— Я даже не заметила, как пролетел целый год!
— Зато я заметил.
Хиаши сидел за столом и перебирал бумаги. Любоваться на разыгравшийся за окном листопад у главы клана не было времени: через пару дней состоится осеннее собрание старейшин главной ветви клана, нужно было рассмотреть все поступившие запросы, что-то одобрить, что-то отклонить. Остальным делам тоже следовало уделить время. Листы бумаги – не листья клена, и опадают не так красиво, но внимания требуют не меньше, зачастую и больше. У главы клана Хьюга совсем не было времени на лирику осени. В дверь тихонько постучали. – Входи, – мужчина знал, кто стоял за дверью: племянник просил о встрече еще вчера, и не было причин отказать. Неджи зашел в кабинет и подошел к столу, только тогда Хиаши поднял глаза от документов. – Ты настаивал на встрече, – старший заговорил до того, как младший успел открыть рот. – По какому вопросу? – Это касается предстоящего собрания. Я бы хотел выступить на нем, – слова Неджи покоробили спокойствие главы клана. Такой просьбы он от племянника не ожидал. Хоть ежесезонные собрания проводились для старейшин главной ветви, представители побочной ветви тоже имели право выступить и внести свои предложения, касающиеся жизнедеятельности и процветания клана. Конечно, сначала им требовалось доказать свою полезность и получить дозволение главы. Неджи, безусловно, подходил под первое условие и сейчас пришел исполнить второе. Правда, члены побочной ветви очень редко пользовались этим правом, а точнее, не пользовались вообще уже много лет (трудно сказать, кто из них последний выступал с предложениями на собрании, обычно, от них требовалось лишь исполнять волю главной ветви). Такое правило давно существовало лишь на бумаге, но Неджи, откуда-то узнавший о нем, естественно, мог им воспользоваться. – Да, и по какому поводу? – Хиаши с любопытством посмотрел на племянника. – По поводу Хьюга Соке но Джуиндзюцу. Эта практика устарела, и ее следует реформировать, – решительные слова подкреплялись твердым взглядом. Хиаши вздохнул; рано или поздно этот разговор должен был случиться. Неджи всегда, мягко говоря, недолюбливал печать клана, даже пару раз пытался очистить свой лоб при помощи подручных средств (конечно, безрезультатно). У Хиаши было множество шансов разъяснить племяннику, почему эта техника существует в клане так долго – когда племяннику было четыре, четырнадцать, шестнадцать – но он все никак не мог найти время: то считал Неджи слишком маленьким, чтобы понять, то был занят другими делами. А теперь сын младшего брата стоит перед ним и требует реформ. – Нет, – он мог только решительно и твердо отказать. – Эта техника существует веками, и польза ее для клана доказана. Ты хоть представляешь, что будет, если мы отменим эту традицию? У Хиаши не было времени и сил объяснять племяннику прописные истины, но сделать это нужно было. Неджи был одним из сильнейших бойцов клана, и кто знает, что случится, если он решит начать восстание. Сейчас, когда парень еще ищет реформ, ему нужно как можно понятнее объяснить, почему его желание невыполнимо. – Если отменить печать, устойчивое положение главной ветви пошатнется, – продолжил Хиаши, видя, что его не перебивают. – Хьюга — сильнейший клан Конохи. Не стоит забывать, что свое положение мы удержали благодаря дисциплине и правилам. Исчезнет печать – исчезнет дисциплина. Взгляд Неджи стал тверже. Он был не согласен с дядей, и это было объяснимо. – Люди не должны бояться своего лидера, – возразил он. – Есть множество средств добиться дисциплины, не применяя насилия. Другие кланы отлично справляются без этого. – Другие кланы? Напомнить тебе, что стало с другим, таким же влиятельным кланом, как Хьюга? – вопрос был риторический, Хиаши совершенно не собирался объяснять то, о чем знали все. Он выбрал только один пример. – Я не хочу, чтобы мой клан перерезали к чертям собачьим, как это было с кланом Учиха! Хиаши потерял самообладание. К счастью, не настолько, чтобы активировать эту злополучную печать. Глава клана не мог наказывать человека только за то, что его видение блага отличается от традиционного. – Дядя, как с Учихами не будет, – упрямо настаивал на своем Неджи. – Довольно, – Хиаши устал от этого разговора. – Мое решение тебе не изменить. Иди, пока я не вышел из себя окончательно. Племянник был слишком упрямым и слишком сильно хотел добиться своего. Но и Хиаши не готов был менять устои клана ради прихоти, как он думал, одного человека. – Я уйду, – заверил Неджи угрожающе-спокойным тоном, – но, пожалуйста, помните: кунаи меняют уклад жизни быстрее, чем нововведения. Хиаши не успел ничего ответить: дверь кабинета уже закрылась. Мужчина тяжело вздохнул и мысленно посчитал до десяти. Разговор взбудоражил мысли и возмутил чувства. В таком состоянии нельзя было возвращаться к документам. Неджи в этот раз отступил, но он еще поднимет эту тему. Слишком упрямым был парень. – Хиаши-сама, разрешите? – из-за двери послышался голос Хохето. Шесть месяцев назад Хиаши отправил его с отрядом в Ча но Куни, чтобы оказать поддержку законным наследникам клана Васаби. Появление Хохето было как раз вовремя: решение заграничных вопросов – лучший способ отвлечься от недоссоры с племянником. – Входи, – позволил Хиаши. – Шинджу-сама передает вам бесконечную признательность за содействие, – начал рапорт Хохето.***
– Ну, как все прошло? – спросила Тен-тен у Неджи, когда тот вышел из кабинета. Когда Неджи сказал, что собирается встретиться с дядей, Тен-тен разузнала у него все подробности: когда, зачем и как. Более того, она настаивала на том, чтобы пойти с ним. Неджи был против сопровождения, но Тен-тен ни в какую не соглашалась отпускать парня одного. Она была уверена, что Хиаши непременно захочет применить печать. После небольшого препирательства им все же удалось найти компромисс – в назначенный день Тен-тен осталась ждать Неджи в коридоре. – Не получилось, – парень покачал головой, подкрепляя свои слова жестом. Видно было, что он слегка огорчен отказом, хотя и говорил Тен-тен, что уговорить главу клана с первого раза не получится. Неджи слишком надеялся на это собрание. – И Конфуцию не всегда везло, – ободряюще проговорила Тен-тен. – Надеюсь, ты не собираешься опускать руки? – Тен, разве не ты называла меня гением, который не сдается? – в его голосе послышалась усмешка. – Разумеется, я не собираюсь оставлять стрекозу без хвоста. Тен-тен вспомнила, что, действительно, когда-то так говорила. Она смущенно пожала плечами. – У меня есть идея, ты поможешь? – Неджи наклонился к уху девушки, чтобы больше никто, даже случайно, не мог услышать их. – Хьюга Неджи, – Тен-тен даже слегка рассердилась от вопроса, – кто позволил тебе сомневаться во мне?! Конечно, Такахаши всегда протянет ему руку помощи, об этом Хьюге не следовало и раздумывать. Неджи довольно улыбнулся. – Так какой план? – спросила она шепотом. – Дома, – таким же шепотом прозвучал ответ.***
Поплавок дернулся, по воде пошли круги. Резкое движение, и удочка взметнулась вверх. Серебреная кета блеснула в лучах солнца и упала на землю. – Хэй, еще одна в мою пользу! – Гай радостно скинул руки. – Не кричи, всю рыбу распугаешь, – Какаши недовольно глянул на товарища. У Хатке, как назло, не клевало. Единственный выходной за три месяца Шестой Хокаге планировал провести в тишине с книгой, только вот вечно энергичный друг, у которого тоже выпал выходной, решил во что бы то ни стало вытащить Какаши на рыбалку. Еще и соревнование устроил, а у Какаши не клевало. – Не парься, дружище, – Гай ободряюще шлепнул Какаши по спине. – Не всем же быть замечательными рыболовами. У тебя, например, отлично получается быть Хокаге. – Надоело мне уже быть Хокаге, – пробормотал тот, не отрывая полусонных глаз от поплавка. – Устал? Это понятно, – понимающе изрек Гай. – Естественно устал. Только и делаю, что бумаги заполняю, – простонал Какаши, душа которого уже давно требовала выговориться. – Еще немного, и я передам пост Наруто. – Правильно! – поддержал его Гай. – Парнишка давно заслужил титул Хокаге. – А я – спокойную пенсию, – вторил Какаши. – Пенсию? – Гай с недоумением уставился на товарища. – О, нет, мой друг, не говори этого. Твоя Юность еще цветет, не смей загубить ее. Ты можешь присоединиться ко мне в Академии. Только представь, сколько юных умов жаждут перенять мудрость Рокудайме Хокаге! От воодушевления глаза Гая вспыхнули, а сам он, кажется, даже забыл о подсчете пойманных рыб. Какаши только вздохнул. Лично он радости друга не разделял, и желания учить новое поколение не имел. Ему было достаточно команды №7, и после своей отставки Хатаке Какаши планировал уйти на заслуженный отдых. В голове тут же начал складываться план по избеганию участи учителя, которую пророчил ему Гай. Конечно же, после инаугурации Наруто.***
В церемониальном облачении Наруто был прекрасен. Хината не могла оторвать от него взгляда, даже прослушала речь предыдущего Хокаге. Она смотрела на свое Солнце в его зените и могла только испытывать бесконечную радость и гордость, будто это не Наруто, а она сама осуществила свою самую заветную мечту. Наруто был счастлив, и Хината была счастлива за него, счастлива вместе с ним. Церемония была долгой. Хината даже издалека чувствовала, как сильно Наруто не терпелось поскорее окончить ее. Наконец ему дали слово, и Узумаки, громко крикнув: «Я – Наруто Узумаки, Нанадайме Хокаге, даттебайо!», сбежал с пьедестала вниз. Такого вполне можно было ожидать от самого непредсказуемого ниндзя Конохи, поэтому никто не стал возмущаться по поводу такой короткой и непрезентабельной речи. В воздух взметнулись первые фейерверки, приветствуя нового Хокаге. – Хина-чан, как я тебе? – Наруто подлетел к Хинате и принялся демонстрировать мантию Хокаге. – Тебе так идет, Наруто-кун, – проговорила Хината. – Ты очень красивый. Хината вдруг зарделась румянцем. Казалось бы, они с Наруто были вместе довольно долго, а теперь их союз одобрил и отец девушки, не было ни единого повода для стеснения. Но от произнесенных слов в груди разлилось тепло, а ресницы затрепетали. Хината все еще с трудом верила, что способна осмелиться сказать подобное своему Солнцу, а он, непременно, ответит ей такими же теплыми словами. Каждый день рядом с возлюбленным заставлял ее подумать: «Я самый счастливый человек на свете». – Хина-чан, ты преувеличиваешь, – Наруто тоже слегка покраснел. – Я, конечно, красавчик, даттебайо, но с твоей красой не сравнюсь. Хината хихикнула. Наруто всегда говорил ей комплименты, заставляя сердце трепетать от восторга. – Хина-чан, – Наруто взял ее за руку, – пошли, я хочу тебе кое-что показать. Они вышли за пределы праздничной площадки, отдалились от гудящей толпы веселившихся жителей. Прошли еще немного, пока не достигли центра деревни. – Наруто-кун, зачем ты привел меня сюда? – спросила Хината, оглядывая незнакомый дом. – Хина-чан, я хочу показать тебе этот дом, – начал говорить Наруто. – Наш будущий дом. Хината посмотрела на него удивленными глазами. Их дом? Этот большой двухэтажный дом, в котором, вероятно, будет так просторно и уютно, будет их? – Я уже внес половину суммы, даттебайо, – продолжал Наруто. – Я скоро заплачу полностью, и мы поженимся. Я хотел, чтобы ты посмотрела. – Он очень хороший, Наруто-кун, – улыбнулась Хината. – Такой большой. Этот дом был совсем не похож на дома клана Хьюга, к которым привыкла Хината. Те были квадратными, низкими и тонкими, казалось, что их снесет первый же ураган. Это же был круглый, высокий и плотно стоял на земле. И даже несмотря на такие различия, в этом доме Хината чувствовала ни с чем не сравнимый дух родного дома. «Я постараюсь сделать его самым уютным домом на свете для тебя, Наруто-кун», – пообещала сама себе девушка. – Ты же будешь там счастлива, да, Хина-чан? – спросил Наруто. – Конечно, Наруто-кун, – Хината подняла на него свои светлые глаза. – Ведь я люблю тебя. – Я тоже люблю тебя, Хина-чан, – улыбнулся Наруто, поцеловав возлюбленную в висок. Град фейерверков снова окрасил небо и всполошил тишину. Вся деревня праздновала инаугурацию Седьмого Хокаге.***
«Чем же заняться?» – думала Тен-тен, оглядывая комнату. Изначально она планировала провести этот день с Неджи, у которого тоже был выходной, но планы пришлось поменять. С самого утра Хиаши решил обременить племянника “просьбой об одолжении”, не удовлетворить которую Неджи не мог. Пришлось Хьюге извиняться перед девушкой за испорченный выходной и тащиться к главе клана. Тен-тен, конечно, все поняла и зла на парня не держала, но теперь срочно нужно было придумывать новое занятие на день. Тен-тен решила сначала размяться. Учитывая, что она была из команды Гая, разминка больше напоминала полный комплекс упражнений. Для Тен-тен это не было проблемой: она настолько привыкла к интенсивным нагрузкам, что для нее все упражнения казались очень легкими. Естественно, свое любимое оружие она отложила: в доме кидать кунаи было попросту глупо, а во двор девушка выйти не решалась. Мало ли как члены клана Хьюга отреагируют. Закончив тренировку, Такахаши вновь задумалась, чем себя занять. Первое, что пришло на ум, – уборка. Повесить одежду в шкаф, пройтись влажной тряпкой по всем поверхностям, расставить вещи по местам – и в доме порядок. Это не заняло много минут, ведь в доме чистюли Неджи не могло быть грязно. Тен-тен снова маялась от скуки. Время близилось к обеду, в животе у девушки заурчало. Готовить было лень, тем более, это придется делать вечером. Порывшись в холодильнике, Тен-тен удрученно вздохнула: педант Неджи выбросил остатки вчерашнего ужина. «Пойти к маме или потратить остатки заработка?» – ни один из вариантов Тен-тен не устраивал. Не успела она решить, как раздался стук в дверь. На пороге стояла миловидная девушка. На ее лице сияла дружелюбная улыбка, а в руках покоился пирог. Алебастровые глаза гостьи смотрели прямо в карие глаза Тен-тен. – Кто вы? – подозрительно спросила Такахаши. – Неджи нет дома. – Я знаю. Мое имя – Хару, я живу по соседству, – гостья склонилась в знак приветствия, но через мгновение снова выпрямилась. – Пришла поприветствовать новую соседку, – она протянула пирог. – Рада познакомится. Приятный, аппетитный аромат за секунду достиг носа Тен-тен, от чего у нее чуть не потекли слюни. Настоящее искушение для сладкоежки. Голодный желудок заставил пропустить соседку в дом. – Я – Тен-тен, рада познакомится, – Такахаши отворила дверь шире. – А пирог с яблоками? Хару кивнула и прошествовала на кухню. Оставшееся время девушки провели, мирно беседуя за чашкой чая. Пирог был очень вкусный, а Хару показалась Тен-тен общительной и веселой собеседницей. Такахаши даже обрадовалась, что удалось и в приятной компании пообедать, и деньги сэкономить. Хару жила неподалеку, через два дома, вместе с мужем и свекровью. Она хорошо знала Неджи и старалась поддерживать дружеские отношения с соседом. Когда девушка узнала о появлении в доме Тен-тен, сразу же захотела подружиться, однако не смогла сделать это до сегодняшнего дня из-за «мужских разногласий» (так она называла взаимную неприязнь между своим мужем Тедеши и Неджи). – Но ведь никто не запрещает дружить нам, – Тен-тен задорно подмигнула собеседнице. – Пусть себе собачатся, нам то что? Такахаши было приятно общаться с Хару, и с вкусной выпечкой она тоже не хотела расставаться. Тем более, Неджи ни разу не упоминал Тедеши, а значит тот был не такой уж большой проблемой. – Думаю, ты права, – Хару улыбнулась новообретенной подруге. – А теперь расскажи мне рецепт этого чудесного пирога, – попросила Тен-тен. Полдня протекло в готовке. Хару не только благосклонно поделилась с Тен-тен рецептом пирога, но и научила еще нескольким кулинарным хитростям, подслушанным у свекрови-кухарки. Тен-тен, в свою очередь, научила соседку готовить гедза, которые сама всей душой обожала. – Хару-сан, подпиши это, пожалуйста, – Тен-тен протянула новой подруге подписной листок. Получив отказ от Хиаши, Неджи принялся думать над другим способом осуществить свой проект по ликвидации Хьюга Соке но Джуиндзюцу. Сбор подписей должен был доказать, что эта проблема волнует не одного Неджи, и дать возможность предложить проект старейшинам. Тен-тен с радостью помогала любимому составлять текст и поставила одну из первых подписей (как-никак она тоже планировала стать частью клана). Только вот собирать подписи соседей в одиночестве Тен-тен не решалась. Сейчас она не могла упустить шанс. Хару внимательно пробежалась глазами по тексту. Она молча читала не меньше десяти минут и отложила листок в сторону. – Тен-тен-сан, прости, но я не буду это подписывать, – Хару покачала головой. – Почему? – Понимаешь, меня совсем не смущает печать, – взгляд Хару забегал по предметам, девушка не знала, как объяснить. – Я получила ее в таком малом возрасте, что уже и не помню себя без нее. Понимаешь, она часть меня. Это то же самое, что отрубить ушибленную руку. Для Тен-тен было удивлением, что член побочной ветви мало того что отказывается от возможности избавиться от печати, но и прямо заявляет, что этот узор нисколько не смущает. Сравнение рабского клейма с частью тела выбивало из колеи и казалось абсурдом. – О, ты только не подумай, что я против идеи с подписями, – видя замешательство в глазах новообретенной подруги Хару поспешила добавить. – Я уверена, что твоя с Неджи-саном идея может пойти на благо, и понимаю, почему он решил так. Тедеши-шюджин тоже хочет избавиться от печати, и много кто еще в клане, но я не могу. Понимаешь, меня просто в дрожь бросает от мысли, что мой лоб может быть чистым. – Понимаю, – кивнула Тен-тен. На самом деле переживания Хару были в чем-то близки ей. Как бы Тен-тен не хотела, чтобы Неджи осуществил свою мечту и наконец избавился от дурацкой традиции своего клана, она все же не хотела, чтобы его собственный лоб стал вдруг чистым. Тен-тен прекрасно знала, что это значит смерть, и ни в коем случае не желала ее любимому. Ей хватило кошмаров, когда Неджи был в коме. – Ты можешь обратиться к моей свекрови, – поспешила заверить Хару. – Хатоми-сан точно подпишет. Прости, что отказываю. – Ничего-ничего, – Тен-тен примирительно помахала руками. – Спасибо за совет, Хару-сан. Тен-тен подумала, что встреча с Хару не была случайной, и что стоит рассказать Неджи о взглядах их соседки на печать. Ему точно стоит знать противоположные точки зрения, чтобы осуществить проект.