Займемся «физикой»?

Сколько времени нужно, чтобы понять, что человек, которого ты любишь, это вся твоя жизнь? Что этот человек — тот, кто заставляет тебя полноценно дышать только одним своим присутствием? Мне понадобилось три месяца. С того самого дня, как я увидела мистера Джонсона в своём классе, мои мысли только о нём. Ещё в самый первый момент нашей встречи я поняла, что он не просто учитель, который будет преподавать у нас физику, что он — человек, который раз и навсегда изменит всю мою жизнь. Однако я и предположить не могла, что наша жизнь перевернётся, когда мой блокнот, хранитель мои тайных желаний, попадёт ему в руки. Прошло уже столько времени, и я уже не могу представить свою жизнь без него. Возможно, это мысли глупой маленькой девочки, которая по уши влюбилась в мужчину, который почти на десять лет старше её. Но я уже не могу скрывать от себя, что я его очень сильно люблю. Я не могу провести и дня без его безумно красивых янтарных глаз, бархатного баритона, нежных рук и незабываемых губ. Я теперь жду наших встреч не только, чтобы заняться любовью, но и просто, чтобы его увидеть, взглянуть в его глаза и полностью забыться в них. Моё сердце не перестает бешено стучать, когда его пальцы касаются моей кожи, когда его губы припадают к моим, беспощадно овладевая ими. Я не прекращаю трепетать, когда наши тела сплетаются воедино. Я не могу отделать от мысли, что однажды наши отношения закончатся. Всё-таки их связывают не узы крепкой любви, а только секс. И мне страшно, что спустя некоторое время мы будет просто видеть друг друга без возможности ощутить вкус таких знакомых губ на себе. Мы будем лишь знакомыми, которые раньше были просто любовниками. Я лежу на кровати в своей пижаме и смотрю в окно, за которым открывается чудесный вид на звёздное небо. На часах лишь двенадцать часов, а до встречи с Арлекином нужно ждать целых восемь часов. Терпеть не мог проводить часы в ожидании. Я скрещиваю руки на груди и перевожу взгляд на кофейный потолок. Под ухом слышно, как тикают часы, отсчитывая каждую мучительную секунду. Я тяжело вздыхаю, и перед моими глазами всплывает образ моего учителя физики. Я вспоминаю каждую черту его внешности… и безумно мой живот скручивается от вожделения. Я облизываю нижнюю губу. Мне так хочется снова оказаться в его объятьях, вдохнуть его аромат, ощутить его жаркие прикосновения на себе… Я не могла дождаться, когда этот день подойдёт к концу. И как только звенит звонок на перемену, я поднимаюсь с места и собираю все свои вещи. Очередной учебный день кончился, и наступает самое лучшее время в моей жизни — время, когда я остаюсь наедине с Арлекином. Нашим свободным отношениям уже стукнул месяц. Поверить не могу, что прошло уже так много времени. Практически каждый день для меня оборачивается настоящим праздником. Я уже и не помню, когда в школу я ходила с широкой улыбкой на лице. Да и мне это казалось невозможным.<i> Ну, какой нормальный человек с радостью будет ходить в школу? Теперь я в числе этих ненормальных, ведь в этом учебном учреждении работает самый сексуальный и восхитительный мужчина. — Пока, Элизабет, — я помахала рукой лучшей подружке и выскочила из класса. Я прошла по коридору и завернула за угол, где около большого окна, на подоконнике которого расположились какие-то красивые красные цветы, стояла Элейн, такая маленькая и милая девочка, похожая на пятиклассницу. Я хотела позвать её, однако в поле моего соколиного зрения попал высокий широкоплечий парень с густыми пепельными волосами, торчащими в разные стороны. Рукава его рубашки как всегда были засучены до локтя, а несколько первых пуговиц были расстегнуты так, что на груди можно было рассмотреть татуировку. Его руки были скрещены на груди, а на бледном бандитском лице сияла улыбка. Он стоял, опиравшись спиной о стену, расположенную напротив моей подруги. В главном коридоре полно учеников, так что вряд ли Элейн видит этого хулигана. Однако мне абсолютно не нравится, каким взглядом он смотрит на неё. Я сжимаю в руках ремни от своего рюкзака и стремительным шагом иду к Бану.  — Куда ты так пристально смотришь? — сходу спрашиваю я, оказавшись напротив друга моего лучшего друга. Он был выше и меня, и Арлекина. Наверное, вымахал под сто девяносто сантиметров, если не больше. — А тебе какое дело? — грубит он мне, высокомерно взглянув на меня своим алым взглядом. Мне всегда не нравилось, когда он надевал линзы. Выглядит, как вампир. Однако мне всегда было интересно, каким на самом деле у него глаза. — Иди, куда шла. А от меня отстань. — Ты пялишься на мою подругу! — возмутилась я, разведя руками. — Что тебе вообще нужно от Элейн? — Кто ты вообще такая, Диана, что смеешь устраивать мне допрос? — Бан отпрянул от стены и, выпрямившись, подошёл ко мне чуть ли не вплотную. — Не тебе решать, на кого мне смотреть и что мне желать, ясно? — он наклонился ко мне и чуть ли не шёпотом произнёс. — Если я даже захочу, то незамедлительно овладею Элейн. И ты мне ничего не сделаешь. Мои глаза округлились от изумления. Да как он вообще посмел произнести такое? Если Арлекин узнает, то он и мокрого места не оставит от этого придурка, ведь Элейн — самое главное, что у него есть. Я, ошарашенная сказанным, стою и смотрю в глаза этого хулигана. Его улыбка переросла в настоящую ухмылку. И теперь мне хотелось даже ударить его. Бан выпрямил спину, и теперь его взгляд был направлен мне за голову. — Диана? — нежный голосок вернул меня в реальность. Сзади стояла Элейн, а он, даже не стесняясь, смотрит на неё своим бесстыжим взглядом. — У тебя всё в порядке? — и как всегда она переживает за других, хотя в первую очередь ей нужно позаботиться о себе, когда рядом находиться Бан. Я прекрасно знаю, что Элейн по уши влюблена в этого парня. Она всегда смотрит на него так искренне и нежно. И этого взгляда даже Арлекин не получает. А Бан только и думает о том, что бы воспользоваться этим невинным созданием. — Да, Элейн, — ответила я и кинула яростный и предупреждающий взгляд на парня. — Пойдём скорее, а то мистер Джонсон будет переживать. Я повернулась к подруге и хотела её уже силой оттащить от этого хулигана, однако блондинка тут же остановила меня. — Вы езжайте, а я поеду на школьном автобусе. Просто… у меня есть в классе кое-какие дела. — Она отвела взгляд и пожала маленькими хрупкими плечиками. — Я поэтому ждала тебя, потому что знаю, что брат будет недоволен. Я стою и даже не знаю, что сказать. Бан в школе, Элейн в школе, а я должна ехать вместе с Арлекином, оставив их здесь? Я не смогу перенести, если моя маленькая подруга будет страдать из-за этого подонка. Она слишком чистая для него! Она ранимая и наивная, а он бессердечный хулиган, который каждый божий день устраивает драки, выпивает в своей компании и просто пользуется девушками. Она не для него. А его угроза только подливает масла в огонь. — Ты не заболела, Диана? — Элейн заботливо положила ручку на мой локоть. — Нет, она просто боится оставлять нас наедине. Чёрт! Я и забыла, что он всё ещё находится позади меня и слушает наш разговор. Бан, не давая моей подруге никаких объяснений, проходит мимо меня и проводит своей большой ладонью по светло-жёлтой макушке Элейн, приводя её в полное недоумение. — Я не совсем поняла… — надеюсь, что она никогда не поймёт этого. — Он просто придурок, не обращай внимания, — пытаюсь улыбнуться, однако мои губы просто глупо искривляются. Я нехотя прощаюсь с этим маленьким ангелочком и иду к выходу из школы. Из моей головы по-прежнему не входят слова Бана. Всерьёз ли он это говорил или просто решил вывести меня из себя? Хотя, если посудить логически, то Элейн не привлекает его физически. Я знаю его прошлых девушек и понимаю, что Элейн они в подметки не годятся. Но от Бана можно ожидать всякого. Выхожу из школы и снова натыкаюсь на него. Он стоит около тех же самых деревьев вместе со своими дружками. Все они над чем-то или над кем-то смеются. Я фыркаю и иду дальше, пытаясь не думать о плохом. Около машины меня уже ждёт учитель физики. Он стоит, облокотившись на машину, и ожидает моего прихода. Моё волнение по поводу Бана и Элейн начинает потихоньку утихать при виде этого мужчины. Я судорожно выдыхаю и, приподняв уголки своих губ, направляюсь к нему. — Задерживаетесь, мисс Мейсон, — улыбчиво произнёс Арлекин, открывая дверь в машину. — А где Элейн? — Она поедет на школьном автобусе, мистер Джонсон. — Пояснила я, утаивая ситуацию, произошедшую с Баном. — Их класс задержали зачем-то. — Я прохожу мимо учителя, и моё сердце пропускает удар. Между нами лишь несколько сантиметров, и от этого пульс начинает учащаться. Я сажусь на переднее сиденье, откидываю портфель назад и пытаюсь пристегнуться. За этот месяц я смирилась с тем, что ремень безопасности застегивается очень плохо. И это даже не раздражает, а немного радует. Мистер Джонсон сел на своё место и, захлопнув со своей стороны дверь, повернулся ко мне, чтобы пристегнуть меня. — Как день прошёл? — его рука потянулась к ремню. Взор учителя был слегка задумчивым, а на губах не сияла моя любимая улыбка. — Скучно… как всегда, — я пожала плечами, не переставая наблюдать за действиями Арлекина. — Мистер Смит пол урока рассказывал нам историю Испании. Уже в сотый раз за этот месяц. И поэтому я сидела и весь испанский рисовала в блокноте. — В этот момент я чувствовала его обжигающее кожу дыхание, отчего я уже ощущала возбуждение, протекающее по моим жилам. — М-м, — сладко протянул Арлекин, опираясь на сиденье. — Покажешь как-нибудь? Его левая рука с силой дёрнула ремень, а правая плавно легла на моё бедро. Я издаю слабый вздох, но это уже вызвало улыбку учителя. Я настолько была занята мыслями о нём, что из моей головы совершенно выветрился его вопрос. Как только ремень безопасности щёлкнул, он быстро завёл машину, не убирая руки с моего бедра. Арлекин вывел машину из парковки и плавно выехал на дорогу. Его пальцы нежно поглаживали мою кожу, отчего мурашки стайками пробегали по моему телу. Он это делает каждый день, однако я по-прежнему не перестаю возбуждаться от таких простых прикосновений. Я отвернула голову, взглянув на проплывающий за окном пейзаж. Арлекин странно молчал, но, возможно, это к лучшему. Я и сама сейчас не в силах говорить. Мне сейчас безумно хочется, чтобы он не ограничивался одним поглаживанием. Ждать ещё два часа, чтобы прийти к нему домой, будет выше моих сил. Я хочу его прямо сейчас, однако проявлять свою неимоверную потребность в сексе покажет меня с другой стороны. Поэтому мне лишь оставалось воссоздавать в своём воображении картину, в которой бы мы занялись сексом в этой машине. Я бы сидела на его коленях, расстегивая пуговицы на его рубашке. Я бы целовала его губы, проникая в его рот своим языком… Резкая смена пейзажа за окном моментально возвращает меня в реальность. — Но это не тот поворот, — в недоумении проговариваю я. — Я прекрасно знаю, — я гляжу на него, и на его губах играет загадочная ухмылка. Он проезжает жилые дома и заворачивает за угол, где нет ничего, кроме какого-то заброшенного здания. Перед нами была мрачная стена, раскрашенная граффити-краской. Мне стало жутко не по себе от этого места. А от плохо нарисованного рисунка у меня и вовсе скрутило живот. Я хочу спросить у него о причине, по которой мы приехали сюда, однако от того, что рука Арлекина скользнула на внутреннюю часть моего бедра, я запрокидываю голову назад и прикусываю губу. — Прости, я не могу ждать ещё два часа, — в этом плане наши мысли всегда совпадают. — Садись на меня. — Он убирает свою руку и слегка наклоняет сиденье назад. Я быстро отстегиваюсь и пересаживаюсь на его колени, попутно ударившись поясницей о руль. Усаживаюсь поудобней и наклоняюсь к его лицу, припадая к его влажным и таким манящим губам. Его руки, слегка касаясь моих бедер, проникают под мою юбку и обхватывают ягодицы. Я стараюсь отбросить все мысли подольше. По крайней мере, рациональные мысли, которые кричат о том, что заниматься сексом в подобном месте — не лучшая идея. В процессе поцелуя я одной рукой начинаю расстегивать пуговицы на его белоснежной рубашке, а другой — поглаживаю его покрытую волосами грудь. Он отстраняется от моих губ и переходит к моей шее. Я запрокидываю голову назад и прерывисто дышу, не отрывая рук от его груди. Его руки разминают мою задницу, а губы настойчиво покрывают мою шею. Меня с головой охватывает возбуждение, когда язык Арлекина касается моей груди. Мою блузку он уже откинул на соседнее сиденье. Дойдя до последней пуговицы, я избавляюсь от его рубашки. Наблюдать за тем, как его обнажённая мускулистая грудь вздымается от прерывистого дыхания, я просто обожаю. И это заводит намного быстрее. Я покачиваю бёдрами на его коленях и слышу его томный вздох, что вызывает ухмылку на моём лице. Он отстраняется от моей груди и поднимает голову, встречаясь с моим взглядом, полным желания. — Ты совершенно не умеешь ждать, — то ли с осуждением, то ли с возмущением проговорил это учитель. Но то, что он улыбается мне, никогда плохого не сулит. Я отрицательно покачиваю головой и припадаю к его губам. Одну руку запускаю в его густые рыжие волосы, притягивая его как можно ближе к себе, а второй веду вниз, слегка касаясь пальцами его тела. Сквозь поцелуй я чувствую его еле слышный стон. Я оттягиваю своими губами его нижнюю губу, не сдерживаюсь, и моя рука трогает его через брюки. Я знаю, что это захлестнёт его и сдерживаться он не станет. Он так возбужден, что я поднимаюсь и тянусь к молнии его брюк. Наблюдаю за тем, как его янтарные глаза горят от возбуждения. Я знаю, что он хочет меня. Хочет здесь и прямо сейчас. И я ни за что не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Не прерывая зрительного контакта с ним, я расстегиваю его брюки и вместе с чёрным кожаным ремнём опускаю вниз, когда он слегка приподнимается. — Ты сегодня нетерпелива, — улыбается мистер Джонсон, облизывая губы. — Вы просто слишком затягиваете, — парирую я, прижимаясь как можно сильнее к учителю. Сейчас мне жутко расхотелось получить то, чего я так желаю. Я хочу помучить его. Чтобы он понял, что испытываю я, когда он медлит. Я наклоняюсь к его уху и зубами обхватываю мочку, слегка оттягивая её. Я ритмично двигаю бёдрами на прикрытом боксерами паху, возбуждая его сильнее. Он это чувствует и, с силой сжимая мои ягодицы, притягивает меня ближе к себе. От его ушка я языком перехожу к шее, оставляя после себя мокрую дорожку. От моих действий он издает полные наслаждения вздохи. Мне нравится доставлять ему удовольствие и в то же время дразнить его. Он запрокидывает голову назад, отдавая мне больше пространства для поцелуев. Я спускаюсь ниже к ключицам и оставляю небольшой засос. Раньше я не делала подобного, но думаю, что для первого раза получилось неплохо. Своей промежностью я не прекращаю тереться об его член, до предела залитого кровью. — Хватит мучить меня, Диана, — шёпотом произносит Арлекин, когда мои пальцы прокрадываются в его боксеры. Я слышу в его голосе вожделение и нетерпение. Он уже на пределе, да и я не в силах сдерживать в себя. Однако большее удовольствие мне приносят сладкие стоны, слетающие с его пухлых губ. Подушечками пальцев я касаюсь его набухшего члена, в то время как мой язык проводит кривые линии по груди учителя. Я медленно вожу по нему пальцами, и слышу его тихие, но такие приятные стоны. Ему это нравится, но в то же время я его потихоньку убиваю. Мне приносит небывалое удовольствие тот момент, когда я держу всю ситуацию под контролем, когда состояние Арлекина полностью зависит от меня. — Если бы Вы не вызвали меня к доске решать задачу, для которой я даже формулу не могла подобрать, то я бы не мучила Вас сейчас, — укоризненно произнесла я, поднимая голову и встречаясь взглядом с учителем. — Мы вчера эту тему у меня дома проходили, просто для кого-то идея насчёт секса на моём диване показалась куда приятней, чем решение дополнительной задачки, — с ухмылкой произносит Арлекин, поглаживая мои бёдра. — Да Вы сами вместо того чтобы тему мне объяснить, всё время пялились на мою грудь, — я вынула пальцы из его боксеров и скрестила руки на груди. — Вот я и не смогла нормально сосредоточиться на задачах. — А ты не носи на мои занятия прозрачные рубашки, на которых ты первые три пуговицы постоянно расстёгиваешь, — парирует учитель и возмущенно отводит взгляд. Теперь виноватой осталась я. — Можно подумать, Вам не нравится то, как я их надеваю, — спорить с ним я сейчас не в силах, пусть у меня есть парочка аргументов, где я напрочь отрежу его обвинения. — Нет, — с хитрой ухмылкой отрезал учитель, и предел моего удивления достиг пика. Что он хочет этим сказать? Я специально для него стараюсь одеваться так, а ему ещё не нравится. Он приближается к моему ушку, опаляя его горячим дыханием. — Мне нравится снимать их, — Арлекин поцеловал мочку. По моему телу проходит электрический заряд, словно меня ударили током. Он оставляет мои ноги в покое и расслабляет мои скрещение руки, перенося их на свои плечи. — Не думал, что от моего короткого предложения ты так быстро покоришься мне. — Учитель всё ещё довольно ухмыляется, но его слова бьют куда надо. Я действительно быстро потеряла бдительность от его ласк. Это расстраивает, но я и так достаточно времени мучила нас обоих. Он слегка приподнимается, освобождая свой член от узких боксеров, после чего его руки переходят под мою юбку, и он освобождает меня от белых трусиков и капроновых колготок, опуская их чуть ниже колен. — А у Вас есть…? — с долей наивности спрашиваю я, хотя не могу себе представить тот факт, что он когда-нибудь снова забудет презерватив. Тем более после того, как мы занялись сексом на его столе. — Возьми в бардачке, — он указывает пальцем, и я исполняю его просьбу. Открываю бардачок и вижу помимо всего прочего хлама, пачку презервативов и красную маску для глаз. Я беру её и вопросительно гляжу на учителя. — Я для тебя это купил ещё вчера вечером. Думал, что надену её тебе сегодня, когда ты придёшь ко мне, — с улыбкой пояснил учитель, вглядываясь в моё выражение лица. Я отрываю этикетку от маски и надеваю её на свой лоб. — Я хочу испробовать её прямо сейчас, — мне эта идея безумно понравилась, хочу испытать новые ощущения. Как только золотистая пачка оказывается в моих руках, я зубами открываю её, не отводя взгляда от янтарных глаз. Откидываю пачку подальше и с улыбкой натягиваю презерватив на член учителя. Всегда мечтала это сделать. Я опускаю маску на свои глаза, и моё зрение накрывает чёрной пеленой. Прикрываю глаза под маской и пытаюсь привыкнуть к темноте. Ощущение странное. Я не вижу абсолютно ничего, кроме ночи, чёрной и мрачной ночи. Мой слух улавливает вздох Арлекина, его прерывистое дыхание, биение своего сердца. Это необычно, но в то же время так возбуждает. Находиться в полном неведении не так уж и плохо, как я думала. — Как ты себя чувствуешь? — задаёт вопрос учитель, заправляя мне за ухо прядь волос. — Немного странно, но в целом, хорошо, — с нежной улыбкой отвечаю. Я крепко цепляюсь за его плечи и слегка приподнимаюсь над ним, бёдрами описывая круг. Я чувствую, как Арлекину нравится наблюдать за мной. Он, поддерживая за бедра, насаживает меня на свой член, и с моих влажных губ слетает полный блаженства вздох. Учитель слегка приподнимается, чтобы ответить моим движениям, и приближается к моей шее. Его тёплые губы касаются каждого участка, отчего моё тело ощущает электрический ток, бьющий по каждой чувствительной территории. Единственным минусом этой маски является то, что я не могу наблюдать за Арлекином. Я не вижу его, и мысли сбиваются. Но это возбуждает меня ещё сильнее. Я погружаюсь в страсть, ощущая на себе все ласки моего учителя. Наш ритм ускоряется, а мои стоны стали громче. Рука Арлекина плавно переходит от бедра к тому месту, где соприкасаются наши тела. Я чувствую, как я уже давно истекаю влагой, поэтому его холодные пальцы так легко скользят по мне. — О боже… — это действие захлёстывает меня, и я не сдерживаюсь. Мне стало очень жарко, отчего маска и волосы прилипают к моему лицу. Мистер Джонсон двигает бёдрам мне навстречу, чтобы войти ещё глубже. Его пальцы трут мой клитор, водя их кругом, из-за чего я буквально схожу с ума. Это непередаваемое блаженное чувство, которое забыть просто невозможно. Я знаю, что лишь с ним могу ощутить подобные эмоции. Лишь с ним мне до безумия хорошо, лишь от одного его сладкого баритона моё сердце начинает стучать, словно с порывом отбивает чечётку. Лишь к нему я могу испытывать такие сильные чувства, на которые никогда не получу взаимности. Его рука вновь возвращается мне на бедро, и он хватает меня с такой силой, что его ногти впиваются в мою кожу. С каждым разом он входит в меня всё быстрее, и с каждым разом я кричу всё громче. Я прикусываю свою нижнюю губу, пытаясь заглушить эти крики, однако активные действия Арлекина не дают мне этого сделать. Мы чувствуем друг друга так, как никогда прежде. Пусть он и не любит меня, но его люблю я. И заниматься любовью с любимым человеком — самое лучшее, что есть в нашей жизни, ведь лишь на искренних чувствах основаны крепкие отношения. И хоть у него нет ко мне чувств, я знаю, что он питает ко мне страсть и желание. А мне и этого вполне достаточно. Я опускаю голову ему на плечо, когда наслаждение практически достигает апогея. Он крепче сжимает меня, ритмично входит, и мы оба одновременно кончаем. Он осторожно приподнимает меня, пересаживает на свои колени и избавляется от презерватива. Мы прерывисто дышим, не в силах сказать друг другу и пару слов. Но я думаю, что моих стонов и криков достаточно для него было, чтобы он понял, насколько хорошо мне было с ним. Его рука нежно поглаживает мою поясницу, а губы целуют шею, мягко переходя к плечу. — Ты прекрасна, — сладко проговаривает Арлекин, оставив невесомый поцелуй на плече. Он снимает маску с моего лица, и я приподнимаю голову. Смотрю на него и, периодически моргая, пытаюсь сфокусировать зрение на его прекрасных янтарных глазах. — Теперь мы очень часто будем использовать эту маску, — улыбается мистер Джонсон, — красный цвет тебе очень идёт. — Он целует меня в лоб, и я смущенно улыбаюсь. — Теперь одеваемся, и я везу тебя домой, иначе мистер Мейсон убьёт меня, что я так задерживаю тебя после уроков. — Мои родители допоздна на работе пропадают. — Я пожимаю плечами и отвожу взгляд в сторону, глядя на заднее сиденье. — Поэтому, хоть я весь день буду пропадать, они это лишь к вечеру заметят. — Не грусти из-за этого, — он большим пальцем проводит по моей нижней губе. — В этом даже плюс есть. Мы с тобой вполне можем насладиться друг другом. В каком-то смысле он даже прав. С его появлением отсутствие родителей не так на меня влияет, как раньше. Я перевожу на него взгляд, и он страстно припадает к моим губам. Я тлею в его руках, но поцелуй долго не продолжается. Мы отрываемся друг от друга, и Арлекин пересаживает меня на моё место. Мы молча одеваемся. Когда процесс одевания закончился, я откидываюсь на своём сиденье. Прилипшие ко лбу волосы и чёлку я убираю назад и поворачиваю голову в сторону учителя, который надевает на себя чёрный пиджак. В белой рубашке ему намного лучше, чем в этой одежде. Она полностью скрывает все его мускулы, а мне это не нравится. Он застёгивает последнюю пуговицу и, также откинувшись на своём сиденье, поворачивает голову в мою сторону, улыбаясь. Мы смотрим друг на друга в полной тишине. Его лицо такое обворожительное и прекрасное, что мне сложно отвести от него взгляд. По его широкому лбу стекает капля пота, густые рыжие волосы взъерошены, словно он только что проснулся после двадцатичасового сна. Они торчат в разные стороны, придавая его виду обаяния. С первого дня я поняла, что он очень похож на модель с обложки глянцевого журнала, но никак не на простого учителя физики. — Что? — он широко улыбается, обнажая свои белоснежные зубы, словно хищник. Его улыбка — уже весомая причина, чтобы жить в этом мире абсолютно счастливо. — Спасибо, — на выдохе произношу я. — За удовольствие? — он игриво вскидывает бровь. — За всё, мистер Джонсон, — его взгляд становится таким нежным, словно мои слова значат для него намного больше, чем я могу себе представить. Он тянется ко мне за поцелуем, однако резкий телефонный звонок прерывает его. Он отстраняется от меня и тянется за мобильником. Его взгляд резко меняется, когда он видит высветившееся имя на экране. — Слушаю, — его баритон стал индифферентным, но в голосе проскакивали ноты тревоги. Он как можно дальше отсиживается от меня, чтобы я наверняка не слышала потустороннего собеседника. Он волнуется? — Прости, но в ближайшие несколько месяцев я буду занят, — отвечает он на вопрос, который ему поставил абонент. — Мне кажется, что тебе стоит поискать другого сабм… — Арлекин осёкся, а взгляд янтарных глаз стал тёмным, — партнёра. Я в любом случае не могу. В своей голове я перебираю множество вариантов, которые могли бы дать понять, о чём он говорит. Однако я и понятия не имею, кто это может быть и что ему нужно. И что ему нужно было сказать вместе «партнёра»? В голове сформировался круговорот вопросов, из-за которых сложно разобраться во всём. — Расценивай ситуацию так, как хочешь, но я больше не намерен… — его прервали и договорили за него. — Вот и хорошо. — Мистер Джонсон отключился и отбросил телефон на заднее сиденье. Он был рассержен, но больше всего он был взволнован. — Что-то серьёзное случилось? — с тревогой спрашиваю я. — Ничего, — резко отрезает он, и я быстро перевожу взгляд на дорогу. Мне стало не по себе от его резкого тона. По телу прошлась леденящая кожу дрожь. Его гневный взор нацелен на дорогу, а рука крепко сжимает руль. Я впервые вижу его таким, и мне становится даже немного страшно. Я не знаю, каким он бывает в гневе. — Прости, — он аккуратно берёт меня за руку, и я вздрагиваю от неожиданности. — Звонил приятель. И задел тему старой давности. Она мне неприятна, вот я и сорвался, — его голос стал мягче. Я перевожу взгляд на него и вижу яркие янтари, блестящие в его глазах. Я дарю ему тёплую улыбку в знак прощения. И он бережно тянет меня за руку. — Иди ко мне, детка. Я благополучно пересаживаюсь к нему на колени и тут же прижимаюсь к его телу, положив голову ему на плечо. Мои руки обхватывают его спину. Я хочу, чтобы он расслабился, чтобы забыл о гневе и тревоге. Хочу, чтобы он думал обо мне. Мистер Джонсон прижимает меня к себе. Его голова касается моей. И в салоне вновь воцаряется тишина. Мы сидим в такой позе достаточно долго. Но для меня это лучше всякого секса. Просто сидеть на коленях любимого человека, плотно прижавшись к нему, и чувствовать, что он нуждается во мне. Я ощущаю, как его грудь вздымается от дыхания, как мышцы ног немного напрягаются, когда моя промежность касается его. Одной рукой он поглаживает мою спину, и я через тонкую блузку чувствую приятную прохладу от его руки. Арлекин тяжело вздыхает, и я нежно целую его в шею. — Вам стало легче? — тихо спрашиваю я, поднимая голову. — Рядом с тобой мне и не бывает тяжело, детка, — вижу на его губах ласковую улыбку и сама слабо улыбаюсь. Он прикрывает глаза и приближается к моим губам. Мы сливаемся в страстном поцелуе, который должен был произойти ещё минут десять назад. Его язык проникает мне в ротик и сплетается с моим. Моё подсознание всегда затуманивается, когда его губы накрывают мои. Я теряюсь во времени и пространстве. И есть только он. Он отстраняется от меня и заглядывает в мои глаза, словно ищет в них спасение. Но на самом деле спасение ищу лишь я в его крепких объятиях. — Знаешь, я думаю, что тебе стоит остаться у меня на ночь, — говорит Арлекин, поглаживая мои бёдра. — Мне мало проводить с тобой всего три часа. Я вскидываю правую бровь и вопросительно смотрю на него. — Мои родители ни за что и никогда не отпустят меня куда-либо ночевать, мистер Джонсон, — я улыбаюсь, чтобы хоть немного сгладить ситуацию. — Тебе ничего не мешает отпроситься к Элейн. Даже если мы её не предупредим, а твоя мама позвонит ей, то она прикроет тебя и не будет потом спрашивать, где ты была, потому что это Элейн. Я заметил, как её подруги любят этим пользоваться, — на этой ноте он стал грубее. Я знаю, что ему не нравится, как люди вокруг пользуются душевной добротой его сестры, а она только рада безвозмездно всем помочь. — Но…. Получается, мы тоже её используем. — На самом деле, не совсем. — Начал учитель. — Во-первых, я её старший брат, который воспитывал её с первого года её рождения. Во-вторых, ты её близкая подруга, которая от всех её защищает. Поэтому один разок она нам может помочь, — на его губах играет хитрая ухмылка, но меня укоряет чувство совести. — Насколько я знаю, Элейн каждый день ходит к Вам домой, чтобы что-нибудь приготовить и навести порядок. Она постоянно заботиться о Вас. А меня она часто выслушивает и помогает мне. — Я опустила взгляда на рубашку Арлекина и вожу пальцем по пуговицам. — Если хочешь, мы можем ей рассказать, что мы с тобой каждый день встречаемся у меня дома, чтобы заняться сексом и поэкспериментировать с элементами БДСМ. Тогда и Элейн будет в курсе того, чем мы занимаемся на моих уроках, — он заводит руки под мою юбку и слегка поглаживает внутреннюю часть бедра. Я вздыхаю и чувствую, как мои щёки заливаются краской. Мне станет очень стыдно, если такая чистая девушка, как Элейн, узнает, какими грязными вещами занимаюсь я с её братом. Даже через капрон я чувствую прилив возбуждения от прикосновений учителя. Его руки свободно блуждают по моим ногам, а моё тело покрываются мурашками. — Признайся, тебя же возбуждает тот факт, что о наших отношениях никто не знает и нам приходится их скрывать, верно? — его сладкий голос я слышала над своим ухом. Я киваю в ответ на его вопрос. Кончики пальцев учителя оттягивают резинку колготок, вновь стягивая их вниз. Одной рукой он берёт меня за колено и, сгибая его, перекидывает мою ногу так, что обе мои ноги оказываются вместе и слегка свисают с колен учителя. Я боюсь что-нибудь сказать на его действия, поэтому просто сижу и молча наблюдаю за его действиями. Он освобождает мои ступни от балеток и полностью стягивает колготки. Арлекин разворачивает меня на девяносто градусов, и я оказываюсь в сидячем положении к нему спиной. — Я не могу просто находиться с тобой так близко, когда ты возбуждаешь меня только одним своим вздохом, — говорит он мне на ухо, после чего облизывает его. Я и пошевелиться не могу, не то, чтобы слово ему сказать. Учитель вновь принимается гладить мои обнажённые ноги, и я не могу сдержать тихие стоны. — Ты очень сексуальная, детка, — он произносит это так возбуждающе, что я чувствую, как мокнут мои трусики. — Такая нежная, — Арлекин мягко целует меня в шею, продолжая гладить мои бёдра и срывать с моих губ стоны. — И очень мокрая, — его пальцы касаются моей влажной промежности, закрытой тканью трусиков. Он убирает мои волосы, открывая для себя шею. Его губы целуют мою спину через ткань блузки. — Хочешь, я помогу тебе кончить? — его рука вероломно скользит в мои трусики и касается клитора. Я неуверенно киваю. На моём лбу уже выступил пот, а в животе сформировалось знакомое напряжение. Он двумя пальцами проводит по моей промежности и осторожно вытаскивает руку. Арлекин подносит руку к своим губам, и я слышу, как он облизывает пальцы, словно он съел какое-то вкусное лакомство. — Ты до безумия вкусная, девочка моя, — с наслаждением сообщает мне учитель, и я чувствую, как теряю сознание. В этих простых словах столько пошлости, что моё сердечко начинает стучать, как у испуганного кролика. Я судорожно сглатываю, когда его слегка липкие пальцы касаются кожи моих рук. Они доходят до моих запястий и схватывают их, словно он надевает на них наручники. Арлекин заводит руки мне за спину. Он берет с соседнего сиденья мои капроновые колготки, и я ощущаю, как они стягивают руки. Мурашки пробегают по всему моему телу, а дыхание захватывает, как на колесе обозрения. Мой язык окаменел, а в голове образовался туман, из-за чего сказать хотя бы одно разумное слово я не в силах. Мои губы лишь выдают слабые стоны, от которых действия учителя становятся настойчивее. Практика намного лучше моего воображения. И пусть мы только на начальной стадии отношений, при которых Арлекин может позволить не всё, я уже без ума от таких экспериментов. Одна его рука прижимает меня к закрытому рубашкой торсу, другая — осторожно проводит линию по внутренней части бедра, медленно направляясь к моей промежности. — Я люблю тебя, — говорит он мне на ушко и мягко целует в щёчку.</i> Я резко распахиваю глаза и буквально подскакиваю на кровати. Моё одеяло, как и подушка, покоятся на полу, а я сижу на собранной в ком простыни. Моё сердце бешено стучит — вот-вот оно готово с болью выскочит из моей груди. В лёгких практически нет кислорода, и я, набрав как можно больше воздуха, долго выдыхаю, пытаясь прийти в себя. Мои волосы, тело и одежда мокрые от пота. Мне кажется, что моё лицо будет куда краснее помидора. Колени конвульсивно дрожат, словно я сижу на выпускных экзаменах. А внизу я ощущаю влагу, которая всегда проступает, когда мои мысли заняты Арлекином. Вспоминая тот день, когда мы занялись сексом в машине, после чего он вновь возбудил меня, связал мои руки, надел на глаза маску и своими длинными холодными пальцами помог мне достигнуть апогея наслаждения, я и не заметила, как это воспоминание стало частью моего сна. Этот эпизод я часто вспоминаю, потому что он стал для меня одним из лучших. Далее этого мы ещё раза три-четыре занимались сексом в его «вольво», покуда он не сказал, что из-за частых задержек после школы у нас могут быть проблемы. И нам приходилось ждать четырёх часов, чтобы вновь встретиться у него. Однако…насколько бы он не был правдив, тогда я слышала лишь комплименты от учителя. Он никогда не говорил мне слова о любви или даже симпатии. Всё касалось лишь секса, а заключение сна стало плодом моих грёз. Сейчас мне больно от осознания того, что мы с ним не можем быть как нормальная пара. Если и раньше я была только рада заниматься с ним просто сексом, то сейчас это уже не так сильно радует. Я предполагала, что когда-нибудь влюблюсь в него, но не ожидала, что настолько сильно. Боюсь, я когда-нибудь ненароком признаюсь во всём, ведь во время удовлетворения мой язык отказывается слушать мозг. Если Арлекин узнает об этом, он, не раздумывая, бросит меня. И найдёт себе другую игрушку и будет шептать ей на ухо то, что шепчет каждый день мне. Ревность… ещё одно последствие сильных чувств. Я даже на уроке ревную учителя, когда замечаю, как на него пялятся одноклассницы. Ещё бы! Он настолько обворожительный, что даже наш историк смотрит на него не совсем натуральным взглядом. А о девушках и говорить нечего. Я встаю, поднимаю одеяло с подушкой, кидаю их на кровать. Терпеть не могу, когда мне снятся сны, в которых изображены все мои мечтания! Проснувшись, я получаю лишь боль и разочарование. Лёгким движением левой руки вытираю мелкие капли холодного пота со лба, попутно вздыхая. В комнате душно обычного, даже обнажённые ноги не ощущают холод, исходящий от гладкого пола. Перевожу взгляд в сторону. За окном ещё совсем темно. Не видно ни звёзд, ни луны — никаких признаков наступления утра. Собираются тучи. Значит, будет дождь. Забавно, но сейчас моё настроение не ассоциируется с погодой в Лондоне. Дни «золотой осени» и дождливые деньки смешались. В моей жизни есть только Арлекин. И моё настроение отражается его прекрасной улыбкой на скульптурном лице. После моего «перевоспоминания-недосна» я вряд ли вернусь в укромное царство Морфея. В какой-то степени, это лучший способ скоротать ожидание, но ничего не могу поделать с физическим желанием. Включаю настольную лампу в комнате и щурюсь от резкого свечения. Мои глаза успели привыкнуть к темноте, отчего свет послужил неприятным ощущением. Сонно потираю глаза и отхожу в сторону, направляясь к двери. Убираю руки с лица и жду, когда зрение окончательно сфокусируется на деревянной двери. Чётко вижу дверь, и моя рука, касаясь ручки, поворачивает её. На цыпочках выхожу из комнаты и направляюсь в сторону кухни. Как можно тише крадусь около комнаты родителей, словно воришка, пришедший за чем-то особо ценным. Как только «адово место» оказалось позади, я спокойно выдыхаю, чувствуя облегчение в лёгких, и смело иду к святому источнику. Захожу на кухню и с большим трудом нащупываю включатель. Комната озаряется ярким светом, а моё сердце уходит в пятки. Тело замирает, словно каменное, а к горлу подступил ком. — П…папа? — хрипло произношу я, видя перед собой сидящего за столом отца. Вид у него измученный. Густые волосы торчали в разные стороны, привычные очки лежали на столе, а в глазах читалась боль. — Тебе плохо? — я забеспокоилась, что у него снова начались сердечные боли. — Диана? — он непонимающе смотрит на меня. Видимо, до этого он был чем-то серьёзно озадачен. — Ты почему не спишь? Я подхожу ближе и сажусь на стул, стоящий рядом с отцовским местом. — Я попить захотела, — после увиденной картины организм не так сильно требует питья. Я хочу помочь отцу. — Ты почему здесь? — Не спалось, — папа проводит ладонями по лицу, перемещая руки на голову. — А многоуважаемую миссис Мейсон не хотел тревожить. Тяжело вздыхаю и отвожу взгляд. После того, как я узнала о том, что мой отец изменял матери с миссис Джонсон, я расставила всё по полочкам. Холодок, что уже долгое время ощущался между ними, объясняет гордость мамы. Она никогда не простит отца за подобную ошибку, но она никогда не запятнает честь семьи, разведясь с ним. Для неё авторитет нашей семьи был куда важнее собственного мужа и дочери. Даже я всегда лишь была поводом её хвастовства перед знакомыми, не говоря уже о страданиях папы. Возможно, если бы она развелась с ним, то он был бы куда счастливее с другой женщиной. Всё-таки терпеть мою мать, эту невыносимую особу, очень тяжело. Я всегда старалась избегать любых столкновений с ней. И какой бы она не была чистым ангелом для других, её натура — это истинный дьявол, носящий Прадо. * Я поднимаю голову и встречаюсь с задумчивым взглядом аметистовых глаз. Отец всё это время смотрел на меня, и моё сердце вновь сжимается до неимоверных размеров. — Пап, — я смотрю в его расстроенные глаза, — можно у тебя кое-что спросить? Он складывает руки на столе, и его вид стал куда более серьёзным. — О чём? — Ты… — я не знаю, стоит ли вообще задевать эту тему, когда ему так плохо, но об этом я могу поговорить лишь с отцом, — ты любишь маму? — я наблюдаю за тем, как грустный взгляд меняется на изумлённый и достаточно смущённый. — Почему… — его баритон срывается, — почему ты спрашиваешь, дочка? У нас с твоей мамой всё хорошо, — он старается говорить тихо, стараясь не разбудить спящую маму. — Пап, я задала другой вопрос, — возмущаюсь я. Неужели он по-прежнему считает меня маленькой девочкой? — Ты любишь её? Его тело напрягается, а после плечи расслабляются от долгого выдоха. Я пытаюсь разгадать его состояние, однако на лице отражается целая гамма эмоций. — Нет, не люблю, — честно отвечает он, опустив взгляд на стол. — И никогда не любил, Диана. — Ему явно неловко об этом рассказывать, но у меня склонность к эгоизму и любопытству, так что мне хочется знать правду. — А её… любил? — мне жутко страшно поднимать эту тему, когда неподалёку спит мама, но поговорить с отцом по душам я хочу именно сейчас. Вернее, этого хочет моё любопытство. — Ты любил Миссис Джонсон? — в его глазах вспыхивает огонёк изумления. И я прерываю его прежде, чем он успевает что-то сказать. — Неважно, откуда я узнала о твоей измене. Просто скажи. — Не знаю, кто тебе осмелился обо всём рассказать… — Его задумчивый взгляд нацелен на входную дверь, руками он подпёр подбородок. — Учитывая, что знают лишь мы, Рейдер и Арлекин. — Его взгляд на секунду метнулся в меня, но я отвожу взор. Не хочу выдавать Арлекина. — Хорошо… — он ещё раз выдыхает. — Наше знакомство с Джейн произошло в Риджентс-парке*. — Его тонкие губы тронула лёгкая, но грустная улыбка. Ему не следует больше ничего говорить. По одному тембру, по одному взгляду, по одной улыбке я могу сказать, что он действительно любит это женщину. Однако начало меня уже заинтриговало. — Тогда был солнечный день. День «золотой осени». — Наверное, только мы с отцом можем так подмечать дни в дождливом Лондоне. — Её рыжие волосы были прямые и очень длинные. Они волнами спускались до её пояса. На ней было бежевое платье до колен. Её образ был олицетворением «золотой осени». Тогда она лёгкой походкой, словно бриз, вошла в моё сердце. И я не смог просто так выпустить её. Я смотрю на отца и слушаю его, как завороженная. Я никогда не видела на его прекрасном лице столько счастья и боли одновременно. Когда я услышала рассказ от мистера Джонсона, то папа вызвал у меня только отрицательные эмоции. Я знаю, что мама далеко не подарок, и его измена вполне обоснована. Но именно сейчас я поняла, как миссис Джонсон была для него дорога. — Я тогда только поступил на Юридический факультет и был совсем молод. Но именно в таком возрасте любовь куда острее ощущается. Я сначала влюбился в её неземной образ, в блеск её глаз, в её звонкий смех. Она была настолько прекрасна. И идеальна для меня. Я видела миссис Джонсон на фотографии, когда была на её могиле. Даже там я заметила, как она красива. Сейчас я пытаюсь представить, как мой отец, обычный студент, гуляет по большому парку, разглядывает дивный пейзаж природы, знаю, что в его взгляде была серьёзность и любопытство. Ко всему он подходит с научной точки зрения. Даже ко всему прекрасному. Я представляю, как молодая девушка, словно обученная танцовщица, с лёгкой грацией ступает на дорожку и весело улыбается каждой мелочи. Эти два противоположных человека повстречались. И навсегда влюбились друг в друга. — На моё удивление, Джейн первая заговорила со мной. — Прервал мои мысли отец. — Она предложила познакомиться, и я просто не мог отказаться. Мы весь день разговаривали, узнавали друг о друге много нового. Хоть я и не слишком разговорчив, из меня она смогла вытянуть большую информацию, чем она сама рассказала мне о себе. Когда время близилось к вечеру, я позвал её к себе. Жил я тогда не достаточно богато, но квартира была весьма неплохой. Не хочу вдаваться в подробности того, что между нами было… Щёки отца покрываются румянцем, когда речь заходит о близости. Не думаю, что отцы привыкли обсуждать свою первую близость с девушками со своими дочерьми. — Па-ап, — я улыбаюсь, глядя на него. — Я поняла тебя, — мне хочется смеяться, однако когда я вспоминаю, чем заканчивается данная история любви, тут же замолкаю. — Что было дальше? Вы начали встречаться? — Она сбежала, — поясняет папа, положив ладони на стол, и мои глаза округляются. Я хочу задать волнующий меня вопрос, но он отвечает на него быстрее, чем я успеваю спросить. — Я проснулся на следующее утро, а её нет. На столе лежала записка и её браслет. Это единственное, что она оставила после себя… — Он опускает взгляд, и по щеке скатывается слеза. Меня бросает в жар от этой картины, и я осторожно кладу свою руку на его. — Прости меня, — тихо говорю я. — Мне не следовало… — Всё нормально, — он чуть улыбается и смотрит на меня. — Я пытался найти её, но не знал ни фамилии, ни возраста, ни местожительства — ничего. Через неделю мне позвонил Рейдер и сказал, что жениться на одной красавице. Я был безумно рад за него, честно. Хоть и был поражён такой спешкой. И когда пришёл к нему, чтобы познакомиться с этой счастливицей, то увидел её. Мы не обмолвились и словом тогда. Делали вид, что не знаем друг друга. Они сыграли свадьбу, а уже спустя год родился Арлекин. Я признаюсь, что поначалу думал, что он не сын Рейдера, а мой сын… — После этих слов моё сердце пропустило удар. Я забываю, как дышать. Губы онемели, а перед глазами поплыло. Не может быть, чтобы мистер Джонсон был моим братом. Этого. Просто. Не может. Быть. — Получается, — мой голос дрожит, а язык совсем не слушается. Я не могу в это поверить. — А это разве имеет значения? — папа изогнул бровь, искоса глядя на меня. Я замираю не в силах произнести что-нибудь. Неужели почти четыре месяца я спала с братом? Со своим родственником? Меня не волнует религиозная часть, в которой говорится, что родственникам запрещено вступать в интимную связь. Меня больше волнует будущее этих отношений. Губы папы расплываются в коварно прекрасной улыбке, что вызывает у меня большее недоумение. — Дочка, почему ты так побледнела? Разве не здорово, что учитель физики является твоим братом? Я поперхнулась поступающим воздухом. Я не могу поверить… Всё не должно быть так. Неужели это продолжение сна? Если так, то я безумна буду рада. — Успокойся, он родной сын Рейдера, — он тихо смеётся, а я чувствую небывалое облегчение после услышанных слов. Выдыхаю и смотрю на стол, не веря в происходящее. Не могла себе представить, что наши отношения закончились бы из-за нашего родства. Мысль о нашем расставании приносит мне самую большую боль, которая на куски разрывает моё сердце. — Вы же встречаетесь, дочка? — прерывает меня вопрос папы. Что? Я резко поднимаю голову и испуганно смотрю на отца. Я судорожно сглатываю и слышу, как бешено стучит моё сердце. — С чего ты взял? — я стараюсь улыбнуться, чтобы скрыть правду, но мои губы лишь глупо искривляются. — Он учитель, а я школьница. Подобные отношения недопустимы, пап. Мы смотрим друг другу в глаза, и я понимаю, что он уже нашёл в них ответ. Скрыть правду от родного человека, который знает тебя всю жизнь, сложно. — Я видел, как он смотрит на тебя, Диана, — с теплой улыбкой произнёс отец. — Когда мы тогда встретились, я понял, что между вами что-то есть. Скрыть любовь не так уж и сложно. Тем более что Арлекин — копия Джейн. Я могу по глазам определить влюблённого человека. Мои глаза начинают слезиться… за что моей маме достался такой замечательный и понимающий человек? За что ему довелось потерять любимого человека? Мой папа — самый лучший человек на свете. Это безусловный и неоспоримый факт. Только… влюблённым человеком являюсь я, а не Арлекин. Он сразу сказал, что между нами будет лишь физическая близость. И всё. Как он мог разглядеть влюблённость в глазах того, кто не любит? Или он просто пытается меня успокоить. — Пап, мы пока просто встречаемся. Мы не хотим отягощать эти отношения любовью. Мы не хотим пока торопиться, — я пытаюсь говорить минорно, чтобы отец не уловил ложь в моём голосе. И как можно скорее перевожу тему. — Слушай, а правда, что миссис Джонсон умерла в автокатастрофе вместе со своим… — Конечно, нет! — восклицает отец, но тут замолкает, вспомнив о маме. — Когда Рейдер развёлся с ней, Джейн уехала в Америку. Там она работала, жила совсем одна. У неё не было никого. За два дня, как она разбилась, она позвонила мне, чтобы поговорить. Она много плакала, говоря, что ей тяжело без детей. Джейн знала, что Элейн уже давно считает её погибшей, и это разрывало ей сердце. Она видела их издалека, но этого для матери больнее всего. Я сказал, что ей стоит всё же рискнуть и приехать. Если бы Рейдер и Арлекин её не приняли, то Элейн была бы счастлива, всё же ей столько лет пришлось жить только с братом и отцом…без материнской заботы и ласки. «А кто-то страдает от отсутствия материнской любви, даже когда есть мать», — пронеслось у меня в голове. — Она прилетела первым же рейсом в Лондон. День был дождливый. Я хотел встретить её на своей машине, но когда приехал, она уже уехала. Она написала, что просто поймала попутку, ведь Джейн так торопилась увидеть дочь и сына. И она с этим мужчиной попала в аварию. Вот Рейдер и решил, что она была с любовником. Я пытался объяснить ему, но я всегда удалял наши переписки, чтобы Эльза не увидела. И у меня не было доказательств. Не было ничего, чтобы убедить Рейдера в том, что она скучала по детям. Я чувствую себя виноватым, что не успел приехать за ней и что удалил сообщения. — Его голос срывается, а по розовым щекам текут слёзы. Моё сердце болит от одной только его слезинки. Мне больно смотреть, как отец так мучается. Я встаю и подхожу к папе. Крепко обнимаю его за плечи, и он осторожно сажает меня на свои колени. Он утыкается в моё плечо. Я нежно целую его в макушку и успокаивающе глажу по спине. Успокаивать людей я, конечно, не мастер. Даже родному отцу не могу сказать что-нибудь успокаивающее. Глаза режет от накатывающих слёз, а к горлу подступает ком. Не могу себе представить, сколько пришлось вынести моему отцу. Он жил, постоянно улыбался мне и маме, работал, но на самом деле он каждую секунду страдал. Он раз и навсегда потерял свою любимую, единственную радость. Рядом с ним нет человека, которому бы он искренне мог сказать «Я люблю тебя» даже наедине, а не для показухи. — В моей жизни теперь осталась лишь одна девушка, которая является для меня целой жизнью, — он поднимает голову и смотрит на меня покрасневшими глазами. — Моя маленькая девочка — мой большой смысл жизни, — я смущенно улыбаюсь ему. Пусть я и отрицаю это, мне безумно нравится, когда он называет меня маленькой. — Не плачь больше, — я вытираю капельки с его щёк. — Ты не заслуживаешь слёз и страданий. — Я целую его в лобик и крепко обнимаю. Мне очень жаль, что я узнала обо всём только сейчас. Мне жаль, что я не могла дорогому мне человеку в те минуты жизни, когда он страдал. Однако теперь я ни за что не оставлю отца одного. Я буду с ним, залечивая шрамы, которые он получил ещё несколько лет назад. — Я рядом, пап. И я не оставлю тебя больше. — Знаю, дочь, — шёпотом произнёс он. — Я знаю… После этих слов я потеряла счёт времени. Сколько именно мы просидели так в полной тишине — я не знаю. Капли дождя стучали по пластиковым окнам, заглушая весь шум вокруг. Мы роняли слёзы друг на друга, думая о своём и вспоминая своё. Никогда бы не подумала, что однажды мой отец будет искать утешения ни у мамы, ни у другой какой-нибудь женщины, а именно у меня, своей единственной дочери. Я не знаю, как мама живёт с этой ношей столько лет. Она перетерпела измену ни ради любви к отцу, ни ради меня, а ради своего престижа, ради того, чтобы все люди говорили, какая у нас крепкая и идеальная семья. Иногда я сравниваю мою маму с роботом, который запрограммирован на своей работе и попечении о своем авторитете. Из-за этого страдали её близкие. Если бы она не удержала отца, то он бы смог найти счастье вместе с Джейн. Она сейчас была бы жива и могла видеть своих детей. Но… смогла бы я вообще познакомиться с Арлекином, если бы всё вышло по-другому? Смогла бы я влюбиться в этого человека, сложись судьба наших родителей иначе? Вероятность ничтожна. Мы опомнились, когда услышали скрип кровати в соседней комнате. Чтобы не наслать на себя гнев мамы, мы решили как можно скорее разойтись по комнатам. Пожелав отцу спокойной ночи, я всё же утолила жажду и, выключив свет в кухне, пошла в комнату. Захлопнув за собой дверь, я тяжко вздохнула. На часах всего четыре утра, а спать мне совершенно не хочется. Нужно придумать занятие до шести. А там и мама проснётся. Прохожу по комнате, и мой взгляд зацепляет мигающий экран телефона. Разблокировав его, вижу сообщение от Арлекина. «Доброе утро, малышка. Неужели соскучилась по мне, раз решила написать в столь позднее время?». Я чувствую, как пунцовая краска покрывает мои щёки, по телу пробегает стайка мурашек. Мы редко перекидываемся сообщениями друг с другом, но в этом есть особый плюс — я не веду себя рядом с ним, как влюбленная дурочка. «Просто хочу увидеть тебя как можно скорей». Я и не заметила, как машинально отправила сообщение. Хотя нет. Я в любых случаях веду себя как влюбленная в него дурочка. Со вздохом откидываю это исчадие ада как можно дальше и беру с полки карандаш и свой красный блокнотик, благодаря которому и началась эта история. Сажусь на свою кровать, принимаю позу лотоса и смотрю на блокнот. По привычке я беру карандаш в ротик и начинаю его немного посасывать. И губы расплываются в улыбке. Я хорошо помню, когда нарочно изводила мистера Джонсона этими действиями. После нашего первого раза я всю ночь не могла заснуть. Я до беспамятства хотела его, хотела снова ощутить его ласки. Однако он сказал, что стоит подождать пару дней, что очень расстроило меня. Я не чувствовала особой боли после произошедшего. У меня остались лишь одни хорошие воспоминания и приятные ощущения. Вся ночь у меня ушла на раздумья о том, как качественно можно соблазнить своего учителя и при этом остаться «самой невинностью». И поэтому я специально в тот день решила надеть самый откровенный наряд, который только нашла в своём шкафу. Мой план действий сработал, и я получила неимоверную долю наслаждения. С этими воспоминаниями ко мне пришло вдохновение. Идея у меня появилась именно три месяца назад. Однако саму структуру рисунка я не могла продумать долгое время. Столько листков я убила на этот рисунок. Но сейчас я не могу не начать это творение. Стержень карандаша плавно касается белоснежного пергамента и потихоньку начинает двигаться вверх, оставляя после себя тонкую серую дорожку. В своей руке я ощущала лёгкую дрожь, отчего было тяжелее сохранять траекторию движения. Моё тело бросает в неимоверный жар, дыхание учащается с каждой секундой. Картина, что стоит в моём подсознании, резко скачет от волнения, постоянно меняется. Однако желание закончить этот рисунок преодолевает тревогу подсознания… Настало время первой практической работы по физике. И мистер Джонсон попросил меня помочь ему с необходимым оборудованием для данной работы. Урок уже начался, а мы идём по коридору, направляясь в лаборантскую. Вокруг абсолютная тишина, прерывающаяся цоканьем учительницы химии — Мерлин Хаггард. Она проходила мимо нас в своём привычном чёрном платье. Её короткие чёрные волосы были распущены. На её идеальных губах, окрашенных в розовую помаду, сияла милая улыбка. Порой мне кажется, что в нашей школе все учителя являются бывшими моделями. По крайней мере, десяток учителей точно. Мисс Хаггард прошла мимо нас с учебниками в руках грациозной походкой, словно она идёт по подиуму, а не по школьному коридору. В связи с высокими каблуками она даже выше Арлекина, хоть и не намного. Пусть на вид она очень милая и симпатичная, от одного её серьёзного, пронзительного взгляда по телу пробегают мурашки. Мисс Хаггард очень строгая и требовательная. Из рассказов Хаузера я знаю, что в классе даже дышать нельзя без её разрешения. Именно поэтому я выбрала физико-математическое направление, нежели химико-биологическое. Однако когда я делала выбор, я надеялась, что преподавать будет не мистер Джонсон, а мистер Моррисон, который никогда не спрашивает материал и может помочь на контрольных работах. И ожидание разбились в пух и прах. Тем не менее, даже у каждой неудачи есть свои плюсы. — Здравствуйте, — поздоровалась я с учительницей, которая всё время смотрела на моего спутника. Ненавижу чувство ревности. Она поздоровалась в ответ так ласково и звонко, что чувство ревности задело меня ещё больше. У этой женщины — я глубоко сомневаюсь, что она ещё девушка — безупречно красивый голос, такая отменная фигура и идеальная внешность. Если взглянуть на неё и Арлекина вместе, то смотрятся они куда лучше, чем я с ним. От зависти прикусываю губу и отворачиваю голову в сторону, чтобы никто не увидел моего состояния. Чёрт! Моё извращенное воображение уже рисует картинки, как Арлекин ласкает эту чертовски сексуальную училку на каком-нибудь рабочем столе. Говорит ей нежные слова, целует её губы… Их тела сливаются в страстном ритме… <i>Нет! Я мотаю головой, уже не обращая внимания ни на кого. Мне так сложно представить, что он будет с другой женщиной. Мне больно от мысли, что ему будет доставлять удовольствие другая… — Тебе плохо? — встревоженный голос Арлекина вырывает меня из полёта кошмарных фантазий. Его рука касается моего плеча, и я вздрагиваю. — Нет, — я не смотрю на него, но чувствую, как щёки покрылись румянцем. Если он имеет в виду моральный план, то я добиваю сама себя. — Хорошо, — он открывает дверь в лаборантскую, и заходит туда. И всё? Я думала, что он поломает меня ещё… Тяжело вздыхаю и плетусь за ним, после чего закрываю дверь и ищу глазами оборудование для практической работы, лишь бы не встречаться с взглядом учителя. Так униженно я ещё никогда себя не чувствовала. Ревновать любовника к химичке — абсурдно. Когда-нибудь он расстанется со мной и будет заниматься сексом с подобной мисс Хаггард женщиной. Или… невинной девушкой, которая ему по-настоящему понравится. Не только в физиологическом плане… Не знаю почему, но во время нашей близости он редко о чём-нибудь говорит. И меня это настораживает. Мне страшно думать о том, что я не удовлетворяю его в постели… Вполне причиной может оказаться то, что я ему не так уж и нравлюсь. — Что случилось? — Арлекин резко хватает меня, притягивая к себе. Я, ошеломленная его поступком, сначала смотрю на его непонимающий вид, а после опускаю взгляд на пол. — Ничего, — вру я, прикусив нижнюю губу. — Я же вижу, что ты врёшь, — возмутился учитель, приложив два пальца к моему подбородку и поднимая его. Мы встречаемся взглядами. Мой — смущённый и лживый, его — нежный и недовольный. — Скажи, почему ты даже не смотришь на меня? Я что-то не так сделал вчера? Обидел тебя? Меня волнует то, что Вы не говорите во время секса. Вот и объяснение моему поведению. — Дело не в этом, — я вновь опускаю взгляд и чувствую приступ паники. Я ведь даже и не знаю, как правильно ему объяснить, чтобы не обидеть его. — Просто… мне кажется, что я не до конца удовлетворяю Вас, мистер Джонсон. — Однако сейчас меня больше волнует то, что мы выясняем мою проблему, когда двадцать четыре ученика ждут нас в классе. Он издаёт чуть слышный смешок, и его пальцы коснулись моей щеки. — Ты дурочка маленькая, ты знала об этом? — в его голосе я слышу столько ласки и нежности, что мне просто хочется прижаться к нему и крепко обнять. И ещё расплакаться. — Знала, — честно отвечаю. — Но тогда почему Вы не говорите? — я надеюсь, что он поймёт какая я не дурочка, а дура, и сбежит просто. — Я никогда не говорю во время секса, если ты об этом. — Минорно отвечает учитель, поглаживая мою красную щеку. — Говорю лишь в тех случаях, когда мне хочется по максимуму доставить женщине удовольствие. Но я вижу, как ты удовлетворена и без моих слов. Я вижу это в твоих глазах. И поэтому я намного чаще целую тебя, чем что-то говорю. Поняла? Я всегда знала, что по моим глазам можно прочесть все ответы, однако я не знала, что для Арлекина это значит намного больше, чем для других людей. Я поднимаю взор и смотрю в его такие глубокие глаза, в которых можно увидеть правду. Может, он действительно прав, слова для нас не так уж и важны. Главное, что нам просто хорошо вместе без лишних слов. Я поднимаюсь на носочках и кратко целую его в губы. Он быстро отвечает на поцелуй, притянув меня к себе за талию. Кажется, я стала настолько эгоистичной, что готова задержать его из-за собственных проблем. Завожу руки за его шею и притягиваю к себе, углубляя поцелуй. Он такой страстный и горячий, что от его нежных губ я теряю голову. Моё сердце отбивает чечётку от его прикосновений, пульс учащается, а мысли путаются. Мне сложно совладать с этими чувствами. Сложно противиться им, когда я так сильно люблю его. Я провожу языком по его нижней губе и отстраняюсь. Дыхание нарушено, пульс бешено стучит, но мой взгляд направлен на янтари, сияющие в глазах Арлекина. Как же сложно рассуждать, когда рядом находится он. Его рука вновь касается моей щеки и аккуратно проводит по ней. Я прикрываю глаза, погружаясь в блаженство.</i> Вспоминая сейчас этот эпизод, я понимаю, что так и не спросила про его отношение к мисс Хаггард. Тогда я была полностью поглощена им, что совершенно обо всём забыла. А потом мне не было никакого дела до неё. Я перевожу взгляд на рисунок и поражаюсь. Я смогла сосредоточиться, когда в моей памяти всплыли отрывки, связанные с Арлекином. И основная часть рисунка была завершена. Результат приятно удивил меня. А я думала, что будет куда хуже. Пытаюсь принять позу более удобную, чем эта, но уже слышу, как поблизости кто-то ходит. Проснулась мама, а, значит, конец приятным минутам. Закрываю свой блокнот и поднимаюсь со своего места под звонкую музыку хрустящих суставов. Убираю на место предмет для записей и, схватив со стула белое полотенце, выхожу из комнаты. Когда я вижу маму, которая всё ещё одета в красную пижаму, около ванной комнаты, я надеюсь на её похвалу за то, что сама проснулась и встала. Однако на это я слышу сухое «Доброе утро». — Доброе, — так же сухо отвечаю я и пробираюсь в ванную, желая как можно скорее покинуть её поле зрения. Пока горячая вода наполняла ванну белоснежного цвета, я избавилась от пижамы. Мой взгляд зацепило моё отражение в зеркале, точно как и тогда у него дома. С ним я стала намного счастливее, и я, отражающаяся в зеркале, это подтверждает. Улыбаюсь самой себе и погружаюсь в слегка горячую воду, покрытую пеной. Жидкость полностью охватывает меня, расслабляя напряженные мышцы. Я прикрываю веки и отдаюсь водной глади. Спустя сорок минут я заканчиваю водные процедуры. Высушиваю свои длинные мокрые волосы феном. Я вновь представляю, как сегодня пройдёт мой день с Арлекином и чем сегодня обернутся наши занятия физикой. Он себя слишком сдерживает рядом со мной. Когда мы начали отношения, я думала, что элементы БДСМ присутствовать будут точно, но… помимо связывания, завязывания глаз, кляпов и фиксаторов, он ничего больше не использовал. Мне хочется, чтобы он был жёстче со мной. Не церемонился, как с обычной неопытной школьницей. Я была бы согласна даже на горящий воск, лишь бы он не был таким снисходительным со мной. Я бы очень хотела попробовать подвешивание над потолком. От одной только мысли об этом моё тело будоражит. Хочу, чтобы он обнажил меня, связал руки, подвесил и подвязал ноги. Его руки бы ласкали моё тело, исследовали каждый его участок… Он целовал бы меня, проводил своим языком по моей шеи, ключицам, груди… В ответ на его ласки я издавала бы стоны, которые так его возбуждают… — Диана! — громкий голос мамы, приглушающийся работой фена, вырывает меня из раздумий. — У тебя всё хорошо? Неужели кого-то начало это волновать! Спустя практически семнадцать лет! Выключаю фен. — Да, мам. Сейчас выйду. — Убираю прибор для сушки волос в ящик и беру оттуда щётку для волос. Провожу по волосам несколько раз, делая их абсолютно прямыми. Распрямляю свою чёлку утюжком и, выключив его, выхожу из ванны и вижу отца, выходящего из спальни. — Доброе утро, пап, — я мягко улыбаюсь ему. Под его глазами синяки от недосыпа, а сами глаза по-прежнему красные. Видимо, он ещё долго плакал после нашей беседы в кухне. Моё сердце вновь сжимается от этого воспоминания. — Доброе, Диана, — он тоже старается улыбнуться мне, однако я вижу, как это даётся ему сложно. Он запускает руку в волосы и выдыхает. — Ты сегодня снова с учителем поедешь? — Угу, — всё настолько неловко, что я переминаюсь с одной ноги на другую. Я думала, что сегодня мы стали ближе друг к другу, однако сейчас мне всё кажется наоборот. Теперь мы всё знаем друг о друге. Ну, почти всё. — Почему вы без дела стоите? — подходит к нам мама, уперев руки в бока. Уж лучше без дела, чем с тобой. — Я уже иду. — Угрюмо проговариваю я и убегаю в свою комнату. Захлопнув дверь, я прижимаюсь к ней и закрываю глаза. Я уважаю маму и принимаю её попытки дисциплинировать меня. Но иногда это нагнетает и начинает раздражать. Жду — не дождусь, когда я уже съеду отсюда и буду жить самостоятельно. Интересно… А через год я и Арлекин будем вместе? Хотя бы просто как любовники? Мне уже будем восемнадцать. Возможно, мы сможем даже жить вместе. Ради этого я бы научилась готовить, стирать, гладить и убирать. Элейн бы дала мне пару уроков в качестве истинной хозяйки. Пришедшее на телефон сообщение заставляет меня вздрогнуть. Отрываюсь от двери и подхожу к компьютерному столу. Одно сообщение от Арлекина и одно…от Эли? В последнее время мы так редко стали общаться. Я так увлечена была Арлекином, что постоянно только о нём и думала. Эгоистка. «У меня проблемы. Приходи как можно скорее»

***

Сегодня я даже не стала даже дожидаться мистера Джонсона. Отправила ему сообщение и всё. Я пропустила даже свой завтрак, лишь бы успеть на школьный автобус. Поправив свой хвост, в который я заплела свои волосы в спешке, я быстро поворачиваю за угол, чтобы успеть в свой класс. Однако налетаю на какую-то преграду и уже готовлюсь упасть, как меня подхватывают сильные руки. — Хаузер? — я никак не ожидала увидеть его здесь. Он всё ещё придерживает меня за талию, и я не могу осознать происходящее. — Доброе утро, — мой друг улыбается и осторожно ставит меня на пол, но его рука по-прежнему покоится на моей талии. — Прости, меня надо к Элизабет идти. — Я пытаюсь убрать его руку, однако он сильнее прижимает меня к себе. От страха, что нас кто-то увидит, моё дыхание учащается. Вернее, от страха, что нас увидит Арлекин. Что он вообще удумал? — С ней всё хорошо, — отвечает Хаузер, убирая выпавшую прядь с моего лица. — Она сейчас с Мелиодасом. А сообщение с её телефона отправил я, потому что хотел увидеть тебя. — Он с теплом смотрит в мои глаза, но от меня лишь исходит испуг и удивление. Из-за этого я не смогла увидеть Арлекина. Я хочу уже возмутиться и даже ударить его в грудь, ведь я так переживала за свою лучшую подругу. Хотя это только сильнее колит меня. Всё же мне надо больше времени уделять жизни друзей, нежели своей. Хаузер разворачивает нас, и с силой я ударяюсь об стену спиной. Мне жутко больно. И страшно. Я впервые вижу его таким настойчивым, таким грубым, таким… искренним? Что вообще происходит? Он опирается на одну руку, а другой поддерживает мой подбородок. — Когда я вижу тебя рядом с этим новеньким учителем, — начинает он с нотой раздражения в голосе, — я еле сдерживаюсь, чтобы не втащить ему. Он забирает у меня всё то время, что принадлежит мне. Раньше так и было. Мы вместе проводили свободные часы. А теперь ты постоянно с ним. — Хаузер, — я не хочу думать, что он что-то ко мне испытывает. Не хочу даже знать этого. — Скоро звонок будет, мне надо идти в класс… — мой голос срывается от волнения, а разум мутнеет. Пожалуйста, пусть он отпустит меня. — Не торопись, пожалуйста, — он взглядом умоляет меня. А я на пределе паники. — Я хочу тебе кое-что сказать. Вчера я пообещал себе, что сделаю это именно сегодня. — серьёзно говорит он, заглядывая мне в глаза. Его тон становится мягче, но от этого мне только хуже. Я боюсь слушать его. Хочу убежать, но не могу. — Диана, — он приближается ко мне, опаляя мои губы своим мятным дыханием, — я люблю тебя. Я подозревала о его чувствах. Год назад, когда мы остались наедине в парке, он что-то пытался сказать, но я была поглощена новой компьютерной игрой и поэтому всё время говорила о ней. — Хаузер, не надо, — уже умоляющим тоном произношу я. Я не испытываю к нему ничего. Он просто друг для меня, просто дорогой мне человек. — Всё из-за этого препода! — Хаузер сжимает руку в кулак. — Ты в него влюблена, да? Я по твоим глазам вижу, как ты с ума сходишь по нему. — Всё не так, — это так, но я об этом не скажу. — Мы просто… Я не успеваю договорить, как его губы с грубостью впиваются в мои. Нет… Я хочу оттолкнуть его, но его руки обхватывают мои и поднимают их надо мной, прижимая к стене. Он слишком сильный и слишком высокий. Даже Арлекин не попадает ни в какое сравнение с ним. Его губы тёплые и приятные, как и руки. Однако от этого не легче. Я не хочу отвечать, я не могу, но его действия слишком настойчивы. В моей груди разгорается пожар. Мне очень больно. Больно морально. Почему всё должно быть именно так? Чувствую, как глаза начинают щипать от накативших слёз. Я издаю что-то вроде писка, когда его язык проникает в моей. Мне очень противно. Противно от происходящего и от наглости моего лучшего друга. Как же я хочу, чтобы это был кошмар. Всего лишь сон. Всё-таки иногда проще вынести прекрасные моменты, которые являются всего лишь сном, чем кошмары наяву. Посторонний кашель заставляет Хаузера оторваться от моих губ. Они слишком опухли и покраснели. Я пытаюсь осознать происходящее и поворачиваю голову вправо. — Извините, не знал, что школьные коридоры предназначены для поцелуев, — равнодушно, но с оттенком презрения проговаривает Арлекин, глядя мне в глаза и тем самым заглядывая мне в душу. Этот взгляд пронзителен и полон боли и отвращения ко мне. Я судорожно сглатываю, глядя ему в глаза. Атмосфера накаляется с каждым мгновением. Кажется, время совсем остановилось. И остались только мы вдвоём. Или так есть. В такой момент, пропитанный болью и яростью, во вселенной находимся лишь мы. Тишину прерывает звонок. — Лучше идите по классам, — задумчиво проговаривает Арлекин. Он разворачивается и просто уходит, оставляя меня одну. Он ушёл. Просто ушёл. И что-то мне уже подсказывает, что с его уходом пришёл конец отношениям.