Полёт

Дебра целует длинные сильные пальцы, торопливо касается губами мягкой от масла кожи, терпко пахнущей железом, драконом, выделанной кожей упряжи. Величественной властностью. Ощущение будоражащей величественности рождается, когда Дебра трётся носом о костяшки пальцев, несмело, но с мимолётной страстью скользит по ним кончиком языка, и огонь разгорается в ней всё сильнее, поднимаясь от лона и сжатых бёдер к пояснице, вихрем взметаясь в груди, приливая к горячим щекам. Выскользнув из-под ласк, руки великолепной зрелой женщины плавно чертят кончиками пальцев по щекам, к вискам, зарываются в волосы, отчего у Дебры по спине и бёдрам сбегают щекотные мурашки, оседая внизу и, почему-то, истаивая только в левой ступне. Руки Госпожи Вейра… Зулайя с мягкой силой ласкает шею и плечи Дебры, откуда-то уже обнажённой, хотя девушка не помнит, как это случилось, и чувствительная кожа плеч оказывается беззащитной перед умелыми прикосновениями. Обняв за плечи, Зулайя легонько тянет Дебру вверх, их лица оказываются на одном уровне, и Дебра замирает, заворожённая колдовским огнём агатовых глаз, и дыхание в ней замирает тоже. В следующее мгновение горячие губы Зулайи, хранящие привкус кла, встречаются с губами Дебры, девушка не сдерживает стона и спешно вспоминает, как дышать. Зулайя опытна, она уверенно ведёт в этом танце, раскрывая губы Дебры своими, двигаясь ей навстречу, чуткими ласками плеч подбадривая её быть смелее. Её язык ласкающе скользит по нижней губе девушки, и по телу Дебры, отзываясь, прокатывается сладкая дрожь. Дебра несмело обнимает в ответ, приникает теснее, ощущая энергичное биение чужого сердца, упругими толчками будто распаляющего её собственную кровь, хотя, казалось, куда ещё. Крепкие шероховатые ладони с уверенной настойчивостью скользят по спине, к пояснице, как дорогой платок из самой лучшей шерсти, побуждая Дебру отклоняться назад, стремиться навстречу этим прикосновениям, ловить их, как капли дождя языком после летнего зноя, наполняющего тело тягучим удовольствием до краёв. Зулайя оглаживает сильные бёдра Дебры, только недавно округлившиеся по-женски, вниз, к животу устремляется горячая томительная волна, и дыхание девушки сбивается, обжигая губы. Зулайя слегка отстраняется, позволяя ей отдышаться, гладит кончиками пальцев живот, слегка царапая ногтями, короткими, едва ощутимыми, и это ощущение на грани ласки и щекотки. Ведёт руку вниз, по жестковатым завиткам волос и аккуратно, бережно, но вовсе не боязливо касается половых губ. Это прикосновение ощущается Деброй внезапно прохладноватым в томительном жаре всего остального, и её дыхание замирает от неожиданности и предвкушения, а в следующий миг бьётся в горле взволнованной птицей, щекочется крыльями, превращая тяжёлые вздохи в полустоны. Девушка чуть размыкает бёдра, дыша ртом, судорожно вцепляется в плечи Зулайи, мускулистые, широкие и крепкие, великолепные, так, как всё в Госпоже было невыразимо великолепно. И роскошные кудри чернильными завитками обрамляют плечи, грудь, разбегаясь на тонкие струйки вокруг коричневатых сосков. Дебра не помнит, во что была одета Госпожа до всего, не помнит, когда она успела сбросить одежды, но Дебре сейчас совсем не до того. Ей хорошо, слишком хорошо, отчаянно хорошо, и сильные, невероятно ласковые пальцы Зулайи находят к ней ключик слишком быстро, опытными движениями касаясь клитора Дебры. Блаженство девушки набирает высоту, быстрее, выше, к звёздам, чтобы затем сорваться в головокружительное пике свободного полёта. — Дебра!.. — слышит она краем сознания, летящего навстречу восходящему солнцу. «Дебра!» — пробивается к сердцу совсем другой голос, родной и любимый, голос, который никогда не может прийти невовремя. — «Да Дебра же!» — Морат’а?.. — девушка распахнула глаза и осознала себя в своём вейре, в своей постели. Ночная сорочка сбилась, тревожа тканью ставшую чувствительной грудь. Госпожи — не было?.. Руки взметнулись к горячим щекам. Такой бесстыдный непочтительный сон, с чего, почему?.. И как теперь смотреть Госпоже в глаза? Но Морат’а — в первую очередь. — Что случилось, милая? «Мне… неспокойно.» Девушка встретилась взглядом с тревожно вращающимися глазами драконицы, отсвечивающими оранжевым. Раскрыла себя её чувствам, стремясь, разобраться, понять… Что ж, непочтительные сны тут же получили объяснение. Неужели… оно вот так всегда и бывает? По крайней мере у зелёных? И сегодня, уже почти сейчас, всё же настанет её — их с Морат’ой — первый раз. Первый брачный полёт. В горле пересохло, и Дебра сглотнула. Хорошо, что драконы не придают большого значения снам своих всадниц.