Bottle in your hands

Чимин официально объявил этот день самым отвратительным из всех, что были у него в жизни. Разумеется, такое заявление последовало сразу же после баночки сидра, которую он усосал за пару минут под взглядом своего друга - Тэхёна, который, не особо вникнув пока в суть ситуации, просто сидел на кухне в квартире Пака и смотрел на то, как тот пьет. — Он меня бросил! — поясняет ситуацию Чимин, поджимая губы и икая. Он поднимает взгляд на Тэхёна, ожидая сочувствия и поддержки, но тот внезапно громко хлопает в ладоши и ярко улыбается. — Ну, наконец-то! И толку расстраиваться? Он ведь идиот, Чимин-и. Я давно тебе говорил, брось его! — Так тут произошло наоборот! — парень поморщился и глянул на донышко банки с сидром, покручивая ее в руке. — Ладно бы я, так ведь это он меня... Обидно. Тэхён не отвечает. Чимин выглядит расстроенным, но не так, чтобы пойти вешаться на ближайшем дереве. Скорее, Пак раздосадован, растерян, но не убит. А значит, со всем этим делом все еще можно работать. Такие расставания быстро лечатся. Вкусным алкоголем и хорошим сексом. Можно наоборот. — Не хочешь сходить в клуб по этому поводу? Чимин - гей. Тэхён, в общем-то, тоже. И они оба ни разу не соответствуют клише о геях в головах некоторых людей. Они немного красятся, но в Корее это - дело каждого второго. Тэхён носит красивую, модную одежду - но это его личная слабость. Чимин бывает манерным, но за словом в карман не лезет. И может вмазать. Словом - все максимально замаскировано, покрыто тайной, мраком и матом. Но в этот вечер Тэхён решает развернуть их обоих на триста шестьдесят градусов. "Больше банальности!" - торжествующе объявляет он, и они с Чимином ярко подводят глаза черной подводкой, надевают оба узкие черные джинсы. Смеясь, светло-светло розовым блеском красят друг другу губы, прекрасно понимая, что хотя бы от алкоголя нежная текстура легко растворится и "съестся". Да и черт бы с ней. — Хочу видеть тебя в водолазке. Такую фигуру мы сегодня прятать не будем, — басит Тэхён, помогая Чимину заправить водолазку в джинсы и разглядывая песочную кожу в драных дырках на мягкой водолазке. Сверху - косуха. Тэхён доволен. Клуб совершенно неподалеку, им даже не приходится заказывать такси: Чимин живет едва ли не в самом сердце города, и здесь полно заведений, которые ночью весь район ставят на уши. Их друзья изучали методично, с интересом, но в этот шли впервые, и Тэхён заочно знал, что Чимину понравится это место. Пусть оно было даже не для геев. Обычный клуб. С необычным приятным бонусом. — Как всегда нихрена не слышно! — прокричал Тэхён на ухо Чимину, стоило им спуститься по лестнице и пройти через пост охраны к гардеробу. В клубе грохотала музыка, удушливой волной вливаясь в барабанные перепонки и приоткрытые от жара рты, заставляя дышать чуть чаще, чтобы успевать вдыхать не сочные басы, а кислород, напитанный запахом алкоголя, кальянного дыма и пота. — Я пойду к бару! — крикнул в ответ Чимин, и Тэхён кивнул, оставаясь, чтобы сдать их куртки. Дорога к барной стойке - самая сложная. Не только потому, что в клубе народу - завались, но еще и потому, что возле бара слишком много желающих выпить. Паку приходится втискиваться меж горячими телами и ждать, пока те рассосутся по своим углам. Благо, барменов было несколько, управлялись с клиентами они довольно быстро, и Чимину даже понравилось наблюдать за их слаженными ловкими движениями, мерцающими в свете софитов. Особенно зацепил парня молодой человек с полностью забитыми татуировками руками, с тяжелыми перстнями и пирсингом в нижней губе. Его банальная неформальность и клишированность внезапно втесалась в душу и разбередила ее, и Чимин с удовольствием стал наблюдать за тем, как парень ловко подворачивает рукава своей черной рубашки, как смешивает коктейли и разливает по рюмкам чистый крепач. — Слушаю тебя, — этот самый парень внезапно оказался слишком близко к Чимину, наклонился к нему через барную стойку и подсунул поближе листочек с ценами за напитки. Пак, так и не опустив взгляд на листок, на автомате выпалил: — "Маргариту", пожалуйста. Парень-клише ухмыляется и кивает ему, занимаясь приготовлением коктейля, и Чимин завороженно глядит на то, как бутылки вертятся в сильных руках, татуировки на которых змеились от плавно перекатывающихся под кожей мышц. У Пака в животе все свернулось клубком. — Фух, я здесь, — эту фразу Чимин даже не услышал, а почувствовал рядом с собой. Тэхён, взобравшись на барный стул, ослепительно улыбнулся бармену и обратил свое внимание на Чимина вновь. — Развлекаешься без меня уже? Мне тоже "Маргариту", пожалуйста! — Не представляешь, как, — Пак фыркнул и принял коктейль из чужих рук. Ему показалось, или он ощутил совершенно легкое, но плавное поглаживание своей руки чужими пальцами, когда бармен передавал ему коктейль и брал деньги? — Кстати, — громко заявил Ким, потянулся в задний карман и вдруг грохнул ладонью о столешницу прямо перед носом у Чимина. Когда Тэхён убрал руку, Пак увидел несколько стиков с презервативами, которые теперь были заляпаны алкогольными каплями. — Хочу, чтобы тебе перепал сегодня секс. Предложат, соглашайся, не раздумывая! Чимин стиснул зубы, смущенно выдохнув и быстро сунув презервативы себе в карман. Чертов Ким Тэхён со своей несвоевременностью и нетактичностью! На глазах у бармена, который, покосившись в их сторону, хитро ухмыльнулся и отвернулся к другим посетителям, спрашивая у них что-то и хмурясь от громкой музыки. Чимину только от его вида стало удушливо стыдно. Проклятье. Нахреначиться им удалось всего за полчаса. Не так, чтоб до визга, но достаточно, чтобы у Чимина отвалились чувство такта и скромность за ненадобностью, а у Тэхёна открылось второе дыхание на случай придумывания идиотских идей. Общий бонус - идеи нравились обоим. — Спорим, ты не сможешь подкатить к тому бармену, на которого ты пялишься весь вечер, — заговорчески басит Тэхён на ухо Чимину, когда они оба выходят на улицу, чтобы Ким мог покурить. Пак морщится от дыма и задумчиво хмурится. Тэхён не перестает улыбаться даже с сигаретой, зажатой меж губ, и это выглядит как чистая провокация, на которую нужно соглашаться с ходу. — Сколько у меня времени? — ведется Чимин, протягивая руку и принимая сигарету из пальцев Тэхёна. Затягивается все еще немного неумело, но не кашляет, а спокойно выдыхает дым в чужое смеющееся лицо. — Да хоть вся ночь. Только давай так: фразы банальные и простые, никаких касаний. — Только тупые подкаты? — Ага. Чимин облизывает губы и, молча вдавив окурок в урну, направляется обратно в клуб уверенной и чуть шаткой походкой. В груди у него заныло. Он обожал идиотские приключения, и пусть даже вероятность провала его подкатов стремительно неслась к сотне процентов, ему нравилось дурачиться с Тэхёном. Особенно смешно будет, если тот парень окажется натуралом. "Ч. Чонгук" на бейдже. — У тебя красивое имя! — кричит через барную стойку Чимин, приземлившись на ближайший стул. Парень с татуировками поворачивается к нему и улыбается милыми, кукольными губешками с грубым пирсингом. — Спасибо. — А я Чимин! Чонгук кивает, не отвечая, выливает из шейкера готовый коктейль и движется вдоль посетителей все ближе и ближе к Чимину, обслуживая по одному праздных алкоголиков. Бутылка в его руках вертится почти бешено, и Пака даже слегка мутит от резких движений Чонгука. — Ты так ловко вертишь бутылку! — снова несет он хрень в сторону бармена, который уже откровенно смеется над ним. — Я не только ее умею вертеть. — Что насчет того, чтобы повертеть что-нибудь вместе? Чонгук заливается смехом. Не отталкивает и не ругается - уже хорошо. Чимин даже немного расслабляется, а потом бармен вдруг куда-то уходит. Во рту неприятная кислость проигрыша. — Бывает, Чимин-и, — посмеивается над ним Тэхён, хлопая друга по плечу. — Ничего, найдем еще кого-то. — Да ну тебя, — фыркает Чимин. По итогу над ним только посмеялись. И с чего это он вообще расстроился из-за того, что Чонгук не отреагировал на его действительно глупые подкаты? По-идиотски как-то. Ладонь на его бедре. Чимина передергивает. Он смотрит в глаза Чонгуку, который стоит неприлично близко и держит его за бедра. Зрачки у бармена - всепоглощающе черные, затопившие радужку, которая кажется невидимой. Глаза - один сплошной зрачок. И густые ресницы. И красивая подводка. И пирсинг под нижней губой. Перед лицом Чимина кратко звякают маленькие ключи, и Чонгук, наклонившись к уху парня, произносит так, чтобы слышно было только Паку: — Я тебя так отверчу, запомнишь на всю жизнь. Чонгук бросает взгляд на Тэхёна и отходит, и Чимин идет следом за ним, не зная, от чего трясутся его собственные ноги: от страха или от возбуждения. Чонгук может намекать на секс, а может жестоко обмануть его и отпиздить где-нибудь за углом клуба, просто поманив левыми ключиками и прикосновениями. В конце концов, какого черта он верит этому парню? На Чонгуке охренительные узкие джинсы. Чимину хочется потрогать его сильные бедра руками. Прямо посреди толпы. И он трогает их, трогает чужой зад, дурея от собственной наглости и ужаса, и на ощупь Чонгук кажется охуительно идеальным. Пак уже даже хочет, чтобы этот парень отпиздил его за углом. Заверните за двумя. Но намеки оказались слишком реальными, чтобы быть обманом. Пара минут - и вот уже они стоят возле комнаты отдыха. Слишком випного места, чтобы его кто-то часто снимал. Чонгук ковыряется ключом в скважине, а Чимин возбуждается сильнее и сильнее, просто от того, что стоит позади Чонгука. Просто от того, что в его кармане лежат Тэхёновы презервативы. Просто от того, что он жмется к бармену со спины и кусает его за загривок, и трется членом о чужую крепкую задницу. От того, как сквозь вязкие басы, впитавшиеся в кожу, стонет на ухо сексуальному парню, держа его за бедра и усиливая трение. — Блять. Чонгук разворачивается и буквально за шкирку затаскивает Чимина в комнату. Включает неоновую подсветку, захлопывает с грохотом тяжелую дверь и приваливается к Паку, вжимая его в ближайшую вертикальную поверхность. Тот стонет, ловя ртом безумный, мокрый поцелуй. Чонгук врывается меж его губ языком и творит с ним развратное безумие, посасывает, кусает, втягивает в рот, и Чимина трясет от возбуждения, когда они лижут друг другу языки, и Пак кончиком нащупывает пирсинг в чужой мягкой скользкой плоти. — Иди-ка сюда, детка, — шипит Чонгук и насильно тянет его за волосы к себе, ниже, ниже, на уровне паха держа уже пустую бутылку. — Повертись своим ротиком на бутылке. Тебе ведь она так понравилась. На бармене кожаные штаны. Это Чимин замечает, когда берет в разгоряченный поцелуем рот бутылку и сосет горлышко. Когда упирается ладонью в сильное бедро, а затем нажимает на пах, откровенно лапая член, сжимая его с кожаным скрежетом сквозь пошло облепляющую бедра ткань. Чимин поднимает взгляд на Чонгука. У него в груди и в паху беснуется безумие, и Пак со смаком сосет горлышко бутылки, сминая через кожу член любовника. Чонгук смотрит ему в глаза и дышит тяжело, глухо, его голос и дыхание смешиваются с музыкой за дверью. Чонгук завершает коктейль звуков, расстегнув ширинку и заменив бутылку во рту Пака на свой член. Звуки горлового минета, глухие, довольные стоны Чонгука и долбящаяся в самом сердце музыка - самый вкусный коктейль на сегодняшний день. Чонгук замешивает его до густой пены изо рта Чимина, трахая его рот с извращенным удовольствием, задерживаясь в чужой глотке по десятку секунд, пока Пак не начнет давиться возбужденным членом. Даже когда Чонгук останавливается, Чимин продолжает его дело. Берется за член бармена у основания и проталкивает себе в рот, отсасывая жадно и быстро, будто желая урвать все себе до последней капли. И Чонгук не скупится на грубость. Протаскивает парня через всю комнату к кровати, прижимает затылок Чимина к ней и наседает сверху. Это уже безумие, от которого Пака откровенно трясет и колбасит. Горлышком бутылки он отчаянно трет себя между ног, помогает второй рукой, раздразнивая прикосновениями свой член, глотает глубоко, как может, но кашляет, когда внезапно подступивший оргазм сотрясает его тело. Чонгук кончает ему на лицо и, размазав мутную сперму по мягким щекам, загоняет стояк в рот Чимину. Парень дрожит от оргазма, но максимально плавно отсасывает, сглатывая последнюю порцию спермы. Прямо в обуви бармен затаскивает Пака на кровать и нетерпеливо и грубо стаскивает его узкие джинсы до колен. Чимин, судорожно выгибающийся и раздвигающий ноги, совершенно отчетливо осознает, что Чонгуку по вкусу совершенно хардкорный секс, потому что парень небрежно сплевывает ему между ягодиц и втирает слюну в анус. А после - вкручивает Паку в зад горлышко бутылки, заставив того задушенно вскрикнуть. — Бл..ять..Чонгук! — Вертись. Вертись, сука. Чонгук рычит. Давит Чимину на загривок, вдавливает его лбом в кровать и держит бутылку, толкаясь горлышком в анус парня. И Пак слушается, хныча глухо и вертя задом, то насаживаясь сильнее, то почти слезая. Чертова бутылка приносит не больше удовольствия, чем любой другой предмет, не слишком сильно подходящий под параметры члена, а слюна на горлышке стремительно подсыхает, и когда толчки становятся слишком уж неприятными, Чимин ругается матом и скулит громче, пока не получает оглушительный шлепок по заду. Но бутылку Чонгук вытаскивает. — Ст.. стой... — сипло просит Пак, приподнимаясь на локтях, когда Чонгук внезапно откуда-то достает смазку и щедро льет ее в приоткрытый анус парню и себе на ладонь, размазывая потом по возбужденному члену. — Презервативы... Он громко стонет и закатывает глаза, когда Чонгук вставляет ему до упора. Бутылка - так себе растяжка, но она дает прочувствовать после себя размер твердого, пульсирующего члена Чонгука, и Чимин совсем не против небольшого процента боли, особенно когда парень начинает трахать его, по-собственнически держа за бедра и натягивая на себя. Через минуту боль отходит на второй план. Через пять минут Чимин ее почти не замечает. Через семь - стонет и почти кричит, как шлюха, и Чонгук зовет его шлюхой, грубо держа за волосы и ягодицы. Шлепает его в ответ на дрожащие сладостные стоны, рычит и кусает за плечи, изламывая парня под собой диким темпом. Чимин захлебывается стонами и жалобными криками, изгибает шею и безумными глазами смотрит через плечо, распахнув рот, пока на спасение ему не приходит мокрый поцелуй с мокрым языком Чонгука, который Чимин сосет, зажмурившись. Стонет. Поскуливает. Ахает. Трясется. Кричит. Толкается назад бедрами, когда Чонгук дразнит его и выскальзывает из ануса. Почти рыдает, когда ему удается принять другое положение, до упора сев на твердый член парня, а Чонгук придушивает Пака и буквально насилует, вытрахивая из замученного тела безумные крики. Чимин буквально умирает, когда ему удается закинуть руки назад, обнять Чонгука за шею, прогнувшись в пояснице. Бармен душит его недолго, но чувство асфиксии задерживается в глотке еще секунд на тридцать, пока Чонгук трахает его с остервенелым желанием, грубо держа за талию и дергая на себя. Чимин трясется. У него болит к хренам раздолбанная поясница, у него болит задница, у него болят плечи, на которых расцвели роскошные синяки, у него болит даже простата, которую Чонгук терзает точными резкими толчками. Но Чимин кончает, раздавленный собственным восторгом и наслаждением, когда чувствует, как выплескивается в него горячая сперма любовника, будто обжигая внутри. Пульсация возбуждает. Чонгук дает ему передышку. Закуривает, валясь на кровать рядом, и не стесняется. Чимин, разглядывающий его с ног до головы, не стесняется тоже, ложась на живот и ловя оценивающий взгляд Чонгука на своей заднице, покрасневшей от шлепков, но с белесой спермой, разукрасившей подтеками крепкие ягодицы. С Чонгуком они раскуривают сигарету на двоих, а потом целуются, долго и медленно, захлебываясь дымом и сексуальными ритмами музыки за пределами комнаты.