– Как думаешь, сложно быть родителями?
– Не попробуем, не узнаем.
Декабрь приближался к концу. Голова у Неджи больше не кружилась, а ребра хоть и болели, но уже не так сильно, как пару недель назад. Нобу тоже вылечил простуду. Их двоих отпустили домой. Так как Шизуне советовала Неджи меньше двигаться, пришлось обойтись без экскурсии по Конохе. Впрочем, сильно по этому поводу никто не расстроился: показать Нобу деревню можно было и позже, все равно сейчас он не горел желанием на нее взглянуть. Первым делом нужно было вернуться домой и обустроить комнату для ребенка. У Неджи была свободная, но он не заходил туда с четырех лет – там точно требовался хотя бы косметический ремонт. – Теперь это твой дом, Нобу, – Неджи отворил одо, пропуская ребенка и Тен-тен вперед. Тонкий слой пыли на одной из верхних полок сразу привлек внимание. Вопросительный взгляд на Тен-тен и ее многозначительное пожатие плечами, которое почти ничего не объяснило. Что ж, позже они поговорят об этом, наверное. Единственное, что было понятно – Тен-тен не жила в доме, пока Неджи отсутствовал. Хьюга лишь надеялся, что дядя не запугал девушку до мурашек по коже, а даже если и так, он был рад, что она все же вернулась. Без Тен-тен дом был бы пустым. К нужной комнате Неджи подвел ребенка в последний момент, после подробного осмотра кухни, ванной, гэнкана и даже его с Тен-тен спальни, в которой ребенку делать нечего. Все оттягивал встречу с прошлым. Там жил отец. Когда Неджи был маленький, он не заходил в комнату потому, что не хотел видеть ее пустой. Еще у четырехлетнего ребенка была паническая мысль, что если открыть дверь, дух отца исчезнет навсегда. Взрослый же Неджи не заходил в комнату по другой причине: давнишняя паника окутывал его, стоило только прикоснуться к холодной ручке. Однако бегать от прошлого и прятаться от собственных страхов глупо, и он больше не будет сторониться. Неджи провернул ключ и отпер комнату. Это было совсем не то, что он ожидал увидеть. Вместо необжитой и захламленной спальни, отголоски которой еще теплились на самом краешке воспоминаний, за дверью была уютная детская. На светло-синих обоях резвились блики зимнего солнца, делая стены похожими на чистое небо. Круглый ковер на деревянном полу на вид напоминал мягкую траву. У окна стоял широкий стол, недалеко – удобная кровать заменяла привычный футон. Даже без бьякугана было понятно, что в большом белом шкафу много места для необходимых каждому ребенку вещей: игрушек, пазлов и, естественно, одежды. Нобу бросил взгляд на Неджи и, поняв, что это все для него, тут же бросился внутрь, исследовать свое новое владение. Попрыгал на кровати, заглянул в ящики шкафа, высунулся в окно. Особенно его привлек огромный плакат на всю стену: «В этом доме Сила твоей Юности расцветет, малыш!» Нобу уставился на него, изучая каждую букву. – Тен, это ты сделала? – спросил Неджи, заглянув в кухню. Сегодня была ее очередь готовить, и Тен-тен приступила с самого начала, давая Нобу возможность осмотреть новый дом наедине с тем, кому ребенок безоговорочно доверяет. Кроме того, по ее собственным словам, Тен-тен была голодна и хотела разобраться с обедом как можно скорее. – Я подумала, что тебе будет неудобно с рукой, – Тен-тен вытерла руки полотенцем и мягко улыбнулась. – Тем более, теперь мое время спать у тебя под мышкой. Плакат Ли с Гаем прикрепили, – тут же добавила она. – Тебе нравится? – Ты лучшая, – Неджи подошел к ней и тут же получил поцелуй в лоб и твердое, уверенное «Я знаю». Не успели они толком насладиться компанией друг друга, как из комнаты выбежал Нобу, на лице которого читался испуг. Мальчик тут же обхватил Неджи за ногу. Руки ребенка подрагивали, а в зеленых глазах начали скапливаться слезы. Панический страх, что его снова бросят, преследовал Нобу. – Успокойся, все хорошо, – Неджи погладил мальчика по голове. – Я с тобой. Никто тебя не обидит. – Нобу, хочешь кушать? – Тен-тен присела на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. – Мои гёдза тебе точно понравятся. Неджи идею поддержал: утром он так торопился вернуться домой, что отказался тратить время на завтрак, и сейчас был голоден. Гёдза были еще не готовы, но всей семьей дожарили их вмиг. Нобу сначала стеснялся, как и всего, за что брался в первый раз. То и дело бросая на Неджи вопросительные взгляды, мальчик неспешно передвигал палочками, но постепенно, видимо, распробовав блюдо и убедившись в собственной безопасности, заработал приборами быстрее и даже начал причмокивать от удовольствия. Для Тен-тен, никогда не слышавшей таких звуков от сдержанного и щепетильного в плане приличий Неджи, это было самой высокой оценкой ее умений. Ике всегда говорила дочери: «Если дети едят твою стряпню с удовольствием, то ты метишь в лучшие повара». После обеда Нобу запросился поиграть в небольшом саду у дома. Никто, конечно, ему этого не запрещал, но ребенок обязательно хотел находиться рядом с Неджи. Только вот самому Хьюге следовало прилечь: ребра снова начали болеть, а сломанная рука заныла с новой силой. Естественно, между собственным здоровьем и прихотью ребенка Неджи выбрал первое. Все равно держать Нобу в поле зрения можно было и из спальни. Проблема заключалась в том, что мальчик хотел физического присутствия приемного отца рядом. – Нобу, хочешь, я с тобой в саду поиграю, – предложила Тен-тен, уцепившаяся за отличный способ познакомится ближе. Нобу насупился и категорично замотал головой. Возможно, он все еще не доверял Тен-тен настолько, чтобы оставаться с ней тет-а-тет. Мальчик черканул запись в блокноте и протянул его Неджи. Тот разочарованно повел губами, складка недовольства образовалась на лбу, но тут же разгладилась. – Нобу, Тен-тен не сделает тебе ничего дурного, – попытался отговорить он ребенка от плохих, по его соображениям, мыслей. – Она теперь твоя мама, ты не должен ее бояться. Нобу поднял на него зеленые глаза, в которых не было страха. Он еще раз покачал головой, но уже медленнее. Видя, что взрослые его не понимают, он снова обратился к помощи блокнота. «Не боюсь. Хочу побыть с тобой», – гласила надпись. Нобу закивал, усиленно подтверждая слова, а затем, чтобы еще больше уверить приемных родителей, подошел к Тен-тен и заглянул в глаза уже ей. – Все хорошо, – она погладила его по волосам, судя по всему, уловив настроение. – Я понимаю, что с Неджи тебе комфортнее, и не обижаюсь. Все хорошо, – это она сказала уже Неджи. – Идите, отдохните вместе. – А ты чем займешься? – Неджи знал, что его девушка сможет себя занять и не заскучает без его общества, но спросить об ее планах считал себя обязанным. – Как чем? Пойду тратить зарплату, – Тен-тен усмехнулась и подмигнула. – Покажешь мне его потом? – спросил Хьюга, догадываясь о будущей покупке. Тен-тен давно засматривалась на один кунай, но выбраться в магазин руки не выходили: то тренировка, то задание, то другие планы. Сейчас выдался отличный шанс, грех им не воспользоваться. Оставив Неджи выполнять самую сложную работу на свете – заниматься ребенком – она выпорхнула из дома. По дороге Тен-тен решила купить кулек конфет для Нобу – все же это благодаря ему непредвиденный шоппинг состоится.***
Тен-тен проснулась от ощущения пустоты под рукой. Она зажгла ночник, чтобы не пришлось вглядываться в темноту, и обнаружила, что в постели совсем одна. Первая мысль – Неджи все еще пытается убедить Нобу, что спать одному нестрашно. Часы на тумбочке опровергли ее: не мог Хьюга укладывать ребенка в два часа ночи. Тен-тен вылезла из кровати. Зимний холод обдал ступни. Неджи нашелся в энгаве. Стоял, прислонившись спиной к стене, и задумчиво вглядывался в звездное небо. Подошедшую Тен-тен он не заметил, видимо, мысли, занимавшие его, были куда интереснее и волнительнее девушки. ‒ Почему не спишь? ‒ Тен-тен подкралась совсем тихо и положила руку Неджи на левое плечо. ‒ Разбудил? ‒ он перевел взгляд на нее. Даже не вздрогнул, хотя Тен-тен не сомневалась, что застала парня врасплох. ‒ Только если твое отсутствие, ‒ она аккуратно устроила голову на его плече. ‒ Ты не ответил. ‒ Не спится, ‒ Неджи плавно пожал плечами, вынуждая девушку найти другое место для головы. Тен-тен отвела взгляд в сторону тусклой луны, придвинулась к Неджи, максимально аккуратно, чтобы не потревожить не до конца зажившие ребра. Как же она соскучилась. Как же ей не хватало их совместного тихого молчания. Сейчас они молча смотрели в ночное небо, и из этого безмолвия рождалась безмятежная гармония. ‒ Спасибо, ‒ Неджи разорвал тишину, ‒ что согласилась. ‒ Пустяки, ‒ отмахнулась Тен-тен. ‒ Это было и мое желание. В конце концов, ты же не мог бросить ребенка, а я не хотела бросать тебя. Еще совсем немного они постояли в тишине, наслаждаясь близостью друг друга. ночной пейзаж завораживал, было сложно отвлечься от него. ‒ Не знаю, получится ли, ‒ Неджи задумчиво покачал головой то ли отрицая невысказанные мысли, то ли пытаясь в чем-то разуверить Тен-тен. ‒ У меня ведь нет отца. Тен-тен повернула голову и встретилась взглядом с белыми глазами. В ночной темноте они были блеклые, как размытая морем стекляшка, и на дне их плескался вопрос. Обычно гений Хьюга был самоуверен и самодостаточен, все, что связано с его навыками, стилем боя, знаниями и множеством других вещей не вызывало у него ни малейшего сомнения. Однако были моменты, когда Неджи становился уязвим – все, что связано с близкими для него людьми. Его переживания были вполне объяснимы, обычные вопросы того, кто впервые стал родителем. Тен-тен они тоже одолевали, но мама помогла разобраться с теорией, и страхи утихли. Сейчас она хотела помочь любимому. – Парня у тебя тоже никогда не было, но ты стал самым замечательным, – пошутила Тен-тен и поцеловала Неджи в лоб – прямо в переплетение зеленых линий. – Мне тоже тревожно, но мы же поможем друг другу. Неджи ничего не ответил, просто прижал ее к себе ближе. Тен-тен почувствовала, что он расслабился. Она верила: у них все получится.***
Начало января ознаменовал день рождения Гай. Сарада очень любила своего второго дедушку, ведь он так сильно был похож на ее папу. И на его праздник она надела самое красивое платье. Конечно, сначала девочка хотела надеть пока единственное в ее гардеробе кимоно, но родители уверили ее, что в платье бегать и играть будет удобнее. А еще они с мамой три дня плели для дедушки Гая красивую корзинку, и Сарада была уверена, что ее подарок лучший на свете. На празднике было много людей: кроме нее, мамы и папы, а еще сестренки Тен-тен и Неджи-сана дедушка пригласил всех учителей Академии и нескольких особо любимых учеников. Он всегда был очень дружелюбным. Когда семейство Харуно-Ли подошло к имениннику, он уже разговаривал о чем-то с Неджи и Тен-тен. – О, вы уже тут! – Ли приблизился к товарищам первым. Неджи плавно от него отодвинулся: он еще немного обижался за пощечину и не хотел снова получить по лицу. Сарада подошла с мамой и, естественно, поздоровалась. С Неджи-саном нужно было быть максимально вежливой, иначе он напридумывает себе всякие глупости – так папа говорил. После того как Сарада вручила дедушке подарок и расцеловала его в обе щеки, она заметила поглядывающего на нее из-за спины Неджи мальчика. Не раздумывая, девочка тут же к нему приблизилась. – Пивет, – она весело помахала рукой. – Я Саада, это мои мямя и пяпя, – она указала на Ли и Сакуру. – А ти с сесьтьёнкой Тен-тен и Недзи-сяном пьисёл? Кяк тибя завут? Мальчик похлопал глазами и кивнул. Больше он ничего не сказал, зато сказала Тен-тен, услышавшая детский разговор сквозь беседу с Гаем. – Сарада-чан, привет, – она присела на корточки. – Это Нобу. Он не очень разговорчивый, но очень хороший. Хотите поиграть вместе? – Тен-тен, уверенная, что в компании ребенка Нобу раскрепостится больше, чем рядом со взрослыми, поочередно посмотрела на обоих детей, дождавшись двух кивков. – Отлично, – она улыбнулась и поднялась. Нобу, как настоящий джентльмен, протянул Сараде руку и повел подальше от взрослых. По лицу мальчика было понятно, что они его немного нервировали, а с другим ребенком ему было спокойно. Однако далеко отойти они не успели, их окликнул Неджи: – Нобу, ты куда? Все хорошо? Мальчик кивнул, показал пальцем на Сараду, потом куда-то себе за спину. – Недзи-сян, ми игать отим, – Сарада вклинилась в их странный разговор: ей не терпелось показать новому знакомому свою любимую площадку. Нобу кивнул, подтверждая слова девочки. – Только недалеко, чтобы я тебя видел, – согласился Неджи. Нобу фыркнул: его отец мог видеть на многие километры, и ребенок это знал. Разрешение было получено, и дети убежали. Сарада быстро перехватила инициативу на себя и повела Нобу в сторону детской площадки. Они с папой и мамой часто приходили сюда, чтобы покататься с горки или на качелях. Девочка очень гордилась, что знала об этом месте, и очень хотела показать его новому другу. – Ти с Недзи-сяном и сесьтьёнкой Тен-тен зивесь? – спросила в очередной раз Сарада. Нобу не ответил и только кивнул. За все время он не сказал ни одного слова, и Сараду это удивляло: сама она любила поболтать и была готова рассказывать обо всем на свете. С одной стороны, ее это тревожило, но с другой, ее точно не будут перебивать. Так и не решив, хорошо или плохо, что ее новый друг молчит, девочка раскрутила качель. – Ти сосем не говоишь? – крикнула она, пока ее кружило. Нобу покачал головой. Из сумки, которая болталась у него на плече, он достал блокнот, что-то написал и показал девочке. – Я уквы не наю, – рассмеялась Сарада, пожимая плечами. – Посли. Она спрыгнула с качели и дернула Нобу за руку, чтобы тот пошел за ней к горке. Вскарабкавшись по шатким ступеням, девочка плюхнулась на попу и скатилась. Резвый крик наполнил округу. Нобу, видя радость новой подруги, повторил за ней. Он раньше никогда этого не делал – в лесу просто не было горок – и страстно хотел попробовать. Наверху мальчик остановился, закусил губу и с опаской посмотрел вниз. Неприятные воспоминания активировались, Нобу показалось, что сейчас он слетит в холодные волны бурной реки. – Давай! – задорный крик Сарады вернул его в настоящее. Нобу сделал глубокий вдох и съехал с горки. Вместо воды, так красочно рисуемую воображением, ноги коснулись песка, который мгновенно поднялся в воздух, оседая на детской одежде. Сарада хлопала в ладоши, подпрыгивала и спрашивала, понравилось ли ему. Нобу подумал и кивнул. Девочка захохотала еще радостнее, и ее веселье передалось мальчику. Широкая улыбка украсила лицо, превратившись в звонкий смех. – Эй, Сарада-чан! – громкий окрик отвлек детей от игры. Радостно помахивая к ним спешила темно-русая девочка с подарочной коробкой в свободной руке. За ней бежала длинная рыжеволосая девчонка с косичкой, а следом неспешно шел мальчик. Девочка с коробкой затормозила недалеко от горки, поставила свою ношу на землю и раскинула руки. – Майко-тян, – Сарада кинулась в ее объятия, которые продлились недолго. С будущими учениками своего папочки Сарада была знакома давно. Она даже пару раз слышала, как они назвали его «Ли-сенсей» и упрашивали на тренировку. Ли-сенсей, конечно, не отказывал, а Сарада, часто бегавшая за отцом, подружилась со всей троицей. – Это Нобу, он мой дуг, – весело представила Сарада приятеля. Нобу, смущенный новыми лицами, крепко вцепился в деревянные бока горки. Поняв, что перед ним такие же дети, как он и Сарада, только чуть старше, мальчик кивнул и улыбнулся. – Привет, я Майко, – весело протянула руку девочка. – Но ты можешь звать меня Майко-чан. – Он не мозет тибя сьвать, – покачала головой Сарада. – Он не говоит. Нобу пожал плечами и показал сделанную ранее надпись. «Я не умею разговаривать», – прочла подоспевшая рыжая девочка. – Ты немой? – брезгливо фыркнула она, ошпарив Нобу быстрым взглядом янтарных глаз. – Химитсу, разве так можно? – осуждающе зыркнула на нее Майко. – Он друг Сарады-чан, а значит, и наш тоже. Будь приветливее. Та только нарочито громко фыркнула. К компании подошел пацан, как две капли воды похожий на Майко. – О, еще парень, – он довольно присвистнул. – Зови меня Хашимото-сама, малой. – Он просто Хаши, – махнула рукой вездесущая Майко. – Братишка любит преувеличивать свою важность. Про себя Нобу решил звать парня полным именем: все же уважать людей дедушка, а потом и Неджи, его учили. Хотя позвать его мальчик все равно не сможет. – Женщина, – скривился Хашимото, – мы победим ваш бабский мир. Верно, малой? Кстати, как тебя звать? – Нобу, – ответила Сарада. – И он не говоит. И я с ним певая подузилась, – девочка топнула ногой, претендуя на единоличную дружбу с Нобу. – А я первая подружилась с тобой, Сарада-чан, – усмехнулась Майко. – А со мной первый подружился Хаши. Так что дружить будем все вместе. Верно, Нобу-кун? – она подмигнула мальчику. Нобу посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Сараду, затем на Хашимото, и кивнул. У него еще никогда не было столько друзей. Когда он жил с дедушкой в лесу у него кроме дедушки, а позже и Неджи, никого совсем не было. В Конохе Нобу, определенно, нравилось. Правда, некоторых взрослых он еще опасался. Но ведь дети – это не взрослые, они не могут обидеть, не могут побить плетью, не могут посадить под замок. Во всяком случае, эти трое не выглядели опасно, а стоявшей позади Химитсу его точно в обиду не отдадут. – Вот вы где, – от размышлений Нобу оторвал ставший почти родным голос Неджи. – Эи! – мальчишка радостно побежал к приемному отцу. – Здрасте, – в унисон поздоровались старшие ребята. Сарада только поковыряла носком сандалии песок. Она уже здоровалась, второй раз не собиралась. – А мы тут к Гай-сенсею на день рожденье идем, – пояснила за всех Химитсу, она казалась лидером компании. Неджи разместил здоровую руку на плече сына, показывая, что в случае разногласий между детьми в обиду его не даст. Нобу поднял глаза на него и протянул блокнот, где толстыми линиями было написано: «Все хорошо, друзья». – Пошлите. Торт принесли, – спокойно сказал Неджи, не убирая руку с плеча мальчика.***
К собственному удивлению Тен-тен проснулась раньше Неджи. Это было необычно, ведь Хьюга предпочитал вставать с первыми лучами солнца, если не до них. Сейчас же он спокойно посапывал, уткнувшись носом в подушку, прикрывшись волосами от светящего через окно январского солнца, и устроив почти зажившую руку между их с Тен-тен головами. Вероятно, после вчерашней ночи, когда Наруто напросился на еще один урок манер (по его же словам, на предстоящей свадьбе Узумаки точно наглотается пены и ляпнет что-то, что не понравится Хиаши, а этого никак нельзя было допустить на столь важном не только для брачующихся, но и для двух кланов и даже всей деревни мероприятии), ему требовалось выспаться. Тен-тен мысленно усмехнулась и тихонько, чтобы не разбудить, вышла из комнаты. На кухне был Нобу, и это удивления не вызвало – все же было не сильно раннее утро. Тот сидел за котацу и усердно что-то малевал в своем блокноте. Услышав шаги, он обернулся и радостно показал рисунок Тен-тен. По всему листу расположились большие желтые круги, между которыми мелькали красные пятна. – И что это? – Тен-тен села рядом, изучая рисунок. Нобу издал недовольный писк, удрученный тем, что приемная мать забыла о его немоте. – Мне было бы проще понять, если бы ты написал, – мягко возразила Тен-тен. Нобу подпер голову рукой. В его глазах читалось, что если бы он помнил слово, то, конечно, написал. Ребенок стал жертвой летологики и пытался ее преодолеть так, как умел. – Ладно, не сердись. Вспомнишь, – Тен-тен играючи потрепала мальчика за щеку. – Давай лучше завтрак готовить. Конечно, сегодня была очередь Неджи – некоторые вещи гений мог делать и одной рукой – но не оставлять же себя и ребенка голодными. Тем более, на Хьюге еще обед с ужином. Тен-тен заглянула в холодильник, пошарила по полкам и нашла муку. – Нобу, будешь дораяки? Нобу радостно кивнул и захлопал в ладоши, Тен-тен приступила к готовке. – Знаешь, в твоем возрасте я очень их любила, – делилась она с Нобу, пока тот сыпал муку в миску. Вдруг, Тен-тен застыла, ошарашенная посетившей ее мыслью. – Нобу, а сколько тебе лет? За почти два месяца что ребенок жил у них, Тен-тен ни разу не пришло в голову поинтересоваться его точным возрастом. Ее вполне устраивал факт, что мальчику примерно семь или восемь лет. Неджи тоже ее по этому вопросу не просвещал. Нобу тем временем пошевелил губами – он часто так делал, когда нужно было что-то посчитать – и показал семь испачканных мукой пальцев. Как раз в этот момент из спальни вышел выспавшийся Неджи. Нобу с громким «Эи» прилип к его ноге, едва не повалив Хьюгу на пол. Получив ласковое поглаживание по спине от приемного отца, ребенок больше не отлипал от него. – Обманываешь, – пожурил он мальчика. – Тебе должно было исполниться восемь. Нобу отрицательно помотал головой. Он не помнил, чтобы дедушка говорил ему о восьмилетии. Хотя, оно вполне могло наступить, когда злые люди забрали его в плен. От плохих воспоминаний на глаза навернулись слезы. Взрослые тут же кинулись утешать ребенка. В один голос заявляли, что все теперь хорошо, что его никому не отдадут, и обещали интересные штуки. Тен-тен заявила, что без помощи Нобу точно не сможет доготовить дораяки, а ему нужно быть в хорошем настроении, чтобы помогать. – Эа, – с тех пор, как домик у реки подожгли, Нобу впервые заговорил о дедушке. – Тшш, – Неджи баюкал ребенка, обняв его здоровой рукой. – Не плачь. Он в лучшем из миров и приглядывает за тобой. Дедушка Икари не хотел бы, чтобы ты плакал. Когда-то давно кухарка Хатоми сказала ему нечто подобное про отца, и Неджи полагал, что с Нобу тоже сработает. Он не ошибся. Мальчик шмыгнул носом, вытер слезы и успокоился. Только красные глаза и опущенные губы свидетельствовали о недавнем плаче. – Неджи, мы должны отметить день рожденья Нобу. Когда у него? – Тен-тен спросила это шепотом: ей не хотелось, чтобы ребенок снова расплакался. – Хм, – пальцами левой руки Неджи задумчиво погладил подбородок, – не знаю. Икари-сан не говорил, а я не спрашивал. Нобу, когда у тебя день рожденья? – спросил он мальчика напрямую. Нобу уставился в потолок, снова зашевелил губами, похмурил брови и пожал плечами – все это он проделал с недюжинной ловкостью цепляясь за Неджи. Мальчик на самом деле не знал, у них с дедушкой просто не было календаря. Единственная примета – падающий хлопьями снег и убранный из дома бамбуковый букет. Первого пока еще не было. – Тогда, может, отметим сегодня? – предложила Тен-тен. – Хорошая идея, – кивнул Неджи. – Нобу, хочешь, чтобы тебе сегодня исполнилось восемь? Нобу свое согласие выразил радостными нечленораздельными писками. – Но сначала завтрак, – ультимативно заявил Неджи и уже собирался встать за плиту, но заметил миску с уже замешенным тестом. – Разве сегодня не моя очередь готовить? – он выразительно поднял бровь, заглядывая в нее. – Мы решили делать дораяки, тут две руки нужны, – ответила Тен-тен, накрывая готовое тесто, чтобы оно постояло. – Не переживай, обед и ужин все еще твои. Она щелкнула его по носу пальцем, отчего на лице остался белый след. Неджи недовольно пыхнул, благо зажившие ребра позволяли, но стирать муку не стал. Завтрак они доделали вместе. Это уже становилось маленькой семейной традицией. Вместе же они его и съели. После блинчиков настроение Нобу окончательно улучшилось, и он был готов праздновать день рождения. Нобу еще не привык к незнакомцам, поэтому устраивать вечеринку не пришлось, что было с руки. Вместо этого все трое отправились в магазин. Нобу давно надо было купить новую одежду (после больницы он где-то отыскал старый костюм Неджи и, хотя тот был ему велик, хотел носить только его). После несильных препирательств на тему наряда, мальчик все же послушал приемных родителей – в большей степени отца: Хьюга умел внушать авторитет и свою волю (не удивительно, если вспомнить, чей он племянник). – Ну что, экскурсия по Конохе? – весело спросила Тен-тен, выходя из кондитерской. Пока мальчики выбирали одежду, она заскочила за главным атрибутом любого дня рождения – тортом. Нобу спрятался за спину идущего рядом Неджи и, устремив взгляд себе под ноги, покачал головой. Мальчик вполне хорошо общался с приемными родителями, с детьми Листа очень охотно играл и даже в обществе взрослых мог спокойно находиться с условием, что Неджи или Тен-тен, а лучше оба сразу, будут на расстоянии вытянутой руки. Но прогулка по деревне… даже мысль о ней, все еще была для Нобу испытанием на прочность. – Думаю, лучше вернуться домой, – Неджи потрепал сына по голове. Конечно, Хьюге было немного досадно, что за почти два месяца Нобу не до конца адаптировался в Конохе. Он полагал, что у него, как у гения, ребенок должен быть самым быстрым, самым смышленым и самым сильным, а еще самым легко приспосабливающимся. Принимать обратное было неприятно, но надо. Нобу был стеснительным и пугливым мальчиком, даже наедине с приемными родителями больше жался к отцу, которого знал дольше. Неджи иногда вспоминал, каким тот был непоседливым и любопытным до смерти Икари, и мысли о том, что нужно сделать с ребенком, чтобы он растерял почти весь свой энтузиазм, вводили Хьюгу в тоску. Однако дружба Нобу с Сарадой доказывала, что мальчик сможет стать таким, как прежде, нужно только больше времени. Неджи был готов подождать.***
Тен-тен апатично поковыряла палочкой давно остывший ужин. Неджи безбожно задерживался. К февралю он наконец окончательно выздоровел и был готов возвращаться к обязанностям шиноби. Так как Нобу было не с кем оставить, а до приема в Академию, куда мальчик сам изъявил желание поступить, было далеко, решили, что Тен-тен и Неджи будут ходить на миссии по очереди: один день он, один она. Сегодня Хьюге выдали простое задание, и Неджи был уверен, что завершит его к вечеру, но луна уже давно взошла, а он все еще не вернулся. Тен-тен начинала переживать, мрачные, тревожные мысли сгущались в ее голове. Только маленький Нобу не позволял окончательно поддаться панике. Он, к слову, тоже не спал. Мальчик сидел на полу, обняв руками колени, смотрел на одо сонными глазами, время от времени зевал, но в кровать идти ни в какую не соглашался. – Пойдем-ка баиньки, – Тен-тен, уставшая смотреть на мучения ребенка, подхватила его на руки. Восьмилетка – не самое тяжелое, что ей приходилось носить. Мальчик пролепетал что-то невнятное и постарался вырваться, но усталость взяла верх, и сопротивлений больше не последовало. Однако стоило Тен-тен проследить, чтобы он надел пижаму и лег в кровать, и, тихонько закрыв дверь, вернуться в кухню, как Нобу дернул ее за край кофты. И как только успел так быстро догнать? – Э, Эи? – жалостливо проскулил ребенок. За все время, что Нобу жил в их доме, только Неджи укладывал его спать. Только с ним мальчик мог спокойно остаться в своей комнате ночью, и только он мог его усыпить. Тен-тен не знала, какому стрессу подверглась детская психика и не могла судить Нобу за не свойственное, по ее мнению, взрослому восьмилетнему мальчику поведение. Но ее мысли сегодня были заняты немного другим, и она просто забыла. – Нобу, он немного задерживается, – Тен-тен ласково обняла мальчика. – Пойдем, я посижу с тобой. В комнате она зажгла ночник, купленный специально на случай детских ночных кошмаров. Сесть пришлось на ковер, потому что больше некуда было, и Тен-тен всерьез задумалась о покупке кресла. Нобу залез в кровать. Не смыкая глаз, он смотрел на приемную мать, свернувшись в крохотный комочек. Взгляд мальчика был слегка напуганный – вполне естественно для ребенка бояться в темноте. – Нобу, ты чего-то боишься? – тихонько спросила Тен-тен. Нобу кивнул и указал пальцем на дверцу приоткрытого шкафа. Тен-тен закрыла ее, и поинтересовалась, боится ли ребенок чего-нибудь еще: страх в зеленых глазах так и не угас. Нобу снова кивнул, но объяснить не смог: блокнот остался на столе, а показать пальцем он, вероятно, не мог. Тен-тен вздохнула. Проще было бы успокоить мальчика, если бы его страхи были известны ей. Но пока Нобу боится, он не уснет. – Нобу, хочешь, я спою тебе волшебную песенку, и все кошмары уйдут? – Тен-тен предложила единственное решение, которое знала. На нее саму в детстве колыбельные действовали успокаивающе. Нобу нерешительно кивнул, Тен-тен пересела на кровать и, стараясь, чтобы голос звучал нежнее и тоньше, запела песню, которую ей самой так часто пела мама:Летняя Звезда, почему ты такая красная.
Потому что прошлой ночью мне приснился грустный сон.
Мои глаза покраснели от пролитых слез,
Опухли, когда я плакала.
Нобу потихоньку успокаивался. Руки и ноги он постепенно вытянул, окончательно расслабившись. Глаза начали слипаться. Пару раз ребенок сладко зевнул.Летняя Звезда, почему ты сбилась с пути?
Я ищу ребенка, который ушел далеко.
Его невозможно найти, хотя я искала весь день.
Мои печальные сны приходят снова.
Продолжала негромко выводить голосом Тен-тен. А капелла выходило не так хорошо, как было бы с музыкой, но Такахаши не умела играть, да и не на чем. Звезды, будто услышав, что песня о них, заглянули в незашторенное окошко. Их свет вкупе с колыбельной создал умиротворенную, тихую атмосферу. Тен-тен тоже зевнула, поддавшись убаюкивающему напеву.Летняя Звезда, почему ты такая красная.
Потому что прошлой ночью мне приснился грустный сон.
Мои глаза покраснели от пролитых слез.
Опухли, когда я плакала.
Голос начал потихоньку умолкать – Тен-тен не справлялась со сном. Но колыбельную надо было допеть, и она со всей силы подавила зевок. Последний куплет выдался самым прерывистым.Летняя Звезда, почему ты сбилась с пути?
Я ищу ребенка, который ушел далеко.
Его невозможно найти, хотя я искала весь день.
Мои печальные сны приходят снова.
Закончила она и выключила ночник. Нобу тихонько сопел в кроватке, Тен-тен даже подумала, что у них с Неджи есть небольшое сходство. Бесшумно она вышла из детской, нос к носу столкнувшись с Хьюгой. – Ты поешь все так же хорошо, как и раньше, – польстил он. – Ты давно пришел? – Тен-тен проигнорировала неожиданный комплемент и сразу направилась греть ужин. Впрочем, это не понадобилось: Неджи уже справился сам. – Недавно, – Неджи разливал чай, пока Тен-тен накладывала еду. – Наверное, даже хорошо, что нукенин попался изворотливый. Вы с Нобу окончательно поладили, – пояснил он свои слова. Тен-тен улыбнулась. Факт того, что приемный сын теперь полностью ей доверяет, был приятен. С приходом Неджи ее переживания, которым она всеми силами не давала выхода, улетучились. Теперь можно было расслабиться и насладиться совместным чаепитием с любимым. Для чего-то большего они оба сегодня слишком устали.***
Химитсу со всей силы замахнулась ногой и ударила. К сожалению, не попала. Ли поймал ногу на лету и крутанул девочку так, что она упала на землю. – Тебе стоит еще поработать над скоростью, Химитсу-чан, – Ли протянул руку, помогая ей встать. – Да, сенсей, – задорно ответила Химитсу. Сегодня утром она попросила Ли вместе потренировать тайдзюцу, и он не отказал будущей ученице. Уже третий спарринг прошел не в ее пользу, и это расстраивало. Тем не менее тренироваться с ним девочке нравилось, и она никогда не упускала возможности побыть с сенсеем наедине. Химитсу восхищалась тем, что Рок Ли, не имея возможности использовать ниндзюцу и гендзюцу, не отступал от своей мечты стать шиноби и даже добился звания чунина. – Химитсу-чан, почему ты не хочешь сделать акцент на суитон? У тебя есть к нему талант, – спросил Ли, для которого была очевидна неспособность Химитсу к его собственному стилю боя. – Я хочу быть похожей на вас, сенсей, и стать таким же мастером тайдзюцу, как и вы! – весело ответила она, копируя «позу хорошего парня». – Мне нравится твое упорство, – Гай-сенсей всегда сначала хвалил, и Ли взял его метод на вооружение. – Но твоя Сила Юности больше раскроется, если ты будешь заниматься тем, что дано тебе от рождения. – Так и скажите, что у меня не получится, – Химитсу повесила голову, уголки ее губ опустились. – Я никогда не говорю это слово, – Ли ободряюще похлопал ее по спине. – Если упорно трудиться, получится все! Но не лучше ли трудиться над своим природным даром, чем тратить время на достижение чего-то другого? Возможно, прежний Ли никогда бы так не сказал, а продолжил поддерживать Химитсу в любом начинании, но нынешний был немного другого мнения. Ли много думал об этом, и к двадцати одному году все же окончательно решил, что если бы у него были природные свойства – хотя бы одно из них –, он бы занимался только их развитием и не смотрел бы на тайдзюцу. Гай-сенсей бы его в этом точно поддержал, и сокомандники тоже. – Я попробую, – буркнула Химитсу. – Спасибо, сенсей. Может, она и согласилась, но по лицу Химитсу было видно, что этот совет ее не воодушевил, а наоборот, слегка расстроил. Ответить что-либо Ли не успел. Через площадку к ним бежала Сакура. Она торопилась, едва не спотыкалась о собственные ноги. В глазах стояла паника. – Ли, Ли! – она схватилась за мужа, пытаясь говорить и одновременно восстановить дыхание. – Сарада пропала! – Как пропала? – до Ли не сразу дошло, ведь он был уверен, что малышка под присмотром матери. – Я уложила ее спать. Пошла тоже вздремнуть пару часиков. Вернулась, а ее в кроватке нет, – почти выкрикнула ему в лицо Сакура. – Она, наверное, сбежала через окно. – Сакура-чан, тихо, не волнуйся, – Ли попытался успокоить беременную жену. – Может, она пошла к бабушке с дедушкой? – Звонила. Нет там ее, – Сакура злобно зыркнула на мужа, посмевшего думать, что она не проверила самую очевидную догадку. – К Гай-сенсею? – предположил Ли. Сакура отрицательно помотала головой. Ему позвонить она не додумалась, хотя Сарада вполне вероятно могла навестить своего второго дедушку. Ли собирался сейчас же пойти к Гаю, но жена вцепилась в его руку, не отпуская. – Он бы позвонил, если бы она пришла, – уверено заявила Сакура. – Нужно проверить другие места. – Сакура-чан, а вдруг, нет, – предположил Ли. Химитсу вызвалась проверить догадку будущего сенсея и ринулась в сторону дома Зеленого Зверя Конохи. – Тише, тише. Сакура-чан, тебе вредно нервничать, – на Ли на самого накатывала паника, но нельзя было допустить, чтобы волновалась Сакура: на шестом месяце беременности это может быть опасно. – Я найду мышонка, клянусь своей Силой Юности. – Не «я», а «мы», – резко возразила Сакура. Она уже несколько раз вдохнула и выдохнула и теперь более-менее успокоилась. – Я просто не смогу сидеть дома, зная, что она где-то ходит. Ли не стал спорить – с его женой это было травмоопасно. Тем более ему самому будет гораздо проще, если Сакура будет под его присмотром, на всякий случай. На телефон пришло сообщение: Химитсу писала, что у Гая Сарады нет. Ли тут же сообщил об этом жене. Та сейчас же заявила, что она же говорила, и приказала Ли проверить у Академии – дочка любила бывать на площадке неподалеку. Сама же Сакура отправилась к Ино. На возражения о том, что вместе искать будет легче, она не обратила внимание. По пути к цветочному магазину Харуно сама себя бранила, что не додумалась обратится к болтушке Яманака с самого начала. Вот уж кто точно знал обо всем, что происходило в Конохе. За прилавком Ино не было – неудивительно: совсем недавно она родила прелестного мальчика и теперь наслаждалась обязанностями матери. Подругу Сакура нашла в квартире над магазином. Яманака ворковала над сыном и не заметила Харуно. – Какой красивый, – Сакура привлекла к себе внимание. – Согласна, – кивнула Ино. – Иноджин, помаши тете ручкой. После того, как у ребенка не получилось выполнить просьбу матери – что было вполне предсказуемо – Ино, наконец, обратилась к подруге. – Привет, лобастая, – Яманака обняла Сакуру. – Будешь кофе, или так поговорим? Сакура не хотела тратить время на любезности, но не знала, как подступить к вопросу. Это только кажется, что сказать: «У меня пропала дочь» и перейти сразу к делу легко. Противостоять обаянию Ино, когда она предлагает кофе и разговор ни о чем было крайне сложно. – У тебя что-то случилось? – как хорошо, что Яманака телепат, и сразу поняла, с чем ее подруга пришла. – Сарада сбежала, – выдохнула Сакура, чувствуя, что этими словами порушила свою репутацию хорошей матери. – Во время послеобеденного сна из окна вылезла. – И надо было тебе делать окна в пол? – язвительно прокомментировала Ино. – Не начинай, – Сакура резко вспыхнула, но тут же остыла. – Тебе что-нибудь известно? – Лобастая, ты серьезно думаешь, что раз я всегда в курсе новостей, то и где твоя дочь тоже скажу? – Ино иронично выгнула бровь. – Ты – сенсор, может, ты ее почувствуешь? – надула губы Сакура. Ей самой идея обратиться к подруге уже не казалась такой гениальной. Но кроме нее не было никаких других вариантов. – Сакура, – Ино выдохнула и ласково погладила подругу по плечу, – я тебе очень сочувствую, но помочь не могу. Только могу попросить Сая осмотреть деревню сверху, когда он вернется. Сакура кивнула, пробурчала что-то на прощание и ушла. Больше с Ино ей было не о чем разговаривать, а дочь требовалось найти. «Не могла же она уйти из Конохи!» - мысленно прервала она панический голос подсознания, твердивший, что Сакура знала, от кого рожала. Перебирая в голове места, куда еще могла пойти Сарада, Харуно не заметила, как вернулась на тренировочную площадку. Туда же только-только прибежал Ли. – Что же делать? – разочаровано спросила Сакура мужа, когда он рассказал, что и у Академии следов девочки не обнаружил. Ли только собирался ответить что-нибудь ободряющее в духе «рано сдаваться, мы ее найдем, клянусь своей Силой Юности!», но его перебил телефонный звонок. – Да, – Сакура быстро сняла трубку – профессиональная привычка, отработанная годами. – Сакура, привет, извини, если отвлекаю, – раздался на том конце бодрый голос Тен-тен. – Скажи, ты Сараде какао даешь? Я просто решила детям сладенькое сделать, но лучше тебя спросить. Пока Такахаши говорила, с сердца Харуно падал камень. – Сарада у вас? – уточнила она. – Конечно, – нерешительно протянула Тен-тен. – Подожди, она тебя не предупредила? Сакура, не ответив на вопрос, облегченно выдохнула и повесила трубку. Пересказав мужу разговор, она помчалась в сторону клана Хьюга. Вскоре Ли догнал жену и уговорил не спешить, ведь дочь была в безопасности, а Сакура и так сегодня побегала. Нужного дома они достигли спустя двадцать минут, за которые нервы обоих окончательно успокоились. Пол детской был усеян бумажными журавлями различных цветов. Сарада сидела посреди них и внимательно следила за пальцами Нобу, который ловко складывал очередного журавлика. Девочке так нравились эти птички, что она просила друга еще и еще. К сожалению, сама она так и не научилась оригами, сколько бы Нобу и Тен-тен ее не обучали. – Сарада, ты почему ушла без спроса? – Сакура сложила руки на груди и сердито уставилась на дочь. – Мямя, – девочка испугалась, что разгневанная мать ее накажет, и спряталась за друга. – Да ладно, все же хорошо, – вступилась Тен-тен. – Верно, Сакура-чан, – поддержал ее Ли. – Она больше так не будет, верно, мышонок. – Дя! – радостно пообещала Сарада, видя, что наказания можно избежать. Сакура только покачала головой и скривила губы. Она не сильно злилась на непослушную дочку, но показать недовольство считала необходимым: иначе такое поведение повторится. Оставив детей развлекаться взрослые пошли в кухню, пить какао и чай. Из детской послышались звуки, похожие на смех – Нобу явно потешался над младшей подругой.