школьники, вцепившись друг в друга, боятся даже вздохнуть, издали похожие на один подрагивающий ком.       — А ну убирайтесь прочь отсюда, мелюзга! Покойным спать не дают! — внезапно раздаётся такой громкий и точно оглушающий крик, после которого следует очередной и не менее громкий визг детей, стремительно убегающих в сторону ворот. Кто-то успевает даже споткнуться, но чудом не упасть лицом в незарытую могилу.       Их голос заполняет всю округу, однако люди не торопятся бежать на помощь с вопросами, хотя народ безумно любопытный. Видимо, все уже привыкли, что в ночь Хэллоуина кто-то, да заорёт. Парни же, выбежав за пределы кладбища на широкую улицу, останавливаются и оседают на корточки, чтобы отдышаться, а затем начинают громко хохотать в унисон, и вовсе усаживаясь попой на холодную землю. Да, такого экстрима им хватит на всю жизнь.       Теперь, когда рецепторам не мешают посторонние запахи, Чунмён наконец улавливает феромоны всех альф и на одном точно останавливается, но с большим усилием старается скрыть своё удивление. Он поднимает глаза на Чжана и сталкивается с его спокойными, расширенными зрачками, так и говорящими «я тоже это чувствую», но ни один из них не решается это комментировать рядом с друзьями.       Немного прогулявшись вдоль дороги, они доходят до дома Тао, который всё никак не может зайти внутрь, о чём-то так игриво шепчась со своим новым знакомым. А через минуту и вовсе обмениваются номерами и скромным чмоком в щёку. Хуан, чуть ли не пища, смущённо хлопает по чужому плечу и убегает, скрывшись за дверью. Ву же, не найдя больше смысла гулять, прощается с друзьями и направляется в противоположную сторону.       — Чанёль-и, милый, больше не гуляй по ночам, хорошо? Сегодня тебе повезло, потому что мы совершеннолетние, но тебе нельзя выходить на улицу позже десяти вечера со своими ровесниками, ладно? — уже у порога дома младшего, Сухо крепко держит детскую для него руку, игнорируя, что чужая ладонь гораздо шире собственной, и смотрит сверху вниз, ибо ростом Чан тоже обогнал.       — Не переживай, хён, у меня кроме вас больше нет друзей, поэтому могу гулять с вами в любое время, — обворожительно улыбнувшись, он решает промолчать об этой милой разнице в росте, при которой такой маленький Мён пытается чему-то поучать.       — Ладно. Но всё же запиши мой номер телефона на всякий случай. И пиши мне в любое время дня и ночи, хорошо? — получив кивок, альфа быстро записывает на кнопочном телефоне продиктованные цифры, пока кто-то позади запоминает их наизусть, и мигом ныряет в распахнувшиеся объятия, чем удивляет завидующего Исина.       Наконец попрощавшись с последним другом, парни молча шагают вдоль фонарей по абсолютно безлюдной улице. И в этой тишине каждый думает о своём, в итоге всё же приходя к одному единому слову. Ким, поняв, что тянуть уже нечего, а стоит лишь сказать очевидное, первым подаёт голос, который пропадает в таком же голосе Лэя. Слегка удивившись, омега замолкает, прося начать первым и даже радуясь, что не ему придётся объяснять ситуацию.       — Ну, что ж… — неловко начинает Чжан, то и дело хрустя костяшками пальцев, дабы унять внезапную нервозность. — Так как мы поняли, что истинные, нам нужно… сначала узнать друг друга получше, да, чтобы в дальнейшем хорошо ладить, — глупо усмехнувшись, он переводит взгляд на серьёзного и хмурого парня, после чего, вздохнув, опускает плечи и говорит всё, как есть, стерев с лица эту глупую физиономию. — Если честно, я не знаю, что следует говорить в таких ситуациях, потому что я ни с кем не встречался до этого. Да и не думал, что так неожиданно встречу своего омегу.       — Так ты расстроен такой встречей?       — Что? Н-нет, я не это имел в виду! — опешив от такого вопроса, отрицательно качает головой. — Просто… Я представлял себе романтическое место, но это вовсе не значит, что я как-то расстроен или разочарован. Для меня главное то, что я встретил тебя, а как и при каких обстоятельствах — не важно, — дойдя уже и до дома омеги, они останавливаются на пороге, даже не подозревая, что кто-то за окном мило наблюдает за ними. Исин осторожно тянется и касается чужой ладошки, после чего, не заметив сопротивления, сплетает пальцы и смотрит прямо в глаза. — Давай сходим на свидание?

***The end of flashback***

      — И что же ты ответил? — Бэкхён, увлечённо хлопая глазами, принимает в рот ещё один ломтик очищенного мандарина, морща нос от лёгкой кислинки.       — А что должен был? Согласился, конечно! Поэтому мы сейчас и являемся супругами. Тао, кстати, через день признался мне, что Крис его истинный, а сейчас у них трёхлетний Сехун. Чудо, а не малыш. Вас тоже, кстати, надо как-нибудь познакомить.       Бэкхён тоже улыбается, думая, что у этих ребят были просто замечательные юношеские годы, отчего становится даже немного завидно. Но в душе омеги почему-то так тепло и радостно от мыслей, что им даже спустя столько лет удалось сохранить такую же крепкую дружбу, какую пишут в книгах.       — Всё это было так давно, но и в то же время словно вчера. Протяни руку — и вот всё перед тобой, но… десять лет всё же дают о себе знать. Я безумно скучаю по тем временам, но стараюсь шагать вперёд, создавая новые и не менее чудесные воспоминания, в которых есть и ты, — улыбнувшись, он протягивает ещё одну мандаринку, наблюдая, как она пропадает в довольном рту. — А если подумать, то это действительно кажется странным. Внезапно двое друзей встретили своих истинных в один и тот же момент… А Чанёль просто блуждал всё это время, пытаясь найти своего.       — И нашёл… — как-то грустно усмехнувшись, он взмахивает руками, указывая на своё положение.       — Ты думаешь, его это волнует? Наш Чанни особенен тем, что если найдёт своё, то уже не отпустит. Для него было важно лишь то, что у тебя нет мужа и нет метки. Хотя даже если бы была, то он кусал бы тебя до тех пор, пока запах не выветрился бы полностью. И я знаю, что его чувства гораздо больше и сильнее, чем мимолётная симпатия. Также я знаю, что чувства абсолютно взаимны, ведь, как бы ни хотелось, невозможно устоять перед своим альфой, — он приподнимает брови, тем самым показывая, что давно раскусил парня, поэтому просто улыбается розовым щёчкам, которые отрицательно качают головой. — Твои чувства уже превратились в яркий букет, и они точно не завянут лишь от того, что ты отрицаешь это… Сердце уже при первой встрече всё решило за тебя, так почему бы просто не насладиться этим? Да и если не сейчас, то когда? Время летит словно птица, не жалея никого, и если ты думаешь, что будет другой шанс, то ты можешь очень сильно ошибаться. Нужно прислушиваться к чувствам и следовать за сердцем. Не бойся выражать то, что у тебя на душе, иначе человек рядом никогда не узнает, что у тебя на уме, а жизнь настолько коротка, что, откладывая всё на завтра, ты придёшь к тому… что будет слишком поздно.       — Я просто… Дело не в том, что он мне не нравится, а в том, что я боюсь. Мне страшно даже думать о том, что в один момент я снова окажусь в прошлом. Я просто не переживу это снова… — тихо признаётся, не осмеливаясь больше отрицать правду.       — Бэкки, тебе не нужно бояться любви, особенно с Чанёлем. Прозвучит банально, но он действительно другой, да и к тому же истинный. И, зная его, я могу с уверенностью сказать, что ты можешь нырять с головой, даже не оглядываясь на берег. Когда в моей жизни произошёл сдвиг и депрессия буквально поглощала меня с каждым днём всё больше, знаешь, кто был рядом со мной? Чанёль. Не Исин, а именно Чанёль, — омега поднимает взгляд, чтобы посмотреть на друга, и видит в его глазах некую грусть, которая, кажется, относится отнюдь не к плохим, а к хорошим воспоминаниям, что даже немного удивляет. — В тот момент мы не были женаты, поэтому пойти и рассказать о своих проблемах парню для меня было чем-то невозможным. Я думал, что буду обузой для него, который только и делает, что вешает свои проблемы на чужие шеи. И хоть я понимал, что Лэй не такой, я не мог пойти к нему. Я держал все свои проблемы в себе, пока в один момент Ёль не понял, что со мной что-то не так. Он не задавал вопросов, а просто находился всегда рядом, даже ночью приходил с пакетами вкусняшек. Он терпеливо поддерживал меня всё это время, пока в один момент я не выговорился ему. В тот вечер Ёль впервые не пытался шутить или поднять мне настроение. И в тот вечер он также впервые увидел мои слёзы, заставив полностью ему довериться.       — Хён… — выпятив губу, Бэк жалостливо кладёт свою ладошку поверх другой, давая понять, что ему грустно за друга.       — Я не говорю это для того, чтобы ты жалел меня, ведь такое происходит с каждым. Я говорю это для того, чтобы ты понял, что Ёль ни за что не бросит тебя. Он сделает всё, вылезет из кожи вон, лишь бы стать твоей опорой и поддержкой. Сделает всё ради любимых, лишь бы те не таскали на себе груз в одиночку, — закончив своё предложение, Мён замечает, как тускнеют чужие глаза, поэтому, вновь пригладив волосы одной рукой, второй протягивает нарезаное яблоко, которое сразу же погружают в рот. Он понимает, что Бэкхёну сейчас нечего сказать, ведь нужно время, чтобы всё обдумать. А чтобы ещё больше не угнетать обстановку, Ким предлагает выйти и прогуляться на заднем дворе больницы, вспоминая о небольшом красивом саде.       Согласившись на такое предложение, Бэкхён решает не снимать свой удобный халат, ведь все здесь ходят в том, в чём комфортно, а лишь надевает тапочки и накидывает на себя лёгкий бомбер Чанёля, думая, что тот будет не против. Хоть у омеги и есть собственная новая одежда, но без удобной курточки, которая бы полностью закрывала живот. А на улице, хоть и стоит тёплая погода, гуляющий ветерок не внушает никакого доверия.       Как только они выходят на крыльцо больницы, Ким сразу же подхватывает парня под локоть и медленно ведёт к цветущему и такому красивому саду, дабы размять мышцы. Они проходят вдоль неширокой тропинки, где растут местами розы, ромашки и другие не менее превосходные цветы, рядом с которыми друзья фотографируются. И Чунмён не упускает возможности попросить Бэка попозировать, что тот и делает, после чего щёлкает несколько раз и сразу же с коварными смайликами отправляет Чану фото. Пусть завидует.       — Кажется, время визита давно закончилось. Тебя не отругают? — спустя полчаса бесполезной, но такой занимательной болтовни, спрашивает блондин, на что получает отрицательные покачивания головой.       — Ты что, забыл, чей я муж? — усмехнувшись, мужчина смотрит на забавно закатывающиеся глаза младшего, отчего начинает смеяться. — Кстати, твой запах очень сильно изменился с последней нашей встречи. Да и сам ты стал куда более расслабленным и сочным, словно персик. И как только Чан до сих пор не набросился на тебя?       — Эй, перестань! — возмутившись чужим словам, Бэкхён пихает друга в плечо. — Он мне тоже об этом говорит…       — Что хочет тебя? — игриво поиграв бровями, спрашивает Ким, после чего начинает громко смеяться, ведь брови младшего сводятся к переносице, а щёки моментально предательски краснеют. — Да шучу я, шучу. К тому же в этом нет ничего такого. Это наоборот хорошо, когда ты возбуждаешь альфу. Было бы странно, если бы он был равнодушен к тебе.       — Я про запах! Да что с вами такое? Любите вечно смущать меня и чушь нести…       — Просто ты безумно милый. Да и с первой нашей встречи ты ни разу искренне не улыбался. Вечно ходил угрюмый и убитый, отчего я безумно волновался за тебя, ведь ты как партизан ничего не говорил даже. А сейчас вот, улыбаешься, краснеешь, смеёшься, поэтому дай понаслаждаться немного! — фыркнув, произносит старший, на что второй мнётся, а затем совсем неожиданно раскрывает руки и, словно комочек, робко обнимает Мёна, благодаря за такое терпение, и просит прощение за доставленные беспокойства. — Хэй, всё хорошо! Главное, что сейчас вы оба в порядке, да? — получив кивок, продолжает, как только Хён отстраняется: — Ты что-то хотел сказать про запах.       — Чанёль, как и ты, говорит, что он изменился, но я не чувствую ничего. Я даже не знаю, как пахну, отчего мне страшно, что это как-то оттолкнёт его… Запах ведь не всегда меняется в лучшую сторону.       — Но не в твоём случае. Ты пахнешь сухим молоком, смешанным с запахом свежевыпеченных булочек, что довольно приятно чувствовать. Да и ваши феромоны сочетаются, поэтому уверен, что его это никак не оттолкнёт.       Убедив младшего, что всё с ним хорошо, Сухо решает рассказать ещё немного историй, связанных с прошлым Пака. И за разговорами они даже не замечают, как стремительно садится солнце, навевая вечернюю прохладу. Но Бэкхён слишком увлечён мыслями о сказанных слабостях Чана, главным из которых является не умение принимать поражение, что его вовсе не заботит смена погоды.       — Ты не замёрз? Давай уже зайдём внутрь, а то ты устал и… — договорить предложение брюнету не позволяет вибрирующий телефон, который тот достаёт из кармана и смотрит на дисплей. — О! Чанни звонит… Алло? Приехал уже? Да, мы на улице. Хорошо, — сбросив вызов, он убирает устройство обратно и смотрит на парня, что любопытно хлопает глазками, ожидая. — Мне пора уходить, а твой любимый уже идёт, — подняв руку, Ким указывает пальцем в сторону парковки, откуда и идёт мужчина, ослепляемый последними лучами солнечного света.       Развернувшись и увидев стремительно приближающегося альфу, Бэкхён моментально тушуется, вспоминая, что без спроса взял чужую одежду. Хоть он и понимает, что второй ругать не будет, всё равно чувствует себя воришкой. А Чанёль, наоборот, заметив свою широкую вещь на хрупких плечах, улыбается куда шире, умилившись опущенным, как у щеночка, глазам.       — Прости, я задержался, — наконец оказавшись в паре сантиметров, произносит Ёль, не сводя взгляда с омеги.       — Да нет, всё в порядке. Мы хорошо провели время, да?       — Угу, — тихо согласившись, Бэк краснеет ещё сильнее, практически не выдерживая под таким пожирающим взглядом, а Чунмён, сразу почувствовав атмосферу, решает больше не мешать парочке, поэтому прощается с каждым и торопливо шагает к мужу.       Когда же они остаются наедине, Чанёль без каких-либо промедлений наклоняется и обнимает блондина, не позволяя начать ему извиняться за одежду. Он чувствует приятный феромон, обволакивающий его с головой, отчего шепчет тихое «я скучал», наблюдая, как начинает гореть ушко. Сердце Бэкхёна начинает биться куда чаще обычного, а руки впервые сами тянутся, чтобы сначала несмело, а затем крепко обнять чужую шею. И это действие безумно удивляет Пака, потому что они никогда так ещё не обнимались в открытую.       — И мне безумно нравится то, как моя куртка сидит на тебе, — вновь смутившись от этих слов, омега хочет отстраниться, но старший не позволяет. — Не сбегай от меня, я ведь не злюсь и не кусаюсь.       В итоге сдавшись, Бэкхён укладывает свой подбородок поудобнее и вдыхает успокаивающий запах корицы. Ему также хочется дотронуться до мягких волос, что находятся в сантиметре от его ладони, и в этот раз Хён не сдерживает себя. Осторожно потянувшись, холодными пальчиками он пробирается в копну волос на затылке, несильно сминая их и закручивая кудряшки, что забавляет альфу.       — Сильно устал?       — Не сильно. Но ты, кажется, устал стоять в такой позе, — мило засмеявшись, наконец отстраняется, позволяя мужчине выпрямиться, который сразу же укладывает ладони на круглом животике. — Как дела на работе?       — Ну, бывало и получше. Из-за оплошности одного сотрудника придётся судиться с другой компанией.       — Какой ужас! И что же ты будешь делать?       — А что мне остаётся? Это происходит из года в год, поэтому я привык, хоть и выматывает сильно, — заметив расстроенное лицо парня, Чанёль приближается и целует в лоб. — Всё хорошо, у нас есть туз в рукаве, поэтому в любом случае выиграем это дело.       Кивнув с улыбкой, младший просит уже вернуться обратно, на что второй моментально укладывает руку на талию и помогает дойти до входа. Но буквально у самого порога в больницу Бёна чуть не сшибает забежавший мужчина, который кричит во всю о том, что его жена рожает и ей срочно нужна помощь. И если бы не быстрая реакция Ёля, который в мгновении ока, подхватив под подмышки, поднимает блондина и перетаскивает в сторону, то тот бы уже валялся.       — Всё в порядке? — обеспокоенно спросив, Пак вертится вокруг и рассматривает, не задели ли того. Но Бэкхён, не ожидав такого резкого действия со стороны альфы, да и вообще ситуации, стоит в шоке, пытаясь осмыслить произошедшее, пока где-то в стороне уже везут рожающую женщину.       — Д-да, но как… я ведь тяжёлый!       — Для меня ты очень лёгкий, — улыбнувшись расширенным глазам, что до сих пор не могут ничего понять, он прижимает парня ближе к себе и шагает к лифту, на всякий случай несколько раз оглядываясь. — Скоро должны принести ужин. Может, ты хочешь чего-нибудь помимо него?       — Мне бы хотелось сладкого чая. Кажется, после таких резких скачек у меня поднялось давление, — усмехнувшись, Хён заходит в лифт под сопровождением и теперь думает, что это выглядело как-то даже романтично, отчего невольно тянет уголки губ вверх. А на вопрос, сколько ложек сахара тот предпочитает, просто поднимает вверх четыре пальчика и удивляет этим Пака.        — Ничего себе… А я-то думаю, почему ты такой сладкий.       — Это не имеет никакого отношения ко мне! — услышав такое сравнение, Бэкхён вмиг сводит брови к переносице, даже убедительно показать, что вовсе он не сладкий. Но для Чанёля этот жест выглядит максимально умилительным, отчего хочется продолжить дразнить второго.       — Ещё как имеет.       — Не имеет!       — Имеет.       Наконец, под забавные споры поднявшись в палату, омега садится на кровать и блаженно мычит, чувствуя расслабление в ногах и пояснице, пока Чан уходит обратно. Спустившись на второй этаж, где и находится буфет, мужчину привлекают и различные выпечки, которые тот решает купить с чаем. Он подходит к небольшой очереди и терпеливо ждёт, пока она рассосётся, но беременный омежка перед ним всё никак не может сделать выбор между молоком и какао. Мальчишка выбирает сначала одно, уже готовый оплатить, как внезапно передумывает и просит налить другое, а спустя мгновение решает выбрать всё же первое. И так несколько раз, пока в итоге это не надоедает буфетчице, заставив парня занервничать.       — Просто возьмите оба напитка и выпейте по очереди, — спокойно и с вежливой улыбкой произносит Пак, заставив взглянуть на него, а затем тянется и просто прикладывает свою карточку, тем самым оплачивая чужой заказ. — Это мой вам подарок. Желаю родить здорового и крепкого малыша, — сказав это, он смотрит на благодарные и чуть ли не слезящиеся глаза омеги, который, поклонившись, счастливо топает к столику и садится, сразу же принимаясь пить напитки.       Бэкхён же в это время уже во всю машет ногами на весу и не перестаёт думать о сегодняшних рассказах Мёна и своём запахе. Он вновь опускает нос и зарывается им в свой халат, пытаясь унюхать хоть что-то, но всё бесполезно. Для него нет никаких изменений, что немного даже пугает. И только он хочет взять телефон, чтобы написать об этом Лэю, считая, что с ним что-то явно не так, как его останавливает чей-то громкий, но сдавленный крик, доносящийся из коридора. Вздрогнув от неожиданности, блондин пугается, но решает посмотреть, что там происходит. Он потихонечку встаёт на ноги и медленно шагает к двери, но стоит ему высунуть голову, как крик повторяется, и уже гораздо громче.       Не совладев с любопытством, Хён выходит и шагает около пары метров до чужой палаты, через стекло которого видно, как омега рожает, видимо, не успев доехать до операционной комнаты. Но блондин видит лишь медсестёр, акушера, мужа и самого парня, чьё лицо искажается в муках, а из плотно сжатых глаз текут слёзы. Он вновь срывает связки на просьбу тужиться, говоря, что ему безумно больно и больше он не может, однако продолжает, желая наконец родить. А смотрящий на это Бэкхён испытывает лишь страх и панику, отчего тело не может сдвинуться с места. По его спине бегут неприятные мурашки, а пальцы начинают дрожать. И ему безумно хочется уйти, однако ноги не шевелятся совсем, отчего он продолжает наблюдать.       Примерно через две минуты Чанёль возвращается на нужный этаж и видит омегу, стоящего не у своей палаты. Быстро положив еду и чай на столик, он выходит и направляется к нему, чтобы посмотреть, чего тот там стоит. Однако на полпути его останавливает раздавшийся громкий детский плачь, заставляющий чему-то внутри сжаться. Пак смотрит на своего омегу и видит, как у того текут слёзы из неморгающих глаз, отчего в душе становится беспокойно. Всё же подойдя ближе, он молча обнимает Хёна со спины и оглаживает его животик, пока подбородок укладывается на неширокое плечо, прижимаясь щекой к влажной щеке. А малыша в это время вытирают и вручают ножницы отцу, чтобы тот перерезал пуповину.       — Они так счастливы, — тихо прошептав, мужчина понимает, что сейчас чувствует Бэкхён, однако врать о том, что с ним такого не произойдёт, не может. — Знаю, это больно, однако, взглянув на родителей, можно понять, что… это действительно того стоит.       — Чанёль, мне страшно, — шёпотом признаётся парень и укладывает свои ладони поверх чужих.       — Тебе нечего бояться, я всегда буду рядом с тобой.       — Обещаешь?       — Обещаю, — он вытирает влажные дорожки с щёк и целует в местечко за ушком, чем вызывает лёгкую, но приятную дрожь.