Ты - мой!

      Утро Бэкхёна начинается не с тёплых объятий, а с доходящих до ушей разговоров его альфы с кем-то по телефону. И сначала парень думает, что тому звонит секретарша, чтобы обсудить работу, но, вслушавшись, понимает, что о работе нет и речи, и голос в трубке далеко не женский. Поэтому вместе с проснувшимся разумом в нём просыпается и любопытство, однако к этому моменту мужчина уже выходит из комнаты, договариваясь о какой-то встрече. Решив ничем не выдавать себя, он затаивает дыхание, прислушиваясь к звукам, а уже спустя три минуты усердно имитирует спящего перед вернувшимся Паком.       — Бэкхён-и, просыпайся, нам нужно съездить кое-куда, — поцеловав такую сладкую щёчку, старший тихо шепчет на ушко, прекрасно зная, что тот не спит.       — М? Куда? — а после и резкий заинтересованный поворот головы выдаёт всё его старание. Но вместо ответа Чанёль лишь приспускает одеяло и, привычно чмокнув живот, помогает подняться, чтобы отправить умываться.       И всё это время парень только и делает, что задаёт вопросы и накручивает всякое в своей голове. Даже за завтраком ему не удаётся что-либо выудить из чужих уст, поэтому приходится набивать щёки дополна и агрессивно жевать.       Когда же приходит время смены одежды, то мужчина на удивление сам подбирает образ Хёну, которому ничего не остаётся, кроме как покорно поднять руки, чтобы с него сняли одежду. Конечно, он по-прежнему смущается, однако старший делает всё быстро, за что и получает благодарность. Единственное — он не понимает, к чему такая спешка в десять утра и почему их образы выглядят слишком неповседневно. Они идут в гости? Или же…       «Не может быть!» — думает Бэк, а его глаза с каждой секундой становятся только больше. — «Он ведь не собирается… делать мне предложение?!»       С этими мыслями он заходит в лифт, где и начинает ненавязчиво обыскивать Пака, пользуясь его задумчивостью. Первым делом его пальчики аккуратно проходятся по грудным и боковым карманам кожаного бомбера, медленно спускаясь к джинсам. Затем ощупывает передние кармашки, но кроме телефона и ключей от машины ничего не находит. Альфа же замечает эти махинации только в тот момент, когда ладошки, решив проверить последнюю часть, ощутимо сжимают задницу.       — Чем занимаешься? — этот вопрос, что томно раздаётся у чужого уха, заставляет чуть ли не отскочить от старшего с красным лицом и убрать руки с упругой попы. — Хочешь меня?       — Ч-чего? Что за чушь ты несёшь? — а увидев игривую ухмылку, и вовсе отворачивается, бубня себе под нос. Но когда чужая грудь ощутимо прижимается к спине, а руки, обвив талию, смыкаются на животе, тело пробирает лёгкая дрожь.       — Чего тогда лапаешь меня? Уже второй раз, да ещё и в лифте… — его тихий бас буквально сводит с ума, отчего щёки, кажется, краснее точно быть не могут. — Если хочешь чего-нибудь приятного, то скажи — и мы на пару минут вернёмся в квартиру.       — Да не лапал я, а просто проверял кое-что! — высвободившись от чужих рук, Хён отходит к самому углу, в душе жалея, что вообще решил что-либо искать. Чан же, решая ещё немного попытать младшего, следует за ним и зажимает его там.       — Что проверял? Меня на прочность или мою задницу на упругость? Хочешь, чтобы… я тебя прямо тут съел? — приблизившись к покусанным губам сжавшегося парня, он смеётся и целует их, после чего, приобняв, направляет к выходу, ведь двери уже открылись. А уже на парковке, усадив в машину и застегнув язычок ремня, мужчина замечает, что Бэк подозрительно затих, что несвойственно ему в таких ситуациях. — Что-то случилось? Я что-то не то сказал?       — Нет, ничего такого, просто… — омега опускает взгляд, не решаясь продолжить. — Не важно, просто тараканы в моей голове.       — Важно. Поделись? — старший видит, как тот будто бы чего-то боится, поэтому и старается звучать как можно более ласково. Он нежно проводит по светлым волосам, отмечая их мягкую структуру, и укладывает ладонь на щеке.       — С каждым днём ты… становишься всё более опасным, — лишь на секунду, сказав это, Хён поднимает глаза. Он видит в чужих лёгкое удивление, а после и тёплую улыбку, после которой набирается смелости. — Твои действия, твоё поведение и твои слова… они так изменились.       — Милый, тебе не стоит бояться меня. Вот после родов да, можно немного потревожиться, а сейчас, несмотря на мои изменения, я не опасен. Но если ты продолжить так люто меня соблазнять, то я действительно могу не сдержаться. Да и, помнится мне, Исин упоминал, что секс при беременности полезен, — на этих словах блондин, действительно испугавшись, изумлённо отодвигается назад. Ёль же, рассмеявшись, качает головой. — Бэкхён-и, я шучу, ты же знаешь.       — Ужасные у тебя шутки! — наконец, выдохнув, кидает младший. А когда мысли пробегаются по сказанным обвинениям, то им уже овладевает ярость. — Это ещё кто кого соблазняет! Я, что ли, виноват, что ты такой сексуальный весь? Ходишь без футболки, наблюдаешь пожирающими глазами, пахнешь корицей так, что голова кругом, целуешь в самые чувствительные места, после которых я весь возбуждаюсь, а твой бас так вообще заставляет коленки трястись. И после всего этого ты смеешь говорить, что это я испытываю тебя? Так несправедливо, господин Пак! — на последнем, не выдержав, он повышает голос, тем самым удивляя альфу. А для пущего эффекта и вовсе хлопает кулачком по чужому плечу.       — Ух ты… Я даже не подозревал, что выгляжу именно так в твоих глазах, да и…       — Не поцелуешь меня?.. — перебив, почти беззвучно выдыхает Бэк, с надеждой наблюдая за чужим шоком.       И, к счастью, дважды просить не приходится, потому что Чанёль, наклонившись, тут же приникает к мягким губам. Он ощущает, как маленькие холодные пальчики хватаются за шею, отчего и сам поцелуй становится напористым. И мужчина удивлён такой решительности не меньше самого Бэкхёна, который, не будь он на эмоциях, в жизни бы не попросил о таком настолько открыто. Но думать сейчас о чём-то помимо этих влажных губ не хочется.       — Доволен? Или хочешь переместиться на заднее сидение? — и всё же, оторвавшись от них, чтобы не опоздать в назначенное место, снова шутит Пак, наблюдая за чужим тяжёлым дыханием и розовыми щеками.       — Не издевайся, доволен. Но через пару минут точно пожалею о своих словах.       — Бэк, если тебе захочется поцеловать меня, то не нужно спрашивать об этом или ждать, пока я подойду первым. Просто сделай это и не думай ни о чём, ибо это только между нами. Договорились? — и, получив кивок, целует в щёчку, после закрывая дверь, чтобы обойти капот и сесть за руль. …       Дорога в неизвестном направлении занимает чуть больше двух часов, поэтому, чтобы младшему не было скучно или голодно, он заранее обо всём подумал. За день до отъезда он понапокупал всякие закуски, которыми наполнил бардачки и заднее сидение, и закачал несколько фильмов на телефон, чтобы было чем занять себя. Вот только альфа совсем не ожидал, что после фразы «я вовсе не голоден» Бэкхён за пару минут съест бо́льшую часть еды, которая планировалась продержаться до вечера. А в оправдание на своё удивление он слышит смущённое: «ты не подумай, это не я съел, а ребёнок».       Наконец, доехав до местности, находящейся на холме, младший заинтересованно крутит головой, пытаясь понять, в какую чащу его привезли. Но видит он только трёхэтажное здание, которое, по явному отсутствию ремонта, стоит здесь, видимо, очень давно. За самим зданием находится редколесье, а перед ним, под склоном холма, — очень красивое море, которое так и манит своими волнами. Больше, к удивлению, построек поблизости нет, и это слегка настораживает.       Облизывая солёные пальчики после съеденной пачки чипсов, Бэкхён не без помощи выходит из автомобиля. И, пока старший вытирает его руки влажными салфетками, продолжает оглядываться, наконец замечая вывеску «Детская больница».       — Почему… мы приехали сюда? — всё ещё не понимая, зачем его привезли в это место, он вопросительно поднимает глаза.       — Потому что мы договаривались побывать здесь вдвоём, помнишь? Да и я давно не навещал детей, поэтому не хочу, чтобы они обижались, — но, сказав это, он видит беспокойство на чужом лице, догадываясь, что парень явно ожидал увидеть иной сюрприз и не был готов к этому. Мужчина делает шаг навстречу и, прижавшись к животику, смыкает руки за чужой спиной. — Тебе не следует ни о чём волноваться, они точно полюбят тебя. Эти детки очень умные и добрые, поэтому просто будь собой, хорошо? В противном случае они поймут, если солжёшь.       — Ты бы хоть предупредил, чтобы я морально подготовился… Ух… — омега закусывает губу, продолжая через широкое плечо Чана коситься на светлые окна, испытывая безумное волнение.       — Я буду рядом.       Получив неуверенное согласие, старший выпускает второго из объятий и шагает к багажнику машины. Сняв с себя бомбер и оставаясь в одной футболке, он достаёт большой пакет с игрушками, после чего возвращается к Хёну и свободной рукой обхватывает за пояс, помогая идти. Так как восьмой месяц на исходе, парень с каждым днём испытывает большие трудности при ходьбе или иной нагрузки на тело. Даже стоять порой дольше минуты бывает тяжело.       Как только они оказываются в светлом помещении, их тут же встречают и приветствуют две медсестры — беты, что безумно рады такому визиту. И младший по одному только взгляду понимает, что с Чанёлем они знакомы давно, ведь тёплые и такие свободные разговоры о жизни не могут быть у людей, которые видятся впервые. Из-за внезапных мыслей он даже чувствует некую ревность, отчего поджимает губы. Но стоит Ёлю заметить это, как он тут же притягивает его ближе, не игнорируя счастливые улыбки девушек, которые всегда подкалывали альфу с просьбами найти, наконец, истинного.       Быстро оказавшись на втором этаже у игровой комнаты, где и находятся все детки, Чанёль, будто это его дом, бесцеремонно открывает дверь, но внезапно сталкивается с оглушающим воплем. Нахмурив брови, словно это не в первой, он переходит через порог и повышает свой немного грубый голос, который не только заставляет всех замереть на месте, но и пугает Бэка.       — Бонхи, немедленно отпусти волосы Чубина! — шокированные глазки детей, что ещё минуту, не веря в происходящее, смотрят на пришедших, становятся ещё шире, а визг ещё громче.       — Дядя Ча-а-а-ан! — и только когда альфа, сев на корточки, распахивает руки, толпа из маленьких горлодёров, бросив все свои дела, кидается в его медвежьи объятия, повалив на ковёр. Они принимаются расцеловывать всё красивое лицо старшего, выбивая тем самым из него смех.       — Мы так скучали по тебе, а ты исчез! Совсем забыл о нас и не навещаешь даже! — наконец, оторвавшись и дав вздохнуть, произносит Чубин, получая поддержку от сверстников в виде активных кивков. Его лохматые и выдерганные волосы торчат во все стороны, а голос звучит обиженно, придавая большей милоты виду.       — Разве я мог забыть о вас, м? Не было и дня, чтобы я не вспоминал о нашем совместном времяпровождении. Просто за последнее время навалилось много работы, из-за которой я не смог приехать. Вы же простите меня разок, правда?       — Хм… Одних извинений мало, знаешь ли… — послышался другой обиженный голос из толпы — и снова поддерживающие его кивки.       — А если я скажу, что купил кое-что для вас? — лишь только после этих слов их лица вновь начинают сиять, а тела — падать в очередные объятия.       Бэкхён, что всё это время стоял позади, оставаясь чудным образом незамеченным, сейчас улыбался. От наблюдаемых взаимоотношений между его парнем и совсем чужими детьми, внутри отчего-то разливается неописуемое тепло, а в мыслях: «ты станешь прекрасным отцом, Чанёль-и». Лишь только одна пара любопытных глаз, спрятанная в небольшом домике из двух стульев, накрытых сверху одеялом, всё это время втайне наблюдала за блондином.       — Оппа… — когда ребятишки, забрав пакеты, потащились в центр комнаты, к Паку подходит маленькая девочка. Её большие глаза наполнены влагой, словно она вот-вот расплачется, но старается сдержать слёзы. Увидев это, мужчина тут же принимает сидячее положение и, взяв её маленькие ручки, тянет на себя. — Ты знал, что нашего Сорима больше нет? — услышав этот вопрос, Хён думает, речь идёт об игрушке или как минимум о животном. Но, когда та, не сдержавшись, закусывает губу, а её плечи начинают содрогаться, внутри непроизвольно всё сжимается.       — Ну, ну, иди ко мне, — заломив брови, Пак раскрывает руки и крепко прижимает девочку к груди, позволяя вдоволь поплакать. — Я знаю, малышка… Он был так дорог тебе. Я не успел с ним попрощаться, но в нашу последнюю встречу он просил передать, чтобы ты не плакала много. Он всё время говорил только о тебе, о том, какая ты сильная и храбрая.       — В последний раз… мы с ним очень сильно поссорились, потому что он продолжал твердить: «когда меня не станет, я хочу, чтобы ты не грустила слишком долго и быстро позабыла меня». Я тогда накричала на него, сказав, чтобы он перестал говорить о смерти… — из-за кома в горле слова даются с большим трудом, но никто даже не думает останавливать её, понимая, что ей надо выговориться. Она отрывается от тёплой груди и теперь, смотря прямо в глаза старшего, тихо шепчет: — Но я не смогу забыть его… Я так виновата перед ним. Я даже не успела сказать, как он мне дорог и как сильно я люблю его…       — Мичун-и, ты ни в чём не виновата. Порой нам не нужны слова, чтобы выразить чувства, потому что мы видим их в действиях. И Сорим видел это. Он знал обо всём, но не хотел расстраивать тебя, привязывая к себе ещё больше. Рим ушёл с миром, пообещав, что вы обязательно встретитесь на той стороне.       — Но той стороны нет, оппа…       — Кто тебе такое сказал? Сейчас он находится в самом райском месте, которого не найти на земле. У него есть свои сады, свои дворцы и всё, чего бы он не пожелал. Именно там он и будет ждать тебя, пока не придёт время. И тебе вовсе не нужно забывать его. Храни Сорима в своём сердце, в своих самых драгоценных воспоминаниях, а когда придёт время отпускать, то не мучай себя, хорошо?       Она кивает и вспоминает стихотворение, которое мальчик читал ей каждый вечер перед сном. Это стихотворение он прочитал ей и в самый последний их вечер, но Мичун, будучи увлечена своим сном, даже не услышала его. «Я всегда буду рядом. Я стану дуновением ветра и обниму тебя. Стану звездой и ярко улыбнусь тебе, прошептав, что всё в порядке. Я стану луной и… и освещу твой путь. Я люблю тебя, мой ангелочек».       — Я постараюсь… Ради него я постараюсь быть сильной. Выздоровлю, вырасту, стану успешной и заставлю гордиться собой, — альфа видит, как та, сделав глубокий вдох, улыбается сквозь слёзы, наконец чувствуя облегчение от разговора. И, вытерев её щёки, он дарит ей такую же улыбку, без слов понимая чувства.       — Ты умница. Всё будет хорошо, а я всегда буду рядом. Если захочешь увидеть меня или поговорить, то просто звони, и я прибегу, договорились? — получив ещё один кивок, он дарит поцелуй в мягкие щёчки.       — А кто этот мальчик? Ты поженился в тайне от нас? — в конечном итоге, полностью успокоившись, она обращает внимание на тихого блондина, что стоит позади и тоже вытирает свои слёзы. В последнее время он крайне чувствителен, а этот услышанный разговор и вовсе добивает его. Но девочка всё равно тянет ему свою ладошку, решив ни о чём не спрашивать, ведь, кажется, и так знает ответ. — Здравствуйте! Меня зовут Мичун-и, и скоро у меня будет операция на сердце, после которой я смогу быть активной, как и другие ребята.       — Здравствуй, — парень тянется в ответ и робко пожимает руку, чувствуя некую неловкость, ведь, помимо Сехуна, ему никогда не приходилось контактировать с детьми. — А меня зовут Бэкхён-и.       — Оппа, ты же знаешь, что Сухёк обидится на тебя? Ты не пригласил его на свадьбу, хоть и обещал. Он уже в своём домике зуб на тебя точит, — усмехнувшись, он указывает на противоположную часть комнаты, откуда и выглядывали всё это время любопытные глазки.       — Эй, свадьбы ещё не было! И разве я могу сыграть её, не пригласив вас? — Чанёль ловит этот обиженный взгляд, поэтому решает помахать рукой, подзывая мальчика четырёх лет к себе. Но тот, отказавшись от каких-либо взаимодействий, тут же прячется. — Я же вижу тебя, почему прячешься? Не соскучился совсем? А я вот очень скучал, поэтому сейчас иду расцеловывать тебя! — громко, чтобы его точно услышали, проговаривает Пак и, не поднимаясь на ноги, ползёт к чужому домику. Он прекрасно понимает, что тем самым оставляет своего омегу одного, но по-другому просто не может. Бэкхён должен контактировать с детьми, чтобы привыкнуть, а не прятаться за широкой спиной, как делал до этого.       — Мичун, кто это? — и вот, стоит альфе уйти, как дети замечают блондина, решая подойти и узнать, с кем разговаривает их подруга. Вновь заинтересованно столпившись, они, хлопая глазами, разглядывают запаниковавшего Хёна.       — Это Бэкхён-и — будущий муж Чанёль-оппы, — гордо отвечает на вопрос девочка, слыша выдохи понимания.       — А-а-а-а-а…       — Почему у него такой большой живот? Он толстый? — но следующие слова Чубина, после которых он получает по голове от Бонхи, заставляют омегу стушеваться и покраснеть.       — Ты совсем дурак? У него ляля в животике вообще-то!       — О-о-о-о-о, — очередной одновременный звук теперь уже веселит парня.       — А можно потрогать?       — И мне!       — Я тоже хочу!       А получив согласие, разом принимаются размещать свои ладошки на круглом животе и тут же разоряются задорным хохотом, ведь маленький Лу, будто будучи рад знакомству, пинает по каждой ручке. И с каждой минутой, наблюдая за такими счастливыми лицами, младший и сам упокаивается, перестав волноваться. А уже к этому времени Чанёль, взяв на руки такого маленького Сухёка, шагает к ним.       При виде мальчика, что, смущаясь, утыкается лицом в шею альфы, вдобавок закрываясь пальчиками, будто от света, Хён и вовсе умиляется. Он смотрит на маленькие ножки, одетые в сандалики, коричневый комбинезон и белую футболку, на долю секунды невольно представляя, что это Лухан. Ведь именно так, именно в таком одеянии был образ ребёнка в его голове.       — Посмотри, какой красивый мальчик, да? — когда ребята, вдоволь насладившись Бэком, снова убегают играть, Пак шепчет ему в ухо, прося поднять голову. И когда тот неохотно, но поднимает, сразу же заливается отчего-то краской.       — Да, красивый. Очень красивый. Красивей, чем ты, хён, — быстро протараторив, он удивляет этим обоих, а его глаза продолжают смущённо бегать по парню.       — Эй, как ты можешь говорить такое? Разве не я был единственным красавчиком?       — Был. Был, но этот хён красивей тебя. Как ангел. Он как ангел, — и только сейчас, взглянув на все повадки мальчика и его речь, Бэк понимает, что у Хёка аутизм. Вот только это нисколько не отталкивает, а, наоборот, возникает желание позаботиться и защитить этого красивого малыша с привлекательным разрезом глаз. — Тоже хочу. Хочу потрогать, — когда же он просит наклонить его, чтобы дотронуться до живота, Ёль и вовсе выпадает из реальности, потому что, во-первых, таким детям изначально некомфортно и страшно рядом с незнакомцами, а, во-вторых, он в первый раз проявляет такую инициативу по отношению к кому-либо.       Фыркнув на чужие слова, которые ничуть не задевают, мужчина выполняет просьбу и опускает мальчика. Однако, чтобы было удобно каждому, первым делом он ведёт омегу в центр комнаты, помогая сесть и подставляя подушку под спину. И ему забавно наблюдать, как все ребята, заметив это, начинают усаживаться рядом, создавая круг. Лишь только Бонхи и Чубин начинают вновь драться за место рядом с Хёном, отчего Пак вновь повышает голос, отчитывая, будто отец. Самое удивительное то, что дети и вправду затихают, однако по их лицам понятно, что они не напуганы и не слышат чужой упрёк впервые.       — Разве я не говорил прекращать драться? Почему вы не можете просто мирно играть и делить всё между собой? В чём ваша проблема? — недовольно нахмурив брови, он садится рядом, видя поникшие головы.       — Прости, оппа…       — Да, прости, хён… — следом за девочкой извиняется и Бин, однако следом, не выдержав, добавляет: — Но она правда дура! Вечно бьёт меня!       — Сам дурак! Нечего лезть ко мне с поцелуями! — возмутившись такому обвинению, в ответ нападает девочка.       — А я что, виноват, что твой запах такой сладкий?! — и это высказывание очень удивляет парней, отчего те, не сговариваясь, встречаются взглядом, кажется, о чём-то догадываясь.       — Да встречайтесь уже… — не выдержав, тихо подаёт голос Мичун, после чего занимает то самое свободное место, которое они так и не поделили.       — Бон-Бон, — от ссоры девочку отвлекает внезапное и такое ласковое обращение со стороны Бэкхёна, который протягивает руку, чтобы взять её маленькую ладошку. Она подходит ближе и немного смущается, ведь её не только впервые так позвали, но и взгляд самого парня, направленный на неё, выражает всю мягкость и доброту. — Почему тебе так не нравится Чубин? Для тебя его запах противен? Или дело в характере? — он аккуратно щупает её пальчики и видит, как она краснеет.       — Нет, мне нравится его запах, просто… он вечно лезет ко мне целоваться! Даже не предложил встречаться, а уже лезет со своими губами! — услышав это, Чанёль пускает смешок, вспомнив, что тоже поцеловал Бэкхёна ещё до того, как они начали встречаться.       — Я понял. Тогда, Бин-Бин, — и теперь приходит время удивлений для мальчика, которого также берут за руку, — почему ты не предложил ей встречаться, раз так любишь?       — Потому что… я как-то не подумал об этом, — сделав вдох, чтобы оправдаться, он не находит ответ, отчего, понурив голову, честно признаётся в этом. — Я думал, что всё будет само собой. Разве поцелуй уже не значит, что ты хочешь отношений? — и тут вырывается второй смешок от Пака. Он явно видит в Чубине себя и свои мысли. Ведь для альф всё действительно просто, но омеги иные. Им нужно больше чувств и больше слов. Главное — вовремя это понять.       — Ну, смотри, откуда ей знать, что ты хочешь целовать именно её? Вдруг ты пойдешь и поцелуешь ещё и другую девочку? Именно поэтому, чтобы каждый всё понял, следует изначально обозначить свои намерения, — отвечает старший, снова переглядываясь с омегой.       — Тогда… — внимательно послушав обоих и поняв, что те хотят сказать, Бин обращает внимание на девочку. Свободной рукой он тянется к ней, чтобы переплести пальцы, а когда видит удивление вместе со смущением, то произносит: — Бонхи, ты будешь со мной встречаться? — и, к счастью, долго ждать не приходится, ведь та почти сразу, хмыкнув, соглашается.       — Ладно!       Придя к единому согласию, Бэкхён радостно хлопает в ладоши, даже не замечая, как Пак сверлит его взглядом. И ладно бы просто сверлил, но эта клятва в мыслях о том, что после родов они обязательно должны сделать ещё лялек начинает всё чаще крутиться в голове. И, по-хорошему, младшему лучше пока не знать об этом, иначе вовсе откажется рожать и первого.       Ещё немного поговорив об абсолютно неважных вещах и ответив на все детские вопросы, старший предлагает им отвлечься и придумывает рандомную игру в «найди самый маленький предмет в этой комнате». По большей части он делает это лишь потому, чтобы те не выматывали Хёна, ведь тому и так тяжело. И стоит только всем разбежаться, как рядом практически сразу подсаживается Сухёк.       Он молча придвигается ближе и ненавязчиво тянется, чтобы взять обеими ручками ладошку парня. При этом все его действия кажутся такими естественными, что в один момент Бэку хочется погладить мальчика по голове и поцеловать в лоб. Однако он решает воздержаться, зная, что люди, страдающие аутизмом, не любят лишних касаний со стороны посторонних.       — Как твои дела? Не хочешь поиграть вместе с ребятами? — спустя минуту молчаливого наблюдения за сверстниками, что, будто муравьи, бегают из стороны в сторону, осторожно спрашивает омега.       — Нет, не хочу. Сам играй. Почему ты не играешь? — но на мягкий вопрос он получает довольно резкий ответ, понимая, что по-другому тот просто не может.       — Я не могу играть, потому что мне бывает тяжело даже стоять иногда.       — Почему? Почему тяжело? Ты тоже болен? — Хёк удивлённо поднимает свои красивые глазки, но ровно через секунду вновь опускает их, не желая иметь зрительный контакт. Эти слова его явно забеспокоили.       — Нет, не болен. Я просто беременный, понимаешь? — указав на свой живот, Бэк даже не уверен, знает ли младший значение этого слова. Но когда тот, кивнув, отпускает руку и дотрагивается до него, парень облегчённо улыбается.       — Понимаю. Там ляля. Ты носишь с собой лялю, — а после такая же улыбка касается и губ Сухёка, ведь, поглаживая, он чувствует лёгкие пинки.       И в таком положении они сидят ещё какое-то время, абсолютно игнорируя шум, создаваемый ребятами, которые обиженно сейчас прыгают на Чана. А всё за то, что тот дразнит их, не принимая «самую маленькую вещь», которую они смогли только отыскать. В этот момент Бэкхён неожиданно для себя осознаёт, что ему странно, но безумно спокойно на душе. Словно всё так и должно быть, словно всё по плану. И речь не о том, что его парня сейчас жёстко избивают сандаликами.       — Что… Что такое любовь? — из мыслей его выводит только внезапный вопрос мальчика, который немало удивляет. Поэтому ему хочется узнать, какие именно мысли в его голове сподвигли спросить такое?       — Почему спрашиваешь?       — Чанёль-хён любит тебя, а ты его. Он так сказал. Я не понимаю это слово. Я не знаю, что такое любовь. Меня не любили никогда, — быстро тараторя, отвечает брюнет.       — Хм… Что ж, думаю, любовь — одно из самых сильнейших человеческих чувств, которое может и вознести к небесам, и разбить вдребезги. Она приходит совсем неожиданно, когда ты не ждёшь её, заставив всё твоё нутро трепетать от счастья, и может уйти с первой весной, оставив невыносимую, порой даже нестерпимую боль, разрыв в твоём сердце чёрную дыру. Говорят, что когда любишь, нужно хватать обеими руками и не отпускать, но порой… стоит отпустить, даже если совсем не хочется.       — Почему? Зачем? Зачем отпускать, если не хочешь?       — Только потому, что любишь. Любовь не должна быть только для тебя. Если человек, которого ты любишь, несчастен рядом с тобой, то ты должен сделать его счастливым, лишь отпустив и подарив свободу. Это очень сложно объяснить словами, нужно всё прочувствовать. — А я не могу. Я не чувствую. Не могу, — после этих слов он начинает активно качать головой, словно пытается выбросить из головы назойливые мысли. Но эти действия заставляют Хёна заволноваться, поэтому он очень осторожно и ласково прикасается к коротким волосам, обращая на себя внимание. Сухёк, вмиг остановившись, снова мимолётно поднимает голову, а после смущается.       — Чанёль постоянно говорит «нет такого понятия «не могу», есть «не хочу». С самого нашего рождения мы уже драгоценны и уже кому-то нужны. В нас нуждаются те, о ком мы даже не подозреваем. Ты только представь, в этом мире есть твой истинный альфа, который, либо не родился, либо безумно ждёт вашей встречи. Также любовь не обязана существовать только между альфой и омегой, понимаешь?       — Не понимаю.       — Любовь бывает разной: к родителям, к детям, к друзьям, к любимым занятиям или игрушкам. Например, ты любишь Чанёля, а он любит тебя. Это ведь тоже любовь, — и тут глаза мальчика расширяются в удивлении, ибо он никогда даже не задумывался об этом. Он всегда считал, что не способен на любовь, несмотря даже на то, что ему комфортно с некоторыми людьми или вещами.       В итоге, широко улыбнувшись, он осторожно отстраняется от Бёна и стремительно ползёт на коленках к сидящему и просящему прощения у детей Чану. Альфа, заметив мальчика, тут же раскрывает свои руки, совсем не ожидая, что омежка действительно нырнёт в объятия. Но самый большой удар приходится после короткого чмока в щёку и тихих слов «я люблю тебя», которые тот никогда не произносил. Более того, он никогда не разговаривал при такой толпе, отчего дети, услышавшие речь друга впервые, сейчас невольно охают. Именно поэтому, застыв, мужчина даже не знает, что ответить, пока в глазах набирается влага. Да, он знает, что глупо рыдать над таким, но когда привязываешься к ребёнку настолько, что порой считаешь себя отцом, а потом слышишь что-то от него впервые… то тут можно и поплакать, как девчонка.       — И я тебя люблю, моя маленькая крошечка.       Но быстро придя в себя, не позволив слезам скатиться, Чанёль чмокает маленький носик, а потом и вовсе покрывает чужое лицо поцелуями, от которых младший тихо хихикает. И прерывает их только вошедшая медсестра, которая оповещает об обеденном времени и предлагает парням пообедать вместе с ними. Безусловно, те соглашаются, потому что и дети не хотят отпускать, и Бэк уже успел проголодаться.