Search

Он едва заставил себя переступить порог отцовского дома, дома, где он был всего лишь раз, когда помогал ему с переездом. Это было год назад. Все никак не находилось времени приехать к единственному живому родителю. Стайлз тяжело сглотнул, горло сдавило болезненным спазмом, он несколько раз моргнул, чтобы не расплакаться. Отец приезжал к нему в Нью-Йорк несколько месяцев назад, и они провели вместе потрясающую неделю, словно Стайлзу опять было одиннадцать лет, и жизнь казалась вполне беззаботной. Он кормил отца здоровой пищей, разыскивая в интернете различные рецепты, пытаясь убедить его, что еда может быть вкусной и полезной, хотя сам младший Стилински никогда в это не верил. По-настоящему вкусная еда должна быть вредной. Как картошка фри спиральками. Стайлз внимательно рассмотрел гостиную отца. Минимум мебели. Большой диван расположен напротив огромной плазмы, которую он подарил отцу на день рождение, чтобы тот мог смотреть свой любимый футбол с наслаждением. Возле дивана небольшой журнальный столик, на котором лежала разложенная газета двухмесячной давности. Пришлось с силой надавить себе на грудь, чтобы хоть немного унять боль внутри. Ему казалось, что его сердце сжали в кулаке и превратили в кровавое месиво, было настолько плохо, что он сел на пол, так и не добравшись к дивану. Прошло два месяца со дня смерти его отца. Со дня смерти шерифа Бейкон Хиллс – Ноа Стилински. Стайлзу говорили, что со временем станет легче, что боль будет потихоньку отступать, но это была наглая ложь. Бывали моменты, когда он забывал, что его отец умер, и он брал в руки телефон, чтобы позвонить ему и спросить, как прошел его день. И в те моменты, когда он осознавал, что ему некому звонить, что на том конце никто не возьмет трубку. Тогда было хуже всего. Тогда он закусывал собственные кулаки до крови, чтобы не завыть волком на весь дом, чтобы не разнести все нахрен, потому что это, сука, было несправедливо. Это было, пиздец, как несправедливо. Нападение дикого животного. Ага. Так он и поверил. В силу обстоятельств их с отцом жизни, они знали о сверхъестественном все, что можно и нужно было знать. А в силу своей врожденной любопытности, Стайлз прочитал огромное количество книг и мог считаться экспертом. И он ни секунды не сомневался в том, что отца не разрывал горный лев. Он услышал тихие осторожные шаги позади себя, ощутил, как теплая ладонь стиснула его правое плечо. – Я не смогла больше ждать снаружи, – едва слышно произнесла Лидия, присаживаясь на пол возле него и не убирая своей руки с его плеча. – Тебя очень долго не было, и я очень переживала. Пошли отсюда. Тебе не стоит так себя мучить. – Все в порядке, – он знал, что врет сам себе и своей подруге, но не хотел отсюда уходить. Он предпочел бы остаться здесь, засохнуть и превратиться в прах, чтобы больше ничего не чувствовать. – Нет, не в порядке, - девушка замолчала на несколько мгновений, а потом добавила. – Но это и должно быть так. Все, что ты сейчас чувствуешь, это нормально, Стайлз. Ты очень любил своего отца, а он больше всего на свете любил тебя. После этих слов он начал дрожать, не в силах совладать с собой. – Я должен был приехать за неделю до его смерти, но опять произошло какое-то убийство, и я решил, что раскрою дело, а затем проведаю отца, – чувство вины разрывало, словно огромная опухоль, пустившая метастазы во все жизненно важные органы. – Может, если бы я приехал, ничего бы этого не произошло? Может он был бы все еще жив? Он еще никому не говорил о своей вине в смерти отца. И сейчас, когда он признался в этом единственному близкому человеку, который у него остался, ему показалось, что один маленький камушек свалился с его плеч. Он хотел услышать свой приговор. Но Лидия смотрела на него своими прекрасными огромными глазами так сочувственно, что ему пришлось отвернуться. Так на умирающих питомцев смотрят хозяева, которые ничем не могут им помочь. – Стайлз, - Лидия положила свою голову ему на плечо и приобняла за шею, – мы не можем знать, что могло бы быть, а что нет. Ты ни в чем не виноват. Я не хочу больше смотреть, как ты день за днем умираешь, варясь в соку из собственной боли и вины. Поэтому мы здесь, чтобы во всем разобраться, чтобы ты смог жить дальше. Пойдем отсюда. Лидия встала и протянула свою руку ему. – Нет, – он покачал головой, – я останусь здесь. Так мне кажется, что я ближе к нему. – Стайлз, ты идиот, – беззлобно произнесла Лидия, раздражённо закатывая глаза. – Если ты так хочешь страдать, то так уж быть завтра я перевезу свои вещи сюда, и мы будем страдать вместе. Стилински едва не рассмеялся в голос, представляя Лидию Мартин в этом доме. Они не подходили друг другу вообще. Его рыжеволосая подруга привыкла к совершенно иным условиям жизни, и он сильно ценил ее заботу, но все же не хотел слушать вечные жалобы на примитивную обстановку жилища Стилински. – Я почти на сто процентов уверен, что это твоя самая худшая идея за все годы нашего знакомства, - он с ужасом представил, как ему придётся ждать очереди два часа, чтобы сходить в душ. Ванная комната в доме одна, а Лидия не из тех девушек, которая может позволить выглядеть себе несовершенно. – Я надеялась, что ты откажешься, – хитро прищурившись, произнесла девушка, перекидывая свои длинные волосы себе за плечи и уперев руки в бока. Это знак к бедствию. – Ну, давай будем распаковывать чемоданы. Лидия включила свой режим все контролирующей стервы, и ему ничего не оставалось, как подчиниться. Сегодня ему хотелось просто довериться кому-то и плыть по течению. Боль внутри все еще пульсировала и жила внутри него, но он уже привык к ее соседству, иного выбора у него и не было. – Я не могу поверить, что ты привез сюда свою лампу с Бэтменом, тебе же не десять лет, - в шоке уставилась на него Лидия, держа в руках его любимую лампу. Он быстро подошел к ней и отобрал свое сокровище, переживал, что девушка ее разобьёт. – Это моя любимая лампа, и я не собираюсь оправдываться, – он приготовился воинственно отстаивать свое право любить Бэтмена, но ему не пришлось. Лидия с таинственным «хм» развернулась и вышла из комнаты, умудряясь даже своей походкой выразить недоумение. Стайлз на это лишь закатил глаза. Он взрослый и любит Бэтмена. И Лидию. И любил отца. Все еще любит отца, так, словно тот еще жив. – Ничего, пап, – уверенно сказал Стайлз, обращаясь к пустоте, царившей в доме, и с силой сжал в кулаке лампу, – я во всем разберусь. Обещаю тебе.

***

В участок он приехал на десять минут раньше договоренного, припарковав свой старенький джип на стоянке, возле главного входа. По правде сказать, Стайлз сильно удивлялся тому, что папа сохранил его Бэтмобиль, а не продал на запчасти. Хотя в глубине души он прекрасно осознавал, его отец никогда так бы не сделал, он прекрасно знал, как его сын может прикипеть душой к чему-то и как сложно ему расставаться с любимыми вещами. Стайлз был моногамен, черт подери. Он медленно вошел в светлое помещение. Его удивило, что в таком маленьком городке, как Бейкон Хиллс такой участок. Светлое просторное помещение, где вместилось четыре стола, на которых стояли старенькие компьютеры, Стайлз даже не был уверен в том, что умеет такими пользоваться. Дальше было видно еще несколько дверей, но он пока еще не знал, что там находиться, но где-то точно должны были быть камеры. Так ведь? – Добрый день. Чем могу вам помочь? – он испуганно вздрогнул и нахмурился, слишком сильно погрузился в свои мысли и не услышал, как к нему сзади подошли. Стайлз развернулся и уставился на прелестную девушку в полицейской форме и со значком шерифа, прикрепленной к ней. – Стайлз Стилински, – резче, чем хотелось бы, произнес он и протянул руку для рукопожатия. Хватка девушки была сильной и уверенной, и он даже удивился тому, откуда в столь хрупком теле столько силы. – Эллисон Арджент – шериф Бейкон Хиллс и твой новый начальник, – на лице девушки играла дружелюбная улыбка, а прелестные ямочки делали ее похожей на диснеевскую принцессу, но Стайлз не обманывался на ее счет. Отец много рассказывал о своей помощнице и всегда только хорошее, но еще и то, что такой хладнокровной и умной девушки он еще не встречал. – Покажете мне мое рабочее место? – дружелюбно спросил он, пытаясь не обращать внимания на изучающий взгляд своей новой начальницы. – Зачем молодому, перспективному, многообещающему агенту ФБР переводиться в такое захолустье как Бейкон Хиллс и получать вдвое меньшую заработную плату? – взяв быка за рога и без грамма смущения или сомнений, спросила его Эллисон, даже не пытаясь скрыть свою подозрительность. – Надоела городская суета, – не смущаясь, начал врать Стайлз, глядя прямо в глаза диснеевской принцессе. – К тому же мне нужно было сменить обстановку, хотелось хотя бы так стать ближе к отцу. Вот оно. Во взгляде Эллисон мелькнула и быстро исчезла затаенная боль, словно отображение его собственной, и Стайлз решил воспользоваться этим. – Я ведь должен был чаще его проведывать, – опустив глаза в пол, произнес он. Гореть ему в Аду. – Но бывают вещи, которые осознаешь слишком поздно. И единственное, что ты можешь сделать это переехать в родительский дом и сменить работу. Эллисон посмотрела на него долгим непонятным взглядом, словно решаясь что-то сказать и, наконец, произнесла: – Он очень гордился тобой, Стайлз, – ему казалось, что ее слова неуместны здесь и сейчас, что это несправедливо по отношению к нему, что она не имела права так много о нем знать, но она продолжила говорить, не обращая внимания на его состояние. – У нас всех в участке такое чувство, словно мы знаем тебя уже очень много лет. Он столько о тебе рассказывал, и его глаза так ярко горели в такие моменты. В общем, – остановив себя на полуслове, сказала Арджент, – как я и сказала, мне кажется, что я знаю тебя уже давно. И я не верю, что тебе нужно было сменить обстановку. А вот это было уже неожиданно. К такому Стайлз был не готов, к такой разоблачающей правде, на которую у него не было что ответить. Когда Арджент поняла, что он не собирается ничего отвечать, то грустно улыбнулась, словно ничего иного и не ожидала и командным голосом произнесла: – Пэрриш оформит твои документы, – деловым тоном сказала Эллисон, - вон там, в углу, твой рабочий стол, был когда-то моим. Располагайся. Стайлз подошел к парню за соседним столом, на которого указала Эллисон. – Привет, ты Пэрриш? – Да, – поднял взгляд от бумаг парень, – но зови меня Джордан. Давай свои документы. – Я Стайлз, кстати, – соблюдая правила приличия, представился Стилински, присаживаясь на кресло возле стола Пэрриша. – Я знаю, – дружелюбно улыбаясь, ответил Джордан и начал вбивать информацию о Стайлзе в базу данных полиции Бейкон Хиллс. – О, у нас новенький, – подошла к ним эффектная блондинка в обтягивающих штанах и в кожанке, которая как нельзя кстати подчеркивала ее внешность. Стайлз засмотрелся, Лидия бы его убила. – Эрика Рейес. И можешь не представляться, я и так знаю кто ты. Младшенький Стилински. И девушка, хищно улыбнувшись, присела на край стола Пэрриша и стала разглядывать Стайлза с нескрываемым интересом. Ему было до жути любопытно, как его отец справлялся с этим зоопарком. – Знаешь, – Эрика резко приблизила к нему свое лицо, от чего его глаза широко распахнулись, – это должно быть незаконно, чтобы у мальчишек были такие огромные глаза и пушистые ресницы, а такой ротик бантиком уж точно должен был принадлежать миленькой девчонке. Какой прелестный агент ФБР. Какая у тебя была кличка? Бэмби? Эрика довольно прищурившись, слезла со стола и, вытянув зеркальце, подкрасила губы ярко красной помадой. Стайлз молча сидел, пытаясь переварить услышанное. Нет, Лидия говорила ему, что он симпатичный, но никогда не обзывала девчонкой. Надо будет у нее спросить, действительно ли он похож на олененка. – Называй меня просто Стайлз, – ничего умнее в его голову не пришло, и ему захотелось приложиться головой об стол, чтобы хоть немного скрыть свое смущение. – Стайлз это скучно, – надув губы возразила Эрика, собирая свои роскошные блондинистые волосы в высокий хвост. – Тем более что Бэмби тебе больше идет. – Еще никто не говорил мне, что у меня скучное имя, и я должен сразу предупредить, – наконец придя в себя, ехидно заулыбался Стилински, расслабленно откидываясь на спинку кресла, – у меня очень мстительная натура. – Я знаю, – громко расхохоталась Эрика, закидывая голову назад, и немного успокоившись, добавила, - твой отец рассказывал, как однажды ты устроил взрыв с примесью экскрементов на уроке химии, и вся эта гадость оказалась на твоем ненавистном учителе химии. – Я до конца года оставался после уроков, – гордо изрек Стайлз, – но должен признать оно того стоило. Видели бы вы лицо этого мудака. – Эта моя любимая история о тебе, Бэмби, – почти ласково произнесла последнее слово Эрика. Стайлзу показалось, что его с силой ударили в солнечное сплетение, вышибая весь воздух с легких. – Любимая? – хрипло спросил он, не в силах совладать с голосом. – А таких было много? Отец рассказывал обо мне много историй. Нет, конечно же, Эллисон сразу же предупредила, что о нем тут многое знают. Но Стайлз думал, что это какие-то общеизвестные факты, например, где он учился, какие дела раскрывал, что-то не такое личное, не такое общее с его отцом. – Да, – с грустью в глазах, ответила Рейес. Слезая со стола, – Ноа Стилински больше всего на свете любил говорить о своем сыне, но он забыл упомянуть, что ты такой очаровательный, – последнее слово девушка намеренно произнесла нараспев, в открытую наслаждаясь его смущением. Их смущающий разговор прервала шериф Арджент, которая вылетела из кабинета, словно разъярённая тигрица. – У нас опять убийство, – хладнокровно проинформировала их Арджент. – Нападение зверя. Выезжаем немедленно. Все засуетились и начали собираться, Стайлз хотел было спросить о своем табельном оружии, как его спустили с небес на землю: – Стилински ты остаешься в участке, – жестко выговаривая каждое слово, приказала ему Арджент. В нем буквально кровь закипела от злости. – Но, – начал он, но ему не дали закончить. – Никаких «но», это твой первый рабочий день. И да, Стайлз – это приказ. Пэрриш и Рейес виновато потупили взгляды, но ничего не возразили. За минуту его оставили в участке с секретаршей на входе и одним патрульным. Стайлз с силой сжал кулаки, чтобы успокоиться. Ничего, может это и к лучшему. А теперь ему нужно поискать архив и улики по делу отца. Потому что, даже взломав базу данных полиции Бейкон Хиллс у него не было достаточно информации, чтобы расследовать дело об убийстве отца.

***

Стайлз возвращался домой поздно, около семи. Когда Эллисон, Эрика и Джордан вернулись, то так и не поделились с ним подробностями дела. Ну и плевать. Он сам все узнает. Раздражало то, что ему все же было немного обидно, не хотелось питать слабость. Он вошел в кухню и бросил ключи на стол, когда к нему обратился знакомый голос. – Здравствуй, Стайлз. Он раздраженно хмыкнул и, не оглядываясь, подошел к плите и поставил чайник. – И тебе всего хорошего, Дитон, - даже не скрывая свою злость, поприветствовал своего незваного гостя парень. – А я все думал, когда же ты придешь? – А я надеялся, что ты не приедешь, – грустно бросили слова ему в спину. Стайлз не выдержал и резко развернулся. Алан Дитон постаревший, осунувшийся стоял так и не решаясь войти в кухню, хотя пробраться в дом ему совести хватило. – Ты думал, что существует возможность того, что я не приеду? – не веря собственным ушам, спросил Стайлз. – Я надеялся, что ты не приедешь, – устало ответил Дитон и все же вошел в кухню и, отодвинув себе кресло, присел за стол. – Твой отец не хотел бы, чтобы ты приезжал. – Ну, мы этого уже не узнаем. Так ведь? – Стайлз подошел к столу и, вцепившись в спинку кресла до побелевших костяшек пальцев, спросил: – Кто это сделал? Скажи мне, я разберусь с этим и уеду. – Мальчик мой… – Не смей, – заорал Стайлз, откидывая кресло в сторону. – Не смей разговаривать со мной так, словно тебе не плевать. Ты должен был защитить его, должен был предупредить меня. Мы верили тебе, мы всю жизнь верили твоим сказкам, и посмотри, к чему это привело. Этот дом пуст. Я пуст. Стайлз даже не сразу осознал, что плачет, он быстро утер ладонью слезы, стыдясь их. – Мне очень жаль, Стайлз, – спокойно, словно не наблюдал никакой истерики, сказал Дитон. – В этом нет ничьей вины, я ничем не могу тебе помочь. Тебе стоит попробовать жить дальше, уезжай отсюда. Жизнь продолжается. – А если бы это была Моррел? – зло выплюнул Стайлз, шмыгнув носом. – Если бы это была она, ты бы тоже нес всякую чушь о том, что нужно двигаться дальше. Знаешь, Дитон, двигайся ка ты в жопу, пока я не вышвырнул тебя отсюда. – Только не снимай это, – поднимаясь, сказал Дитон и указал на браслет на его правой руке. – Помни, ты обещал отцу. – Пошел нахуй, – прошипел Стайлз, обходя стол, и приблизился вплотную к мужчине. – Вон, пока я еще не разозлился. – Ты знаешь, где меня найти, – не обращая внимания на его злость, произнес мужчина и вышел с кухни, а затеи из дома. Когда хлопнула входная дверь, Стайлз не сдерживая себя, заорал, заорал до хрипоты в горле. Как же его все достало.