Эту песню тебе пою...

Съёмок рутина выматывает порой, Только инертный вряд ли достигнет цели. Что ты задумал? Иди же вперёд, герой. Кажется, ближе к кому-то вы стать хотели. Может, осталось сделать всего лишь шаг, Чтобы приблизить время счастливой встречи. Что ты скрываешь в боксёрских своих трусах? В ком твой «дружок» сегодня окончит вечер?

В ужасе от содеянного Костя вихрем промчался по коридору и влетел в раздевалку. Он с ожесточением стащил с себя красные боксёрские трусы и белоснежную майку, отшвырнув одежду в противоположный конец комнаты и оставшись в одних эластичных чёрных шортах, которые надевал под форму, чтобы не натереть ноги. Вцепившись себе в волосы, он тихо сполз вдоль выложенной кафелем стенки, всё ещё не в силах поверить, что случившееся пару минут назад не приснилось ему в страшном сне. Ведь знал же прекрасно, что на алкоголь организм не всегда реагирует положительно. Зачем, спрашивается, выпил те три бокала французского шампанского, два ящика которого велел доставить Эван Пэтруш в честь окончания съёмок. И не сказать, что был сильно пьян, но удержать себя в руках уже не смог. Стоило съёмочной группе и вспомогательному персоналу переместиться в соседнюю со спортзалом комнату, где уже был накрыт стол с более серьёзной закуской и выпивкой, чем шампанское с фруктами, он сорвался. Эндрю, успевший переодеться в обтягивающие его длинные ноги узкие штаны, но даже не подумавший надеть майку, хотя в помещении было не очень жарко, только что снял перчатки и что-то искал внутри своей сумки, весьма живописно нагнувшись и в который уже раз за последнюю неделю демонстрируя свою оттопыренную попку. И если на трезвую голову Савельев сумел бы себя сдержать, то в состоянии подпития ему это сделать не удалось. Преодолев разделяющее их с музыкантом расстояние, он дождался, пока тот разогнётся, а затем схватил его за руку и дёрнул на себя. Уже секунду спустя его рот накрыл приоткрывшиеся в удивлении губы Эндрю, а язык преодолел преграду из зубов и ворвался в жаркую глубину чужого рта, лаская по пути всё, до чего удавалось дотянуться. И лишь когда парень в его руках как-то странно дёрнулся и начал вырываться, до костиного сознания наконец-то дошло, что он только что сотворил. Развернувшись, он бросился в сторону выхода из спортзала, по пути едва не споткнувшись о порог. И вот сейчас он нашел временное убежище в этой маленькой комнатке, которой почти не пользовались во время съёмок. Внезапно дверь, напротив которой сидел Костя, распахнулась и стукнулась о стену, так сильно её толкнули снаружи. Вскинув голову вверх, парень увидел разъяренного музыканта, замершего в дверном проёме. И ведь у того была веская причина гневно сверкать глазами и сжимать губы в тонкую линию, сверху вниз глядя на боксёра. - Эндрю, прости. Я сам не знаю, что на меня нашло, - он и сам понимал, что оправдания звучат жалко и совсем неубедительно. И если сейчас оскорблённый до глубины души англичанин решит разукрасить ему лицо, он даже не будет сопротивляться, признавая свою вину. - Какого хрена ты убежал? Я что, по всей съёмочной площадке тебя разыскивать должен? – нет, совсем не этих слов он ожидал, глядя на гневно раздувающиеся крылья носа Эндрю. – И вообще, имей совесть, мудак нерешительный, если уж поцеловал, то бери на себя ответственность и за всё остальное. Костя, словно пришибленный пыльным мешком, раскрыв рот, уставился на ругающегося англичанина, в устах которого русский мат звучал довольно мелодично и, что самое странное, уместно. А тот, распахнув красный шелковый халат, один из тех, которые использовались для съёмок, продемонстрировал Савельеву явно заметные на фоне обтягивающих штанов признаки возбуждения. И судя по размеру выпуклости на брюках, Боженька Эндрю совсем не обделил. То ли выпитое шампанское вновь ударило в голову, то ли просто напряжение последних дней достигло своего пика и вылилось в такой странной реакции, но Костя внезапно захохотал, оглушительно и жизнерадостно. Он смеялся так долго, что под конец даже начал икать. - Да что за чёрт? Я его соблазнял, в угол загонял, а он сидит и ржёт, как последний идиот, - всплеснув руками в притворном возмущении, Эндрю решительно подошел к боксёру, опустился рядом с ним на корточки и прекратил мучения уже всхлипывающего от смеха Савельева, накрыв его рот своим и возвращая полученный ранее поцелуй. А потом у обоих сорвало крышу. Красный халат был стащен с плеч буквально в первые секунды, давая мозолистым рукам доступ к телу. Не прекращая целоваться, парни попытались принять вертикальное положение, но им это не удалось, и с огромной неохотой они прервались ненадолго, всего на пару секунд. Но этого времени хватило одному, чтобы встать с пола, опираясь на кафельную стенку, а другому, чтобы расстегнуть ширинку и начать стаскивать с себя весьма стесняющие в одном конкретном месте штаны. И снова их губы слились в страстном поцелуе, а руки заскользили по разгорячённым телам, оглаживая и лаская в попытке доставить партнёру как можно больше наслаждения. И вот уже проклятые штаны вместе с бельём стащены с ног, а вскоре вслед за ними полетели и костины шорты. Гордо стоящие члены обоих так и норовят задеть друг друга, в то время как их счастливые обладатели всё никак не могут насытиться поцелуями. - В душ? – полувопросительно протянул Костя, оторвавшись от припухших губ. Получив в ответ согласный кивок, он взял англичанина за руку и повёл его к обшарпанной двери, некогда окрашенной в давно уже облупившуюся белую краску, за которой находилась крошечная душевая. С сомнением глянув на свои ноги, он подумал, что расшнуровывать боксёрки будет слишком долго, поэтому решил, что если уж плевать на последствия, так с размахом. Открутив оба вентиля и дождавшись, пока из душа польётся тёплая вода, он уверенно шагнул под тёплые струи, затащив вслед за собой ничуть не сопротивляющегося Эндрю. И вот здесь-то уже ничто не мешало Савельеву воплотить в жизнь хотя бы некоторые из тех фантазий, что так часто в последнее время появлялись в его мыслях стараниями всё того же музыканта. Опустившись на колени перед Эндрю, боксёр с восхищением уставился на замерший в считанных миллиметрах от его лица прекрасный, налитый силой член со слегка коричневатой головкой. На её кончике уже поблескивала капля смазки, как будто напрашиваясь на то, чтобы её слизнули. Но не стоило забывать и о подготовке партнёра. Костя не стал заморачиваться с выбором более удобной позиции, а просто просунул руку между слегка расставленных ног Эндрю, провёл пальцами между двумя упругими половинками, нащупывая колечко мышц, и осторожно толкнулся в него пальцем. Одновременно с этим он плотно обхватил губами головку сочащегося члена любовника и насадился на неё ртом, стараясь пропустить как можно дальше в горло. Посасывая и лаская языком возбуждённый ствол музыканта, постепенно заглатывая его всё глубже, правой рукой боксёр продолжал растягивать Эндрю, добавив к указательному безымянный палец. Другой рукой он обхватил его мошонку, нежно поглаживая покрытые тёмными волосками яички. Спустя пару минут, когда певец уже готов был взорваться от нарастающего волнами возбуждения в паху, искусный рот освободил из своего плена его истекающий соками детородный орган. Поднявшись с колен, Костя развернул своего любовника лицом к стене. Немного наклонившись и упершись руками в облицованную кафелем поверхность, Эндрю замер, оказавшись едва не впечатанным в стену душевой, когда боксёр приступил к «десерту». Левую ногу певца слегка приподняли вверх, открывая доступ к сфинктеру, а пару мгновений спустя в разработанное отверстие уверенно скользнул приличных размеров член Савельева. Осторожно, стараясь не причинить боли любовнику, боксер проникал в него медленно, довольно успешно сдерживая переполняющее его возбуждение и не давая ему проявиться в полной мере. Лишь войдя на три четверти между плотно обхвативших его мужское достоинство жарких стенок, он не смог сдержаться и последним рывком вогнал себя внутрь до конца. Костя нашел в себе силы, чтобы не начать двигаться сразу. Он ненадолго остановился, давая Эндрю небольшую передышку. Но сладкий стон, сорвавшийся с губ музыканта, стал тем долгожданным сигналом, после которого боксёр уже не мог себя контролировать. Он резко подался назад, почти полностью выходя из довольно узкого прохода, чтобы мгновение спустя ворваться туда уверенным толчком. Продолжая двигаться и постепенно наращивая темп, Костя не забывал и про удовольствие того, кто отдавал ему всего себя, доставляя ни с чем не сравнимое наслаждение. Одной рукой придерживая за бедро приподнятую ногу музыканта, другой он плотно обхватил его член и резкими движениями надрачивал его, стараясь доставить любовнику как можно больше удовольствия. Хриплое дыхание обоих удивительно гармонично сочеталось с шумом стекающей из душа воды. Когда пару минут спустя, в очередной раз толкнувшись в жаркие глубины желанного тела, Костя бурно кончил, с его губ сорвался громкий стон. Ответный стон партнёра утонул в ещё ни разу до этого не испытанном по своей силе и мощи оргазме, накрывшем Эндрю пару мгновений спустя. Прогнувшись в спине, он излился в руку любовника, прежде чем обессиленно сполз вниз по стенке душевой кабинки. - Эй, не вздумай только сознание потерять от счастья, - ляпнул первое, что пришло в голову, Костя, и сам поразился идиотизму собственной фразы. - Вот ещё, - фыркнул рассевшийся на полу душевой и хитро сверкающий глазами в его сторону музыкант. – Чтобы заездить меня до потери сознания тебе ещё придётся хорошенько постараться.