Ты - мой!

      С того дня, как Чанёль и Бэкхён официально начали встречаться, проходит неделя, за которую у них в принципе ничего не меняется. За исключением веса младшего, что стремительно растёт на весах. И вроде бы это должно радовать, вот только самому Хёну не нравится, ведь он убеждён, что после родов жир и свисающий живот останутся с ним до конца жизни. И пусть пятьдесят восемь килограмм не такая огромная цифра, чтобы закатывать истерики, но он сильно депрессует по этому поводу, стараясь ничего не говорить Паку, чтобы не нагружать своим нытьём. Вот только альфа и так в курсе всех дел.       Также помимо веса изменилось то, что к ним теперь часто захаживают друзья, желая узнать омежку получше. Вот только Бэк, как бы сильно ни радовался их приходу, до сих пор испытывает неловкость и скованность, отчего зачастую молчит. И сегодня как раз таки именно тот день, когда друзья, вновь собравшись, третий раз за неделю навещают пару. Вот только главная проблема дня заключается в том, что именно сегодня Чанёль вышел на работу, оставив Хёна одного-одинёшеньку.       Ведь обычно только альфа и ведёт разговор, позволяя младшему лишь слушать в стороне, не испытывая волнения. А сейчас даже Мёна с Исином нет, чтобы хоть немного суметь расслабиться.       Когда дверной звонок начинает галдеть, Бэкхён отчего-то думает, что это Пак, хотя тот обычно сам набирает код, а когда вытягивается и смотрит в глазок, то в панике отскакивает назад. Он не знает, что ему следует делать, поэтому, перед тем как открыть дверь, он пишет короткое сообщение старшему: «они здесь!!!», на что второй, только усмехнувшись, отвечает: «удачки», чем выводит из себя. Чан думает о том, что надо же как-то парню привыкнуть к новым знакомым, а Бэк наоборот думает о том, что следует придушить старшего, как только тот вернётся с работы.       И стоит ему, сделав глубокий вдох, дернуть ручку, как первым залетает Сехун, сразу же прижимаясь к животу. Он нежно гладит маленькими ручками поверх футболки, пока ему самому приветственно приглаживают волосы.       — Привет, хён, привет, Лулу, — поздоровавшись с обоими, он, наконец, отстраняется и шагает в сторону гостиной. Так как он часто бывает в доме дяди, то без стеснений садится на диван и включает себе мультики, пока старшие удивляются от его обращения к малышу. Ведь Бэкхён до сих пор не поговорил с Ёлем о чужих снах, не говоря уже о том, чтобы рассказать об этом Тао или Крису.       Неловко засмеявшись, теперь омега обнимается с остальными, приглашая внутрь. Вот только разувшись, они почему-то проходят именно в спальню, а не к Хуну в гостиную. И последним в очереди на объятия стоит никто иной, как Кай, что, сверкнув глазами, закрывает за собой дверь и распахивает руки ожидая.       — Приветик, мой мягкий и прекрасный друг, — поёт мужчина, когда Бэк всё же подходит и обнимает в ответ, надеясь, что его тут же отпустят. Однако Чонин оказывается куда придирчивее, поэтому в следующую минуту, развернув парня спиной к себе, в обнимку шагает к остальным, будто они парочка. — Эх, если бы я не любил Су, а Чанёль не был бы таким ревнивым собственником, то отобрал бы тебя у него, — такое неожиданное заявление ошарашивает младшего, ведь он не понимает, что такого в нём привлекающего есть, чтобы пытаться отобрать.       — Эй, отвяжись ты уже от него! — стоит им войти в спальню, как альфу сразу же отчитывает До, который сидит вместе с Цзы по обе стороны от пустующего центра. И Бэкхён, не желая садиться между ними из-за неловкости, всё же осторожно отстраняется от Кая и усаживается, не замечая пристальный взгляд Криса.       Для Ву младший безумно интересен своей необычной внешностью и поведением, ведь он прекрасно помнит всех омег Чана. И ни одна из них не была столько изумительна и идеальна, как Хён. Но стоит ему обратить внимание на своего воодушевлённого мужа, как влюблённая улыбка сама по себе расплывается на лице.       — Ну, Додо… Он такой хорошенький и миленький, что при объятиях все мои проблемы будто вмиг улетучиваются, — тяжело вздохнув, мужчина ложится поперёк кровати, а через пару секунд блондин снова чувствует обвивающие его руки и дыхание в районе поясницы.       — А у тебя они были, что ли? Как в жопу ужаленный с раннего утра бегаешь, всё тараторя о Бэке, который безумно хорошенький. Раз так нравится, может, сам забеременеешь? — и не успевает Чонин обидеться, как комнату разоряет такой очаровательный и громкий смех блондина, от которого все замирают и устремляют свои взгляды на него. За два визита в этот дом они видели лишь сдержанную улыбку Бёна, поэтому его заливистый смех складывает у других впечатление, будто парень какой-то ангелочек не с мира сего.       — Ой… — сам же Хён тушуется под пристальными взглядами и прикрывает рот ладонью. Он так привык смеяться без стеснений перед Чаном, что на минуту забылся, от чего сейчас и неловко.       — Видали, чё может?! — однако восхищённый чем-то Чонин не позволяет парню думать, будто тот сделал что-то не так, ведь сразу же заваливает очередными комплементами. — Бэкхён-и, ты почему скрывал эту свою сторону от нас? Всё только Чанёлю и для Чанёля? — как-то обиженно фыркнув, он крепче обнимает парня за пояс, не подозревая, что доставляет дискомфорт. — Такой милы-ы-ый.       — Ч-Чонин, можешь, пожалуйста, не сжимать так? Мне немного больно, — но услышав просьбу, он тут же испуганно отдёргивает руки, будто от утюга, а после извиняется, пока не получает по голове игрушкой, кинутой Крисом. Ведь альфа как никто другой понимает, какими обидами может караться причинение боли беременному омеге. До сих пор мурашки от воспоминаний таких моментов с Тао.       — Дядя Кай, прекрати вести себя, как дитя малое. Позоришь ведь, — и стоит старшему хоть немного избавиться от чувства вины после прощения Бэком, как в комнату заходит Се, кидая нож прямо в сердце. Он протискивается между Хуаном и блондином, а после немного прислоняется ко второму, чтобы уделить время своему новому, но неродившемуся другу. — Хён, а можно мне погладить? — Хун поднимает свои глазки, чтобы убедиться, что не доставляет боль, и, получив кивок с милой улыбкой, отчего-то смущается.       — Вы только посмотрите на этого ребёнка! Смотрите, как клеится! Крис, в кого он такой? — ошарашенно воскликнув от ревности, он откидывается на постели, пока друг пожимает плечами.       Ву и сам не знает, в кого его сын пошёл характером, однако под толщей мыслей на ум приходит образ отца Цзы, который так же и строг, и серьёзен, и кокетлив, когда это нужно. Кажется, ему следует перестать отправлять Хуна именно к родителям мужа во время течки, ибо он переживает, что сын в скором времени начнёт во всём острить, говоря, что родители делают правильно, а что нет. Ким же, не найдя поблизости людей, к которым можно присосаться, хватает Кёнсу и утягивает за собой, из-за чего тот валится на чужой торс и закатывает при этом глаза.       — Милый, давай и мы заделаем ребёночка? Вот у Мёна сегодня течка, а когда у тебя? — пусть этот вопрос и звучит для всех обычно, Бэкхён всё равно смущается и опускает голову, принимаясь поглаживать Се по мягким волосам, что замечает Су. Он понимает, что для присутствующих говорить о чём-то интимном сравнимо с разговорами о погоде, ведь все, кроме него, уже вдоль и поперёк изучили тела своих партнёров, абсолютно не испытывая неловкости, а блондин… Ему, к сожалению, дали совсем иное воспитание и разговаривали об иных темах.       — Никогда, — на чужой вопрос омега отвечает резко, после чего поднимается и хлопает по пальцам, что не хотят отпускать. И со стороны их споры выглядят очень забавно, что, кажется, скучать им точно никогда не придётся.       — Надеюсь, они наконец сцепятся, — когда речь заходит о друге с его причиной отсутствия сегодня, Тао неожиданно поднимает эту тему, получая согласные кивки мужа и непонимающий взгляд Бёна, на который сразу отвечает: — Я очень хочу, чтобы наши дети дружили. Если Чунмён-и забеременеет сейчас, то в будущем детки не будут чувствовать большую разницу в возрасте, что улучшит их контакт меж собой. К тому же он второй по старшинству из нас, поэтому, думаю, ему уже пора.       — Ох… Да, было бы славно, — задумавшись над словами, неуверенно кивает парень, после чего закусывает губу и хочет спросить ещё кое-что, однако не знает, с чего начать. — На самом деле, у меня есть к тебе один личный вопрос, — и чуть наклонившись, почти что шёпотом произносит, замечая, что вблизи чужие глаза выглядят ещё красивее.       — Я слушаю, — вот только брюнет, привыкший, что все секреты они обсуждают и в кругу альф, не сразу понимает, что именно они и мешают младшему. Мужчины же, тоже заинтересованно вылупившись, ожидают продолжения, пугая всё больше, пока в один момент Ву не перебивает их.       — Чанёль только что написал: «Не обижайте Бэкхёна. У него есть вопрос к Тао, поэтому если вы все в одной комнате, то оставьте омег наедине», — закончив дублировать написанное вслух, он поднимает глаза на удивлённого и покрасневшего Бэка, который в душе и проклинает, и благодарит Пака за то, что тот вовремя написал. — Интересно, почему он подумал, что мы будем обижать тебя? Ладно, Чонин, на выход, — в недопонимании сузив глаза, он поднимается с удобного пуфика и кивает другу в сторону выхода, куда тот, простонав и поднявшись, следует. Ему хочется забрать с собой и злобного Сехуна, но тот уже миленько сопит на чужом животе, чем вызывает большую зависть.       — Я хотел спросить, — как только дверь закрывается, блондин тут же продолжает, но уже более уверенно, — как ты… рожал? То есть, это больно? И насколько?       — А, ты об этом? Я уж подумал, что что-то серьёзное, — хохотнув, омега пытается донести до младшего, что не стоит бояться обсуждать такие темы перед альфами. — Если честно, это хорошо, что ты хочешь узнать больше об этом, но… ты уверен, что готов? Я имею в виду, что сказанные мною вещи могут напугать тебя, — после этого Бэк начинает задумываться, прекрасно понимая, насколько восприимчивым человеком является. Однако когда он кидает беглый взгляд на свой живот, то решает, что лучше заранее быть готовым к последствиям. — Хорошо. Я буду говорить достаточно открыто и доступно, но если тебе больше не захочется слушать, то сразу останови меня.       — Ладно, — кивнув, он буквально уже чуть ли не горящими глазами просит не томить, в то время как Су спокойно сидит, думая, что ничего нового не услышит. Однако он очень сильно ошибается.       — Для начала хочу сказать, что больно будет всегда. То есть этого никак не избежать, ведь у тебя что-то да порвётся, будь это естественные роды или кесарево. Я не могу описать тебе эту боль, ведь для каждого она воспринимается по-разному. Но для меня, к примеру, девятый месяц был гораздо хуже родов, потому что Хун-и, наряду со схватками, ужасно сильно пинался.       — Чанёль говорил, что ты не мог ходить…       — Да, это правда, но лишь потому, что он весил три килограмма и девятьсот грамм. Из-за этого я должен был родить его раньше срока на месяц-два, но когда беременность продлилась, врачи с ужасом предлагали вызвать роды искусственно, отчего я наотрез отказался. Я считаю, что если малыш не родился раньше времени, значит так надо, значит нам нужно ждать его готовность выйти на этот свет. И хоть я в прямом смысле слова падал в криках от одного его пинка, всё равно ни на минуту не жалел, что решил оставить его до последнего.       — Ой, помню, как Крис в истериках бился от переживаний за вас обоих. Думал, что либо ты не выдержишь нагрузки, либо ребёнок задохнётся от тесноты, — вспомнив один из моментов, произошедший в их кругу, Кёнсу добро усмехается, уважая Ву за то, что всё время находился рядом с мужем и помогал буквально во всём. Их доверие и связь была настолько сильной, что в последние дни альфа сам нёс на руках Тао до туалета и покорно ждал, пока тот закончит все свои дела.       — Мне больше интересно, как ваши мужья будут вести себя, потому что Крис ещё самый спокойный в нашей компании. Он никогда не показывает лишних эмоций, но раз уж его так расколбасило… — рассмеявшись от представленной в голове картины, он смешит и остальных, после чего продолжает: — На самом деле, тебе, Бэкхён-и, такая боль не светит, ведь у тебя омежка, а они по своей природе маленькие и миниатюрненькие, в отличие от альф.       — И всё же… как проходили роды? — всё не отставая от главного вопроса этого дня, вновь напоминает брюнету, на что тот кивает.       — Что ж, сам процесс можно поделить на три этапа: схватки и раскрытие шейки матки, потуги и прохождение ребенка по родовым путям и последний период — изгнание плаценты. Безусловно у всех эти этапы отличаются как по длительности во времени, так и по ощущениям. В среднем, роды длятся 8-18 часов, но я рожал одиннадцать.       — Ого… — услышав что-то новенькое для себя, До несдержанно выдыхает, как и Бэк. Для них обоих чужие слова звучат впервые, открывая двери во что-то будто невиданное и по-своему пугающее.       — Согласен, я тоже вначале ого-кал, а потом как орал на всю больницу, что весь медперсонал сошёлся посмотреть, кого там из меня вытаскивают. Исин подтвердит, — хмыкнув, он неохотно вспоминает эту ужасную картину и любопытные глаза, столпившиеся у палаты. — Самый длительный этап — первый. Регулярные схватки могут начаться как с момента излития вод, так и сами могут вызвать воды. Каждая последующая становится длительней предыдущей, а интервалы между ними — короче. Под воздействием схваток происходит раскрытие шейки матки от двух сантиметров до полного ее превращения в зев, то есть десять сантиметров. Второй период — потужной, который контролируется уже тобой. Когда тужишься, ты собственными потугами усиливаешь давление матки, чем и помогаешь прохождению ребенка через пути. После появления малыша на свет начинается процесс отслаивания плаценты от матки и…       — Стой, секунду, — перебив старшего на последнем предложении, Бэк непонимающе хмурит брови. — Что такое плацента?       — Ох, плацента… это такой временный орган, очень похожий на кусок мяса. Она хоть и кажется ненужной, но играет ряд очень важных функций. Весит плацента, кстати, около пятиста грамм и, помимо ребёнка, ты, получается, должен родить ещё и её, под воздействием сокращения матки. У меня было так, что силы сокращений моей матки не хватило, чтобы отслоить плаценту, поэтому врачу пришлось по локоть залезть в меня и самому отслоить её. После этого, когда пульсация пуповины спадает, её отрезают и, собственно, всё — малыш у тебя на животе, — и, улыбнувшись, он заканчивает свой рассказ, не сразу замечая чужой шок. — Ой… Понимаю, сейчас ты напуган, но, поверь, всё не настолько страшно, как я описываю. Больно, да, но от этого ещё никто не умирал, да и если бы тебе или малышу что-то угрожало, то Исин тут же прервал бы твою беременность. Он, кстати, и будет принимать роды, поэтому ничего из-под контроля просто не сможет выйти.       — Нет, я просто вроде как знал, что к чему, но чтобы настолько… Сколько же тебе пришлось пережить. Даже не знаю, что сказать… — он тяжело выдыхает, пытаясь отстранить от себя поток мыслей, так навязчиво прилипающих к нему. А также страх, что липкими пальцами роет местечко в груди. Кёнсу же, как и Хён, сидит с открытым ртом, пытаясь до конца осознать трэш всей ситуации, ведь, оказывается, этот процесс занимает весь день. Он-то думал, что после выделения вод его тут же повезут в больницу и через пять минут отправят обратно уже с лялькой в руках, а после рассказа… что-то и рожать особо-то уже не хочется.       — Ой, да не думай ты об этом. Сейчас, вспоминая всё, я думаю лишь о том, что оно стоило того. Глядя на Сехун-и, мне хочется родить ещё одного ребёнка, но, кажется, Крис не выдержит повторной истерики, — и снова смеётся, разряжая обстановку.       — Я спросил об этом сейчас, чтобы подавить интерес и страх, что так долго бушуют во мне. Никто не соглашался до этого рассказывать мне всё это, считая, что я вообще откажусь рожать, но… мне нужно было это услышать лишь для того, что суметь подготовиться к будущему.       — И это, на самом деле, правильно, потому что я узнал обо всём в самый последний момент, отчего не смог сосредоточиться на родах. Меня также не предупредили о том, что придётся носить памперсы целый месяц из-за выделяемой крови! — он недовольно топает ногой, решая в скором времени припомнить об этом Чжану. — Но ты не бойся, ведь у тебя есть я. Если будут какие-то вопросы, то можешь абсолютно спокойно задавать их мне, ведь мы уже семья, да и оба омеги. И стесняться таких разговоров не стоит даже перед альфами. Да, они мало что понимают, но смеяться никогда не станут, поэтому ты можешь спокойно звонить даже Ифаню или Чонину, если что-то понадобится, — Цзы тепло улыбается, вызывая ответную улыбку и у младшего, которого немного успокаивает. Но у второго остаётся ещё один последний вопрос, который после чужих доверительных слов он задаёт уже спокойно.       — Меня ещё интересует лишний вес. Он ведь не уйдёт, так?       — Кто тебе такое сказал? Ты погляди на меня, какой я худой, а был больше тебя раза в три! — он поднимается с места и тянет вверх футболку, оголяя живот, чем немного смущает блондина. — Видишь? Даже растяжки не сильно видны, поэтому о весе даже не думай, ты быстро всё скинешь.       — Я понял… Спасибо тебе большое, — Бэкхён облегчённо улыбается, желая обнять брюнета, но вовремя вспоминает о спящем Хуне, поэтому решает сделать это потом. — И спасибо вам за то, что приняли меня. Чанёль сказал, что вы знаете мою историю, поэтому я даже и мечтать не мог, что со мной захотят дружить, — и, немного занервничав, он опускает глаза, но его неожиданно берут за руку.       — Это спасибо тебе, что нашёл в себе силы и смог открыть сердце нашему одинокому Чану, — говорит Су, замечая смущение. — Честно говоря, мы и сами удивились, когда он рассказал о твоём прошлом, ведь не каждый день такое услышишь, однако мы не из тех людей, кто судит кого-то. Да мы и не в праве. Для нас ты, наоборот, очень храбрый герой, сумевший не только не наложить на себя руки, но и сохранить беременность, принимая все последствия. Поэтому это мы должны радоваться, что такой сильный человек дружит с нами.       — Согласен. И нас абсолютно не интересует то, что этот ребёнок не от Ёля, ведь и он, и мы его уже приняли. Нам важно лишь то, что ты с нами и ты любим нами, — присоединяется Хуан, после чего добавляет свой коварный секрет: — Скажу правду, мы все тут знаем, что тебе безумно некомфортно с нами, именно поэтому, выловив время, когда ты останешься дома один, я собрал всех и прибежал разрушать эту неловкость.       Наконец, услышав тихий смех, они оба тянутся и не сговариваясь обнимают блондина, чем будят маленького альфу, который, проголодавшись, поднимается и выходит из комнаты. Он шагает прямо к холодильнику, у которого стоит угрюмый Ким, к которому тянет свои ручки. И хоть первый всё ещё немного злится, он безумно любит Сехуна, как и тот своего дядю, поэтому, оказавшись на руках, он скромно целует в щёку, прося прощение за сказанные ранее слова, отчего получает тысячу чмоков в ответ.       Длинный и довольно приятный день быстро сменяется не менее приятным вечером, ведь когда ты в кругу действительно хороших и милых людей, то вовсе не замечаешь, как летит время. Так и Бэкхён, который не переставая смеётся над чужими историями, уже привыкнув даже к альфам, а потом успевает даже взять и приготовить несколько рецептов у Кёнсу, который в готовке является чуть ли шеф-поваром. Когда же приходит время идти домой, ведь завтра, как ни крути, рабочий день, Крис предупреждает об этом мужа, а тот в свою очередь, не теряя времени, быстренько достаёт свой телефон, обменивается контактами и успевает сделать несколько фоточек на память. К великому удивлению, на этот раз блондин не смущается и не прячет лицо, а, наоборот, даже корчит смешные рожицы.       — И ты к нам приходи, хорошо? В любое время дня и ночи наши двери открыты для тебя, — напоследок быстро тараторит Цзы, которого за пальто нетерпеливо тянет Се, а после неожиданно чмокает в щёку, наконец закрывая дверь.       Оставшись наедине с собой, он улыбается и шагает в сторону кухни, чтобы закончить приготовление его первого в этой квартире ужина, ведь Пак не позволяет подходить ему близко к плите, опасаясь, что младший поранится. Однако стоит ему взять ложку, как он понимает, что в квартире совершенно один. Давненько он не ощущал такой пустоты, поэтому, чтобы заглушить её, включает спокойную музыку, продолжая своё занятие.

«дом лэймёнов»

      Ранним утром, в районе шести часов, Исин просыпается из-за того, что до его носовых рецепторов доносится достаточно сильный запах карамели. После этого, немного пошарив рукой по постели, он чувствует и мокрую простыню, отчего моментально подскакивает на месте. Он сразу понимает, что у Мёна началась незапланированная течка, да ещё и раньше срока, поэтому стремительно пишет сообщение главврачу о том, что его не будет, и пытается разбудить мужа. Но тот не подаёт никаких признаков жизни, чем безумно пугает, а его тело кажется таким огненным, будто сейчас весь белок сварится. Чжан поднимается, обходит кровать и, отбросив одеяло, раздевает омегу, утаскивая в сторону ванной комнаты, где предварительно включает ледяную воду.       — Мён-и, ты меня слышишь? — он залезает вместе со вторым в душевую кабинку, и когда Ким наконец морщится, его ставят на ноги. — Стоять можешь? — увидев кивки, Чжан заглядывает в глаза и удивляется тому, насколько его зрачки расширены, выражая явное желание безумного секса.       — Как-то мне… плохо, — сиплым голосом произносит омега и откидывает голову на чужое плечо, прикрывая глаза. Он чувствует лёгкие поглаживания по своему животу и поцелуи, приходящие в шею, однако от этого становится только хуже.       — Сейчас температура спадёт, и мы пойдём в кровать. Здесь болит? — указав на место прямо под ладонью, мужчина начинает водить уже с лёгким нажимом, имитируя массаж. Чужой запах сводит его с ума, но он, будучи профессионалом в своей профессии, сдерживается, как может. Чунмён же, из-за массажа чувствуя, как из него что-то вытекает всё больше и больше, морщится сильнее.       — М-м-м… Не делай так… — он укладывает свою руку поверх чужой, дабы остановить. — Ты помнишь, где находятся блокаторы и обезболивающие? — от того, что слова брюнету даются тяжело, а колени невольно подгибаются, Исин, обхватив за талию крепче, приподнимает того, дабы стоять было легче. После этого он тянется и включает практически ледяную воду, несмотря на то, что обоим очень холодно. Но ни один из них не торопится ныть, понимая, что надо потерпеть. И пусть рассудок Кима затуманен, он чувствует безумную благодарность мужу за то, что тот залез сюда вместе с ним, проходя через всё вместе.       — Не думай о них, я взял выходной на пару дней.       — Думаешь… у нас получится в этот раз? — его вопрос звучит так отчаянно, но старший понимает, что именно тот имеет в виду, поэтому разворачивает к себе и целует в лоб, далее прислоняясь к нему своим.       — Мы будем пробовать до тех пор, пока не получится. Кто знает, может, именно в этот раз случится чудо.       — Я не выдержу ещё одного раза…       — Мы пройдём через всё вместе, — обнявшись крепче, они молчат ещё какое-то время, разделяя свою печаль друг с другом. И только им известно, через какие трудности им пришлось пройти ранее, не сбившись с ног.       Когда же чужое тело начинает подрагивать, альфа быстро помогает смыть обильную смазку с промежности, после уже вылезая из душевой кабинки. Он тщательно вытирает каждую часть тела и, завернув брюнета в тёплое полотенце, уносит в комнату, где укладывает его на кровать.       Попросив подождать пару минут, он достаёт из шкафа белую пелёнку и стелет под покрывало, дабы течка не испортила мартас. Только после этого мужчина нависает сверху и принимается целовать в губы снова и снова. Он вовсе не углубляет, а лишь наслаждается и следит за чужой реакцией, ожидая, когда Мён выбросит из головы волнения, что летают тяжким грузом. Лишь спустя несколько секунд второй, не выдержав, сам обхватывает шею и углубляет поцелуй, ощущая тёплый язык и руки, блуждающие по телу.       Губы старшего, оторвавшись от других, неторопливо опускаются ниже на быстро вздымающуюся грудь и рёбра. Лэй знает, что это эрогенная зона младшего, поэтому уделяет этим местам особое внимание, наблюдая, как сам обладатель вздрагивает при каждом касании. Он обводит каждую родинку на прекрасной коже, а руками сжимает простынь в кулаке, ведь сдерживаться становится куда труднее. Когда его язык переходит к розовым соскам, Мён рефлекторно поддаётся навстречу, а комнату уже охватывает феромон зелёных яблок и карамели, лишь больше возбуждая обоих.       Их сегодняшний секс определённо отличается от предыдущих, однако оба не понимают, в чём причина тому. И именно сегодня Чжан впервые понимает, что Ким никогда не произносит вслух свои желания. Он всегда подчиняется и принимает всё, что с ним делают, однако в ответ ничего не просит. Так и сейчас, он просто лежит с закрытыми глазами и молчит о своей мучительной боли, от которой любой бы попросил ускориться, а не заниматься прелюдиями.       — П-почему ты остановился? — не почувствовав больше каких-либо прикосновений, Ким открывает глаза и недоумённо смотрит на мужа, которого явно беспокоят эти мысли.       — Я хочу спросить кое-что, — да, невовремя, однако он обязан узнать это прямо сейчас. — Тебе действительно всё нравится?       — Что ты имеешь в виду?       — Ты никогда не делишься со мной своими желаниями во время секса, никогда не меняешь позу на ту, которую хочешь, не просишь трогать тебя в каких-либо местах… Может, тебе со мной не нравится? — ответив с нотками волнения в голосе, он сильно удивляет Мёна, который даже и не задумывался о том, что своим поведением введёт в замешательство.       — С чего ты это взял, дорогой? Мне нравится абсолютно всё, связанное с тобой, а молчу я потому, что ты сам подбираешь именно те позы, от которых я без ума. Я не могу сказать, что всё такой же эрогенно-чувствительный, как в первый раз, однако это вовсе не значит, что я не получаю колоссального наслаждения и от касаний. Поэтому больше никогда не думай о таких глупостях, договорились? Если будет что-то не так, я обязательно тебе скажу, — он тянется и чмокает второго в нос, вызывая улыбку. — А теперь давай продолжим.       Исин кивает и переходит сразу к делу, раздвигая чужие ноги шире. Он двумя пальцами сразу входит во влажный и узкий проход, прекрасно зная, что второму не больно. И, будучи квалифицированным врачом, он также знает, что мужчины-омеги получают удовольствие за счёт матки, которую имеют, но так как они мужчины, то имеют соответственно и простату. Именно поэтому, не предупреждая, он надавливает сразу на два места одновременно, вырывая вскрик от неожидавшего такого Сухо, который в считанные секунды кончает себе на живот.       — Прости…       — Всё в порядке, — улыбнувшись, он желает продолжить растягивать, но его останавливают. — Будет больно, если не разработать. Ты ведь знаешь, что узкий по природе.       — Не будет, просто войди.       Но мужчина не хочет соглашаться ещё какое-то время, потому что такое поведение и желание войти без подготовки не свойственно Мёну. И ему безумно не хочется думать, что тот специально хочет почувствовать боль, дабы заглушить то, что находится внутри. Но уже пятой попытке мужа вставить себе он не сопротивляется, поэтому, подставив головку к входу, одним плавным движением входит до конца, вырывая громкий стон. От нереальной узости, сжимающей его орган, хочется стонать и самому, но вместо этого он смотрит на реакцию омеги, дабы убедиться, что тому не больно.       Из-за обильного количества смазки Ким действительно не чувствует дискомфорта, поэтому в следующую секунду принимается подмахивать бёдрами, призывая к действию. Исин же, наоборот, не желает с этим торопиться, поэтому поднимает чужие ноги выше, устраивая их на своих плечах, чтобы второй не дёргался, а затем мучительно медленно вынимает член, чтобы далее снова войти с такой же скоростью.       — Быстрее… — тихо скулит Чунмён, получая тысячу поцелуев в лицо.       — Ты же знаешь, что нельзя, — намекая о чужом здоровье, с виноватым лицом произносит старший. Ему и самому хочется буквально вдалбливать тело в матрас, но второму такой вид секса противопоказан. Его внутренние стенки, помимо узости, от природы тонкие, поэтому любые сильные движения могут спровоцировать обильное кровотечение. Однажды они уже проходили через это, поэтому второй раз им не нужен.       Решив, что медленными действиями он ещё немного смог растянуть омегу, наконец переходит к их собственному виду акта. Уже зная, под каким углом находится тот самый «комочек счастья», Чжан меняет положение и в следующую минуту резко толкается, задевая простату и вырывая теперь уже визг. Мён невольно подаётся вверх и стонет громче, когда толчки продолжаются. И пусть они не могут заниматься этим быстро, зато делают всё качественно, доставляя невероятные удовольствия.       — Мхмф, Исин-и… как же хорошо… — и лучшего комплимента, казалось бы, для старшего не существует, но после этих слов Ким принимается незаметно опускать ноги, чтобы была возможность ускориться, но второй быстро это замечает и возвращает их обратно, шлёпая проказника. — Да блин…       — Малыш, не шали, договорились? — усмехнувшись, он продолжает входить до упора, пока в один момент не видит выступившие слёзы на чужих глазах, что безумно его пугают. — Что такое? Тебе больно? Мне выйти? — но не дожидаясь ответа, он быстро отстраняется, опускает ноги и приподнимает парня, крепко обнимая.       — Хым… я просто хотел быстрее… как в наш первый раз, — после этих слов мужчина понимает, что омега под действием течки, но каким-то образом продолжает оставаться в своём уме.       — Я понимаю, любимый, но вспомни, чем закончился наш первый раз. Я не хочу, чтобы тебе снова накладывали швы, — он ласково утирает чужие слёзы и целует в милые щёчки. Сейчас его муж выглядит таким ребёнком, что у самого душа разрывается.       — В этот раз такого не будет, я знаю…       — Мы не можем быть уверены.       — Ты лгун, — вновь шмыгнув, он неожиданно стукает кулачком по чужому плечу, кажется, обидевшись. — Сам просил говорить все желания, а теперь отказываешься выполнять. Я знаю своё тело, и я прекрасно чувствую, что в этот раз всё будет хорошо, но ты мне не веришь…       — Это не потому, что я тебе не верю, а потому, что безумно волнуюсь за тебя. Тебе через столькое пришлось пройти, что я не хочу в очередной раз заставлять тебя купаться в боли, — но на слова младший никак не реагирует, продолжая шмыгать и убивать этим Лэя. И это длится до тех пор, пока в один момент второй всё же не сдаётся. — Если я почувствую, что что-то не так, то мы тут же останавливаемся и больше к этому не возвращаемся, понятно?       Получив быстрые кивки, он меняет положение и садится так, чтобы его спина упиралась в спинку кровати, после чего подзывает Сухо, позволяя тому сесть верхом и взять всю инициативу на себя. Омега устраивается поудобнее, а затем, улыбнувшись и поцеловав мужа, берёт ладошками член и самостоятельно погружает в себя, судорожно при этом выдыхая. Ему хватает нескольких секунд, чтобы вновь привыкнуть к наполненности, и секунды, чтобы свести альфу с ума от такого вида.       Когда же Ким принимается двигаться, то начинает с медленного ритма, постепенно наращивая темп, пока Чжан устраивает ладони на его бёдрах, готовясь в любой момент остановить процесс. С каждым новым присестом его стоны вновь берут обороты, но у него не получается найти нужный угол, чтобы доставить себе удовольствие.       — П-помоги… — тихо попросив мужчину, он резко вскрикивает, потому что его насаживают прямо на простату, продолжая помогать руками.       Его движения с каждой минутой ускоряются всё больше и больше, а из груди вырываются уже крики наслаждения, которые Исин до этого не слышал. Старший продолжает внимательно следить за всем процессом, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться, но когда ощущает, как его начинают сжимать, то понимает, что младший близок к разрядке. Он хочет взять чужой член и помочь, но ему не разрешают, выдыхая короткое «я сам».       Альфа продолжает беспокоиться, дабы не порвать мужа, отчего не может нормально сконцентрироваться на процессе. И это не ускальзывает от Мёна, который тянется и прислоняется к чужим губам, целуя так страстно, как никогда раньше, дабы вышибить все беспокойства.       — Я в порядке… И мне безумно… ах… хорошо, — между стонами произносит омега, после чего, прислонившись своим лбом у чужому, добавляет: — Не бойся, — которое с концами срывает Чжана с крючка.       Рыкнув, он сжимает под пальцами мягкую кожу бёдер до побеления и принимается помогать парню, заставив буквально скакать на нём. Эти действия сводят с ума обоих, поэтому ровно через две минуты Ким с визгом бурно изливается на чужой торс, крупно содрогаясь от оргазма, а стенками он сжимает в себе старшего, который, в последний раз глубоко войдя с силой, кончает следом. Тяжело дыша и пытаясь придти в себя, они осознают, что им ещё никогда не было настолько хорошо, а уже начавшаяся сцепка лишь добавляет остроты, продлевая момент наслаждения.       Первым осознаёт произошедшее Лэй, который тут же, спохватившись, дергается, проверяя, не порвал ли Мёна. Но своим движением он двигает и образовавшийся внутри узел, отчего младший недовольно шипит.       — Я ведь говорил, что в этот раз всё будет хорошо, — обрадовавшись тому, что всё действительно обошлось, он крепко обнимает второго, обмякая в сильных руках. — А ты трусишка.       — Ты прав, я тот ещё трусишка, — усмехнувшись, он целует чужое плечо и медленно съезжает вниз по простыне, дабы лечь на спину и позволить младшему спокойно лежать на себе.       Когда сцепка заканчивается, а Чунмён засыпает, Исин медленно выходит из него и очередной раз удивляется тому, что крови действительно нет. Он осторожно перекладывает омегу на свободный край, поднимается с кровати, чтобы собрать и отправить всё постельное бельё в стирку, а затем возвращается и уносит Мёна в ванную, где тщательно вымывает все их следы.       Лэй действительно безумно любит своего мужа и знает все его привычки наизусть. Знает, что может его рассмешить или довести до слёз, что может разозлить или, наоборот, обрадовать. И он благодарен судьбе за то, что десять лет назад она свела их на том кладбище в ночь Хэллоуина. Конечно, их первое знакомство, как и впечатление, было не из лучших, однако их нынешняя жизнь всё затмевает. Вот только даже в самой прекрасной жизни бывают моменты падений.       Сыграв свадьбу практически сразу после выпуска, оба решились отдаться карьере, а около четырёх лет назад приняли решение завести ребёнка. Вот только узнав, что организм Чунмёна имеет удивительную схожесть с организмом бет, из-за чего вероятность забеременеть мала, они чуть было не впали в отчаяние. В тот момент у Кима впервые началась сильная депрессия, ведь его мечтою являлось ощутить материнство.       И, не сумев смириться с таким состоянием любимого, Чжан взял с него лишь одно обещание: что бы ни случилось, они будут пытаться до последнего. Только благодаря этому он смог поднять Мёна и продолжить жить дальше. А когда спустя полгода у них получилось забеременеть, их счастью не было предела. И желая рассказать эту новость друзьям, они столкнулись с выкидышем, который вновь сбил обоих с ног.       После этого дня их жизнь погрузилась в серую рутину, которую смог прервать лишь Тао, заявив о своей беременности. К удивлению, эта новость обрадовала всех и позволила Киму забыть о своём горе. Он, забывшись, помогал Цзы со всем, заботясь и о Хуне, который был таким крохой.       — Давай расскажем им? — в полудрему произносит омега, когда его, переодев, укладывают на чистые простыни. — Я хочу, чтобы они знали о моём бесплодии. Нет больше смысла скрывать.       — Как скажешь, — согласившись, мужчина целует в лоб и наблюдает, как тот засыпает, после чего шагает готовить им завтрак.