Вишневый сад

Подавленное состояние друга, конечно же, не укрылось от чуткого глаза Тсукури. Дейдара удивлённо покосился на парня, явно не понимая, в чем причина его кислой мины, более того, на Сасори явно не было лица, что также забеспокоило Тсукури. — Ты отравился что-ли? Аж позеленел весь, что случилось? Сасори поднял на друга страдальческий взгляд и не смог проронить не слова. Разве эта проблема могла исчезнуть из его жизни? Очевидно, что нет, хоть совсем уходи с работы, как же его все достало. Разве так сложно понять его предмет, неужели нельзя просто воспринимать его как преподавателя? Почему добрая половина студенток вешаются на него, словно он кукла? — О, Боже мой! — воскликнул Сасори и уронил голову на стол. Глухой стук раздался по всей аудитории. — Да что с тобой, черт возьми?! — Я даже не знаю, как это сказать… — глухо простонал Сасори. — Блять, ну скажи уже как есть! Какого черта Акасуна? Что ты успел натворить за полтора часа? — Я ничего не натворил! Она меня поцеловала!!! — казалось, что Сасори вот-вот расплачется. Это было выше его сил, его моральных принципов и устоев, можно сказать, что Хитоми просто переступила все грани дозволенного. Нельзя сказать, что Акасуна действительно был снобом и не любил девушек, а особенно красивых. Сасори любил необычную красоту, его цепляло искусство взгляда, искусство речи, легкие и воздушные образы. Именно из-за этого он не мог иметь беспорядочные связи. Парень воспринимал девушек близко к сердцу и начинать отношения для него всегда было сложно, потому что после этого часто бывало больно, ведь большинство дам, которых он встречал, стремились понравится ему внешностью и за стеной намалеванной маски не было ни души, ни ума. Сасори бы очень хотелось, чтобы его избранница ценила его как личность, а не как картинку, а его студентки — это девушки, у которых есть свой путь и своя дорога. Парень никогда не позволил бы себе посягнуть на девушку с института, хотя бы потому, что в них играли ещё совсем детские чувства, когда думаешь «Ах, какой красавчик», но не особенно разбираешься в мире и в душе. Все девчонки были ещё совсем юными, пусть курсы постарше и обращали на него внимание, но это был уже совсем другой интерес, часто очень расчётливый. Сасори не часто снимал девушек, старался не пачкать руки, а если и делал это, то исключительно в общественных местах, игнорируя скулящие просьбы отправиться к нему домой. Акасуна не смог бы спать на своей кровати, если бы переспал с какой-нибудь дешевкой. Аромат ее духов обязательно бы отпечатался на простынях, он бы обязательно чувствовал этот запах даже после стирки с самым хорошим порошком. Дешевые женщины, дешевая красота и никакого намека на изящность, скромность. Они сами не знали, кто они такие, стоило ли говорить о знании мира Сасори? Дейдара любил говорить, что ему нужна неземная девушка, он возлагает слишком много надежд на окружающих его дам. Друг подмечал, что завышенные требования — это очень плохо, ведь Сасори может искать свою любовь всю жизнь и, самое страшное, что процент удачного поиска очень низкий. Сасори отмахивался и уверял, что ему всего двадцать пять, а любовь ещё придет. Сейчас его внимание было поглощено отличной карьерой, постоянными хлопотами и четко установившимся графиком. Именно поэтому у Акасуна была именно такая реакция на поцелуй студентки, которая вторглась в пространство преподавателя, совершенно не задумываясь о его характере, не мудрено: она ведь его совсем не знала. — Ты че в одну точку уставился, вывести меня хочешь? — вскипел Дейдара — Кто тебя уже блин поцеловать успел? — Хитоми, — пробурчал Сасори. — Хитоми? Да ладно! В губы? — Нет, блять, в жопу! — Посмотрите на него, он ещё и огрызается! Засосал какую-то девку в аудитории и сидит строит из себя невинность, — деланно возмутился Тсукури под испепеляющим взглядом Сасори. — Да не целовал я ее, она сама это сделала! — ещё чуть-чуть и Сасори был готов рвать на себе волосы. Теперь ещё и Дейдара его неправильно поймёт. Однако, Дейдара слишком хорошо знал Сасори и мог с уверенностью сказать, что представлял весь сюжет событий и мог понять, как удивился друг, когда студентка, в которую он отчаянно верил, как в одну из лучших учениц, выкинула такой номер. Возмущался он просто для смеха, отчаянное лицо Сасори и та драма, которую он разыграл от обычного поцелуя, вызывала у Тсукури улыбку. — Ну, поцеловала и поцеловала, что уж теперь, не умирать же. Я говорил тебе, что она неровно к тебе дышит, мои птички никогда меня не обманывают. Она, конечно, та ещё скромница, ну, что поделать, мм. В тихом омуте, как говорится… — Дейдара громко хохотнул и хлопнул друга по плечу, — Эй, от того, как ты себя сейчас поведешь, будет зависеть её дальнейшая реакция на тебя. — Что мне её, избить что-ли? — Эй, ты меня поражаешь, то интеллигенцию из себя строишь, то хочешь попортить фейс несчастной малолетке. — Я её убить готов, — признался Акасуна и посмотрел на Тсукури полным ненависти взглядом. — Вот это страсть, дружище! Ну, такое я точно вижу в первый раз, вот… — Заткнись!!! — Боже мой. Ладно-ладно, не парься, мм. Просто забудь, проглоти, веди себя как обычно, это всего лишь очередная поклонница, все будет нормально. — Я так не думаю, — Сасори грустно уставился в окно. Во дворе института вовсю собирались группы студентов, день был солнечный, гуляли, как могли. — Хватит тут сидеть, поехали домой, ещё не хватало тратить время и нервы на какую-то дурочку. Ненормальную и сумасшедшую. — Легко тебе говорить, — сказал Сасори, поднимаясь с места с видом раненного солдата. — Ага, карман шире, меня только что отшили, да еще и достаточно грубо. Знаешь, что сказала мне Харуно? — эмоционально рассказывал Дейдара, пока Акасуна закрывал аудиторию. — И что же? — Дейдара-сан, я бы попросила вас больше не заводить со мной разговоры на подобные темы, не забывайте, вы — мой преподаватель, не в моих правилах с вами встречаться! — передразнил Сакуру Тсукури. — А в этой девочке есть толк, — устало проговорил Сасори, включая зажигание и выруливая на дорогу. — Не было такого, чтобы кто-то мог устоять перед моим обаянием, мы ещё с ней поговорим, она обязательно сдастся в мои руки и я ее так отымею… — Бог мой, Дейдара! — взвыл Сасори и Тсукури расхохотался на весь автомобиль.

***

Прошло несколько недель с переезда Сасори. Дейдара был несказанно рад такому положению вещей, теперь, он постоянно вился вокруг Сасори, рассказывая море интересных историй, шуток и анекдотов. Акасуна не мог привыкнуть к этому первую неделю, на вторую все поменялось, не совсем кардинально, но он меньше раздражался, когда Тсукури нарушал его покой. Для себя он выделял три часа на отдых, когда просто запирался в комнате и пытался заняться марионетками. Обычно, Дейдара за эти три часа успевал сделать гораздо больше, чем его друг. Он был энергичнее, оптимистичнее, в нем постоянно горел огонь. Тсукури быстро убирался, быстро готовил, также быстро готовил лекции, мог в любой момент поговорить с Сасори и при этом, заняться лепкой, закончив процедуру раньше, чем Сасори заканчивал новую куклу. Ритмичный образ жизни был привит с самого детства. Парень постоянно чем-то занимался, его отец всегда любил твердить, что жизнь — это движение и маленький Тсукури двигался, доставал всю семью и вызывал ужас у нянь. Именно в 6 лет мать подумала о том, что неплохо было бы обуздать гиперактивного малыша и отдала его в кружок лепки. С тех пор жизнь Дейдары круто изменилась, он мог часами месить глину, сначала неумело, но с каждым разом все увереннее и лучше. Полжизни пролетели незаметно: поступление в вуз, затем любимая работа, небывалая тяга к искусству и множество поклонниц. Тсукури был счастлив, он любил все, что его окружало и также сильно любил своего друга — Сасори, который заменял ему брата. Они познакомились ещё будучи студентами разных групп и почти сразу сдружились. Это был удивительный коллаб, который позволял парням расти вместе, ориентируясь на успехи друг-друга. Совершенно разные, но объединённые общим искусством и общим делом, эти парни определённо нашли себя и своё место в жизни.