Письма для умерших

      Дорогой Кларк!       Я всё же сходила к психологу, как и советовал Перри. Не скажу, что это хоть как-то помогло, но было приятно съездить куда-то ещё помимо работы и дома. Да и психолог оказался достаточно приятным, хотя, между нами: по-моему, он не очень опытный — дрожал и нервничал больше меня. Пока я лежала на кушетке, он краснел и отчаянно пытался не смотреть на меня, периодически делая заметки дрожащими руками. Разговор вышел обыденным и стереотипным: мы поговорили о моём детстве, родителях, школе и одноклассниках. Отдаю ему должное, я чертовски рада, что мы не обсуждали мою жизнь после 20, ведь рано или поздно мне бы пришлось рассказать о тебе. И тогда бы я не выдержала, оборвала бы разговор (наверняка очень грубо и нетактично) и выбежала бы из кабинета. Но мы не обсуждали мою жизнь после 20, поэтому я осталась на этой безвкусной пурпурной кушетке (будь я психологом, отдала бы предпочтение зелёному цвету). Кстати, несмотря на всё, что я сказала о неопытности психолога, одну хорошую идею он всё же выдал. Сказал, что если мне сложно говорить с ним о чём-то, то я могу написать это в специальном дневнике. И тут я подумала, а зачем мне писать это для него, когда я могу написать это для тебя? Знаешь, мне всегда было сложно писать для нашей газеты. Удивлён?       Да-да, очень сложно. Сложно писать, когда знаешь, что тебе надо докричаться до большего количества людей. Сложно писать, когда знаешь, что тебе надо удержать их внимание, донести до них свою идею. С тобой всё было гораздо легче: ведь ты никогда не ожидал от меня чего-то сверхъестественного, тебя не надо было удивлять или забавлять едкими и меткими шутками, тебе было просто интересно со мной. Так что извини, вместо психолога я буду выговариваться тебе. Надеюсь, ты не против.       У меня всё… нормально. Ни хорошо, ни плохо — просто нормально. Я просыпаюсь в 7 утра, завтракаю (к слову, еда всё ещё кажется безвкусной), одеваюсь и иду на работу. Пишу пару статеек про важные события нашего городка, затем протираю штаны до 8 вечера в редакции. Могла бы уйти пораньше, но искренне не знаю, чем заняться в свободное от работы время. После 8 я еду домой, на автобусе. На метро этот путь занял бы 20 минут, в то время как автобус справляется с ним за 40. Если повезёт и он опоздает, то даже за час. Дома я принимаю душ, ужинаю (да-да, я пропускаю обед, не сердись на меня!) и перебираю наши фото. Раньше это занимало всего лишь час, теперь же с каждым разом это занимает всё больше и больше времени. Даже не знаю почему, я видела их уже столько раз, что могла бы даже воссоздать по памяти, но отчего-то с каждым раз эти уже старые воспоминания о нас становятся всё интереснее и интереснее. Каждый раз я вспоминаю деталь, о которой не помнила ранее, которая тогда казалась не такой уж и важной. Потом я гашу свет и ложусь спать. Твоя половина кровати опять пустая. Она и раньше была пустой — ты приходил ближе к утру, старался лечь незаметно рядом, сделать вид, что всю ночь провёл в нашей квартире, а не за её пределами, пытаясь спасти несколько сотен или тысяч людей.       Знаешь, а я ведь никогда не засыпала, пока не слышала твои тихие шаги. Наверняка ты замечал это по моему дыханию, но мы никогда не говорили об этом: о твоих ночных «побегах» из дома и моём недосыпе из-за этого. У каждого была своя жертва, хоть и неравноценная. Потом, маскируя утром мешки под глазами и выпивая 4 чашки кофе за час, я вновь делала вид, что мы не близки, что мы коллеги, которые изредка видятся во время обеденных перерывов. Я даже раскритиковала пару твоих статей для пущей убедительности. Ты ведь понял, что я специально? Ты ведь знал, что я обожала все твои статьи. Я до сих пор перечитываю их, знаю наизусть, могу процитировать любой отрывок.       Перед смертью ты сказал мне, что я твой мир. Но знал ли ты, что был моим миром? Мне кажется, нас можно было сравнить с Землёй и Солнцем. Мой мир вращался вокруг тебя, а ты грел его своими лучами. Что же случится с Землёй, если Солнце погаснет? Думаю, ты знаешь ответ.       Знаешь, я продолжу просыпаться ради тебя. Я не хочу, чтобы твоя жертва была напрасной. Но без Солнца на Земле наступит беспорядок, и вскоре она перестанет быть Землёй. Но пока этого не произошло окончательно, я буду жить. Буду живу памятником твоего героизма. Буду несостоявшейся невестой и дочерью твоей матери. Буду человеком, который будет любить и ждать тебя до последнего.       Уже полночь. Я устала. Не буду лукавить, не от долгого рабочего дня. Но и не от письма к тебе. Если доживу до утра, то вечером опять напишу тебе.       Я скучаю по тебе. Пожалуйста, вернись ко мне.       Всегда твоя Ло.