terque fur

— Предупреждаю, если ты хотя бы нос оттуда высунешь, я тебя в цирк сдам, — прошипел Юнги. Со стороны он выглядел, пожалуй, необычно: стоял посреди базара, накинув на голову глубокий капюшон черной накидки с Охотничьими знаками, и бурчал что-то себе же в плечо. Чимин, спрятавшийся в глубине капюшона и успешно вымазавший ткань пыльцой со своих розовых крыльев, яростно закивал, отчего у Юнги тут же защекотало шею. — Конечно-конечно, меня тут вообще нет! — горячо заверил он шепотом, — Юнги, а что такое цирк? Тот только вздохнул, поправляя плащ. Подобные вопросы за последние пару дней, — с тех пор как Чимин признал в нем свое новое средство передвижения и обитания, — стали обычным делом. Оно, в принципе, было понятно: маленький фей в своей жизни видел одни только травушки-цветочки да нерадивых искателей приключений, по несчастливой случайности забредших в чащу Леса и ставших отличным удобрениям для обустроивших дома на поляне гауры фей. — Стремное место, в котором тебе бы жить не захотелось, — только и цыкнул он и наконец направился в глубь базара, выискивая нужную лавку. Чимин понятливо притих, с интересом разглядывая обстановку из своего укрытия и крепко сжимая плечо Юнги своими крохотными пальцами. Неторопливым шагом он пересек улицу, сканируя глазами местность в поисках наиболее подходящего. Выглядел весьма грозно и таинственно — по крайней мере, Юнги на это надеялся. Во имя сохранения имиджа и маскировки своего вынужденного компаньона он по уши закутался в плащ и теперь медленно умирал от жары. Через несколько минут блужданий искомое место было обнаружено. Юнги направился к прилавку, заставив торговца при виде него нехило струхнуть, и, наклонившись, негромко, но достаточно грозно произнес: — Мне нужен рододендрон. — Розовый, — раздался тихий-тихий шепот, обжегший Юнги ухо. — Розовый, — передал Юнги торговцу, который тут же бросился к выставленным позади него горшкам с цветами и принялся выбирать наиболее симпатичные рододендроны. — Как вам этот, господин? — с заискивающей улыбкой, постоянно бросая опасливые взгляды на видневшееся из-под плаща оружие на поясе Юнги, проблеял торговец. В свою очередь, тот принял у него горшок с цветком и поднял на уровень своего подбородка, делая вид, что придирчиво осматривает товар. Покрутил со всех сторон, немного смещая руки с горшком вправо, ближе к плечу. — Мне нравится, — отозвалась темнота где-то в капюшоне, хихикнув. — Мы его берем. Во взгляде торговца мелькнуло удивление. — Я беру, — поправился Юнги. Расплатившись, он поспешил покинуть базар, перед этим разжившись еще и плетеной авоськой, в которую можно было поместить горшок и нести за ручку. Теперь его целью был небольшой пролесок, где он, проблуждав немного, внимательно осмотрелся и сошел с дороги, усаживаясь подле сверкающего на солнце ручья. Горшок с цветком поставил перед собой, любуясь очаровательными розовыми соцветиями и темно-зелеными листьями. Когда приготовления были завершены, Юнги наконец снял капюшон и расстегнул плащ, позволяя ему тяжело скользнуть вниз. — Думал, сдохну в эту жару, — облегченно произнес он и достал флягу, тут же к ней прикладываясь. Ром, конечно, жажду утолял не слишком хорошо, но определенно способствовал восстановлению душевного равновесия, — Все, кроха, можешь заселяться. — Он такой хорошенький! — звонко воскликнул Чимин, тут же на всех парах бросаясь к цветку. Покружил над ним, орошая пыльцой, забрался в самое крупное соцветие и закопошился там, а потом высунул лохматую голову, — Спасибо, Юнги, это замечательный дом. И аж зарделся от собственных слов. Он так светился удовольствием, рассевшись в цветах, что, глядя на него, Юнги даже побоялся ослепнуть. Он неловко хмыкнул и перевел взгляд на ручей. И решил не произносить вслух, что, возможно, ему будет не хватать того, как фей засыпал, устроившись у него на голове. — А куда мы пойдем дальше? — поинтересовался Чимин, закончив осматривать свое новое жилище. Вопрос его был насущным: если у фея теперь было место, где он мог обосноваться и спать, не беспокоясь даже о возможностях транспортировки, то Юнги все еще оставался верным дороге и постоянный дом имел только в туманных перспективах будущего. На самом деле, это его нисколько не беспокоило: в так называемом быту он оказался абсолютно непривередливым, спать мог там, где присел, — даже если просто под деревом, — ел то, что продавали на базаре или сам нашел и зарубил. В каком-то смысле он был настоящим варваром. Однако, подобный образ жизни ничем его не смущал, а напротив был огромной отдушиной — после той жизни, что он вел в прошлом. Сейчас вставал вопрос о том, чем бы теперь заняться, чтобы не слоняться бездумно от города к городу. К счастью, после тщательного обмозгования, Юнги уже определился с направлением. Позавчера, едва достигнув города, близ которого они теперь расположились, Юнги встретился с Намджуном — его связным. Намджуна он знал давно, еще с начала своего Охотничьего пути, и тот отвечал за снабжение заказами или предоставление иного рода информации. За кружкой отвратительно кислого эля, который они распивали в таверне, Намджун поделился имевшимися предложениями подзаработать и даже дал наводку на одну интересную затею. — Отдохнем здесь и пойдем немного севернее, к границе, — наконец озвучил он свои планы. Чимин смотрел на него полными любопытства глазами. — А что там? — Недавно кочевники спустились с гор и разгромили небольшое поселение, а выживших забрали себе в качестве трофея. Розовощекое лицо Чимина на этих словах удивленно вытянулось. — Почему ты хочешь туда отправиться, Юнги? — обеспокоенно спросил он. — Что значит, почему, — проворчал тот, делая большой глоток из своей фляги и даже не морщась, — Селение выжгли, но там явно еще есть, чем поживиться. — Ты что… собираешься заняться грабежом? В селении, которому и так сильно досталось? — Чимин даже из цветочков своих вылез, спешно подлетая к Юнги. В его узорчатых крыльях завораживающе играл, отражаясь, солнечный свет. Юнги фыркнул. Это было довольно забавно — то, как Чимин, видимо, собирался наставить его на праведный путь, хотя сам относился к роду жестоких и кровожадных маленьких цветочных говнюков. Пусть и весьма отличался от собратьев в своей очаровательной манере поведения. — Именно так, кроха. Я тебе что говорил? Я плохой человек. Это не пустые слова. Нам все еще нужно на что-то жить, поэтому я пойду и раздобуду что-нибудь ценное. — Это как-то… совестно. Наблюдая за тем, как фей хмурится и омрачает свое симпатичное лицо невеселыми размышлениями, Юнги только и мог, что прибегнуть к наглым уловкам и подкупу: — Зато, если раздобуду денег, смогу кормить тебя медом каждый день. Чимин воззрился на него с подозрением. Не то чтобы сейчас не располагал достаточными финансами, чтобы каждый день радовать своего крылатого компаньона сладостями, но он специально не шел на это, зная, что рано или поздно фея придется задабривать. На самом деле, в глубине души Юнги, возможно, самую малость все еще опасался, что однажды ночью может недосчитаться глаза или что-то вроде. Феи и правда были кровожадным народом. И непредсказуемым. Конечно, опасаться кого-то настолько безобидного, как Чимин, было довольно глупо, но Юнги лишь пытался быть начеку со всеми, кого знал меньше недели. — Что, думаешь, меня можно медом подкупить? — насупился фей, уставив руки в бока и возмущенно затрепетав крыльями. Тогда Юнги хмыкнул и выудил наружу плотно перевязанный тесемкой глиняный горшочек, который ловко подрезал на базаре у зазевавшегося торговца. — Никто не запрещал мне попытаться, — лукаво улыбнулся он, что сделало его обычно грозное лицо вполне милым. На личике Чимина отразились ужасные душевные терзания, пока он переводил взгляд с горшочка на Юнги и обратно. В нем явно боролись пока не слишком хорошо изученные, но все же имевшиеся моральные принципы и простое земное влечение. На самом деле, Юнги уже заранее знал, что победит. Чимин, надрываясь, умыкнул горшочек в цветы рододендрона и, судя по всему, переживая личностный кризис, долго смаковал лакомство, а с Юнги до вечера не разговаривал.

***

На пути к границе Юнги в полной мере оценил преимущества наличия авоськи для горшка с цветком. В этом даже что-то было — привольно вышагивая по дороге, нести чиминов домик, свисающим с руки. Чимин, правда, забрался в пустующий капюшон плаща и большую часть дороги дремал там, либо болтал о всякой чепухе или напевал песни, устроившись где-то на плече или у Юнги на макушке. Впрочем, это очень даже поднимало настроение — такое беззаботное поведение фея. Невольно Юнги сравнивал то, как он носился по свету как угорелый, не имея сопровождающих, с тем, как неторопливо и непринужденно они путешествовали с Чимином. За несколько дней они наконец приблизились к границе и обнаружили искомое поселение. Оно виднелось еще издалека: даже солнце как будто не решалось в полной мере распространять над этим местом свет, и небо здесь заволокли тучи. В нескольких милях отсюда было как никогда ясно и жарко, что создавало резкий контраст и некое предчувствие возможных приключений. Как бы Юнги не ворчал о том, сколько мороки ему доставляют всякие заварушки, ввязываться в них он любил. В каком-то смысле даже ждал, что ввяжется здесь. Намджун заранее предупредил, что в выжженом кочевниками селении могли остаться бесчинствовать неупокоенные души и всякая прочая бесовщина, и это неумолимо разжигало азарт в обычно довольно инертной душе Охотника. Единственное, за что он немного переживал — наличие компаньона. Маленького, крылатого, неизвестно, на какие подвиги способного. Юнги знал, что Чимин был быстрым и ловким, а еще явно умалчивал о своих иных достоинствах, присущих проказливым феям. Пришлось заручиться торжественным обещанием Чимина ни в коем случае не отходить от Юнги, даже если очень захочется, и сразу предупреждать друг друга, если на горизонте замаячит опасность. Так они вошли в поселение. Большая часть домов оказалась неприглядными прогоревшими почти до основания махинами, что чернели на фоне посеревшей земли и затянутого тучами неба. Стояла мертвая тишина. Юнги вполне себе задорным шагом двигался вперед, высматривая место поинтереснее, не насвистывал только потому, что свист мог привлечь нечисть. Рододендрон, свисающий у него с руки, весело покачивал листьями. Чимин притих, устроившись на плече, и с опасливым интересом крутил головой, осматриваясь. Место, на самом деле, было жутковатым. Смерть витала в воздухе, а в наличии неупокоенных душ Юнги даже не сомневался. Вряд ли они уже успели полноценно оформиться во вредоносных призраков, но однозначно чувствовалось их присутствие и порой даже — взгляд. За вторжение и грабеж на их территории они могли даже проклясть до десятого колена, если не выпотрошить живьем, но Юнги все-таки был не дурак и предварительно прибрал к рукам все намджуновы защитные талисманы, что теперь иногда побрякивали у него под одеждой, свисая с шеи. От мелких духов вполне могло помочь. При шаге под ногами то и дело хрустели обломки обугленного дерева или керамики. Изредка попадались лежащие ничком тела, которые уже мало напоминали людей и источали зловоние. Такие места Юнги намеренно обходил стороной, будучи отвратительно чувствительным к запахам. Чимин за все время не проронил ни слова, но на его маленьком лице не читалось и толики брезгливости. Он даже не был напуган. Скорее, мертвое селение лишь заставило болтливого фея сосредоточиться. Хватило полчаса, чтобы обойти все дома и бегло осмотреться. Вводя Чимина в курс дела, Юнги на самом деле немного слукавил. Не то чтобы его сильно интересовали обожжённые до неузнаваемости пожитки погибших селян, но было кое-что, чем можно было поживиться за пределами остовов догоревших домов. Поэтому он решительно остановился напротив входа в небольшой храм на самом краю селения. — Мы что, идем туда? — тихо-тихо обронил Чимин, не решаясь резко нарушать установившуюся тишину. Юнги хмыкнул. — А что, кроха, страшно? Да ты не бойся, я тебя от всего защищу. Тот неожиданно скептично и даже немного весело фыркнул, словно ставил слова Охотника под сомнение, и Юнги предпочел этот жест проигнорировать. Несмотря на довольно миниатюрные размеры и не обошедший стороной огонь, храм оставлял впечатление приличной постройки, созданной с учетом всех канонов. Он представлял собой каменное здание с уходящей ввысь стрельчатой крышей, витражными окнами и двумя колоннами у входа, к которому в свою очередь вела череда покрошившихся ступенек. Часть стен снаружи чернела копотью после объявшего храм пожара, из двух видневшихся окон одно зияло пустотой вместо положенного простенького витража. Юнги придирчиво оглядел все строение и вынужден был признать, что сохранилось оно не в пример лучше всего остального селения. К слову, ему это было лишь на руку. Старые двери поддались с хрустом, пришлось выбить ногой. Возможно, своими действиями Юнги уже успел навлечь на себя божественный гнев, да только на своем веку он мародерствовал уже в стольких местах, что начал сомневаться в существовании истинного возмездия. Чимин перелез к нему на макушку для большей широты обзора. Внутри оказалось сыро, пыльно и довольно уныло. Чтобы пройти в единственный зал с алтарем и статуей бога, которому варвары успели снести голову, нужно было преодолеть целый коридор, стены которого красовались полустертыми и обожженными фресками. Они пришли днем, однако в храме стоял полумрак, а свет словно и сам не торопился проникать внутрь сквозь окна, разделываясь с тенями в углах. Если верить Намджуну, местные в этот храм, единственный на много миль и потому добротно построенный, сносили кучу подношений: еду, вино или вещи — и все вполне себе ценное. Юнги мог разжиться здесь парой безделушек и потом выручить за них неплохие деньги. Кроме того, всеобщий пожар нанес храму разительно меньший урон, чем всем прочим постройкам, так что из серьезных недостатков выделялся лишь старостью и затхлостью. Юнги чувствовал, как Чимин покрепче схватился за его волосы, словно насторожившись. — Если хочешь, залезай под плащ, — негромко обратился к нему Юнги, когда уже начало саднить кожу головы. — Нет-нет, я в порядке, — тут же отозвался фей, — Здесь так много разной энергии, что я немного в смятении. Вот оно что. Юнги понятливо хмыкнул. Феи, они, как и прочие не-человеки всегда отчетливо различали энергию, которой обладали все живые существа. И не только живые. Мертвые тоже излучали ее, и была она не самой приятной «на вкус». Чимин тонко чувствовал остаточный след от всех, кто недавно оказывался в стенах храма — или же все еще в них находился. Присутствие кого-то третьего не было сюрпризом и для самого Юнги. Его чувства также обострялись, заставляя двигаться, не создавая лишнего шума. Преодолев коридор с фресками, он осторожными шагами вошел в зал с алтарем. Здесь явно побывали до него если не кочевники, то такие же искатели приключений или наживы: пара деревянных скамей валялась, перевернутая, в пыли, свечи были снесены со стен, а окна выбиты. И все уже успело обрасти пылью и мусором. Из трех имевшихся окон одно красовалось острыми осколками витража, остальным удалось уцелеть. Под подошвой сапог хрустели осколки, каменная крошка и разломанное дерево. Нашелся и служитель храма. Вернее, то, что от него осталось. Морщась от отвратительного запаха, Юнги приблизился и внимательно осмотрел лежавшие подле алтаря останки и изорванную одежду, обвел взглядом старые пятна крови. — Кроха, видишь? — ткнул он пальцем в пятна. — Здесь были не только люди, верно? — отозвался тот. — Верно. А если хорошенько осмотреть тело, то сразу напрашивается вывод о том, что до нас тут побывал… В тишине храма отчетливо раздался хруст, такой же, какой возникал, когда к алтарю шел Юнги. Чимин затрепетал крыльями, оросив его волосы двойной порцией пыльцы, и уже успел обернуться. Послышался низкий отвратительный хрип. — …Блядский голодный упырь, — закончил Юнги, разворачиваясь. Непроизвольно вырвался обреченный вздох. Видят небеса, он просто терпеть не мог этих тварей. Мало того, что бешеные, так и еще и воняли так, что глаза резало. Похожие на лысых больших собак, с вывернутыми наружу суставами и отвратительно воняющей пастью, полной кривых клыков, упыри были ни живыми, ни мертвыми. Гнили заживо на грани смерти, но активно продолжали жрать других. Встречались они Юнги нечасто, но бесили настолько, что даже не хотелось связываться. Как минимум Охотник надеялся встретить в храме взбесившегося призрака, или еще кого хотя бы отдаленно обладавшего разумом, но ему попалась эта мерзкая тварь. И прямо сейчас она, издавая низкое рычание, припала на передние лапы, собираясь броситься на них и порвать на лоскутки. Да если бы. Юнги вновь вздохнул и потянулся к поясу. Упыри отлично дохли от ранений, нанесенных стальным оружием, но их кровь отмывалась плохо и вонять могла еще лет сто. Юнги все еще был страшно чувствителен к запахам и не хотел выбрасывать нож, который приобрел не так давно. Это оружие, к сожалению, было единственным, отлитым из чистой стали, в его арсенале. — Юнги! — воскликнул Чимин, когда заметил, что тот натурально задумался, не обращая внимания на приготовившуюся к прыжку тварь. — Вот же ж блять, — разочарованно вздохнул тот. В тот момент упырь прыгнул. Оказавшись несколько более быстрым, чем те, что Охотнику доводилось встречать ранее, тварь преодолела расстояние до алтаря и, раззявив пасть, собиралась хапнуть от него знатный кусочек и на этом, конечно, не остановиться. Юнги среагировал несколько заторможенно, но не критично, и решение принял весьма спонтанно. Была — не была, таким принципом он руководствовался, крутанувшись вокруг своей оси и совершив резкий замах. Удар. Тварь отлетела в сторону и врезалась в стену, получив по морде горшком с рододендроном. Тот оказался увесистым и сослужил хорошую службу, растеряв несколько комьев земли. Не разбился. Юнги хмыкнул, осматривая орудие, и собирался продолжить, как вдруг раздалось взволнованное: — Не надо! Это же мой домик, Юнги! — запричитал Чимин, стиснув его волосы. — Кроха, я тебе хоть десять таких куплю, — отозвался тот беззаботно, взвешивая авоську с горшком в руке и наблюдая за тем, как скулящий упырь, очухавшись, медленно поднимался на ноги. — Не смей! — тонко закричал фей, когда Юнги вновь замахнулся, — Замри на месте, Юнги, я знаю, что делать, только не двигайся больше! — Ага, не двигайся, вот только… — Замри, чтоб тебя, на месте! — неожиданно грозно повторил Чимин, когда Юнги приготовился вновь отправить упыря в полет. Тварь уже двигалась в их сторону, издавая угрожающие звуки. — Да какой не двигайся!.. — Доверься мне! — ответил Чимин, все же заставив Юнги остановиться — да не по своей воле. Секунда — и мелкие камешки задрожали под ногами Охотника. Упырь сделал два медленных шага и уже припал на задние лапы, чтобы прыгнуть вновь, как вдруг раздался оглушительный грохот. С этим грохотом часть лепнины на потолке храма вдруг стремительно обрушилась вниз — прямо на лысую голову твари. — Оу, — удивленно произнес Юнги, рассматривая образовавшееся пятно почти черной крови на каменном полу. Спросить Чимина, что это, блять, значит, не хватило времени: в следующее мгновение рядом стали приземляться еще куски стен. Вновь грохот, и пол содрогнулся. — Что за нахер, — выругался Юнги и проворно отскочил в сторону, и тут же на место, где он стоял, обвалилась статуя божества без головы. — Прыгай в окно! — заголосил Чимин, трепеща крыльями. — А может еще и… — Я тебе что сказал! Юнги даже немного опешил, хотя на удивление времени было маловато. Стены дрожали и сыпались, словно в песочном замке, который решил растоптать нерадивый ребенок: в любую секунду на голову мог приземлиться тяжелый каменный обломок и тогда — пиши пропало. Юнги, вновь грязно выругавшись, со всей возможной осторожностью стащил Чимина с головы и сунул себе за пазуху, пусть фей и пискнул что-то недовольно, а после, двумя руками обхватив страдальца-рододендрон, бросился к ближайшему окну. Не повезло — оно относилось к тем, в которых сохранился старый витраж, но Юнги на всей скорости влетел в него плечом, оттолкнувшись от валявшейся на полу скамьи. Раздался звон, стекло разлетелось на сотню осколков, подарив и без того постоянно страдающему лицу Юнги парочку новых порезов. Досталось и плечу, но зато приземлился удачно: вывалившись на улицу, он тут же, не сбавляя темпа, припустил в сторону леса, прижимая к себе злосчастный горшок так крепко, словно от куска обожженной глины зависела его бренная жизнь. Драпая, он единожды обернулся: храм разваливался на глазах, и невооруженным глазом было видно, что разваливался он по чьему-то замыслу. Стены оседали, погребая под собой все, что хранила внутри постройка, и Юнги лишь радовался, что не оказался погребен сам. Какое-то время он продолжал бежать на случай, если кто-то собирался отправиться следом. Кто именно, Охотник не ведал, но что-то подобное нашептывало ему интуиция. На всякий случай он выбросил все имевшиеся талисманы, которые за время пребывания в селении напитались темной энергией и могли заставить притормозить возможного преследователя. Кажется, помогло — через полчаса бесконечных петляний среди деревьев и запутывания следов он обнаружил себя уже довольно далеко от границы и, в конец концов не выдержав, рухнул под ближайшим кустом, загнанно дыша. Его совести хватило убедиться, что отброшенный горшок с рододендроном не упал, рассыпая землю, а после Юнги мог уже только шумно материться, проклиная неудачный день на чем свет стоит. Чимин вовремя выбрался из своего укрытия и теперь обеспокоенно кружил над Юнги, бормоча: — Ну как же так, как же так, лицо поцарапал, плечо поцарапал, в грязи извалялся весь… Юнги от него отмахнулся — в глаза нападало пыльцы. Чимин же, в свою очередь, на поднятую руку отреагировал своеобразно: подлетел и облапил всеми четырьмя конечностями указательный палец, продолжая бормотать что-то неясное. Юнги не стал прерывать его вновь, занятый тем, что восстанавливал дыхание. У него ушло несколько минут на то, чтобы прийти в себя и с протяжным «фух, выбрались, блять» сесть. Фей отцепился от пальца, но продолжил кружить поблизости. — Небеса свидетели, на всю жизнь набегался, — хрипло произнес Юнги, откидывая спутанные волосы со лба, и выудил флягу с ромом, тут же жадно к ней прикладываясь. Чимин хихикнул, осматривая его, взъерошенного, лохматого, всего в пыли и налипшей траве. Он также бегло осмотрел рододендрон на наличие повреждений, посетовал над помявшимися и кое-где порванными листьями, но в целом сохранностью растения остался удовлетворен. — Хорошо, что ничего не случилось, — улыбнулся фей, усевшись в один из цветков, и тот тут же мягко охватил его лепестками, создавая маленький уютный кокон, из которого торчала лишь крохотная голова с копной розовых волос. Юнги, уже успокоившийся после изнурительного забега и пришедший в себя, успел начать пошагово анализировать происшествие, и вдруг вперился в фея неожиданно внимательным взглядом. — Кроха, — с нажимом произнес он, приблизив лицо к цветку. — Д-да? — отозвался тот, непроизвольно погружаясь поглубже в свое розовое убежище. — Ты знал, что на упыря упадет потолок, — по тону голоса было слышно, что Юнги совсем не спрашивает, а лишь констатирует этот факт. Порой Юнги был наивным и бесхитростным человеком, он мог запросто довериться тому, кто ему понравился. Бессмысленно было отрицать, что он оставил при себе крохотного фея по иным причинам. Тот очевидно скрашивал собой его будни и скрадывал опостылевшее одиночество, и довольно быстро Охотник свыкся с мыслью, что очаровательное создание не имело ничего общего со своим враждебным и кровожадным народцем, который бы прорастил сквозь него цветы в первую же ночь совместного странствия. Чимин не проращивал сквозь него цветов, и даже наоборот оказался в каком-то смысле полезен в критической ситуации. Но как раз это и вызывало вопросы. Юнги пытливо прищурился, наблюдая за Чимином. Выходило, что если бы фей не остановил Охотника, и тот бросился к упырю в попытке добить, его бы также пришибло куском стены. В свою очередь Чимин зарделся и отвел взгляд. — Это, ну… интуиция? — промямлил он. — А если подумать? Кроха, у нас с тобой куча времени в распоряжении, и если ты думаешь, что мне надоест вытягивать из тебя правду, то это не так. Чимин вновь посмотрел на него, уже несколько обреченно, и вздохнул. — Скажем так, я не знал, что именно кусок потолка упадет именно на упыря, я скорее… — Скорее что? — Скорее, знал, что он точно не сможет причинить тебе вред, — выпалил он и тут же скрылся в цветке целиком. Лепестки бутона сомкнулись над розовой макушкой, заставив Юнги удивленно замереть. — И как это понимать? Цветок молчал. — Кроха, ну что ты в самом деле, я же не злюсь! — произнес он со смехом, и тогда один из лепестков приоткрылся, позволяя вновь увидеть смущенное лицо фея. Очаровательное, между прочим, лицо, — Это какая-то фейская чуйка? — Нет, не совсем, — вновь высунул голову Чимин, все же решившийся открыть правду, — Если честно, я, эм, не очень-то и фея. Юнги замер. Открыл рот и тут же его захлопнул. Самое время для подобных признаний — когда они успели провести вместе достаточно времени, чтобы Юнги стало жалко расставаться. Однако, в каком-то смысле теперь хотя бы оправдывались исключительно пацифистские наклонности Чимина — отсутствие присущих феям жажды кровопролития, жестокости, взбалмошности, ехидства… — Тогда кто ты? — задал Охотник закономерно возникающий вопрос. Вздохнув, Чимин осторожно раздвинул лепестки и плавно вспорхнул в воздух, зависая на уровне лица Юнги. Слабый солнечный свет, пробиваясь сквозь тучи, заставлял мерцать его полупрозрачные крылья и сыплющуюся с них пыльцу. — Что ж, — начал он, помявшись, — Начнем с того, что мы встретились, когда ты пришел в Лес в поисках Талисмана Удачи, верно? — Так, и… — И я сказал тебе, что его уже успел забрать эльф. — Так и было, — кивнул Юнги, не отрывая от фея взгляда, но в голове его уже зародилось нехорошее предчувствие. — Так вот, эльф и правда был, но я его, скажем так… Юнги молчал, выразительно глядя на него, и, зардевшись румянцем, Чимину пришлось продолжить. — В общем, я с другими феями его прикопал где-то на поляне, и было это лет семь назад. Да. А Талисман ты забрал с собой. Несколько продолжительных секунд Юнги глядел Чимину прямо в глаза, совершая логические умозаключения. Потом тяжело и протяжно вздохнул. — Да ну нахуй, — прокомментировал он, заставив Чимина поморщиться. — Иногда твой подбор слов доставляет мне… — Кроха, то есть, я все это время носился в компании магического Воплощения, за которым охотится добрая половина всех сведущих в стране, и даже об этом не знал? Тебя правда больше беспокоит наличие бранных слов в моей речи? — Говоря откровенно, больше всего меня беспокоит вопрос твоей безопасности, особенно после того, как я убедился, что ты совсем не имеешь понятия о том, что такое осторожность. — Еще как имею! — Ты собирался сражаться с упырем с помощью горшка с цветком! — И, на минуту, победить! — Юнги! — Кроха! На это Чимин лишь всплеснул руками, шумно дыша, раздосадовано задрожали с удвоенной силой резные крылья. Юнги невольно умилился, наблюдая за ним. — В конце концов, все разрешилось удачно, — примирительно сказал он. — Только потому, что я задействовал свою магию, — буркнул Чимин и отвернулся, всем своим видом выражая, как сильно его покоробило безрассудное поведение Охотника. В свое оправдание Юнги лишь мог сказать, что это то, как он привык жить: из огня в полымя, и никак иначе. Возможно, он и правда рано или поздно такими темпами помер бы где-нибудь в поисках наживы, но, конечно, это не было концом, которого он для себя желал. Эта мысль заставила его сбавить обороты. — Спасибо, кроха, — мягко произнес он, и Чимин тут же удивленно глянул на него, обернувшись через плечо, — Ты меня и правда спас. — Ой, ну, — замялся фей, мгновенно растеряв все свое деланное огрочение и подлетая поближе, — Я же говорил, что буду тебя беречь. Юнги безобидно рассмеялся над тем, как парадоксально звучала эта фраза, произнесенная хрупким очаровательным существом в розовом одеянии. Однако Чимин уже подтвердил правдивость своих слов. Что с этим делать? Право слово, Юнги находился в растерянности. Ненароком он заполучил себе в компаньоны вожделенный многими Талисман Удачи, который обладал поистине огромной силой и по воле судьбы родился в теле крохотной феи. «Выходит, — размышлял Юнги, — обрушение храма не было случайностью, произошедшей без какого-либо злостного намерения.» Теперь, когда он знал, кем является его маленький крылатый друг, Охотник все больше укреплялся в мысли, что количество людей, которым его существование было совсем невыгодно, увеличивалось в разы. Возможно, с того момента, как они с Чимином начали свое путешествие, опасность преследовала их по пятам, а Юнги не имел об этом ни малейшего понятия. Однако, он всегда был весьма безрассудным человеком. А Чимин — отличным попутчиком. — Ладно, кроха, — вздохнул Юнги, хмыкнув, и поднялся на ноги. До ближайшего города оставалось несколько часов пешком, — Пойдем. Куплю тебе меда. И они пошли. За медом, за ответами на новоявленные вопросы, за грядущими приключениями. «А что, а неплохо», — подумалось вдруг Юнги. Приключения он все-таки очень даже любил.