Я больше не уйду

      Кто из них о чем думал, когда они увидели друг друга – загадка. Пожалуй, даже сами Феликс с Маринетт не смогут сказать, что они почувствовали в тот момент, когда их глаза нашли друг друга. Маринетт, очевидно, была удивлена и не ожидала встретить здесь бывшего друга (и тайного возлюбленного одновременно), он, наверное, спутал ее в первый момент с Бриджитт, но потом его словно одернули, заставив таким образом понять, что перед ним не она.       Маринетт не обольщалась, думая, что он сохранил к ней теплые чувства спустя столько лет, особенно учитывая, что ее лица он так и не увидел, и понимала, что при встрече тот, скорее всего, ее не узнает, но… надеялась на это? Так глупо и так в ее стиле.       Ее друга, ее Блана больше нет. Он остался там, в далеком и счастливом детстве, где и он, и она, были другими. Беззаботными, бесшабашными, не задумывающимися о завтрашнем дне… Считающими, что весь мир покоится у их ног.       И тогда, в детстве, у них было все. Прошлое, настоящее, будущее – все было так близко, так реально, но… Но он так и не нашел в себе силы открыться ей, увидеть в маленькой сестричке, которую привык защищать, взрослеющую девушку, а она не нашла в себе силы открыть ему свои чувства.       Может это и к лучшему, конечно. Сейчас, по прошествии лет, Маринетт поняла, что признайся она тогда – и ее сердце было бы разбито. Не потому, что друг не смог увидеть в ней девушку, или потому что был слишком зациклен на своей свободе – нет. Наоборот, она предполагала, что он, как ответственный старший, даже мог бы попытаться построить с ней отношения, но…       Вот именно но.       Они были слишком похожи, хоть порой и казалось, что они были рождены в разных мирах – почти буквально. Феликс всегда стремился к свободе, тогда как Маринетт хотела, чтобы ее старания и успехи оценили по достоинству. Он предпочитал бороться за независимость, в то время, как Маринетт старалась не допустить конфликта. Он злился и ненавидел своего отца, который в своем горе начал забывать о них с братом, а Маринетт не могла найти в себе сил, чтобы по настоящему осудить действия родственников, поставивших на ней крест, даже толком не посмотрев, на что она способна.       Со временем расхожести стали исчезать, и она перестала быть такой наивной и терпеливой. Она научилась злиться и ненавидеть, научилась скрывать свои чувства, прямо как он, научилась бороться и радоваться тем мгновениям свободы, что дарило ей черно-красное облачение, но все же она не упивалась этими мгновениями так, как Агрест. Более того – с течением времени это времяпровождение стало едва ли не хуже чем то, когда ей приходилось ходить в школу и терпеть оскорбления. Что привело ее к одному, простому выводу.       Маринетт любила свободу, но не так сильно, как покой. Феликсу оно тоже было не чуждо, но жажда свободы и битва привлекали его больше, чем ее. Впрочем, так было раньше. Возможно сейчас он стал таким же, как и она, слишком много пережившем за прошедшие годы, чтобы оставаться безбашенным подростком.       Девушка вспоминает своего друга и себя, понимая, что теперь, скорее всего, они не будут так похожи, как раньше. Если раньше она могла сбежать из дома на всю ночь, выключив, а то и не взяв телефон вовсе, не задумываясь о последствиях, то теперь так поступить уже не получится. Слишком хорошо понимает, чем это может кончиться.       Теперь Маринетт с радостью окуналась в холодные потоки ощущений жизни, радовалась как ребенок тем мгновениям невесомости, но – она всегда знала, когда стоит остановиться, когда она нужна на земле. Пожалуй, если бы не Рин с его геройской долей, она бы никогда этого не поняла.       Феликсу самому еще предстоит пройти через это нелегкое осознание, но она уже познала эту нелегкую правду – именно им предстоит быть теми, кто будет островком спокойствия для своих половинок, кто будет гарантом счастья для тех, кто рвется в небеса подальше от сковывающих рамок и условностей. Потому что Адриана такая, и Рин, сам того не понимая, сумел заинтересовать ее своей надежностью настолько, что ни Рюу, ни Лорд Баг больше не стоят на верхних позициях в ее сердце.       Вспоминая брата, она улыбается, и мимолетная горечь, которую она испытала, стоило ей увидеть эти знакомые глаза, улетучилась. Феликс, наверное, всегда будет занимать в ее сердце особое место, но больше она не питала надежд, что однажды это перерастет во что-то большее. И хорошо. Сияющая кузина, которая всегда была настолько идеальна, оправдывая чужие надежды, что не замечала, как положила на алтарь общественного мнения свое я, подойдет ему больше. По крайней мере, тот сможет научить ее летать.       Маринетт улыбается, когда молодой человек подходит ближе, со странным выражением вглядываясь в ее лицо. Все-таки узнал?       - Здравствуйте. Меня зовут Феликс Агрест, рад с вами познакомиться, – вежливо улыбаясь проговорил он, протягивая ей руку.       Все-таки не узнал. Что же, это было ожидаемо.       - Здравствуйте, я тоже рада с вами познакомиться. Думаю, мне представляться нет смысла? – легко улыбнулась она, жадно разглядывая старого друга на предмет произошедших изменений.       Он вырос. Повзрослел. Вытянулся, возмужал. Стал значительно спокойнее, но в глазах все так же полыхает не сдерживаемое пламя жизни, словно бросая вызов всем этим великосветским снобам, говоря «плевать я хотел на ваши правила». Как и она, когда–то.       Стоит отдать ему должное, даже если он и заметил, как бесцеремонно она его оглядывала, то он не словом не выдал этого. Да уж, помнила она это его качество – быть до изморози вежливым и учтивым с посторонними, чтобы потом с такой же горячностью и сумасбродством приветствовать друзей и близких. Или теперь он так уже не поступает? Черт, вот непривычно же – смотреть на человека, и вспоминать, каким он был до вашей встречи!       Маринетт проводила взглядом официанта, чувствуя, что эмоции стали выходить из-под контроля. Плохо. Нельзя быть излишне эмоциональной, по крайней мере – не здесь.       Да, она все еще помнила предупреждение Бриджитт, и ценила, что кузина пошла против мнения родственников, предупредив ее. Маринетт еще помнила, как они обожали выводить человека из равновесия, чтобы посмотреть, как тот будет справляться с непростой ситуацией. Она даже порой подозревала, что ее своеобразная война с ровесниками из клана не пресекалась именно поэтому – они хотели посмотреть, на что годится внучка Главы Рода.       Впрочем, это дела давно минувших дней. Сейчас у нее нет никакого желания влезать в их закулисные интриги, несмотря на предупреждение Илвы. Вот просто не хотелось и все.       - О чем вы так напряженно размышляете? – вторгся в ее мысли спокойный голос старого друга.       Невольно встряхнувшись, она перевела на него взгляд. Он смотрел на нее с все той же благочестивой вежливостью, но в глубине глаз поселилась тень беспокойства. О как. Видимо, несмотря на то, что внешне он ее не узнал, где-то в глубине души теплится осознание, что они уже встречались прежде.       Интересно, а он вспоминал о ней? Скучал? Пытался ли найти в соцсетях, или в городских новостях? Или просто отпустил ее, позволив жить своей жизнью, без оглядки на прошлое? Теперь уж и не спросишь даже, по крайней мере, пока они не знакомы. Все же решившись отпустить ситуацию, она перехватила у сновавшего официанта бокал с шампанским, неспешно сделала глоток, ощущая, как напряжение потихоньку начинает уходить. Причем она была уверена – дело не только в алкоголе.       Феликс всегда оказывал на нее какое-то успокаивающее воздействие, рядом с ним ей всегда начинало казаться, что даже самые невозможные проблемы – разрешимы. Может это просто самовнушение, срабатывающее рядом с бывшим кумиром, а может просто так все и обстоит – Маринетт не знала. Но была благодарна этому чувству.       - Да так, - неопределенно махнула рукой она, возвращаясь к разговору. – Просто мне тут птичка на хвосте принесла не слишком приятные новости, вот и пытаюсь придумать, как избежать нежеланной встречи.       Феликс понимающе усмехнулся.       - Ах вот оно что. Что же, если хотите, я могу стать вашим кавалером на этот вечер, тогда думаю с неприятным разговором при постороннем к вам не пристанут, – внезапно предложил он.       Идея была очень заманчивой, да вот только…       - Вы недооцениваете этих людей, – с улыбкой опровергла его предположение она, - к тому же, сестра мне не простит, если я заберу вас в свое распоряжение на весь вечер. Она расчитывает на танец, - заговорщески ответила она.       Судя по пробежавшей по губам едва уловимой усмешки – он не обиделся на отказ. Отвесив ей шутливый поклон, он отправился к застывшей в отдалении Бриджитт и что-то ей сказал. Кузина одарила его недоверчивым взглядом и перевела взор на нее. Маринетт с усмешкой отсалютировала ей бокалом.       Недоверчивый взгляд превратился в благодарный, а сама кузина поспешила принять протянутую ладонь. Маринетт улыбнулась, ощущая странное чувство свободы.       Она ведь надеялась. Даже после того, как приказала себе не думать об этом, где-то глубоко внутри нее жила детская мечта о будущем со своим принцем. Глупая, наивная детская мечта, но она была слишком желанной, чтобы от нее отказываться.       Они не были созданы друг для друга. Или были созданы слишком сильно – это уж как посмотреть. Главное от этого все равно не менялось – сильная кузина Бриджитт смотрелась с излишне свободолюбивым Феликсом намного лучше и естественнее ее самой.       Внезапно взгляд упал на другого обладателя пшеничных волос, находящихся в творческом беспорядке. И вот что странно – глядя на него, губы сами собой растянулись в радостной улыбке.       - Ну, как тебе мой старший брат? – поинтересовался Адриан, после завершения всех ритуалов приветствия.       - Пока никак, - честно ответила она, прислушиваясь к своим ощущениям, - Хотя он произвел приятное впечатление.       Адриан кивнул.       - Это он умеет, – с едва уловимым оттенком недовольства произнес он.       Маринетт промолчала. О том, что отношения у братьев были довольно натянутыми, она знала еще от Феликса в те далекие годы, когда он руководил своей бандой. А сейчас, наверное, и подавно – она что-то сильно сомневалась, что гордый старший Агрест поддерживал общение со своими родственниками после вынужденной ссылки.       Видя, что тема брата для Адриана довольно болезненна, Маринетт, к его огромному облегчению, перевела ее. Темы сменялись одна за другой, но, что удивительно, привычного напряжения это не вызывало.       К ним иногда присоединялся кто-то из общих знакомых, но у всех быстро находились другие дела, стоило им посмотреть на увлеченных друг другом людей. Маринетт делала вид, что не понимает, почему все они так поступают, но в глубине души была рада такой тактичности от знакомых. Интересно, если бы она завела парня до того, как попала в другой мир, к ней отнеслись бы с таким же пониманием, или нет?       В какой-то момент к ним подошли уставшие танцевать Феликс с Бриджитт. Оба были несколько выдохшимися, так что пожалев уставшую пару, Адриан с Маринетт отодвинулись на край, чтобы освободить для них места на диванчиках. Но сами, к неудовольствию Агреста, уходить не стали.       - А почему вы не идете танцевать? – спросила вдруг Бриджитт, после того, как восстановила дыхание. Агрест выразительно покосился на нее. Маринетт поморщилась. Нет уж, парные танцы – это не ее. Чтобы танцевать с партнером, ему нужно доверять, или хотя бы симпатизировать, чего от нее было добиться сложно. Вот с Марином она могла танцевать. С Аланом, Рюу, даже с Клодом вполне могла пережить один танец. Возможно, еще с Котом Нуаром. С остальными, включая даже Феликса, несмотря на их прошлое, уже не могла.       Учитывая, что Адриан ее уже приглашал на танец, она могла бы составить ему пару, но не здесь. Большое количество народа смущало ее, а знание, что где-то здесь бродят ее «родственнички», и в случае неудачи увидят ее позор своими глазами, напрочь отбивало всякую охоту выходить из тихого угла, где Агрест скрашивал ей одиночество.       - Не хочется, - пожала плечами она, не вдаваясь в подробности.       Внезапно взгляд ее наткнулся на родителей. Маринетт нахмурилась, не понимая, что ее зацепило в этой картине, ведь на протяжении всего вечера она не раз замечала их краем глаза, но тут поняла, что они были не одни. Рядом стоял отец Адриана и Феликса, Габриэль Агрет, а еще…       - Бриджитт, - напряженно позвала кузину Маринетт, не желая верить своим глазам. – Скажи что у меня просто галлюцинации, и рядом с родителями не стоит наш дедушка.       Проследив за ее взглядом, кузина тоже заметила «гостя». Охнув, она быстро посмотрела на нее, очевидно пугаясь возможной реакции сестры на данную новость.       Маринетт… нет, не знала, как реагировать. С одной стороны, после знакомства с Илвой, она поняла мотивы дедушки, хоть и не приняла до конца, с другой… да мать вашу! Она просто не готова была еще встречаться с этим человеком, который смотрел на нее в детстве холодными глазами, в которых плескалась сталь. Не хотела и все тут!       Но когда ее спрашивали, чего она хочет? Вот то то и оно.       - Я спокойна, - постаралась успокоить кузину Маринетт.       В конце концов, она не виновата, что Глава Клана решил навестить их семью. Впервые за двадцать лет, ага.       Но несмотря на удивительные новости, Маринетт была уверена, что интуиция сигналила ей не об этом.       Внезапно рядом напрягся Феликс.       - Что он, черт возьми, делает? – начал подниматься со своего места он.       Проследив за его взглядом, Маринетт невольно вскочила на ноги. Это был он! Тот самый мужчина, после встречи с которым ей стало так не по себе. Невысокий, в деловом костюме, с дежурной улыбкой на губах и темными глазами, непонятного цвета.       Словно почувствовав ее взгляд, ранее идущий целенаправленным шагом в сторону родителей девушки, он развернулся.       Маринетт похолодела. Если раньше его глаза казались ей просто темными, то теперь она отчетливо видела, что это не так. В глазах приглашенного гостя густилось тьма.       Итак, кажется, она говорила, что раньше ей было не по себе? Забудьте. Теперь ей было откровенно страшно.