You had me feel the world

      Чимин нервно теребит карточку в руках. Он пробыл здесь всего несколько минут, но запах ванили, тяжело повисший в коридоре, уже начинает вызывать у него головокружение. Он оглядывается на других людей, сидящих на диванах напротив него, но никто из них не встречается с ним взглядом. Они все заняты, спокойно листая какой-нибудь журнал или залипая в телефоне. Он прислушивается, не называли ли его имени, но, взглянув на часы в своем телефоне, понимает, что до процедуры ещё есть время. Эта мысль заставляет его снова и снова стучать ногой по деревянному полу, пока какая-нибудь пожилая дама, сидящая рядом с ним, не бросает на него грязный взгляд, и он делает сознательное усилие, чтобы остановиться. Вздохнув, он вытирает влажные ладони о джинсы.       Почему он снова согласился на это? Ах, да, чтобы заставить Ким Тэхёна заткнуться по поводу того, что Чимин погружается в эту оболочку человека, который откусывает больше, чем он может прожевать (слова Тэхёна). — Просто дай ему попробовать! — сказал Тэхён. — Почему ты так боишься того, что заботишься о себе?       Чимин надулся, оборонительно скрестив руки на груди. — Как я и говорил, со мной всё в порядке. — В порядке? — воскликнул Тэхён. — Такое ощущение, что я больше не узнаю своего друга. Боже, Чимин, ты видел себя в зеркале? Когда ты в последний раз делал что-то для себя?       Чимин открыл было рот, чтобы возразить, но чем дольше он думал об этом, тем больше понимал, что на самом деле ничего такого не помнит. — Видишь что я имею в виду? — Тэхён сунул ваучер в руки Чимина. — Так что иди и позаботься о себе для разнообразия.       Итак, вот он, Чимин, помалкивающий из-за того, что явно проиграл этот спор, сидит в зоне ожидания того СПА, куда Тэхён отправил его. Разумная часть его мозга знает, что Тэхён прав, и работа действительно утомляет его, так что Паку действительно нужно выпустить пар, но другая часть его мозга, упрямая, заставляет его дуться, из-за того, что он поддался уловке Тэ и собирается шагнуть в это искусственно вонючее место. — Пак Чимин! — от жалости к себе Чимина отвлекает женщина за стойкой регистрации. Он поворачивает голову, чтобы увидеть, как её глаза оглядывают комнату, прежде, чем со вздохом встать. — Дверь номер четыре. Поверните здесь налево и вы её увидите, — объясняет она, когда он подходит к стойке и отдает карточку.       Если в приемном зале воняло, то сейчас он ошеломлён запахом ароматических свечей, которые обрушились на него, когда он проходил мимо дверей в коридоре. Он боится, что действительно задохнётся, и если это то, что ждёт его в ближайшие пару часов или около того — тогда НЕТ, спасибо, он может развернуться и уйти домой прямо сейчас. Открыта только одна дверь, и Пак догадывается, что это та самая. Он раздумывает, не постучать ли ему, но в конце концов просто делает шаг внутрь.       Комната пустая; это первое, что замечает Чимин. Она тускло освещена. И тут и там горят свечи, которые отбрасывают мягкий свет, но именно отсутствие цветочного запаха поражает его. Эта комната не воняет. Принюхиваясь к чистому воздуху, Чимин плывёт к центру комнаты, где стоит массажный стол. — Эй?       Внезапный звук заставляет его подпрыгнуть, и, прижав руку к груди, Чимин оборачивается, чтобы увидеть человека, стоящего в дверях внутренней комнаты, которую он до сих пор не заметил. Губы Пака приоткрываются, но прежде чем он успевает произнести что-то смущающее, поскольку его мысли внезапно становятся неорганизованными, парень подходит к столу, который отодвинут к стене, и открывает блокнот. — Чимин-щи? — спрашивает он.       Чимин кивает, прежде чем понять, что парень не смотрит на него, и хрипит: — Да. — Массажная терапия, верно? — Пак жужжит про себя и начинает теребить кольца на пальцах. Он просто хочет поскорее покончить с этим. — Какая-нибудь чувствительность? — Нет. — Не на фрукты? Может быть, цветы?       Чимин хмурится, задумываясь. — Насколько мне известно, нет. — Хорошо, первый курс? — спрашивает парень, записывая что-то на бумаге. За этим вопросом следует молчание. — В первый раз массаж? — уточняет он. — Да, — Чимин судорожно сглатывает.       Однако парень никак это не комментирует. Он просто кивает, прежде чем сказать: — Мне нужно знать что-то ещё?       Чимин на мгновение задумывается, прежде чем сказать «нет». Парень кивает, прежде чем сказать: — Хорошо, Чимин-щи, сеанс начнется через несколько минут. А пока вы можете раздеться. — Подождите, что? — Что?       Чимин давится собственной слюной.       Парень закрывает блокнот и оборачивается, хмуро глядя на Пака. И о... Чимин хочет ударить себя по лицу, потому что, конечно же, он должен снять свою одежду. Это же сеанс массажа, в конце концов, чему он вообще удивляется? Чимину не нужно долго волноваться, потому что парень говорит: — Это будет проблемой?       Чимин поджимает губы и качает головой, хотя и с неким колебанием. — Вам будет предоставлена возможность сделать это в уединении. Если вы думаете, что это может заставить вас меньше волноваться, то вы можете использовать душ, — он указывает на место, скрытое занавеской. — Когда закончите, устраивайтесь поудобней на столе и позовите меня. — Ох, — выдыхает Чимин, стараясь не встречаться взглядом с парнем, когда тот протягивает ему халат и несколько полотенец. Он не понимает, почему так разволновался. Блондин прижимает полотенца к груди и ждёт, пока парень выйдет из комнаты. Оставшись один, Чимин делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и направляется в душ. Это маленькая деревянная камера, и там есть пакетики мыла для использования. Он медленно вылезает из своей одежды и складывает её на низком табурете рядом с душем. Хоть давление и тепло воды приятно на его коже, он не задерживается и быстро вытирается до полной сухости; полотенце удивительно мягкое. Закончив, он накидывает халат, хотя даже не собирается завязать его, поскольку все равно снимет ткань через несколько секунд.       Забраться на стол немного сложно, учитывая то, что он расположен довольно высоко, но преимущество заключается в том, что Пак достаточно гибок, чтобы после некоторых неуклюжих движений ему это удалось. Он колеблется, когда разглаживает руками ткань своего халата, зная, что это единственный предмет одежды, который на нём есть, но и не позволяет ему задержаться, скидывая с плеч. Как только он полностью обнажён, теплый воздух комнаты окутывает его, и он начинает дрожать всем телом. Он не уверен, как ему следует расположиться, но вполне удовлетворен тем, что лежит на животе, укрывшись простыней с головы до ног. Она ощущается мягкой и теплой на его чувствительной коже, и Чимин наслаждается ею. Он почти забывает, что ему нужно сказать, что он закончил, и несколько застенчиво он кричит: — Готово.       Раздается звук открывающейся и закрывающейся двери, а затем характерный топот шагов по деревянному полу. Какое-то время Чимин слышал только своё дыхание и шорох простыней под его телом, пока тихая музыка не заполнила комнату. Это была одна из тех мелодий, которую люди слушают, когда пытаются медитировать или учиться, и Чимин позволяет звукам воды наполнить его уши. Не проходит и минуты, прежде чем другой человек в комнате снова пошевелится, и внезапно Чимин слышит: — Всё в порядке?       Пак хмурится. Это не похоже на голос старой леди. Это совсем не похоже на голос женщины. Наконец, поддавшись своему искушению, Чимин поворачивает голову, чтобы увидеть парня, который принял его несколько минут назад. Он перебирает что-то похожее на лосьоны в шкафу, и Чимина внезапно поражает осознание того, что ни одна старая леди не собирается сегодня делать ему массаж. — Так вы и есть массажист? — заикается Чимин.       Парень спокойно гудит в подтверждение, по-видимому, не замечая нервозности в голосе Чимина. — Скажите мне, если температура в комнате не соответствует вашим пожеланиям. То же самое касается и музыки.       Но Чимин не может ответить. Как будто его мозг закоротило. Боже, как же он попал в такую ситуацию? Он знал, что это плохая идея. Почему он послушался Тэхёна? — Чимин-щи? — мягко зовёт парень. — Ты со мной?       Чимин просто кивает и смущенно утыкается лицом вниз. Он слышит, как парень подходит ближе, и не может не съёжиться в предвкушении. — Ш-ш-ш, — шепчет массажист, и тут же между его лопатками оказывается рука, обжигающая кожу даже сквозь шелк простыни. — Я знаю, что первый массаж может быть немного страшным, но нет никакой необходимости беспокоиться, да? — успокаивает он, проводя рукой по спине Чимина. — Я не боюсь, — бормочет Пак, стараясь не выдать своего волнения, когда его кожу так нежно ласкает чья-то рука. — Хорошо, — говорит парень, и Чимину кажется, что он слышит тень улыбки в его голосе. Рука останавливается чуть ниже его поясницы. — Кстати, меня зовут Чонгук. Прежде чем мы начнём, я хочу, чтобы ты внимательно выслушал меня, — Чимин кивает. — Обязательно скажи мне, если что-то не так. Если ты чувствуешь дискомфорт, если ты хочешь, чтобы какая-то часть твоего тела была прикрыта, если давление слишком сильное или ты чувствуешь какую-то боль — сразу же говори мне об этом. Если ты хочешь, чтобы я уделял больше внимания какому-то определенному участку, скажите мне. Если ты хочешь, чтобы я держался подальше от этого места — говори. Если тебе понадобится перерыв, вода, что-нибудь — дай мне знать. Всё сообща, окей?       Чимин снова кивает. Чонгук поднимает руку, и Пак чувствует, что парень уходит, но через мгновение он возвращается, находясь теперь намного ближе, чем раньше. Чимин почти визжит, когда чья-то рука хватает покрывающую его простыню (хотя прикосновение вполне ожидаемо) подавляя дрожь, когда шелк опускается до тех пор, пока не собирается в лужицу у него на пояснице. Затем появляются руки, большие, теплые, которые прижимаются к его спине, прежде чем скользнуть вверх к шее. Прикосновение не было твёрдым, и оно было таким коротким, что Чимин не понимал, что происходит, пока чужие руки не погладили его по предплечью и бокам, и до него дошло, что Чонгук приспосабливается к его телу, что абсолютно не должно было заставить его ощущать себя таким воспламенённым.       Руки двигаются вниз по его спине, пропуская кожу нижней части спины, и тянут за простыню, которая прикрывает его ноги. Простыня натянута до середины бёдер, так что его ноги обнажены, а затем Чонгук проводит руками по голеням Чимина и большими пальцем по его пяткам. Прикосновение щекочет, и Чимин не может не отпрянуть от него. — Боишься щекотки? — Спрашивает Чонгук. — Немного, — признается Чимин.       Руки Чонгука движутся назад к его спине, и вот тут прикосновение усиливается, и Чимин скулит, уклоняясь от него. — Ах, понежнее, — бормочет он. Он очень осторожный. — Прости, — выдыхает Чонгук. Парень немного ослабляет давление, и на этот раз, когда он потирает мышцы Чимина, это так приятно, что Чимин почти тает на столе. — Ты занимаешься спортом, Чимин?       Вопрос звучит так мягко, что Чимин почти не слышит его. Это не помогает, когда чужие пальцы сжимают заднюю часть его шеи. — Эм, я.…— заикается он, на мгновение ошеломленный тем, как ладони прижимаются к его шее. — Мне просто любопытно из-за твоего комплекса, — объясняет Чонгук. — Многие люди приходят ко мне; некоторые из них спортсмены и бодибилдеры, но у них совершенно другой комплекс. Я имею в виду, ты же не бодибилдер, верно? И все же, твои мышцы напряжены. — Я танцор, — говорит Чимин. — О, это действительно имеет смысл, — говорит Чонгук. — У нас здесь не так уж много танцоров.       По какой-то причине этот факт не удивляет Чимина. После этого наступает затишье, и Пак сосредотачивается на ощущении чужих рук, работающих над его мышцами. Они кажутся такими большими на его коже, такими мощными и сильными, когда они впиваются в его плоть и стирают боль. Чонгук, хотя и очень молод, но явно не неопытен. Чимин может сказать, что кто-то профессионал, когда он видит их, и он также может сказать, что Чонгук знает своё дело. Сила каждого его удара равномерна, круги, которые он вдавливает в плоть Чимина, успокаивают, и то, как он излучает уверенность и спокойствие, успокаивает нервы Пака. К тому времени, когда Чонгук перешёл к его рукам, глаза Чимина были закрыты, а дыхание выровнено. Он чувствует, что засыпает прямо здесь, более чем готовый позволить всё этим рукам, но голос Чонгука возвращает его в сознание. — Ты зарабатываешь на жизнь танцами?       Чимин мычит. — В основном я учу детей в студии, но также участвую в шоу, когда появляется такая возможность. — Ты всегда знал, что хочешь танцевать? — спрашивает Чонгук, разминая мышцы над запястьем Чимина. — Более или менее, — говорит Чимин. — Я танцевал балет с раннего возраста. — Ох, ничего себе, — говорит Чонгук, и он действительно кажется заинтересованным; это оживляет Чимина. Затем Чонгук достигает рук Пака, и блондин может заметить, как ладони массажиста полностью поглощают его собственные. Похоже, что Чонгук тоже это понимает, потому что он вдруг говорит: — Твои руки! Они такие маленькие.       Чимин тихонько заскулил, а его уши покраснели. Чонгук прекращает свои манипуляции, чтобы провести большим пальцем по ладони Чимина, и прикосновение настолько нежное, что на мгновение Чимин задается вопросом, является ли это вообще частью массажа, но затем его большой палец погружается в центр ладони, и Пак шипит, инстинктивно пытаясь вырвать свою руку из захвата, но боль исчезает через мгновение, когда Чонгук переходит к разминанию подушечек пальцев. Именно тогда, когда массажист работает с другой рукой, Чимин спрашивает: — Почему у тебя нет ароматических свечей? — Мне не очень нравится этот запах, — признается Чонгук. — Это отвлекает. А что? Хочешь, я зажгу парочку? — Нет, нет, — почти визжит Чимин. — Так мне больше нравится. — Хорошо, — удовлетворенно говорит Чонгук.       После того, как он закончил с руками блондина, Чонгук возвращается к его шее. Он велит Чимину наклонить голову так и этак, чтобы он мог помассировать ткань так тщательно, что Чимин не может не вздохнуть, когда особенно больное место ослаблено. Как только звук срывается с его губ, Чимин напрягается, и руки Чонгука на нем останавливаются. — Всё в порядке, — бормочет парень. — Это естественно.       Чонгук впивается пальцами по обе стороны шеи, и еще один звук вырывается из груди Чимина. — Ага, вот и всё, — уговаривает он. — Расслабься.       Чимин чувствует, как горит его лицо, и сжимает руки по обе стороны от себя. Он не знает, как после этого сможет смотреть Чонгуку в глаза. Он прикусывает губу, чтобы не дать другим звукам вырваться наружу, но массажист прогоняет смущение и напряжение в мышцах, мучающее его, пока Чимин не становится мягким и податливым под ним. Пак делает мысленную заметку купить Тэхёну немного шоколада за столь удачный выбор и даже немного хвалит себя за то, что всё-таки решился пойти. Потому что это не так уж и плохо. — Что ты сказал? — спрашивает Чонгук, и Чимину требуется некоторое время, чтобы осознать, что он сказал это вслух. — Ничего, — бормочет он, пряча лицо обратно в подголовник.       Затем руки Чонгука полностью покидают его тело, и Пак почти скулит в знак протеста. — Одну минуту, — говорит парень, и Чимин хмурится, прежде чем он почувствует, как что-то холодное и влажное льется на его голую кожу. — Ахх, — визжит Чимин, извиваясь от странного ощущения, но затем эти большие руки прижимают его обратно к столу и размазывают масло по его коже. — Холодное. — Ш-ш-ш, — успокаивает Чонгук, и твердая рука ложится между лопатками Чимина, прежде чем надавить. Ещё один звук вырывается из груди Пака, после чего волна жара накатывает на него. — Оно скоро прогреется.       Чонгук разглаживает ладонями спину Чимина, пальцы и тупые ногти впиваются в кожу, разминая плоть, и довольно скоро масло действительно нагревается, пока не появляется это покалывание на коже, которое заставляет его пальцы скручиваться. — Ну как это? — спрашивает Чонгук. — Так хорошо, — протяжно выдыхает Чимин. — Много давления? — Нет, нет, всё хорошо, как есть.       Он чувствует себя хорошо, когда Чонгук массажирует мышцы под грудной клеткой, хотя его руки опасно приближаются к тому месту, где простыня, которую он держал в нижней части спины, собиралась с каждым ударом вниз, и по какой-то причине это заставляет что-то шевелиться в животе Чимина, что-то, что он не хочет признавать. — Можно мне спуститься ещё ниже? — спрашивает Чонгук, и Чимин напрягается. Он чувствует, что руки Чонгука колеблются, чем дольше он ждет его ответ. И дело в том, что если Чонгук всё равно сделает это, Чимин даже не откажет ему. Просто, если он сам попросит об этом, то будет чувствовать себя маленьким или что-то ещё, что он не может определить. В конце концов, Чимин просто делает этот отрывистый маленький кивок, и с ним прикосновение Чонгука снова усиливается, пока его ладони не скользят вниз, чтобы работать над плотью его нижней части спины. Чимин почти стонет, потому что он не понимал, насколько напряженной является эта область, и ощущение мышц, которым уделяется всё это внимание, кажется прекрасным. Пальцы Чонгука скользят по ткани простыни почти с каждым ударом, и Чимин чувствует, что скручивание в его животе происходит каждый раз, когда это происходит.       В какой-то момент Чонгук работает над кожей выше бёдер, и его пальцы скользят под ткань, а от легкого и непреднамеренного прикосновения по позвоночнику Пака пробегают искры. Однако он сдерживает свой вздох, задерживая дыхание, пока Чонгук снова не поднимает руки вверх по спине Чимина. Даже когда массажист совсем покидает это место, кожа там всё ещё покалывает от его призрачного прикосновения, и Чимин понимает, что хочет, чтобы он снова прикоснулся к нему там, но чем больше Чонгук концентрируется на его шее и плечах, тем меньше разум Чимина думает об этом.       Руки снова исчезают, и он слышит, как двигается Чонгук, пока тот не останавливается рядом с его ногами и не начинает разминать на них мышцы. Массаж начинается сзади на коленях и пробираются до самых голеней, и Чимин не может сдержать смешок, вырвавшийся у него от этого прикосновения. Затем нажим Чонгука усиливается, и он снова и снова потирает участок кожи чуть выше лодыжки. Только когда парень снова возвращается к ступням, Пак начинает извиваться. — У тебя есть мозоли, — бормочет Чонгук, проводя пальцем по ноге Чимина. — Не больно? — Уже нет, — отвечает Чимин. Он часто их натирает из-за своей рутины. Танцору приходится много тренироваться, чтобы держать себя в форме. — Разве ты не много работаешь, а? — размышляет Чонгук, когда его большие пальцы скользят по центру ступни. — Тебе нужно лучше заботиться о себе. — Теперь ты говоришь точь-в-точь как мой друг, — говорит блондин, сам того не желая. — Если люди продолжают твердить тебе об этом, то, возможно, в их словах есть правда.       Чимин надувает губы, главным образом потому, что массажист прав. Чонгук проводит много времени работая с ногами. Чимин и не подозревал, что ноги — такое чувствительное место. Конечно, его ноги убивают его после тренировки, иногда он даже должен опустить их в ледяную воду. Но он не знал, что массаж на ступнях будет ощущаться так хорошо. Он почти жалеет, когда Чонгук возвращается к его голеням, но на этот раз парень просто скользит руками по ним и затем кладёт их на бёдра. Эти руки сжимают каждое бедро, прежде чем раздвинуть их, и Чимин внезапно чувствует себя настолько незащищенным, что ему хочется сомкнуть ноги, но эти большие руки двигаются к внутренней стороне его бёдер, поэтому он не может. Поэтому он просто лежит неподвижно и позволяет себе чувствовать, как чужие руки мнут и впиваются в его бедра. Бедра Чимина сильно напряжены, и он это знает. Они настолько жёсткие и сырые после интенсивной тренировки, что чувствовать, как эти руки массируют мышцы, действительно приятно.       Он всё ещё прикрыт от верха бёдер до нижней части спины, но чем ближе Чонгук придвигается к простыне, тем труднее Чимину удержаться от извивания. Когда парень достигает простыни, то он не продолжает подниматься выше, а движется обратно вниз, и по какой-то причине Чимин чувствует разочарование. Но разочарование длится недолго, так как Чонгук начинает сильнее давить на плоть его бёдер, и движения достаточно тверды, чтобы всё тело Чимина двигалось вместе с ними. Руки снова покидают его, и Чимин спокойно ждёт, когда они вернутся, но, когда он чувствует, что простыня поднята, его дыхание прерывается. Она поднята так, что прикрыта только его задница, и Пак не может не дрожать от ощущения воздуха, входящего в контакт с его недавно обнаженной кожей.       Когда руки Чонгука возвращаются к нему, они скользкие от лосьона и ощущаются божественно, перемещаясь по его коже. Руки двигаются от верхней части его бёдер вниз к голеням. Прикосновение начинается нежно, почти деликатно, прежде чем в конечном итоге укрепиться. Это приятно, это слишком хорошо, и ноги Чимина раздвигаются шире сами по себе. Руки массажиста пользуются преимуществом новой открытой кожи, проводя большим пальцем по плоти и поворачивая ладони против нее. Трение ладоней Чонгука о его кожу заставляет его тело тереться о простыни под ним с каждым движением, и это не займёт много времени, прежде чем что-то ещё начнет шевелиться в животе Чимина. В ужасе Чимин напрягается и немедленно захлопывает ноги. — Чимин-щи? — тихо зовёт Чонгук. Его руки неподвижно лежат на бедрах Чимина. — Что случилось? — Ничего, — визжит Чимин, покраснев до ушей.       Чонгук мычит и снова начинает двигаться. Некоторое время его руки просто скользят по ногам вверх и вниз, и Чимин подозревает, что тот просто пытается заставить его расслабиться. И это работает достаточно, чтобы заставить блондина позволить Чонгуку снова раздвинуть ноги. Чимин вздрагивает, когда массажист возвращается на верхнюю часть его бёдер, и остается неподвижным, когда пальцы задевают простыню, прежде чем вернуться вниз. Чонгук повторяет это движение ещё несколько раз, и Чимин не может не приподнимать бёдра слегка над столом каждый раз, когда Чонгук делает это. И всё-таки один раз Чимин случайно дергается немного слишком сильно, и это заставляет пальцы Чонгука скользнуть под ткань. Кажется, что они оба замерли, и Пак задерживает дыхание с закрытыми глазами, ожидая. В этот момент происходит сдвиг, тихий и аккуратный, а затем пальцы Чонгука медленно скользят внутрь на дюйм или около того, прежде чем спуститься вниз. Это было так близко, но все еще недостаточно, и Чимин почти скулит, когда массажист возвращается к его голеням.       Чонгук концентрируется на них в течение минуты или двух, но это больше не кажется достаточным. Чимин отчаянно жаждет его прикосновений, каждое нервное окончание на пределе, и он больше не уверен, чего хочет. Когда руки Чонгука снова поднимаются вверх, Чимин перестает дышать и лежит неподвижно, пока тот снова не натыкается на простыню. Чимин не двигается и не издает ни звука, когда две ладони скользят под шелк и гладят его бока, прежде чем остановиться на бедрах. Руки возвращаются к его бедрам, а затем снова под простыню, едва касаясь места соединения между бедром и задницей. Когда они выскальзывают обратно, кажется, что простыня немного сдвинулась с места, потому что нижнюю часть его задницы внезапно обдувает холодом.       Большие пальцы давят прямо под изгибом его задницы, ладони скручиваются вокруг задней части его бёдер, применяя несильное давление, прежде чем медленно раздвинуть его бедра шире. Чимин краснеет, когда чувствует, как воздух комнаты призрачно скользит по чувствительной коже его яиц. Интересно, видит ли их Чонгук со своего места? — Чимин, — бормочет Чонгук. Звук его имени, слетающего с губ, заставляет Чимина вздрогнуть. — Могу я?       Не совсем понимая, что имеет в виду Чонгук, Чимин ловит себя на том, что кивает, и перемещается, чтобы массажисту было удобно. Большие пальцы под его задницей смещаются на дюйм выше под тканью простыни до тех пор, пока они не впиваются в ягодицы Чимина. Пак подскакивает от неожиданного прикосновения, но не уклоняется от него, когда Чонгук просовывает обе руки под ткань, чтобы полностью обхватить его задницу. Чимин вздрагивает, выгибается от прикосновения, и этого, кажется, достаточно, чтобы побудить Чонгука размять мышцы. Кажется, что мышцы там тоже напряжены, потому что, то, как Чонгук работает с плотью, просто убивает Пака и он не может не вздохнуть от удовольствия.       К нему так давно не прикасались. С тех пор как он делал что-то даже отдаленно сексуальное, и кажется, что это наконец-то происходит с ним. Он позволяет прикоснуться к себе, позволяет себе расслабиться и отдаться этой паре умелых рук. Большие пальцы работают с кожей от нижней части его задницы до верха, и когда они дюйм за дюймом поднимаются до точки, где начинается его задница, они нажимают вниз и начинают работать там над некоторыми мышцами. По правде говоря, Чимин больше не уверен, является ли это частью массажа или нет, но он не находит в себе сил, не тогда, когда эти длинные пальцы двигаются к складке чуть выше его задницы и сильно нажимают вниз. Это больно только на мгновение, но то, как ладони гладят кожу, заставляет неприятные ощущения исчезать.       Руки возвращаются к его спине, прижимаются к плечам, а когда они возвращаются вниз, они загребают простыню с собой, пока она не оказывается прямо под задницей Чимина. — Ах, Чонгук, — говорит Чимин, извиваясь от такого внезапного разоблачения, но эти руки останавливаются на его бедрах и прижимают их к столу. Несколько мгновений они оба не двигаются и ничего не говорят, из-за чего Чимин начинает беспокоиться; это продолжается долго, но затем руки возвращаются к его заднице и сжимают обе ягодицы. Дыхание Пака прерывается, когда один палец останавливается прямо на его копчике, а затем скользит ниже, ниже, просто чтобы провести по его складке, прежде чем вернуться обратно. Это едва заметное прикосновение, но оно заставляет Чимина гореть до самой сердцевины, и его пальцы ног сжимаются в ожидании. — Пожалуйста.       Эта тихая мольба не остается без внимания. Руки снова накрывают его задницу, и это заставляет Чимина покраснеть, так как руки Чонгука настолько большие, что они почти полностью закрывают его ягодицы. — Боже, ты просто такой... — тянет Чонгук и снова сжимает его ягодицы, прежде чем раздвинуть их. Чимин скулит, когда его дырочка сжимается в ответ на теплый воздух комнаты. — Дерьмо. — Ах, не пялься, — бормочет Пак сквозь смущение, и Чонгук хихикает в ответ, прежде чем отпустить ягодицы. Чимин ёрзает на простынях, ожидая, что Чонгук сделает что-нибудь, хоть что-нибудь, и вздыхает, когда рука снова опускается на его задницу. Большой палец скользит в складку, чтобы слегка раздвинуть ягодицы, а затем ощущение чего-то влажного и прохладного, капающего прямо на его дырочку, заставляет Чимина шипеть. — Ш-ш-ш, — успокаивает его Чонгук и убирает большой палец только для того, чтобы обхватить задницу и сжать сразу две ягодицы. Чимин чувствует себя полностью промокшим, масло капает из его задницы вниз к его яйцам. Он снова дрожит и издает низкий горловой звук, когда руки разминают его ягодицы, прежде чем снова раздвинуть их. Он чувствует, как зияет его дырочка, может вообразить себе, что видит сейчас Чонгук — его дырочка, блестящая от масла и сжимающаяся вокруг пустоты. — Чёрт, — ругается Чонгук. — Ты собираешься убить меня. — Чонгук, пожалуйста, — хнычет Чимин, извиваясь от желания. Его горячий и тяжелый член упирается ему в живот, умоляя об освобождении, и он так чертовски возбуждён, что готов взорваться. — Хм? — мычит Чонгук, лениво водя пальцем вверх и вниз по складке Чимина. — Ах, — говорит Чимин, когда палец цепляется за его дырочку. — Прикоснись ко мне, пожалуйста. — Я прикасаюсь к тебе, — говорит Чонгук, и Чимин слышит ухмылку в его голосе. Он дуется, расстроенный, и жалко извивается на столе, чтобы заставить Чонгука снова коснуться его дырочки. Однако парень не позволяет этому случиться, дразня. Вместо этого он начинает кружить пальцем по краю, заставляя покалывать чувствительную кожу. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал, дорогой.       Чимин бормочет что-то бессвязное в подголовник под ним. — Я не расслышал, — говорит Чонгук. — Ты же знаешь, чего я хочу! — Хочешь, чтобы я потрогал твою дырочку, детка? — шепчет Чонгук, и Чимин хнычет глубоко в горле. — Что? Хочешь, чтобы я вошел в тебя пальцами? — Капли пота начинают собираться на коже Чимина, и он снова скулит. — Что насчёт моего члена?       Чимин громко сглатывает и ещё глубже зарывается лицом в простыни. — Скажи мне, — уговаривает Чонгук, палец нависает прямо над его дырочкой, и Чимин так расстроен, что пытается поднять свою задницу к нему, но массажист останавливает его цоканьем и прижимает его нижнюю часть спины к столу. Он проводит пальцем по дырочке, снова и снова, но не делает большего, чем это. И кажется, что ощущений так много, но этого недостаточно, из-за чего Чимин почти плачет. — Я ничего не смогу сделать, если не буду знать, что ты этого хочешь. — Войди в меня, — наконец говорит Чимин, удивляя даже самого себя. Простыня полностью сброшена, и Паку кажется, что он слышит, как она со свистом падает на пол, но он полностью забывает об этом, когда две руки скользят вверх по его бедрам, а большие пальцы прижимаются прямо к его яйцам. Чимин пищит, широко расставив ноги, и толкается назад на прикосновение, когда Чонгук использует руку, чтобы обхватить его яйца. — Прекрасно, — шепчет парень, и Чимин скулит от похвалы, кожа становится всё горячее. Чонгук осторожно тянет мешочек, его пальцы слегка впиваются в мягкую, нежную кожу, прежде чем отпустить её и снова поднести руку к заднице Чимина. Два пальца скользят между его ягодицами, и Чимин почти стонет, когда они прижимаются к сфинктеру. — Хочешь меня? — Пожалуйста, — хнычет он, когда пальцы не двигаются.       Чонгук хихикает, и начинает обводить пальцем его дырочку. Этого не должно быть достаточно, чтобы втянуть его, и всё же Чимин настолько мокрый и взвинченный, что этот единственный палец просто скользит до первого сустава. Они оба задыхаются, и Чонгук вытаскивает его, прежде чем снова потереть о его край. — Давай же, — выдыхает Чимин. — Пожалуйста, просто вставь его.       Чонгук больше не отказывает ему. Он просовывает палец обратно внутрь, и на этот раз добавляет некоторое давление, чтобы войти полностью. Скольжение настолько легко, что это удивляет Чимина, и он сжимает палец внутри него. — Блин, ты такой горячий, — говорит массажист, и его голос звучит благоговейно. Он скручивает свой палец внутри него, и Чимин чувствует себя прижатым всем этим чувством чего-то, что разрушает его после столь долгого перерыва. Волнением, которое приходит с чувством, что кто-то касается его так интимно. Чонгук вытаскивает свой палец полностью, прежде чем толкнуть его обратно, и Чимин сжимается вокруг него со вздохом. — Как думаешь, ты сможешь взять больше?       Пак кивает, выгибает спину, чтобы выглядеть более привлекательно, и из него вырывается стон, когда он чувствует, как что-то мягкое входит в контакт с кожей его задницы, когда палец выскальзывает из него. Он запоздало понимает, что это была пара губ, и после того, как он попробовал совсем чуть-чуть, он хочет больше; место, где губы коснулись его кожи, покалывает. Рот, правда, не возвращается, но возвращается палец, сопровождаемый вторым. Они оба проскальзывают сквозь влагу между его ягодицами, ловя её на подушечки, прежде чем потереть её о слегка опухшую кожу края сфинктера. Чонгук прижимает к нему оба пальца, но не толкает внутрь. Он позволяет влаге и телу Чимина работать вместо этого, и Чимин всхлипывает, когда его дырочка заглатывает оба пальца без какого-либо сопротивления.       Пальцы чувствуются чужими в его мягком туннеле, когда они вдавливаются глубже и сворачиваются, чтобы исследовать его. Чимин ощущает себя слишком возбужденным, когда он слышит хлюпающие звуки, которые происходят от пальцев, когда они входят в него снова и снова. — У тебя самая красивая задница, которую я когда-либо видел, — бормочет Чонгук и проводит по ней свободной рукой, чтобы подчеркнуть свои слова. — То, что я хочу с ней сделать… — Сделай, — выпаливает Чимин, но тут же понимает, что не жалеет об этом. Мысль о том, что Чонгук обращается с ним таким образом, заставляет чувствовать себя сексуальным и довольным.       Чонгук издает свой собственный гортанный звук, и это заставляет пальцы ног Чимина сжиматься. Он быстро работает пальцами, как будто тоже это вообразил, но потом говорит с сожалением: — Не могу, по крайней мере, здесь. — Ох, — разочарованно произносит Чимин. Но, как будто услышав колебание в его тоне, Чонгук кладёт руку на нижнюю часть спины, приподнимая задницу выше, чтобы трахнуть ещё глубже. Чимин чуть не задыхается от ощущения пальцев, так глубоко проникших в него, и сжимает простыню.       Затем у его бедра появляется рот, который целует кожу и бормочет: — Но это всё из-за тебя. Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо. — О, я... — Чимин обрывает себя ещё одним стоном, когда Чонгук втягивает плоть его бёдер в рот. — Пожалуйста, этого недостаточно.       Затем рука Чонгука скользит между его бедрами и поднимает их вверх, чтобы он мог обернуть пальцы вокруг члена. Он проскальзывает по нему быстрыми движениями, пока Чимин не кончает на простыни под ним. Даже когда рука вокруг его члена исчезает, чтобы он мог упасть обратно в беспорядок, который он наделал, пальцы в его заднице не останавливаются, продолжая работать с ним через оргазм, пока Чимин не сжимается вокруг них в чрезмерной чувствительности. Чонгук раздвигает его ягодицы, чтобы посмотреть, как он вытаскивает из покрасневшей по краям дырочки пальцы, и Чимин всхлипывает, когда они потираются о набухшую кожу его сфинктера. Паку требуется некоторое время, чтобы выровнять дыхание, но затем он чувствует себя расслабленным и сытым, вздыхая, когда Чонгук целует его в спину. — Тебе может понравиться... между моих бёдер, — предлагает Чимин, поворачивая голову, чтобы посмотреть туда, где Чонгук явно напряжён и возбуждён, прежде чем посмотреть ему в лицо. Темные глаза парня полны интереса, и по спине Чимина пробегает дрожь. — Что? — спрашивает Чонгук, облизывая губы и глядя на бедра Чимина. Даже губы у него красивые, спелые и манящие. — Да ладно тебе, — говорит Чимин, прижимаясь щекой к простыне.       Он слышит шорох одежды позади себя, прежде чем чувствует вес кого-то ещё, садящегося на стол. Затем на его бедре появляется рука, и Чимин воспринимает это как сигнал раздвинуть ноги, чтобы Чонгук мог устроиться между ними. Руки почти призрачны над его бедрами, прежде чем они снова устроятся на его ягодицах раздвигая их. — Чёрт, — говорит Чонгук, и Чимин не может не согласиться. — Ты ведь можешь просто проскользнуть внутрь, правда? — Чимин, — предупреждает Чонгук. — Это было бы здорово, — бормочет Чимин. — Да уж, — соглашается Чонгук. — Но, — он скользит большим пальцем по входу, — ты недостаточно подготовлен для этого, и я скорее сделаю это в других обстоятельствах.       И с этими словами он прижимается своей одетой грудью к обнаженной спине Чимина и зарывается носом в его шею, направляя влажную головку своего члена между ягодицами Пака. Блондин задыхается, когда головка цепляется за его дырочку, но она просто скользит мимо нее, между его горячими бедрами. Они оба стонут, когда Чимин сжимает свои бедра вокруг члена, и Чонгук начинает двигаться в коротких, маленьких движениях, которые качают Чимина вместе с ним. Если бы Чимин не был полностью истощён, он бы наверняка снова стал твёрдым, потому что ощущение живота Чонгука, трущегося о его кожу в сочетании с жаром его дыхания в ухе, заставляет его чувствовать себя слишком разгорячённым.       Ощущение того, что головка члена массажиста проезжается по его сфинктеру каждый раз, заставляет Чимина всхлипывать. Трение скользкое и восхитительное, и прерывистое дыхание Чонгука у его уха говорит ему о том, что парень испытывает то же самое. — Ты так хорош, — задыхается Чонгук, прижимаясь бёдрами к бёдрам Чимина. Он хватает руки Чимина и прижимает их над головой, чтобы иметь рычаг для удара, и Чимин жалобно скулит, из-за того, что его так легко подчиняют. Он едва может сдвинуться с места, когда Чонгук так тяжело навалился на него сверху. Будучи полностью в его власти, и позволяя ему использовать своё тело, только возбуждает Чимина. — В следующий раз я точно трахну тебя, — говорит Чонгук, и обещание следующего раза заставляет что-то шевельнуться в животе Чимина. — Я разложу тебя на своей кровати и съем так аппетитно, что ты кончишь только от этого, — говорит Чонгук, и Чимин хнычет в знак согласия. — Тебе это нравится? Ты мне позволишь? — Я позволю тебе, — бормочет Чимин, блаженствуя.       Чонгук набирает скорость, потираясь о плоть задницы Чимина. — Потом я войду в тебя пальцами — говорит Чонгук. — Я буду растягивать тебя до тех пор, пока ты не начнёшь умолять меня заставить тебя кончить снова. И знаешь, что тогда произойдёт? — Чонгук целует его в ухо, прежде чем прикусить мочку. — Я буду трахать тебя быстро и жёстко, пока ты не обкончаешься по всей кровати.       Чимин дрожит, извиваясь. — Да, трахни меня, — говорит Пак, и Чонгук, после столь долгого ожидания своего оргазма, кончает с горячими брызгами по всей заднице Чимина. Потом он задыхается, прижав рот чуть ниже уха Чимина. Блондин терпеливо ждёт, когда он придёт в себя, протягивая руку назад, чтобы неловко погладить другого мужчину по боку. Когда Чонгук переводит дыхание, он спускается маленькими поцелуями ниже, пока не целует уголок рта Чимина. Пак поворачивает голову так, чтобы их губы встретились, и хотя угол немного не тот, Чимин наслаждается мягкостью губ Чонгука, тем, как он нежно целует его. Чонгук обхватывает его щёку и гладит, углубляя поцелуй.       Когда они отстраняются, Чимин открывает глаза и смотрит на прикрытые кончиками волос глаза Чонгука. — Спасибо, — бормочет Чонгук и снова целует его в губы. Позже им приходится распутывать свои конечности, и это достаточно неудобно. Когда Чонгук случайно толкает его локтём, пытаясь аккуратно слезть, а Чимин вздрагивает, массажист немедленно потирает больное место, бормоча, что он сожалеет. — Я пойду принесу мокрую тряпку, — говорит Чонгук, проводя рукой по заднице Чимина. — Хотя, я должен сказать, что ты хорошо выглядишь с моей спермой на тебе.       Чимин стонет и закрывает лицо руками. — Ты самый худший.       Чонгук хихикает, и Пак так устал, что почти засыпает, пока не почувствует, как что-то мокрое прижимается к его заднице. — Ш-ш-ш, — успокаивает Чонгук, проводя мягкой тканью по ягодицам Чимина. — Раздвинь для меня ноги.       Несмотря на то, что Чонгук буквально видел его голым, Чимин всё ещё краснеет, раздвигая бёдра, чтобы Чонгук мог вытереть его дырочку. Он в основном спокоен, позволяя Чонгуку вытирать сперму и масло с его кожи так тщательно, как он умеет. Он спрашивает Чимина, не хочет ли тот снова принять душ после того, как он закончит, но Пак отказывается и просто натягивает свою одежду обратно.       Это дерьмово тогда, когда его одежда прилипает к коже, в то время как Чонгук снова что-то пишет в своём блокноте. Чимин задается вопросом, это ли не сигнал того, что ему пора уходить, и говорит: — Эм, спасибо за всё... Эм, пока. — Подожди, — говорит Чонгук как раз в тот момент, когда Чимин поворачивается к двери. Он хмуро смотрит на блондина. — Ты уже уходишь? — Ух — говорит Чимин.       Чонгук вздыхает и идёт к нему, пока они не оказываются всего в шаге друг от друга. Он протягивает руку и сжимает пальцами запястье Чимина. Пак смотрит вниз на свою руку, когда чувствует, что ему что-то сунули в ладонь. Это всего лишь клочок бумаги. — Я пойму, если ты хочешь, чтобы это было только один раз, — говорит Чонгук. — Но, пожалуйста, подумай над тем, чтобы увидеться со мной снова?       С этими словами Чонгук сокращает расстояние между ними и проводит большим пальцем руки по нижней губе Чимина. Губы блондина инстинктивно раздвигаются, и он закрывает глаза, когда Чонгук наклоняется, чтобы поцеловать его снова. Это нежный поцелуй, очень приятный, от которого у Чимина сводит пальцы ног, а голова идёт кругом. Он чувствует себя как в тумане, когда поцелуй заканчивается. Они больше ничего не говорят, когда Чонгук возвращается к своему столу, а Чимин выходит из комнаты. Выйдя из здания, он бросает взгляд на листок бумаги, который держит в руках, и чувствует, как его губы расползаются в улыбке, когда он понимает, что это телефонный номер.       На следующее утро Тэхён подшучивает над ним по этому поводу. — Вот так надо расслабляться, Чимин, — говорит он и подмигивает. — Если бы я знал, что это именно то, что тебе нужно, я бы отправил тебя туда раньше. — Боже, заткнись, — стонет Чимин, жуя свои хлопья. — Всё совсем не так. — Всё совсем не так, — повторяет Тэхён, подняв брови. — Он дал мне свой номер телефона, — признается Чимин. — Он дал тебе свой номер телефона. — Да! — Чимин бросает на него быстрый взгляд. — Ну и что, ты собираешься ему звонить?       Чимин смотрит на свою тарелку с хлопьями и делает вид, что думает. — Я подумаю об этом. — Лжец — говорит Тэхён и бросает в Чимина салфетку. — Держу пари, ты и пяти минут не продержался.       Чимин делает гримасу. — По правде говоря, я не настолько прост. — Что? — ухмыляется Тэхён. — Хорошо-хорошо, я ему уже написал. — И? — Он назвал меня милашкой. — Ты безнадёжен, — смеется Тэхён.       И чтобы не отвечать на это, Чимин запихивает себе в рот ещё одну ложку хлопьев.