***
На следующий день Тэхён специально сдвигает все дела, чтобы попасть к сыну на урок математики. Тайно, естественно. Поэтому спустя пять минут после звонка он поднимается на третий этаж и встаёт у двери. Входить он не стал, потому что это бы спугнуло учителя, а разобраться с этой ситуацией необходимо уже сейчас. — Чон Ухёк, выходи к доске, разберём сейчас с вами этот пример, — слышится из-за двери голос Пака, а значит, тетради дети либо сдали, либо проверка будет в конце. Урок идёт нормально: тему Пак Кихён объясняет на примере уравнений, учеников вызывает, им помогает, Ханбина не дёргает… Пару раз альфа отходил от двери, чтобы пройтись по коридорам этажа, но старался долго не отсутствовать, мало ли что. В итоге, всё «самое интересное» началось за пятнадцать минут до звонка. — Ким Ханбин, к доске. Номер 267 под буквами «а» и «б». Надо же как-то исправлять твои двойки. — Учитель Пак, я ещё недостаточно хорошо понял эту тему и не смогу решить задание повышенной сложности. — Садись, два. Ребята, кто сможет решить? Такая тишина, никто? Хорошо, разберём его на следующем уроке. А сейчас быстренько пройдёмся по домашнему заданию. Ким Ханбин, сделал? — Да. — Всё сделал? — Да… — Тетрадь мне на стол, а сам реши 245, так и быть, только четвёртое уравнение. Может быть хотя бы сейчас ты сможешь ответить… Тэхён напрягается. Мало того, что он уже услышал, как Хану поставили незаслуженную двойку, так ещё и принизили. А если сейчас и тут… — Ханбин, работа выполнена ужасно! — Но… — Садись, два. Уже вторая за урок. — Но я же решил примеры! И сейчас решил! Где у меня ошибки? — Как ты разговариваешь с учителем в классе у доски?! Тебе ошибки показать? Я их всегда исправляю прямо в тетради красной ручкой. Научись смотреть внимательнее, когда тебе возвращают тетрадь с домашнем заданием. — Но у меня все решено верно! От перемены мест слагаемых значение… — А мы разве в этом примере что-то складываем? Здесь умножение, это множители. Ты решил сразу три двойки за одни урок получить, как вчера? Так давай я тебе их поставлю. Выбирай! Три или сразу пять? — Учитель Пак… — Что? Думаешь, я не прав? Так пожалуйся на меня своему отцу. Ты же любишь так делать. — Я ни разу… — Хватит лгать! Тэхён больше не в силах это терпеть. Теперь альфа очень хорошо понимает эмоции и чувства, которые вчера испытывал Чонгук. Он тянет руку к двери, чтобы войти в кабинет, вот только она и без него открывается. Чудом альфа уворачивается от столкновения лба с деревом, а при этом ещё и ловит в объятия Ханбина, который вылетает из класса в слезах. Тэхён инстинктивно прячет омежку за спину, но не даёт убежать. — Директор Ким… — испуганно охает учитель. — Учитель Пак, — рычит Ким и грозно сверлит взглядом омегу. — Директор Ким, я… — Дети, — абсолютно спокойным голосом обращается к школьникам альфа, — это ваш последний урок? — Да… — немного напугано отзываются ученики. — Собирайте вещи и идите домой. Домашнего задания не будет, тетради оставьте на первой парте. А вы, учитель Пак, немедленно в мой кабинет вместе с тетрадкой Ханбина и журналом. — Отец, — сипло шепчет Ханбин, шмыгая красным носиком, — не надо, п-пожалуйста. — Собирай вещи. Можешь поиграть с друзьями или сходить в столовую покушать. Мне нужно поговорить. — Отец… — Папа приедет через пятнадцать минут, твоё время идёт. — Угу… Дети собираются быстро. Уже через две минуты никого в классе нет. Тэхён сам берёт все тетрадки и несёт к себе в кабинет, а за ним тихо плетётся бледный учитель, не поднимая глаз. В напряжённой тишине они спускаются на первый этаж. Завуч непонимающе провожает их взглядом и, как только закрылась дверь, тяжело вздыхает. Видимо, всё-таки учитель Пак проебался. — Объясните мне, что вы себе позволяете? На уроке перед учениками унижаете, угрожаете, обвиняете… Занижаете оценки, за любой промах сразу ставите два… — Ничего я не занижаю! — Ага, значит с остальным вы согласны. Открываем тетрадь. Вот, домашняя работа. 3*5 зачёркнуто, 5*3… Порядок действий не расставил, но решено всё верно с подробным решением. Ответ ни в метрах, а километрах. Не дописал штрих в знаке равно. Зачеркнул неверную цифру и написал другую… Серьёзно? Решил своим способом задачу. Учитель Пак! — Я… — Берём тетрадь любого другого ученика. Ага, даже намёка на красную пасту нет, хотя, кто это, Ухёк~и будто бы пытался расписать ручку… Оценка «отлично». Так, у Хичёля вообще даже задачи решены неверно, а стоит «хорошо». Дальше, у Ехвы просто везде написано слово «ответ» и цифра, а стоит «отлично». И после этого вы не занижаете оценки Ханбину? — Я… Видимо, ошибся, когда… — И кто, пройдя новую тему, вызывает решить задачу повышенной сложности у доски? — перебивает учителя директор, параллельно открывая журнал. — Вы что? Вы… — Да, весь урок был под дверью и слушал ваш урок. Я не понимаю ни со стороны директора ваше предвзятое отношение к ученику, ни со стороны родителя. — Д-директор Ким… — А в журнале-то какая красота. В каждой клетке двойка, а то и пытались две сразу вместить. Вы никого так часто не спрашиваете, как Ханбина. И что же он такого сделал второго октября, что с того момента двойка на двойке стоит? Или число так понравилось? — Н-ничего… — Так, знаете что? Пишите увольнение по собственному желанию, или пойдёте по статье. — Угу… — И чтобы вы знали, со мной Ханбин ни разу не обсуждал ситуацию с вами. С папой, только с ним. А мне придумывал разные оправдания и постоянно говорил, что папа преувеличивает. Он все эти два месяца защищал вас. — Я-я… — Не такой вы и смелый, Кихён. Ребёнку вон сколько всего наговорили, а мне лично хоть бы что-то в оправдание сказали. Чтобы через час максимум заявление лежало у меня на столе. От уроков вы отстранены. Перерасчёт зарплаты вышлем письмом по почте. И не надейтесь, что я вам дам двухнедельную отработку. И в заявлении укажите и про это. — Почему?! Почему вы так со мной поступаете? — Почему вы так поступаете с учеником? — А почему вы вечно придираетесь к моему сыну?! — Так в этом всё дело?! Глаз за глаз, сын за сына, точнее. Что же… Пак Богом является затинщиком драк, срывает уроки, хотя чаще всего их прогуливает, курит на территории школы, и даже в школе, не соблюдает технику безопасности на уроке химии, не уважительно относится к работникам школы… Мне продолжить? — Но.! — Не приходит на исправительные работы, не реагирует на замечания, не… — Он не виноват! — Конечно нет. Вы же занимаетесь его воспитанием. Вы не можете на него повлиять. Вы страдаете дома, и срываетесь на моем ребёнке на уроках. Круг замкнулся. Ещё хоть одно замечание на Богома, и я со спокойной совестью отчислю его из школы. Он итак стоит на школьном учёте. — Да, мой сын не идеальный, но он хотя бы… Хотя бы… — Кихён-ши, давайте, пожалуйста, без ребячества. Мы взрослые люди. Заявление на стол, про сына предупредил. Ещё вопросы? — Ханбин… Он правда совсем ничего про меня не говорил, не жаловался? — Только папе. Даже дома он боится сказать что-то про кого-то лишнее, потому что я «директор». — Значит, каждая ваша беседа со мной… Это потому что ваш муж рассказывал? — Скорее, истерил, кричал и угрожал. Но да, вы правы. Ханбин же придумывал отговорки. — Мне… Я хотел бы извиниться перед Ханбином. — Думаю, муж его уже забрал. — Ладно… Извините Вы меня, Тэхён-щи, за не профессионализм. Я напишу заявление. И… Поговорю со своим сыном. Спасибо, что терпите его выходки. — До первого замечания. — Да, конечно. Я… Пойду? Нужно вещи забрать. — Конечно-конечно, идите. — Что, даже не дадите второго шанса?! — снова вспыхивает омега, который надеялся, что за покладистость директор сейчас передумает и простит его. — Дайте подумать… Нет. Единственное что могу — не сильно портить характеристику. — М, спасибо… — Можете идти. Омега вышел из кабинета, специально хлопнув дверью, но альфа даже не моргнул. Он молча встал и подошёл к окну: его внимание привлекла машина мужа, которая припарковалась у ворот и из которой вышел Чонгук, сразу направляясь в школу. Тэхён тяжело вздохнул и посмотрел на стопку тетрадей, а после и на журнал. И что теперь ему с этим делать? Перепроверять последние два месяца у всех? В том числе и контрольные. Но как он проверит работу у доски? Да и вообще, нужно срочно искать нового учителя, а пока пятый класс дать другому, например, учителю Ю. — Тэхён-щи, — из мыслей его вырывает секретарь. — М? Что? — хмурит брови альфа и тянет пальцы к переносице. — К вам Чонгук-щи. — Угу. Секретарь пошире открывает дверь и пропускает родителя в кабинет директора, после чего тут же уходит, оставляя их одних. А Чонгук не спешит подойти ближе к мужу, чувствуя свою вину. Но Тэхён первый выходит из оцепенения и жестом указывает на диван, хотя сам уходит обратно за рабочий стол. — Я его уволил. — Я… Мне позвонил Ханбин весь в слезах, я как раз только выехал за ним, и он всё рассказал, что произошло в классе. — Полный бардак. И все из-за сына. — Тэхён! — Его сына. Пак Богома, ученика десятого класса. Он творит чёрт знает что в школе, а за мои замечания ему Кихён издевался над Ханбином. — Но ты всё равно его уволил. — Где Ханбин? — В столовой. Он знает, что я у тебя. — Он что-нибудь ещё говорил? — Я мало что понял сквозь всхлипы. — Понятно. — Ты выглядишь не очень. — Не обращай внимание. — Тэ… — У меня много работы. — Что с тобой? Почему ты закрываешься от меня? Давай поговорим, обсудим. Вдруг я смогу чем-то помочь? — Помочь? Хм. Ты сядешь проверять все тетрадки за два месяца всех классов Кихёна? Ты сделаешь изменение в расписании на период, пока я не найду нового учителя математики? Ты найдёшь нового учителя в середине года? Ты исправишь журнал? Ты… — Почему ты наезжаешь на меня?! Я понимаю, что сейчас на тебя это всё свалилось как снежный ком. Но я здесь причём? — Прости, Гук~а. — Тэ? — Правильно ли я поступил? Не отвечай. Я знаю, что ты скажешь. На работу не опоздай, пожалуйста. — Я думаю слиться. — Отлично. Тогда дома завари себе тот травяной чай, который посоветовал Джин-хён. — А ты перестань думать. Тэхён, ты всё сделал правильно. Только низкий человек позволит себе срываться на ребёнке. А учитель… Учителя, они как родители. Порой они знают больше, чем мы о своих детях, видят больше, понимают больше. Они стремятся помочь, защитить, подсказать, объяснить, поделиться опытом, дать совет. Настоящий учитель никогда не обидит своего ученика. Иначе чему он его научит? Кихён опустился слишком низко. — Надо же, какие удивительные школы в Пусане. Как жаль, что я не могу навести порядок в своей. — Я уверен, что у тебя всё получится. Я бы, конечно, ещё к парочке учителей присмотрелся, а так здесь замечательный коллектив. — Спасибо… — Директор Ким, спасибо, что вы заступились за нашего ребёнка. Могу ли я в знак благодарности обнять вас? — Конечно-конечно, Чонгук-щи. А я могу вас в качестве извинений за моральный ущерб поцеловать? Чонгук не сдерживает смешок и встаёт с дивана, подходит вплотную и обнимает. Тэхён нежно гладит спину супруга, крепко держа его за талию, а потом целует: сначала в висок, затем щёку, в нос, и когда омега с улыбкой поднимает голову с плеча — в губы, отчего оленьи глазки истинного стали ещё больше. Их прерывает стук в дверь, но Ким не спешит отпускать младшего. — Войдите. — Папа! Отец… — Иди к нам, милый, — зовёт Чонгук и отводит руку в сторону, приглашая в семейные объятия. — Мы же не дома… — Ханбин, ничего плохо не случится, если ты обнимешь своих родителей, — смеётся Тэхён. — Ты ведь на работе. — Ханбин… — вздыхает альфа, но договорить мысль ему не даёт Кихен, без стука врываясь в кабинет едва ли не прибив ребёнка дверью. — Вся семейка в сборе, я смотрю. — Кихён-щи, зайдите чуть позже. — А я не намерен больше здесь оставаться! И чем быстрее вы, директор Ким, подпишите заявление, тем… — Учитель Пак, какое заявление? Вы уходите?! — удивляется омежка и испуганного смотрит на отца. — А тебе как будто жаль, — фыркает омега. — Как вы общаетесь с учеником?! — злится Чонгук и подходит к сыну, вставая на защиту. — Чонгук-щи, помолчите. Это ведь всё ваших рук дело. Добились своего. — Кихён-щи, пока я не подписал заявление, а вы не подписали указ, то не имеете право таким тоном общаться с родителями и учениками. Тем более, что мы с вами уже всё спокойно обсудили, зачем снова пререкаться и всех вокруг обвинять? — привлекает к себе внимание Тэхён. — Директор Ким, пожалуйста, не увольняйте учителя Пака! — просит Ханбин и делает шаг в сторону альфы. — Ханбин, — зовёт сына Чонгук и берёт за руку, но мальчик вырывается, подбегает к учителю и обнимает его. — Пожалуйста, не уходите! — Ханбин, учитель Пак… — начинает говорить Чонгук, но его нагло перебивает учитель, отталкивая от себя ученика. — Я не сам увольняюсь, а меня выгоняет твой отец. — Директор Ким, я… — Довольно! — отрезает альфа, слегка ударяя кулаком по столу, — Цирк здесь устроили. Кихён-щи, заявление мне на стол и свободны, завтра придёте расписаться в приказе. Чонгук-щи… — Ханбин, пойдём, — понимает без слов. — Но папа! Отец… — Домой, — грубо перебивает альфа ребёнка. Ханбин еле сдерживает слёзы и выбегает из кабинета, Чонгук виновато кивает и уходит вслед за ним, а Кихён самодовольно кладёт заявление и с ухмылкой и нескрываемой радостью покидает кабинет, оставляя директора наедине с самим собой.***
Тэхён возвращается с работы поздно ночью, когда Ханбин уже спит. Чонгук сидит в спальне и читает книгу, но, услышав долгожданный хлопок входной дверью, лениво встает и выходит встретить своего альфу. К слову, выглядит тот разбито. Ким молча раздевается, также молча проходит в ванну и закрывает за собой дверь, даже не посмотрев в сторону омеги. — Тэхён… — Чонгук подходит к двери и стучится. — Я хочу побыть один. Ложись спать, уже поздно. — Нет. Я дождусь тебя и мы поговорим. — Чон-а… — Здесь и сейчас, помнишь? Мы вместе. — Приму душ и выйду. Дай мне десять минут. — Хорошо. Десяти минут явно не хватило, потому что альфа вышел через полчаса, и вид у него стал ещё более разбитым. Мысли обо всём и сразу, но самая грызущая совесть та, что он повысил голос на сына, довёл до слёз, обидел… Чонгук словно без слов всё понимает, поэтому скорее оказывается рядом и тянет сесть на кровать, чтобы поговорить. Вот только Тэхён первый не начинает: губы кусает и глаза отводит. — Я поговорил с Хан-и, — неуверенно начинает омега после трёхминутного молчания. — Как он? — Переживает, что это всё из-за него. Конечно же я объяснил, что он ни в чём не виноват, что ты уволил его по другим причинам, которые ему ещё сложно понять, но… Не скажу, что твой сын мне поверил. — Это он в тебя. — Не понял. — Ты тоже не поверишь ни во что, пока не успокоишься. — Ну извините. Мы, омеги, те ещё эмоциональные существа. — Я завтра поговорю с Ханбином. И извинюсь. Я… — Главное — перестань винить себя. Ты ни в чём не виноват. Точно так же, как и Ханбин. Всё заварил Пак Кихён, а вы просто пострадавшие. — Нашёл крайнего. — Да, нашёл. Нечего мою семью ссорить. Со своей бы справился. — Ты выпил тот травяной чай, который… — Господи… Ты меня заебал с этим чаем. Выпил, дальше что?! — Вообще, он должен был помочь тебе успокоиться, перестать нервничать… — А я спокоен. Как дьявол в святой воде. — Ну, то есть хуево. — Это гормоны и эмоциональные качели. Не думаю, что один лишь чай способен… — Ты прав, на это только я способен. — П-пап? Отец? — дверь в комнату с тихим скрипом приоткрывается, а на пороге появляется омежка. Его личико красное и пухшее, под глазами мешки, и сам он весь зажатый, сгорбившийся… — Иди к нам, — зовёт сына Чонгук и тут же ловит в свои объятия, — ты чего не спишь? — Услышал, что отец пришёл… — Ханбин-а, я… — Отец, прости меня. Ты был прав! Нужно было сразу обо всём тебе рассказать, тогда этого бы не случилось! И прости, что не сразу послушал тебя, не вышел… И за… — Постой, малыш. Это я хотел попросить у тебя прощение. — Отец, ты самый лучший! Прости, что добавил тебе работы из-за увольнения учителя Пака. Я так виноват. — Так… Минутку. Ты ведь не хотел, чтобы я увольнял… — Папа мне всё объяснил. Мне очень стыдно за своё поведение… — Но ты не виноват, маленький мой. — Почему? — Потому что всё началось с Пак Богома из десятого класса, с моего ему замечания. Вот за что учитель Пак тебя так не взлюбил, я обидел его сына, за что он решил обидеть тебя. — А… Папа сказал… Что он вёл себя непрофессионально… И… — Так и есть. Ханбин, ты в его увольнении не виноват. — Совсем? — Совсем. — Разобрались, наконец-то, — счастливо улыбается Чонгук и обнимаешь сразу обоих так, чтобы омежка оказался между ним и отцом. — Папа… — тихонечко зовёт Ханбин. — Что такое? — Почему у тебя стало два запаха? — старший омега чуть напрягается, что заставляет альфу рассмеяться, — Почему ты смеёшься, отец? — Ничего, Ханбин-и, просто у тебя месяцев через пять братик появится. — К-кто? Братик?! И вы молчали?! — Тэхён! Это был сюрприз на день рождения! — Но он же только через неделю, пап! А чувствую я уже сейчас! — А не должен был! Аромат, по идее, только в начале следующей недели должен был появиться… — Уууу, кажется, малыш альфой будет, — смеётся Тэхён. — У Ханбина тоже аромат раньше срока появился. Может быть и омега. — Я что, в омежьем царстве должен жить?! — Отец, ну ты же нас любишь… — Больше жизни люблю! — Вот и ещё одного омегу полюбишь! — Я уже его люблю. — Значит, потерпишь и переживёшь, — теперь смеётся Чонгук. — Кошмар какой, заставляют родного сына полюбить… — трагически вздыхает альфа, из-за чего смеются все. Больше в доме не будет слёз из-за двоек по математике!)