Трудности совместного бытия

— С меня хватит! Я больше не буду это терпеть! Я всегда знал, что люди глупые, но этот ещё и безумен! — Кингу взлетел на самую крышу зиккурата и сел там, глядя на город. Полуденная жара уже прекратилась, и люди сновали по улицам. — Поэтому ты решил спрятаться ото всех на крыше? — Я не прячусь! Я просто... Они мне надоели! Сколько можно болтать? «О, а вы первое разумное дитя Тиамат, которое я вижу», «А можно я вас обниму?», «А как вы относитесь к своим четвероногим братьям?», «А почему вы выглядите как человек, а они нет?» — передразнил Кингу. — Этот маг чокнутый! Зря я согласился на эту авантюру... — Ну-ну, не вешай нос, бука, всё будет хорошо. Гил не стал бы держать этого Слугу рядом с собой, если бы он был бесполезным. К слову, если ты хочешь спрятаться, то я знаю отличное тихое место в Уруке, где тебя точно не будут искать, — с улыбкой произнёс Энкиду. Наблюдая за происходящем изнутри, он в очередной раз убедился в том, что Кингу не просто не хотел говорить с людьми, он не умел. Все эти дружеские подколки и шутки были для него в новинку. По сути, Слуга и Мастер из Халдеи были первыми людьми, с которыми он разговаривал, потому что Тиамат и Горгона людьми не являлись, а Энкиду был не более чем голосом в его голове. Про Мерлина и Ану было сложно сказать, ну, а Гильгамеш — это точно не пример нормального общения с людьми. Просто удивительно, что Кингу не шарахался от людей, которые вышли поприветствовать вернувшегося царя. Должно быть, гордость не позволила дать слабину. Зато при встрече с Мерлином и остальными Слугами это проявилось во всей красе: сын Тиамат ершился и почти что шипел, пытаясь не показывать, как ему непривычно происходящее вокруг. — Где? — с подозрением поинтересовался Кингу. С одной стороны, ему очень хотелось скрыться от всех на несколько часов, чтобы посидеть в тишине, а с другой, он не хотел признаваться в том, что элементарно устал от людей. Они были странными и говорили непонятные вещи. Его не прельщала идея быть тут, в центре города, где постоянно кто-то ходил. Чужой среди чужих. Ему тут не место. — Вот смотри, если сейчас вернуться под крышу через люк и пойти в левый коридор...

***

— Халдея, вы можете сказать, где Кингу сейчас? — неожиданно произнес царь, прерывая монолог Мерлина. Никто из присутствующих в зале не удивился, когда сын Тиамат вспылил и вылетел на улицу, быстро исчезая из поля зрения. Рицка и Мэш уже поняли, что их неожиданного товарища было легко вывести из себя, а комментарий от да Винчи про «мальчиков-цундере» заставил рассмеяться. Конечно, ни Гильгамеш, ни остальные не поняли шутки, поэтому пришлось объяснять на пальцах, после чего все согласились, что да, это про него. Даже Мерлин перестал кривляться и строить из себя шута. — Где-то в здании зиккурата, — немедленно отозвались из передатчика, — он на какое-то время замер на крыше, потом проходил в пределах стен и снова замер внутри здания. — Да? А я-то надеялся, что надоел ему достаточно, чтобы он улетел куда-нибудь в лес проветриться, — усмехнулся Мерлин, уворачиваясь от подзатыльника Аны. Девчушка сердито посмотрела на мага и отвернулась. — Хорошо, продолжайте наблюдать. Скажите, как он куда-то направится, — приказал Гильгамеш, хотя, очевидно, Халдея вообще-то ему не подчинялась. Но никто не стал спорить с ним: в конце концов, они тоже были в этом заинтересованы. — Итак, Мерлин, так ты объяснишь эту ситуацию? — Ну, если он назвался Кингу, сыном Тиамат, а, как мы знаем, он самолично уничтожил несколько городов пару месяцев назад, то логично предположить, что Тиамат является одной из богинь, заключивших Союз с остальными. Что касается одновременного присутствия Кингу и Энкиду в одном теле, то я считаю, что это произошло из-за того, что Тиамат воспользовалась уже готовой матрицей «идеального человека», то есть Энкиду, потому что ей нужна была сила Цепей Небес. Если бы она создавала его так же, как остальных своих «детей», то ничего подобного бы не произошло. Я имею в виду, что, исходя из ваших слов, царь Гильгамеш, сам Энкиду и представляет из себя Цепи: его сущность, душа, сила и тело сплавлены воедино, поэтому... — Мерлин, давай проще! — прервала Ана, недовольно пиная его ногой. — ...Ай! Короче говоря, Тиамат хотела получить силу Цепей, поэтому каким-то образом вернула тело к жизни, а сверху подсадила другую душу и личность, пока Энкиду не успел проснуться и осознать себя. Должно быть она как-то по-особому закрепила душу Кингу, чтобы родной владелец тела не мог забрать контроль. — Грааль. Он говорил про Грааль, из-за которого ему нельзя навредить, — нахмурился Гильгамеш, постукивая пальцами по подлокотнику. Тогда-то царь и обратил их внимание на формулировку клятвы. Кингу дал слово не нападать до тех пор, пока они не найдут способ и не используют. Он пояснил, что сын Тиамат никогда бы не выбрал такие странные формулировки для клятвы, а вот Энкиду — любитель плести словесные кружева, тот да, запросто. Потому что между «долго искали» и «нашли, но не использовали» лежит огромная пропасть. По сути, даже если они не смогут найти способ вытащить Кингу из Энкиду, до тех пор, пока они не нападут первыми, он не сможет вмешаться в их бой с Союзом трёх богинь. Кто-то из Халдеи присвистнул, впечатлённый продуманностью клятвы, но Романи быстро отрезал все надежды — для закрытия сингулярности нужно было получить Грааль. И если Гильгамеш обещал вознаградить своей частью за победу над богинями, то как достать Грааль из тела Кингу — совсем другой вопрос. Они проговорили несколько часов, обсуждая возможные варианты решения проблемы, но так и не нашли ответ. Только когда на улице стемнело и слуги начали зажигать факелы, ребята спохватились, что им нужно выспаться после путешествия, а ведь где-то тут ещё и Кингу неподалеку, хорошо бы его найти.

***

— Царь Гильгамеш, почему вы остановились? — растерянно спросил Фудзимару, натыкаясь на спину стоящего перед ним полубога. Они искали Кингу, ориентируясь на данные со сканеров Халдеи, и сейчас они показывали, что сын Тиамат находится впереди, на том самом месте, где замер несколько часов назад. — Вы двое, кто-то проходил мимо вас? — Гильгамеш требовательно повернулся к стражу, стоящему около дверного проема. — Нет, мой царь! — хором воскликнули мужчины, ещё сильнее выпрямляясь и сжимая в руках оружие, глядя перед собой. Мэш обратила внимание, что они оба сильно нервничали от их присутствия. — Вот как? — нахмурился Гильгамеш и широким шагом продолжил путь вперёд, требовательно махнув рукой, чтобы остальные следовали за ним. Стражи остались стоять у входа. Этот коридор был пустынным, тут не ходили слуги, не было слышно звуков, не горели факелы. Словно они оказались в месте, куда вход был запрещён. — Мой царь, — недоумённо окликнул Мерлин, оглядываясь по сторонам на богато обставленные комнаты, мимо которых они проходили, — а разве это не ваши покои? Гильгамеш ничего не ответил, только недовольно дернул плечом, продолжая идти вперёд. Из браслета стало слышно, как удивилась да Винчи, тихо объясняя, что посещение покоев царей без их разрешения часто каралось смертью на месте, если ты не слуга, обязанный убирать и заботиться о них. Они нашли Кингу в самой дальней комнате, отгороженной от других тканью на дверном проёме. Юноша спал в куче разноцветных подушек, трогательно обнимая одну из них и спрятав лицо от света факела. Длинные волосы растрепались, одежда немного перекрутилась и измялась, рукава рубашки задрались до локтей, оголив запястья. — Он выглядит... Почти милым, — тихо заметил Мерлин, выглядывая из-за плеча Фудзимару. И правда, — подумал Рицка, заметив босые ступни их бывшего врага, — и не скажешь, что в этом теле заключена сила, способная уничтожить мир. Сейчас, во тьме ночи, разгоняемой только светом факела, было видно, что светлая кожа Кингу слегка светится золотым сиянием Грааля. Царь махнул рукой в сторону выхода, безмолвно выгоняя всех из комнаты. — Пусть спит, тут от него хотя бы вреда не будет, — он ещё раз оглянулся на хрупкую фигуру среди подушек, опустил ткань, закрывающую дверной проём, и перевёл взгляд на остальных. — Приходите завтра, утром решим все дела. К тому же у меня будет для вас задание, Фудзимару. — Как скажете, царь Гильгамеш.