Отблески грозы за горизонтом

Сиф вылетела из зала, не оборачиваясь, не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми ее провожали. Ей было все равно. Добравшись до своей спальни, она быстро разделась и залезла в кровать, закопавшись в мягкие подушки и одеяло, укрываясь полностью от всего мира, жестокого и лживого, хоть и потерявшего своего бога лжи. «Локи, Локи, Локи…» – шептала она как молитву, как если бы это могло воскресить его. Вернуть его ей. Вернуть, чтобы поговорить с ним начистоту. Чтобы ответить на все вопросы. И отхлестать по щекам за все те наглые и насмешливые взгляды, за которыми не видно, где правда, а где ложь. И пусть кто-то еще попробовал бы только приблизиться к нему. Даже Тора она бы не подпустила. «Локи только мой. Мой Локи… Ты только вернись. Я не верю, что тебя нет. Не может так быть, что тебя нет. Не может…» Она наконец заснула, и ей снилось, что она идет по каким-то катакомбам. Где темно, холодно и сыро. И стены и потолок она скорее ощущает, чем видит, как и пол. Он ровный, но каждый шаг впереди приходится ощупывать, прежде чем ступить. Коридор ветвится, и она блуждает по нему, ориентируясь по неяркому свету, каждый раз мерцающему у поворота. Наконец уже совсем устав, замерзнув и сбив босые ноги о попадающиеся неожиданно пороги, она выходит в более просторное помещение. Тут чуть больше света и решетка. И за ней в куче ветоши кто-то лежит. Она видит только смутные очертания неподвижной фигуры, но понимание приходит сразу же. Локи. – Локи! – окликает его, но он не слышит. То ли крепко спит, то ли в этом затхлом воздухе и звуки не разносятся. – Локи! Локи!!! – Сиф вцепляется в решетку, но она толстая, старая и крепкая, даже не качается от ее усилий. И прутья такие частые, что руку не просунуть. – Локи… – Она садится на колени и, прижавшись лбом к прутьям, ждет. Он же проснется. И увидит ее. И тогда они придумают вместе, как выбираться. Но вместо этого открывается дверь с другой стороны клетки. Какое-то существо, высокое двуногое, двурукое, но не похожее ни на кого из известных ей племен, входит и с силой бьет лежащего в бок. Локи подскакивает, и Сиф, забыв, что лучше спрятаться, дергается и кричит. Но на нее не обращают внимания. – Вставай, падаль, тебя ждут, – говорит тюремщик. – Если ты еще хочешь выиграть свою свободу. – Хочу, – отвечает Локи, ни в его голосе, ни во взгляде нет страха. Но пальцы немного дрожат, когда он проводит ими по лбу. – Дайте только глоток воды. Сиф не замечает, откуда у тюремщика в руках появляется ведро, но в следующий миг он выливает его на Локи. – Спасибо, – усмехается Локи, облизывая губы и не делая попыток вытереться. – Пошевеливайся, падаль. Хозяин не любит ждать, – рычит тюремщик. – Опоздаешь – свободы не получишь, даже если выиграешь. Локи легко поднимается на ноги и идет к выходу, позвякивая широкой цепью, которой скованы его руки и ноги. – Не трогай, – презрительно бросает тюремщику, который хочет его подтолкнуть. – Я знаю дорогу. – Локи! – Сиф подскакивает на ноги, понимая, что он сейчас уйдет. И он даже не заметил ее. – Локи! – но он не слышит. Она шарит рукой по поясу. У нее же должна быть с собой фляга с водой. Она всегда следит, чтобы у нее с собой была фляга. После той поездки в Мидгард. Да-да, именно после нее. Всегда, если Локи вдруг захочет пить. Но на поясе ничего нет. Она вдруг понимает, что на ней не ее походный костюм, а платье. Старое бальное бело-зеленое платье с пышной юбкой, подол которой уже сильно обтрепался и испачкался. И ни фляги, ни оружия, ничего… – Локи! – она зовет его, уже не зная зачем, понимая, что ничем не сможет помочь, но пусть он хотя бы видит, что она здесь, с ним. Но Локи уходит, так и не оглянувшись. Сиф вскакивает на ноги и бежит вдоль решетки. Там, с другой стороны клетки такой же проход, по которому идет он, сопровождаемый тюремщиком. Идет, как король, несмотря на то, что его одежда больше напоминает лохмотья бродяги. Она уже не зовет его, только бежит следом, боясь упустить из виду, и даже не глядя под ноги, из-за чего еще несколько раз спотыкается и больно ударяет пальцы босых ног. Локи с тюремщиком выходят в большой зал, полный народа – тех же самых неведомых и мерзких тварей, которые гогочут и орут, и начинают свистеть, завидев его. Тюремщик подводит его к новой клетке. – Прошу, ваше величество! – издевательски кланяется, останавливаясь у открытой двери. Локи небрежно морщится в ответ и входит, делая вид, что входит в собственный тронный зал. Тюремщик запирает дверь. Сиф, пользуясь тем, что на нее никто почему-то не обращает внимания, пробирается к самой решетке. Здесь расстояние между прутьями достаточно широкое, чтобы можно было протянуть руку, и она тянется за ним. Но Локи стоит посредине, сложив руки на груди, и смотрит в другую сторону. Там, за решеткой, черный проход, в котором что-то шевелится. – Выиграешь сегодня – еще минус сто лет, – говорит кто-то. – В прошлый раз речь шла о пятиста, – спокойно напоминает Локи, не поворачивая головы. – Пятьсот – неинтересно. У нас давно не было такого хорошего развлечения. Я меняю условия. – Я не согласен. – Не трать силы на слова, они тебе здесь не помогут. Выпускайте! Решетка, закрывающая черный проход, поднимается, и из-за нее в клетку вбегает огромное чудовище, напоминающее гигантского краба, одной клешней способного перекусить Локи пополам. Сиф испуганно ахает, а Локи как будто даже не удивлен. Складывает руки перед собой, и в краба летит молния. Краб проворно отскакивает в сторону, огонь задевает его лишь по касательной, и это его злит. Страшно клекоча, монстр кидается в атаку. Локи приходится уворачиваться, отстреливаясь слабенькими огнешарами. То ли поле для магии здесь слишком слабое, то ли мешают кандалы на руках. То ли просто не хватает времени сосредоточиться для полноценного заклинания. А времени нет, потому что краб, неожиданно проворный для своей массы, не дает ему и секунды остаться на одном месте. И у Локи нет никакого оружия… Толпа гогочет и улюлюкает, и непонятно, кого она поддерживает больше: монстра или пленника. Сиф отчаянно мнет тонкий пояс платья: глефы с собой тоже нет. Новая так и осталась где-то у Тора, а старая… А от старой ты сама отказалась, напомнила она себе. Эта глефа могла бы сейчас спасти Локи. Хотя… Сиф оглядывается, переворачивает стоящий рядом стол, сильным ударом выбивает одну из ножек и, подождав, когда краб окажется рядом с ней, бьет его в панцирь. Но краб, кажется, даже не чувствует. – Локи! – снова кричит она, надеясь, что он ее все-таки услышит и заметит, бросает выломанную ножку в клетку. Хоть какое-то оружие… Но Локи поднять не успевает. Откатившись к решетке, он замирает, сосредотачивается и бьет в краба, только уже не огнем, а холодом. Краб тоже замирает, как будто с удивлением оглядывая превращающуюся в лед клешню. Локи морщится от невероятного напряжения, и краб все больше превращается в кусок льда. Сиф, впечатленная этим зрелищем, даже не замечает, как кто-то подкрадывается к Локи сзади и пинает в спину. Он отлетает от решетки и падает навзничь прямо под наполовину превращенного в лед краба. Затылок с мерзким хрустом ударяется о каменный пол, и Локи замирает, судорожно пытаясь вдохнуть. – Локи!!! – Сиф бьется в прутья клетки, желая их разорвать, если нельзя расшатать. Что угодно, только бы пробиться к нему, защитить от монстра, пока он приходит в себя, спасти… Но тщетно. Все тщетно. Краб шевелится, отряхивая с себя куски льда, а Локи с трудом поднимает руку, чтобы прикрыть от яркого света глаза. Свет разгорается ярче и взрывается с яркой вспышкой на месте краба. А Сиф с громким воплем вскакивает и еще некоторое время не понимает, как она оказалась в собственной кровати и почему вокруг так тихо, спокойно и темно. Несколько секунд она сидела с открытым от ужаса ртом, не в силах понять, что случилось, где Локи, и куда надо бежать. Так ярко, так живо было все, что она видела. Так четко. И так страшно. – Локи… Мой Локи… Что же я натворила… – прошептала она, вспомнив его лицо с закрытыми глазами. И тут же поняла, что надо делать. Вскочила, натянула на себя домашнее платье, запахнувшись, наскоро подвязав кушаком и даже не обувшись, выбежала из спальни. Всеотец, многомудрый и всезнающий, он наверняка должен знать, что на самом деле случилось с его сыном. Приемным… неважно. Если Локи жив, если Локи где-то в плену, Один должен знать, и должен знать, как ему помочь. Пусть он скажет, что это невыполнимо, невозможно, ей все равно. Она найдет способ, как это сделать. Пусть только скажет, куда бежать! И Сиф бежала по коридорам и лестницам спящего ночного Золотого Чертога, мчалась, не видя, что у нее под ногами, от слез, застилавших глаза, и больше всего боялась не успеть. Ей оставалось пробежать всего одну лестницу, ведущую в королевскую башню, и та ее подвела. Босая ступня подвернулась на скользкой ступеньке, и Сиф с громким воплем упала, едва успев схватиться за перила, чтобы не скатиться вниз. Так, сидящую на лестнице, зажавшую рот, чтоб не расплакаться, и вытянувшую пульсирующую болью ногу, ее обнаружил эйнхерий, стоявший на часах неподалеку. – Кирия Сиф? – он с удивлением узнал ее и подошел ближе. – Вам помочь? Она мотнула головой. Не хватало еще, чтобы кто-то видел ее, и узнал, из-за чего она тут. – Мне надо идти, – она вцепилась в перила, поднимаясь на ноги, но подвернутая лодыжка отозвалась такой сильной болью, что Сиф опять вскрикнула и упала обратно. Эйнхерий, не дожидаясь уже ее позволения, подхватил ее на руки и понес вниз. – Куда вас отнести? – Я сама пойду. – Вы не сможете. Давайте я отнесу вас к целителям. – Я сама! – она попыталась вывернуться из его рук, но страж оказался сильнее. – Пусти! – Что происходит? – раздался обеспокоенный голос Тора. И Сиф, обернувшись, увидела его, идущего к ним по коридору. – Мой принц, – почтительно ответил эйнхерий. – Кирия Сиф подвернула ногу на лестнице и упала, я хотел отнести ее к целителям. Она не может идти сама. – Это правда? – спросил Тор, подходя ближе. Сиф вдруг только сейчас осознала, как она выглядит. Растрепанная, босая, в домашнем платье на голое тело, на руках у какого-то воина… Кричащая и отбивающаяся. – Правда, – кивнула она. – У меня очень болит нога. – Я сам тебя отнесу, – решил Тор. Эйнхерий с видимым облегчением передал ему свою ношу. – Спасибо, – сказала стражу Сиф. – Прости, что побеспокоила. – К вашим услугам, кирия, надеюсь, вы быстро поправитесь, – с поклоном ответил он, возвращаясь на свой пост. Сиф обняла Тора за шею и уткнулась лицом ему в плечо. Сильное, надежное, родное… – Он тебя не обидел? – спросил Тор. – Нет. Я действительно просто поскользнулась. – Что ж ты так… – прошептал он. А Сиф вдруг услышала в его голосе голос его брата. И почувствовала, как прохладные пальцы Локи касаются ее горящей лодыжки, и боль уходит. И, не сдержавшись, зарыдала. – Ну что ты… – Тор прижал ее к себе крепче, как ребенка, и стал баюкать. – Не плачь. Что с тобой? – Нога… болит… – сквозь всхлипы выдавила Сиф. – Шшш… не надо… Она и не подозревала, что Тор может быть таким заботливым и почти что нежным. И на его руках было спокойно и уютно. Но он был всего лишь Тором. Таким непохожим на своего брата, и так напоминающим его – каждым словом, каждым жестом. И от этого почему-то было еще больнее. И Сиф рыдала у него на плече, пока не выдохлась и не почувствовала, что его камзол промок насквозь. – Прости, я не должна была… – Перестань. Ты только скажи, кто довел тебя до слез? Если тот воин… – Да при чем здесь он?! Это я… Я сама виновата во всем. – Сиф… – Я упала и подвернула ногу. Так глупо. Так обидно… После стольких битв, в которых я чудом выживала, не получив ни царапинки, придется валяться в постели из-за того, что я такая неуклюжая… – Да ладно, с кем не бывает, – Тор улыбнулся и похлопал ее по спине. – Это не повод лить слезы. Сейчас тебя починят. Сиф снова прижалась к его плечу и глубоко дышала, стараясь успокоиться. «Богиня лжи, – вдруг подумала она. – Столько лет и никто не заподозрил. И даже сейчас, когда уже можно не врать, ты продолжаешь. По привычке… Хотя нет… не богиня. Как там Локи сказал? Бог лжи – это тот, кто лучше всех в ней разбирается? А я так и не научилась разбираться. Только врать. Ты просто лгунья, Сиф. Талантливая, но не богиня. Даже в этом ты его недостойна…»