Детство

      На улице страшно. На улице больше небезопасно. Нигде не безопасно. Началась война, а вместе с ней и массовые беспорядки. Разобрать кто против кого просто нереально, и это только усугубляет ситуацию. Ким Тэхён заперся дома и без острой надобности предпочитал не высовываться. А если и выходил, то по ночам, чтобы запастись продуктами, вернее, найти хотя бы что-то съестное. Если честно, парень даже не помнит, когда последний раз нормально ел. Месяц назад? Больше? Определённо. Беспорядки то прекращались, то возникали с новой силой, перестрелки длились часами. Ему повезло лишь в том, что он живёт в таком районе, где брать-то нечего. Но под раздачу можно попасть как нечего делать.       Сегодня Ким снова идёт на вылазку. В свои семнадцать он знает и умеет слишком много чего, спасибо родителям за воспитание (разумеется, в хорошем смысле). В свои пятнадцать он от них съехал в свою первую квартиру, доказывая самостоятельность, а в шестнадцать перебрался в Сеул, оставляя родное Тэгу за спиной. Но с семьёй связь поддерживает. Сейчас, естественно, это удаётся не так часто, и, тем не менее, парень знает, что с его родителями всё в порядке. Собрав рюкзак, Тэхён переоделся в свой супергеройский полностью чёрный спортивный костюм и вышел из квартиры. Идти до универмага, где парень обычно набирает вещи, часа два, но он уже привык к долгим походам. Однако, стоило ему лишь на пару метров отойти от дома, как перед ним словно из ниоткуда появилась раненная женщина.       — Не ходи туда, не сегодня, — еле шепчет она, оседая на асфальт. Тэхён в панике, он не понимает, что делать, а незнакомка продолжает:       — В другой стороне есть место, где много еды, сходи туда завтра.       — Вы ранены, позвольте мне помочь!       — Ты хороший, — последнее, что она сказала, после чего погрузилась в бесконечный сон.       Естественно Тэхён сразу для себя решил, что немедленно вернётся домой, что завтра последует совету женщины и пойдёт в другую сторону. Киму страшно, потому что сегодня он своими глазами увидел, как умирают люди. Нет, трупы, что лежат, образно говоря, на каждом шагу, он видел каждую вылазку. А вот саму смерть — впервые. Омега только развернулся, чтобы направиться домой, как раздался плач. Самый настоящий детский плачь. Тэхён вновь посмотрел на женщину и только сейчас увидел, что руки она прижимает не к ране на плече, а к груди. Ким осторожно приседает на корточки и распахивает её накидку. На её груди лежит ребёнок, слегка перепачканный кровью мамы. Малыш хнычет, зовёт родителя, но даже не представляет, что он остался совсем один. К его комбинезону прикреплена записка, на которой много раз зачёркивались цифры, и в итоге чётко читалось: «Чон Чонгук, 3 недели». Сердце в груди парня забилось быстрее, кровью обливается, а руки мелко подрагивают. Тэхён не может уйти и оставить младенца умирать. Поэтому омега осторожно забирает ребёнка с рук матери и прижимает к себе.       — Я не оставлю тебя, малыш.       Родители в Тэгу, из Сеула не выбраться, как и до него не добраться. Тэхён теперь один с малюткой на руках. Чонгук же ничего не понимает вообще, лишь доверчиво жмётся ближе к теплу, что дарит совершенно чужой человек. Дома парень сразу идёт в душ, так и не выпуская малыша из рук. То-ли для Чонгука это было непривычно, то-ли ему страшно, но все эти двадцать минут он плакал. Тэхён старался его успокоить, но удалось это сделать только после душа. Комбинезон он оставил в раковине, чтобы постирать, а сам с малюткой ушёл в комнату, где укутал его в какую-то из своих футболок. Как только малыш уснул, омега уложил его на свою кровать, подальше от края, тихонечко лёг рядом и набрал своего папу. Несмотря на то, что на улице уже третий час ночи, родитель всё равно ответил.       — Привет, сынок. Как ты?       — Привет, пап. В общем… Я хотел пойти на вылазку в магазин сегодня, но…       — Ты ранен?       — Нет! Я не успел и с улицы толком уйти, как… Я забрал трехнедельного ребёнка домой, у него умерла мама и я просто не смог его оставить ночью на улице одного. Пап, что делать? Я не хочу, чтобы он погиб, я не могу этого допустить.       — Тэ, он теперь твой сын, понимаешь?       — Д-да…       — Значит, этого не случится. Папа всегда стоит горой за своего ребёнка. Поэтому я больше чем уверен, что ты справишься.       — Но я совсем ничего не знаю о детях, пап. Я даже не знаю, кто он: альфа, омега или бета… А вдруг вообще гамма!       — А разве это что-то меняет? Дари ему свою любовь, это самое главное. Дай ему почувствовать себя нужным, не брошенным. Особенно в такое время. Будь рядом с ним и ты сам всё поймёшь. И кто он, и как он. Не притворяйся родителем, а будь им. Я горжусь тобой, сынок.       — Спасибо, пап.       — Я слышал, вас потихоньку эвакуируют. Теперь ты имеешь полное право уехать раньше.       — Да, точно. Я завтра же пойду туда, в центр.       — Главное — покорми сына.       — Чем?       — Молоко есть?       — Не думаю.       — Тогда хотя бы водой. А завтра уже разберётесь.       — Он будет плакать.       — А ты этого не бойся.       — Ох, он просыпается.       — Иди скорее к нему.       — Я лежу рядом с ним.       — Это очень мило.       — У него такие длинные реснички. Он очень красивый, пап. Носик пуговкой, губки бантиком, бровки домиком, и волосы тёмные. Папа, ты просто не видишь его глаза. Я в них буквально тону. Они такие большие, и смотрит так, словно всё понимает. А ещё у него крохотные ручки и малюсенькие ножки. И сам он ну очень маленький!       — Всё получится, солнышко.       — Да, спасибо.       Их смогли эвакуировать только через неделю после того, как Тэхён сходил в военный центр, что организовывал выезд из города. Омегу с ребёнком довезли до Тэгу, где парень сразу направился в родительский дом. И вся семья вместе смотрела, как маленький Чонгук растёт. Но больше всего с ним занимался именно Тэхён. Поначалу папа помогал сыну по ночам, когда появились колики, начали резаться зубки, но омега быстро учился. В десять месяцев малыш сказал «папа». Он сидел на кухне с дедушкой, который заставлял его кушать невкусную кашу, не родительскую. Сквозь слёзы малыш и позвал омегу своим отчаянным голоском. Ким тут же примчался на кухню и взял сына на руки, а тот прижался к нему и снова, но уже более радостно, повторил это заветное слово «папа». Война закончилась ещё тогда, когда Чонгуку исполнился годик. Тогда же они смогли подать заявление на документы для малютки и прошли медицинское обследование, на котором оказалось, что он — альфочка. В пятилетнем возрасте Тэхён с Чонгуком переехал в Пусан. И море близко, и Тэгу тоже, в крайнем случае. Там мальчик пошёл в садик, а потом и в школу. Чонгук рос слишком активным, и чтобы хоть как-то избавить его от так и прущей энергии, Тэхён отвёл его в бассейн, потому что воду ребёнок ну очень полюбил и мог сидеть в ней часами, и из моря почти не выползал (только когда папа начинал серьёзно ругаться).       Первый раз про отца Чонгук спросил в садике, когда за его друзьями приходили именно родители-альфы. Омега сказал, что его отец ушёл на службу в годы войны и не вернулся, пропал без вести. Возможно, так и было, но кто знает. Позже в средней школе вопрос повторился, и тогда Тэхён немного приукрасил, что отец поступил очень плохо с ним, за что получил порцию обниманий.       Вообще, всё это время омега не стремился заводить отношения, как минимум потому, что альфы в принципе от него отворачивались, стоило узнать, что у него есть ребёнок. Течки парень проводил один, ну или в самый последний день шёл в клуб, чтобы хотя бы немного снять напряжение и насладится членом. Удивительно, что девственности он лишился, когда Чонгуку только-только исполнилось три года (а ему — двадцать один), переспал с сыном папиного друга, который позже сказал, что не готов ростить чужого ребёнка. Да, он знал, что Чонгук — не настоящий сын Тэхёна, а значит чужой.       В Пусане омега чуть ли не сразу познакомился с милым парнем с работы — Ким Сокджином, тоже омегой, а после и его мужем — Ким Намджуном. Это вторые люди, которые узнали историю Чонгука и трудную жизнь омеги. И они всегда старались помочь их семье. Ну и, конечно, Тэхён был знаком с каждой семьёй друзей альфочки. В старшей школе Чонгук начал драться. За справедливость, знаете ли. Альфа никому не позволял обижать его, друзей или папу, заступался за слабых, над которыми издевались, и за омег, которые этого заслуживают. Поэтому, поход в школу для Тэхёна стал почти регулярным — 2-3 раза в неделю. И сколько бы родитель не говорил, что можно решить разговором что угодно, а не дракой — всё мимо ушей. А как-то раз альфа пришёл домой настолько избитый, что Тэхён сразу увёз его в больницу, где Чонгук неделю точно пролежал. И там же омега познакомился с лечащим врачом сына, альфой Мин Юнги, с которым даже начали выстраиваться какие-то отношения… Но даже после этого драки у Чонгука не прекратились.

***

      — Чонгук? Милый, что случилось?       — Ничего, па.       — Да в смысле ничего?! Опять подрался?       — Пап…       — Ты снова подрался, я тебя спрашиваю?       — Блять, да, я подрался.       — Не матерись при мне. Что произошло на этот раз?       — Какая разница?       — Ну мне же нужно знать, от чего тебя защищать в кабинете директора.       — Ты… Не сердишься?       — А я, разве, когда-то сердился? Я просто переживаю за тебя.       — Спасибо…       — И считаю, сколько ты мне должен денег после совершеннолетия за мази и перекись с пластырями.       — Пап… — обречённо вздыхает Чонгук и отворачивается от родителя, показушно рассматривая стену.       — Так, что случилось? — всё же пытается разговорить сына омега.       — За омегу подрался.       — Садись, герой-любовник. Наконец-то ты расскажешь хоть что-то новенькое, пока буду дезинфицировать твои раны.       — Да нечего рассказывать, пап.       — Как зовут-то?       — Пак Чимин. Он недавно перевёлся к нам в школу, в мою параллель. А ты же знаешь, такие там бараны учатся…       — Благодаря твоим дракам — да.       — Я нечаянно услышал, как кто-то из их класса говорил, что после уроков новенькому устроят… Обряд просвещения, и…       — И ты решил ни в коем случае этого не допустить.       — Ага.       — Пришёл, когда они начали, встал на защиту, вмазал сдачи и дальше подрался, чтобы к нему даже не прикасались.       — А… Как ты узнал? Шшш, — резко шипит альфа, когда папа слишком сильно надавил на ранку над бровью.       — Терпи. В своё время именно так я познакомился с твоим отцом.       — Прости…       — Эй, всё хорошо! Я надеюсь, что тебя я правильно воспитал…       — Да! Даже не сомневайся!       — Судя по всему, этого омегу ты давно заприметил…       — Пап!       — Какой он, расскажи!       — Ну, он… На тебя похож, очень.       — В смысле?       — Ну нет, внешне он ниже тебя ростом, у него короткие пальчики, очаровательные щёчки… И пахнет ирисками. Но он добрый, нежный, ранимый, такой воздушный и… Он правда чем-то очень похож на тебя.       — Ты влюбился, Чонгук~а.       — Кажется, да.       — Я рад, что ты поделился этим со мной.       — Только пап, не рассказывай это никому, пожалуйста.       — Кому я могу рассказать, м?       — Дедушке или дяде Сокджину…       — Ладно, обещаю, что не расскажу.       — Спасибо… А как у тебя дела с Юнги-хёном?       — Не всё так просто, как хотелось бы.       — Он тебя обижает?       — Нет-нет, что ты. Он заботится, конечно.       — Тогда ладно. А то я быстро с ним разберусь.       — Вот этого точно не надо.       — Как скажешь! Но если что… Кстати, я сегодня пойду с Чимином гулять, ладно?       — Ой, и когда это ты у меня что-то спрашивал…       — Ну значит и дальше не буду!       — Эй, я пошутил! Идите конечно. Только уроки сделай.       — Ок.       Ближе к вечеру Чонгук ушёл из дома, а к Тэхёну наоборот пришёл Юнги. Свечи, вино, дурацкая романтическая комедия на заднем фоне и долгие поцелуи со словами верности. Мин — единственный альфа, который остался с омегой, продолжил ухаживать за ним, зная, что у того сын. И кажется они перешли на ту стадию, когда Тэхён решается рассказать ему этот секрет. Но дверь в дом резко открывается, а домой залетает злой как чёрт Чонгук.       — Чон-и?       — Отъебись.       — Чонгук, как ты…       — Замолчи! Прости, пап, но не лезь ко мне сейчас. Иди к хёну, я вам мешать не буду.       — Да что ты такой бешеный-то?       — У него, блять, есть ребёнок!       — У кого? У Чимина?       — Да! Ему позвонил папа, они о чём-то поговорили, а потом он такой «Прости, моему сыну плохо»! Ты представляешь?! Ему же только 18! А уже с годовалым сыном!       — И… Что ты ему сказал? — еле шепчет Тэхён, хватаясь за перила лестницы.       — Пап, ты чего, тебе плохо? Пап!       Чонгук подхватил родителя, который потерял сознание, и понёс вниз в гостиную к хёну, где уложил его на диван, а старший сразу принёс воды.       — Пап, ты слышишь меня? Папа!       — Он перенервничал.       — Почему, хён?! Пап!       — Спокойно, Чонгук. Он просто упал в обморок. Всё нормально, такое бывает.       — Такого никогда не было раньше.       — Чон~и…       — Пап! Папа, как ты?       — Что ты ответил Чимину?       — Ну, типа, ничего, я понимаю, иди, конечно. Ещё встретимся.       — Точно? Ты меня не обманываешь?       — Нет конечно, пап.       — Не отворачивайся от Чимина раньше времени. Позволь ему довериться тебе. Я уверен, что он всё расскажет тебе. Могло же произойти всё, что угодно, раз у него сейчас малыш на руках.       — То есть, это может быть и не его?       — Да, Чонгук.       — Но… Как это? Разве можно вот так принять, ну, чужого малыша. В смысле, да, дети все милые и классные и… Но ведь за ними надо ухаживать, заботится, любить, принять… Это же такая ответственность!       — Поверь, Чонгук, омеги готовы на всё ради ребёнка, даже если он не свой.       — У тебя есть знакомый, у которого было что-то такое, раз ты так говоришь? Откуда тебе вообще знать!       — Чонгук… — тяжело вздохнул омега, из-за чего оба альфы затаили дыхание, — Ты мне не родной сын, — шепчет Ким со слезами на глазах. Чонгук отшатывается от родителя, смотрит безумными глазами, но молчит, ждёт продолжение.       — Я уехал от родителей в Сеул, а через год начались беспорядки в стране, война, называй как хочешь. Я выходил за едой лишь по ночам как можно реже, чтобы меня случайно не убили. Или специально, я не знаю. И в одну из таких вылазок я встретился с твоей мамой. Её ранили. А я тогда впервые увидел, как умирают. Перед этим она мне просто сказала не идти в тот магазин, куда я обычно ходил, а пойти в другую сторону следующей ночью. Я развернулся и сделал только шаг, как услышал детский плач, твой плач. Она прижимала тебя к своей груди. Я увидел тебя не сразу, а когда раскрыл её накидку, такой маленький и перепачканный её кровью. А на твоём комбинезоне была прицеплена записка «Чон Чонгук 3 недели». У меня до сих пор лежит твой костюмчик и та записка. Я не смог оставить тебя одного ночью и забрал к себе. Мне было семнадцать, когда у меня появился сын, то есть ты, Чонгук. Когда ты первый раз назвал меня папой, я думал, что умру на месте. У меня никогда не было альфы. Я переспал первый раз с когда-то лучшим другом, который заявил, что в жизни тебя не примет, потому что ты чужой, предлагал мне много раз отправить тебя в детский дом. А я каждый раз посылал нахуй его, потому что ты — мой сын. Все, как только узнавали, что у меня ребёнок, уходили, а я ни разу не пожалел, что выбрал тебя.       Чонгук слушал рассказ «папы» и сам того не замечая плакал. А как только омега замолчал — ни проронив ни слова встал и ушёл из дома. Тэхён полночи плакал в грудь Юнги, который всё это время восхищался им, и просился пойти искать сына, но альфа не пускал. Альфа не отвечал на телефон, не появлялся в школе, на тренировках…       Вернулся Чонгук только спустя неделю, ночью. Он увидел на крыльце свет, а дверь оказалась открыта. Папа ждёт его. И, видимо, ждал всё это время. Родитель находится в гостиной, спящим на диване. За эту неделю он сильно похудел, а под глазами виднеются мешки. Всё же он поговорит с Юнги.       — Папа… — шепчет Чонгук и слегка теребит старшего.       Омега тут же просыпается и накидывается с объятиями сына, плачет в шею и просто не верит, что альфа вернулся.       — Больше никогда так делай, — просит Тэхён.       — Я никогда тебя не брошу, пап, — это его «пап» пропитанно такой любовью и нежность, что Ким вновь срывается и плачет, целуя в щёки любимого сына.       — Где ты был? Я обыскал весь город!       — Я был с Чимином, а у него началась течка. Но мы не… Кхм. Я помогал ему с сыном. Оказывается, у омежки родители погибли в автокатастрофе, и только он чудом выжил, а это был лучший друг Чимина, который ни раз оставался с их ребёнком. Родители погибших отказались от него, Чимин специально взял с них расписку, и забрал мальчика себе.       — Ну вот, видишь, а ты боялся.       — Ничего я не боялся… А ещё, я рассказал ему про тебя. И хочу вас скорее познакомить.       — Он твой истинный?       — Ага.       — Я безумно счастлив за тебя.       — А ты, пап? Что будет с тобой?       — У меня есть Юнги.       — Он не следил за тобой…       — Следил, а я сбегал искать тебя.       — Ох, папа.       — А ещё, у тебя будет братик.       — Я люблю тебя, папа!