Трудности совместного бытия

Кингу лежит на земле, свернувшись в комок и сжимая голову руками. Энкиду наконец-то заткнулся, но легче не стало – в голове все еще эхом отражается надрывный крик и полный боли вой. Сын Тиамат толком не понял, что произошло: на следующее утро он снова пошел искать Гильгамеша, а нашел жрицу, горюющую над телом царя. Мертвым телом. Он успел услышать что-то про «смерть от усталости» и «много жертв» до того, как Энкиду взбесился, словно сумасшедший повторяя «этого не может быть». Его полный ужаса голос заполонил голову Кингу, мешая не только слышать то, что продолжала объяснять жрица, но даже адекватно мыслить. Тогда он решил сбежать куда подальше, надеясь, что в тишине здания станет легче. Не стало, и юноша решил вообще покинуть город, быть может шум леса уменьшит головную боль. Он не помнит, как следующие несколько часов шарахался среди деревьев, не в силах сделать хоть что-то, пока не споткнулся о корни и не упал, сворачиваясь в комочек в попытке спрятаться от разрывающего голову воя. — Эре́шкигаль! — в ярости рычит голос в его голове. Кингу и не догадывался, что Энкиду способен на такие чувства, как злость и ненависть. — Несомненно, это её рук дело! Гила не смогли убить раны на поле боя, а тут простая усталость? Не смешите меня! Я не отдам ей его душу! — Мы не можем вмешиваться в Союз, заключенный Матерью! — недовольно возражает Кингу, готовясь к новой вспышке боли в голове. — Нет, не напрямую, ты прав, — внезапно успокаивается и замолкает Энкиду, что-то судорожно обдумывая, — но нам это и не надо. Слуги, призванные Гилом, не исчезли, а значит его душа не попала в руки богини Кута. Всё, что нам надо – это подсказать Сидури и Мерлину, чьих это рук дело. Возможно, что они и сами догадываются. — Я не буду вмешиваться в Союз Матери! — со злостью повторяет Кингу. — Будешь, если не хочешь, чтобы Эре́шкигаль победила. Если Гил умрет по-настоящему, то это лишь вопрос времени, пока её прислужники не заберут остальных жителей или пока Кетцалькоа́тль самолично не войдет в Урук, потому что без царя некому поддерживать защиту города. — Неестественно спокойно отвечает Энкиду, продолжая гнуть свою линию. — Ты хочешь победить? Вперед! Иди разбуди Тиамат раньше срока, потому что у вас нет времени, чтобы ждать! Разве вы не для того призывали Горгону, чтобы с помощью искусственных демонических зверей потянуть время? Эта тактика успешно работала почти полгода, но теперь все изменилось. Либо ты рассказываешь об Эрешкигаль, либо мы с «удовольствием» наблюдаем, как Урук достается другой богине, просто потому что ты испугался заключить временный союз! Думай, Кингу. И он думает, тьма его задери. Как бы сыну Тиамат не было противно это признавать, но Энкиду прав. Несколько месяцев прошло с того момента, как искусственно созданные демонические звери заполонили земли Месопотамии, отвлекая людей и приближая падение Урука. Им уже удалось уничтожить несколько достаточно крупных городов: Кута, Ниппур, Киш – все они пали перед силами богинь, и только Урук, как главный повстанец, продолжает стоять. Для того чтобы выиграть войну, им нужно второе поколение детей Тиамат, которые без проблем уничтожат всё до последнего камня. Но нет смысла ждать их, если к тому моменту город будет захвачен другими богинями. Мать не рассказывала Кингу о том, зачем и почему они заключили этот Союз, а так же что будет наградой победителю. Не то чтобы ему было это сильно интересно, юноша всего лишь хотел порадовать Мать, уничтожая человечество, которое посмело отказаться от богов – от Матери! В обязанности Кингу входило следить и помогать Горгоне с созданием псевдо-демонов, попутно уничтожая как можно больше людей. Вот только после того, как Энкиду окончательно проснулся, Кингу предпочитал вообще не приближаться к людям, потому что голос в его голове категорически протестовал против убийства подданных Гильгамеша или использования их как сырья для демонов. За всё время Кингу так и не смог понять: Тиамат создала его с душой Энкиду специально или это была случайность? Он смутно помнил первые мгновения жизни, когда получил тело и Грааль, а так же обязанность присматривать за Горгоной, помогая ей создавать демонических зверей. Больше всего его бесило то, что он не мог вспомнить лицо Матери – только расплывчатый голос, отдающий приказы. А когда он окончательно пришел в себя, то она уже спала, готовясь породить следующее поколение детей. О том, что Тиамат заключила Союз с двумя другими богинями, он узнал от Горгоны постфактум намного позже. Он не хотел помогать этим ничтожным людям, так глупо потерявших собственного царя. Разве это не лучше всего доказывает то, что они несовершенны? Но, тьма его забери, Энкиду был прав. Мать расстроится, если проиграет эту войну, а значит Кингу должен приложить все усилия для победы. Он возвращается в Урук, разыскивая жрицу и мага, но их нет в зиккурате. Напуганные стражники отказываются говорить – в городе траур. Кингу приходится облететь весь город, пока он не находит Мастера Халдеи, жрицу и других Героических душ в одном из стареньких, но еще добротных домах. При его появлении разговоры прекращаются, все в удивлении смотрят на гостя. У Сидури глаза покраснели от слез, Халдейцы выглядят подавленно, а Слуги Гильгамеша – зло и обеспокоено одновременно. — Эрешкигаль, — незамедлительно выдает Кингу, глядя прямо на Мерлина, — это ее рук дело. Цветочный волшебник удивленно моргает, словно он не совсем понял смысл его слов. Жрица охает, привлекая к себе внимания, потому что она прекрасно разбирается в симптомах болезни. Есть всего несколько условий, при которых духи-прислужники богини подземного царства могу забрать душу человека: связи души и тела ослабевают при серьёзном ранении, от тяжелой болезни или во время слишком глубокого сна. — Вы имеете ввиду, что богиня Кута забрала душу царя за его действия? — спрашивает Сидури сквозь комок в горле. — Да, потому что убить Гильгамеша – самый простой способ уничтожить Урук и выиграть войну. — Кингу морщится, недовольный от того, что приходится не только разговаривать с обычным человеком, но и выдавать важную информацию.— Она состоит в Союзе трех богинь. — Что?!— удивленные восклицания со всех сторон, а через передатчик слышно, как Халдея поспешно запрашивает информацию о богине. Героические души вскакивают со стульев, переглядываются между собой, но не решаются задать вопрос: Мерлин в глубокой задумчивости барабанит пальцами по столу, просчитывая дальнейшие действия. — Я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения с Эре́шкигаль, делайте что хотите, — говорит Кингу, сжимая зубы, прежде чем покинуть это место. — Но и мешать вам не стану: если вы вернете Гильгамеша и ослабите богиню Кута, то мне же будет проще. После ухода юноши несколько секунд висит тишина, пока не начинается жаркая дискуссия. Сидури вспоминает о Эрешкигаль всё, что знает, а Фудзимару рассказывает свои впечатления о посещении подземного царства. — Если Кингу не соврал, то мы отправимся туда и вернем душу царя Гильгамеша, — наконец-то подводит итог Мерлин, выслушивая информацию, которую нашла Халдея. — Насколько я знаю, царь уже бывал в мире мертвых и возвращался из него после смерти Энкиду. Первой смерти я имею ввиду. Да и Фудзимару спокойно побывал там. Мы вернем его. — Я позабочусь о теле,— решительно встает Сидури, утирая слезы,— вы получите всё, что надо для путешествия, а потом весь город будет молиться об успехе вашей миссии. Согласно записям, вход в подземное царство находится прямо под Кутом, поэтому все что вам надо – это найти разлом и спуститься в него. Я знаю, что в последнее время многое произошло, но прошу вас, помните, что боги не злые сами по себе. — Конечно,— легко соглашается Фудзимару,— я уверен, что есть причина, по-которой богиня Эрешкигаль вступила в Союз, тогда, может быть, в разговоре с ней мы сможем узнать больше об этой войне, раз уж Кингу отказался говорить об этом. — Оно и не удивительно, — улыбается Мерлин, — наш колючка-кун не раз говорил о том, что целью Союза является полное уничтожение человечества. Однако, чем будет заниматься богиня подземного царства, если людей больше не будет? Мне кажется, где-то тут и есть ответ на наш вопрос. Завтра мы вчетвером отправимся в Куту. — Я не пойду, — тихо говорит Ана, — нельзя оставлять приспешников Эрешкигаль в Уруке, иначе они продолжат воровать души у людей. Я останусь тут и буду охранять их, уничтожая теней подземного мира. — О, конечно, это тоже важно, — удивленно соглашается волшебник, — значит мы с Фудзимару и Мэш отправимся втроём. Вот увидишь – мы быстро, не успеешь даже соскучиться! — Я и так по тебе не скучаю,— смущенно бурчит Ана в ответ, и в комнате впервые звучит смех за этот день.

***

— Так это и есть загробный мир? — Мэш удивленно оглядывается вокруг, пока они идут вниз по каменному мосту. Голые камни и тусклое сияние душ, запертых в клетке, нагоняет тоску, воздух заметно холоднее, чем на поверхности. — Именно, — неожиданно раздается голос из глубокой тени у стены. Мэш материализует щит, закрывая Мастера от неизвестной угрозы, но фигура, идущая к ним навстречу, им хорошо знакома. Царь выглядит как обычно, словно он только сейчас встал с трона. — Я вижу, вы наконец-то пришли воскресить меня. — Царь Гильгамеш! Вы в порядке? — Я слышу сомнение в твоем голосе, Фудзимару? Неужели ты не веришь в собственного царя? — усмехнулся Гильгамеш,— меня не так-то просто убить. Хотя я удивлен, что вы так долго не могли сообразить в чём дело. — Полагаю, мы были слишком расстроены вашей смертью, — пожал плечами Мерлин,— к счастью, Кингу подсказал нам в чём проблема. — О? Он сказал? — царь нахмурился, на его лицо легла тень. — Да, он был так любезен, когда рассказал нам о том, что Эрешкигаль состоит в Союзе трёх богинь. Хотя не похоже, что это принесло ему радости. — Вот как? — Гильгамеш отвернулся от них, чтобы отправиться дальше в мир мертвых, — тогда нам стоит поторопиться: у нас много дел в мире живых. Пошевеливайтесь. Фудзимару и Мэш переглянулись и поспешили догнать царя, шагая чуть сзади. Мерлин промедлил, глядя в им спину. — Эй, Фоу, — обратился он к фамильяру, сидящему на его плече, — как думаешь, у нас получится? Зверек недоуменно посмотрел на него, словно безмолвно спрашивая: получится что? Вернутся в мир живых? Победить Союз трёх богинь? Защитить Урук от демонических зверей? Вернуть Энкиду, чтобы царь снова начал смеяться? Фоу фыркнул и ударил Мерлина лапкой по щеке. — Да, я тоже так считаю, — улыбнулся волшебник и поспешил догнать союзников, ушедших далеко вперед. Мэш показалось, что они идут уже несколько часов, всё ниже и ниже спускаясь в мир мертвых. Воздух становился все холоднее после каждых врат с загадками, словно отрезая их от мира живых. К счастью, сами загадки не были слишком сложные, чтобы надолго задержать их. Фудзимару с беспокойством подумал о Ане, охранявшей город от призраков, и о Ушивакамару с остальными, которые прямо сейчас защищали жителей от демонических зверей. Нам нужно вернутся как можно быстрее, но как? Богиня Эрешкигаль всесильна в своем подземном царстве, нам не победить бессмертную владычицу мира мертвых. Что, если она откажется нас выслушать? — подумал он, загоняя страх куда подальше. — Но Сидури сказала, что боги не злые сами по себе. Мы встречали Иштар, которая помогла нам, хоть и выглядит высокомерной. Может быть мы сможем предложить богине Эрешкигаль что-то взамен? Что-то, ради чего она отпустит душу царя Гильгамеша из своего царства? Он так и не придумал ответы на свои вопросы и решил действовать по обстоятельствам. Да Винчи как-то говорила, что у него настоящий талант к импровизации и дипломатии. Надеюсь она права, — нервно подумал он, глядя на пустую поляну, представшую перед ними. — Дворец богини Эрешкигаль, владычицы подземного мира, — пафосно объявил Гильгамеш. Фудзимару и Мэш удивленно переглянулись, даже Мерлин ничего не понимал. Вот эти две сломанные колонны и алтарь между ними – это дворец? Чем ближе к центру поляны, тем ниже падала температура, словно они оказались посреди метели за стенами Халдеи. Концентрация магии в воздухе просто зашкаливала. — Как вы смеете врываться в мои чертоги? — огромный скелет из крови и костей ужасающе и величественно возвышается перед ними. Легкая белая ткань тонким полотном укрыла череп и костяные плечи, словно фата, защищающая невесту от чужих взглядов. — Богиня Эрешкигаль, прошу вас, верните царя Гильгамеша в мир живых! Без него Урук будет уничтожен, — храбро делает шаг вперед Фудзимару, понимая, что на его плечи возложили эту ответственность, потому что только живые неподвластны миру мертвых, а Мэш является его Слугой. — Что? Ты просишь меня вернуть его к жизни? Я убила его для того, чтобы получить Святой Грааль, и теперь он наконец-то в моей власти. А ты смеешь просить отпустить его? — костяные пальцы с негодованием сжимаются, формируя энергетическое копье. — Грааль? — Фудзимару удивленно кидает взгляд на Гильгамеша, — так это всё из-за него? — Конечно, сокровище, способное исполнить любое желание того, кто обладает им, достойно лучшего обладателя, чем царь-глупец. — Вздор! — вмешался Гильгамеш, складывая руки на груди, — Грааль – это действительно сокровище, мощный артефакт, обладающий неограниченным потенциалом магической энергии, но он не исполняет желания, иначе я бы давно его использовал. Казалось, даже воздух замер после этого заявления, потому что да, у царя было желание, которое он мог бы загадать. Но если он этого не сделал, значит Грааль и правда был всего лишь обманкой? Несомненно, сингулярность появилась тут из-за того, что Соломон отправил в эту эпоху Грааль, но могло ли быть первопричиной всех проблем то, что Грааль был разделен надвое? — Лжец! Я заберу Грааль и уничтожу человечество! Тогда души всех людей вечно будут принадлежать мне. — Разъяренно закричала богиня, замахиваясь копьем. Мэш материализовала щит, закрывая Мастера и остальных от атаки. — Не веришь мне? Так смотри сама, — невозмутимо сказал Гильгамеш, доставая из Врат Вавилона Грааль. Мерлин поперхнулся, слишком удивленный тем, что царь добровольно продемонстрировал свое сокровище. Золотая чаша ярко светилась в полутьме пещеры, распространяя ощутимый флёр магии. — Это...— Богиня замерла, прислушиваясь к ощущениям, — это не тот артефакт. Она замерла, позволяя копью исчезнуть и наклоняясь ниже, чтобы убедится в своих догадках. Костяные пальцы пробороздили в земле глубокие полосы, поднимая в воздух пыль. Пустые глазницы внимательно всмотрелись в Грааль, а затем в царя, держащего его в руках. Даже Гильгамеш не был настолько могущественным, чтобы скрыть магию артефакта, а значит он не лгал. Этот Грааль не исполнял желания. Всего лишь могущественный источник энергии. — Богиня Эрешкигаль, — обратился к ней Фудзимару, когда молчание затянулось, а скелет выпрямился, — если это не тот Грааль, то не могли бы вы выпустить нас? — Нет. Даже если этот артефакт не исполняет желания, то я все равно убью всех людей и навеки заточу в своем царстве, — она повернулась лицом к алтарю, возвращаясь на место между колонн. — Но зачем? Зачем уничтожать всех людей? Что вы с этого получите? — подал голос Мерлин. — Вы же богиня подземного мира, которая забирает и очищает души перед тем, как отправить их на перерождение. Зачем вам держать их в своём царстве? — Зачем? Глупец, ты не понимаешь, какого это: тысячелетиями быть в одиночестве, разгоняемом только редкими рассказами о мире живых. Мало кто из душ рискует разговаривать со мной, они все слишком бояться смерти. — Но я понимаю, правда. Я же Мерлин, величайший волшебник, который построил себе башню в Авалоне, и наблюдающий оттуда за историей человечества. — Мерлин улыбнулся, пытаясь убедить богиню. — Я веками наблюдаю за людьми и их жизнями, радуюсь и беспокоюсь вместе с ними. История Фудзимару и Мэш так увлекла меня, что я с удовольствием помогаю им вершить будущее прямо сейчас. — Вот как? Но ты способен наблюдать и покидать свою башню, а я заперта тут – во тьме и холоде мира мертвых. Так что не смей сравнивать меня с собой! — Богиня Эрешкигаль, неужели вы совсем никак не можете покинуть подземный мир?— не удержалась от вопроса Мэш. Ей было немного жаль эту пугающую богиню, ставшую заложником собственных обязанностей. Сидури успела рассказать им о том, что богиня Кута с самого рождения была обречена на это, но только сейчас девушка поняла весь масштаб трагедии. — Нет, никак. Хоть меня и призвали по ошибке вместе с Иштар, но тело аватары принадлежит ей, а не мне. Всё, что я могу – это после захода солнца, пока она спит, ненадолго забирать контроль над телом, когда связи души и тела максимально расслаблены. — Подождите, вы хотите сказать, что всё же можете посещать мир живых, будучи в теле госпожи Иштар? — воскликнул Фудзимару, слишком воодушевленный идеей, пришедшей ему в голову. — А что, если мы попросим её по-больше спать? Тогда вы сможете увидеть наш мир и поймете, как он прекрасен! Я уверен, если вы посмотрите, как счастливы люди в Уруке, то сможете понять – почему они так любят свою жизнь. Мерлин улыбнулся энтузиазму Мастера Халдеи и крепко задумался над его словами. Больше спать, да? Эрешкигаль сказала, что ночью во время сна связи тела с душой ослабевают... Может ли это быть решением вопроса с Кингу? Повисло молчание, пока все с надеждой ждали ответа богини Кута. То, что она сразу не ответила отказом на предложение, выглядело необычайно воодушевляюще. Фудзимару тайком скрестил пальцы на руке, чувствуя, как сердце в груди грохочет от волнения. Мэш с беспокойством смотрела на богиню, уже несколько минут обдумывающую эту предложение. — А ты что скажешь, Гильгамеш? — наконец-то отмирает Эрешкигаль и недовольно скрещивает руки на груди. — Ты никому не будешь нужна, если все люди погибнут. — Пожимает плечами царь. — Ты всесильна только в подземном царстве, даже если с тебя снимут обязанности, то ты просто останешься никому не нужным пятым колесом, неспособная покинуть мир мертвых. Никто не будет тебе молиться, приносить дары или восхвалять. Некому будет помнить даже твоё имя. Но я не вижу проблем в том, чтобы ты взглянула на мир живых через аватару Иштар. В конце концов, эта дурёха даже не заметит твоё присутствие. Богиня удивленно моргает, словно она никогда не задумывалась о войне в этом ключе. Души людей, запертые в подземном царстве, пели о том, как хорошо жить, как ярко светит солнце, как много счастья от объятий близкого человека. Они просили и умоляли о снисхождении, хотели хоть на мгновение вернуться в жизни. Эрешкигаль привыкла к этому, так же как привыкла к вечной пустоте и темноте подземного царства, к одиночеству без возможности повлиять на что-либо. Но если все люди погибнут, то они либо будут вечно заперты в её царстве и со временем исчезнут, исчерпав всю свою энергию, либо переродятся животными, потеряв свое человеческое сознание. Рано или поздно она снова останется одна, но теперь навечно, потому что никто из богов добровольно не пожелает спуститься в подземное царство после истории с Иштар. Но сама Иштар... Их отношения были трудными, слишком разными они были. Богиня, которая получает все, что пожелает, в дар, и богиня, которая никогда ничего не просит. Воплощенные в одном теле, они имели диаметрально противоположные желания, поэтому Эрешкигаль никогда не показывала своего присутствия. Но действовать, пока Иштар спит? Звучит интересно. — Хорошо, я отказываюсь от участия в Союзе, — величественно озвучивает свое решение Эрешкигаль, — я отзову духов из Урука, чтобы они не забирали тех людей, кому рано в мои чертоги. И освобожу души, которые были забраны в обход правил. Вы вернетесь в мир живых. Но взамен я хочу знать, что у вас происходит наверху. — Полагаю это возможно, — невозмутимо соглашается Гильгамеш, — для начала, я поставлю Зеркало, чтобы Халдея могла разговаривать с тобой в любое время, а Фудзимару позаботится о том, чтобы Иштар находилась рядом и больше спала, дабы ты могла владеть вашим общим телом. — Я... Конечно, мы с радостью пообщаемся с вами в свободное время, богиня Эрешкигаль, — с радостью подтверждает Фудзимару. — Уверен, мы сможем договориться с богиней Иштар! — Пусть будет так.