Детство

      Засыпай скорее, мой любимый~       Спать омежки все уже должны.       Ведь новый день вот-вот уже настанет       А ты ещё не спишь, малыш…       Чимин~и, глазки закрывай скорее       И спеши увидеть сладкий сон.       И помни, мы с отцом всегда с тобою рядом…       Спи, Чимин, волшебных тебе снов…       Тэхён тихонечко укачивает месячного сына на своих руках, напевая ему какие-то нелепицы, потому что колыбельные уже закончились, а малыш всё не спит, бунтует. Сейчас Чимин наконец-то закрыл глаза и больше не плачет. На всякий случай омега ещё немножко баюкает его на руках, после чего, покачивая, опускает в кроватку, медленно отходит назад, к постели, садится беззвучно, осторожно ложится, укрывается одеялом…       — Спит?       А в ответ снова недовольное мычание ребёнка и обречённый выдох.       — Чонгук! — шёпотом кричит омега, встаёт с кровати и идёт к сыну, — Я пытаюсь уложить его спать уже два часа, замолкни! Представь, что ты на весь сегодняшний вечер забыл, как разговаривать и молчишь! Не произноси ни звука! — Тэхён снова поднимает омежку на руки, уже пятый раз, и снова принимается укачивать его, ругаясь на мужа в виде колыбельной.       — Прости! Прости! — Чонгук в жесте «сдаюсь» поднимает руки и скорее ложится в кровать, чтобы она ни в коем случае не заскрипела. Он только час назад вернулся домой. Альфа слышал, когда проходил мимо их комнаты, как омега поёт колыбельную, убаюкивая их маленького принца, но не ожидал, что это продолжается так долго. Чон посидел на кухне, съел ужин, заботливо оставленный мужем, немножко полежал в гостиной с книгой, одной рукой придерживая её, а второй поглаживая Бама, их большого пёсика, что лениво развалился рядом с хозяином на диване, а когда плач стих — решил пойти в спальню. Всё-таки времени уже почти полночь.       — Ты сейчас, мой милый альфа, встанешь       И будешь сам Чимина усыплять.       Ещё хоть звук несчастный я услышу       Вообще отправлю на диван тебя спать!       Только через пятнадцать минут малыш снова затихает, расслабляется в руках папы. На этот раз омега продвинулся дальше, он даже погасил свет и устроился под боком Чона! Глаза еле держатся открытыми, сегодня парень установил, кажется, свой личный рекорд, когда он настолько сильно устал, а всё потому, что Чимин весь день качает свои права. То кушать он хочет, то отказывается, спит только на руках папы и больше нигде… А сейчас вообще спать не хочет! А Тэхён очень хочет. Вот почему он в декрете, а не Чонгук?! Бывший Ким с удовольствием вышел бы на работу уже сейчас. Чон вечно шутит, что сын их весь в папу, такая же характерная сучка. А Тэхён и сам это прекрасно понимает и жалеет, что ребёнок характером не в отца.       Спокойствие длилось не долго, минуты три от силы, потому что в подъезде кто-то из соседей, видимо, пришёл домой, позвенел ключами, а на этот звук проснулся пёс, который сразу побежал к двери и начал лаять, ну а Чимин, соответственно, проснулся снова со слезами и криками.       — Бам, фу! Нельзя! Свои все дома, — ругается альфа, целуя Тэхёна в макушку.       — Боже… Зачем мы завели сторожевую собаку… — чуть ли не плачет молодой папа.       — Лежи, Тэ. Я сам уложу Мин~и.       — Нет. Ты устал, поздно пришёл домой и завтра рано уйдёшь на работу. Тебе нужно выспаться. Я весь день дома, я…       — Ты весь день с нашим сыном. Я больше чем уверен, что в каком-то смысле ты уже просто не можешь быть с ним. Сегодня четверг, завтра мой последний рабочий сокращённый день. Я приду рано домой и во всём буду тебе помогать с Мини, — Чонгук целует мужа в висок и встаёт с кровати, чтобы взять на руки маленькую капризную омежку с характером, — Да, малыш? Кто тут всё плачет и плачет? Кто всё никак уснуть не может? Сейчас у отца на руках мы быстро уснем, да? Мой маленький принц. И ты, Тэ, постарайся уснуть и поспать. Весь день выкрутасы нашей звезды слушаешь, хватит. Омега не должен быть таким капризным, Мин~и. А то все альфы от тебя разбегутся.       — Но ты ведь не убежал. Пристал как пиявка и ни в какую, — смеётся Тэхён, наблюдая за попытками Чонгука усыпить ребёнка.       — Потому что ты — мой. И теперь Чимин~и тоже мой. Две самые любимые омеги. Мой смысл жизни! Так, Мин~и, ну-ка хватит, маленький мой.       Чонгук так бережно держит сына, что у омеги сердце сжимается от умиления. Постоянно приподнимает повыше, чтобы поцеловать, перехватывает маленькие ручки и целует каждый пальчик, ловит ножки и целует пяточки… А ещё подолгу прижимается носом к пухлой детской щечке, наслаждаясь ароматом, который исходит от ребёнка — молоко, детская присыпка, смесь их с Тэхёном ароматов и еле слышимый природный — лесные ягоды. Чимину, кажется, нравится, что нему столько внимания уделяют. И несомненно нравится аромат отца, хвойный лес, который после обмена метками навечно смешался с омежьим ароматом дождя, грозы.       — А может быть тебе, как истинной омеге, не нравится костюмчик? Папа так старался, когда скупал тебе весь магазин.       — Эй, — смеётся Тэхён, не отрывая влюблённый взгляд.       — Смотри-ка, почти успокоился. Чимин~а, откуда силы берёшь, раз кричишь столько? Что тебе папа подмешивает в смесь?       — Не говори ерунды.       — А может быть ты проголодался?       — Точно нет.       — А когда вы последний раз кушали?       — Часа четыре назад. Но нет, причина явно не в этом. Просто день такой.       — Просто день такой, папа говорит? Только месяц назад родился, а уже познал вкус тяжёлой жизни? Страдалец.       — Отца рядом не хватает нам, вот и страдаем.       — Обещаю, что теперь, когда я стал простым офисным планктоном, я буду раньше возвращаться домой.       — Ты… Что?       — Да, я выбрал сотрудника, который займёт моё место, всему его обучил и теперь свободен! Вернее, завтра мой последний день в должности. Я объявлю, кто будет вместо меня, перенесу вещи на новой рабочее место и…       — Ты с ума сошёл? — неверяще шепчет омега, — Все так хотят на повышение, а ты…       — А я хочу быть со своей семьёй.       — Твой отец тебя…       — Поддержал, — перебивает альфа, — согласился, я как бы заместитель, с сохранением зп и будущим карьерным ростом, когда Чимин~и подрастёт.       — Может быть, у меня глюки? Ты чуть ли не буквально оставил работу ради… Нас.       — Вы у меня всегда на первом месте.       — Так и быть, я почти поверил.       — В смысле?       — Просто признайся, если бы ты работал не на отца, не в его офисе — ты бы на такое не согласился? Там зп тебе никто не сохранит…       — Тэ, блин, такой момент испортил… Но! Инициатива была всё равно моя.       — Спасибо. Для меня это действительно важно. Спасибо, что ты послушный мальчик и пошёл туда, куда тебе сказали родители.       — Мне и самому это интересно, — бубнит Чон, опустив взгляд на Мини, — ох вау, малыш-то уснул.       — Укладывай его осторожно и иди ко мне.       — Так и собирался.       Чонгук аккуратно укладывает Чимина в кроватку, ещё раз целуя детскую пухлую щёчку, и крадётся к мужу, желая поскорее лечь и обнять любимого. И это получается не смотря на то, что Бам в коридоре подорвался на резкие движения альфы в сторону омеги и чуть ли не начал лаять — Тэхён сразу, как услышал цоканье когтей о пол, шикнул на пса, давая понять, что они не играют.       — Тэ, а где Ёнтан? Весь вечер его не видел.       — Спит в гостиной под диваном. Мне не нравится его состояние… Я хотел сегодня сходить к ветеринару, но Чимин весь день капризничал. Не понимаю, что на него нашло…       — Я сам завтра свожу Тани, утром, до работы.       — Спасибо…       — Спи, Тэ~а. У тебя сегодня был правда тяжёлый день.       — И ты тоже, Чонгук~а.       По традиции, после этих слов на кровать запрыгивает Бам и устраивается в ногах хозяев, хотя, вообще-то, ему нельзя. Тэхён ворчит на пса, Чонгук с улыбкой обнимает чуть сильнее свою омегу и оба засыпают довольно быстро.       Через полтора часа проснулся Чимин: на всю комнату завыл волчонком и требует внимание. Тэхён не просыпается, а этому очень рад Чонгук, который осторожно выпутывается из захвата омеги и подходит к кроватке, по пути спотыкаясь об Ёнтана, за ещё и виноватым остался — пёс нарычал на него.       Чимин, кажется, объявил бунт. Причём такой, что после кормления альфа решил остаться с ним в гостиной. Омежка всё мычит, ручками ножками болтает, стонет, глазки жмурит и палец отца сжимает. Но сна ни в одном глазу.       — Что случилось, Чимин~и. Что тебя тревожит? Кушать не сильно то ты и хотел, да? У тебя что-то болит?       Бам лежит в ногах и словно с вселенской печалью смотрит на хозяина, у которого никак не получается успокоить ребёнка. И правда, чего только Чон не делал. Всё эти успокаивающие штучки, безусловно, работали, но лишь на время, пока отец не вставал с дивана, да и сам Чимин не начинал засыпать, а просто тихонечко лежал. И мотал омежка отцу нервы целый час, пока не вышел из комнаты сонный Тэхён.       — Вы чего здесь сидите? Времени только три часа.       — А вот мы не спим.       — С ума сошли? Особенно ты, Чон. Тебе завтра, в смысле, сегодня на работу. Почему ты не разбудил меня?       — Чтобы ты отдохнул.       — И давно вы тут?       — С половины второго.       — Чонгуууук! Всё, давай мне Мин~и, а сам быстро спать! Тебе вставать через три часа, уже меньше. Ты же практически не спал, а у меня ещё днём время будет. И утром.       — Я не хочу, чтобы ты долго здесь сидел, — протестует альфа, прижимая к себе ребёнка.       — А Чимин не хочет спать.       — Это не значит, что ты должен страдать. И вообще, мы плохо покушали.       — Чонгук, давай его мне, пожалуйста.       — Ты и сам не знаешь, что делать.       — Да, не знаю, и что?       — А то, что Чимин — это наш ребёнок, и, грубо говоря, страдать мы должны вместе, а не ты один.       — Но…       — Чимин днем хорошо кушал?       — Ну… Не особо. Когда отказывался — я и не давал, не заставлял, а когда хотел — нормально. Но плачет от не от еды.       — А…       — Нет, здесь всё хорошо. Стул хороший.       — Может, колики? Смесь не подходит?       — Смесь я не менял.       — Может, кушал не правильно? Воздух попал?       — Живот не вздутый. Да и тогда бы он ножки прижимал к нему, а тут всё нормально…       — Может, дело в подгузнике? Ему неудобно, может, что-то жмёт?       — Не знаю… Ему точно не холодно? Или вдруг наоборот жарко?       — А как это понять?       — Нужно потрогать плечики, спинку или запястья: если они горячие и потные — значит перегрелся, а если прохладные — замёрз.       — Ммм… Нет, всё нормально. Я сниму подгузник. Может, колется что-то, кто знает.       — Попробуй…       — Так, Чимин~а, давай-ка отец тебя освободит… — Чонгук осторожно укладывает омежку на диван и расстегивает боди, но малыш только сильнее плачет.       — Что? Что я делаю не так, Чимин? Потерпи совсем чуть-чуть. Ну. Вот так!       — Пойдём к папе на ручки, капризуля, — воркует Тэхён и сразу поднимает на руки маленькое чудо. Чимин плачет и личиком водит по папиной груди, слюнявя футболку.       — Ну и что это? — не понимает альфа.       — Давай смесь, мы кушать хотим, — с облегчением улыбается омега и целует животик Чимина.       — Вот, держи, — протягивает бутылочку Чонгук, но Тэхён её не берёт.       — Нужно подогреть её, глупый. И снова помешать.       — А, всё, понял, бегу.       — Сейчас, Мин~и, отец сделает покушать.       Чонгук возвращается через минуту. Тэхён и приложить соску к губкам не успевает, как Чимин уже полностью берет её в рот и обхватывает бутылочку с папиной рукой.       — Ты посмотри, аппетит-то как у тебя, — смеётся омега, за что получает щипок в бок от альфы, — э-э-э, у меня ребёнок, ты!       — А ты не прикрывайся Чимином.       — Уже без пятнадцати четыре. Ложись спать, Гук~а. Мы доедим и тоже придём.       — Ну нет. Вот когда я увижу, что Чимин сладко сопит в две дырочки — вместе и ляжем.       Тэхён старался переспорить, но Чонгук ни в какую. К счастью, Чимин во время еды сам начал засыпать. Поэтому всё, что требовалось молодому папе, это осторожно забрать бутылочку и немножко походить. Пока альфа споласкивал посуду, омега вернулся в спальню, тихонечко напевая колыбельную про белого мишку.       — Давай я постелю пелёнку, без подгузника ведь?       На это Тэхён лишь кивнул, не прекращая петь. Чонгук быстро всё застелил, отходя в сторону, чтобы младший скорее положил Чимина в кроватку.       — Вот так, малыш. Надеюсь, спать ты будешь долго, — шепчет папа и поворачивается к истинном, счастливо улыбаясь.        Ох, какое это счастье, когда ребёнок спокойно спит.