ПЕРВАЯ ЧАСТЬ "UP"
Я ничего не вижу. Перед глазами абсолютная чернота, заставляющая голову разрываться от боли и вселенского ужаса, словно цианид разливающегося по моим венам. Он сковывает каждую клеточку моего тела, обездвиживая его, парализует лёгкие, лишая последнего шанса на вздох. Я будто под водой: внешние шумы абсолютно не тревожат меня. Казалось бы, ничем не обезображенная тишина, которую я так люблю, сейчас приносит мне лишь страдания от осознания моей безысходности: я кричу и не могу услышать ответа, даже если он есть. Всё это напоминает идеально подобранную для меня пытку, будто бы кто-то намеренно хочет сделать мне побольнее. Что ж, у него это выходит превосходно. Вдалеке что-то ярко вспыхнуло, мгновенно ослепив меня. Сквозь колющую боль поднимаю веки, щуря пульсирующие от напряжения глаза, стремящиеся вылезти из черепной коробки. Мне кажется или… кто-то идёт ко мне? Я не ошиблась. Маленькая фигурка в белом светящемся одеянии, чётко высчитывая каждый шаг, приближается под не понятно откуда взявшееся тиканье часов. Чем меньше между нами дистанция, тем ярче становится его одежда. Простая классическая рубашка буквально сияет, распуская толстые лучи света в разные стороны, из-за чего я не могу разглядеть его лица. Не в силах больше терпеть, я прислоняю ладонь ко лбу, в попытках остановить световую пытку, но всё же не отвожу взгляда. Что-то в этом незнакомце манит меня, будто он может дать мне что-то, чего я отчаянно желаю всю свою жизнь. Наконец, он прекращает движение в пяти метрах от меня. От белого силуэта веет неземным спокойствием, и я чувствую, что в моём сердце разрастается безграничное доверие к нему. Отчего он остановился? Мгновенное вспыхнувшее желание подойти к нему вплотную побуждает меня сделать шаг, давшийся мне неимоверно тяжело. В непонимании смотрю вниз, желая понять, что же послужило препятствием, и с удивлением обнаруживаю, что по колено нахожусь в воде. Нет… это не вода. Субстанция слишком густа. Осторожно опустив туда свои ладони, я подношу их ближе к лицу, чтобы подвергнуть освещению со стороны незнакомца. Жидкость очень тёмная, возможно, даже чёрная. Не сумев определить вещество, я вглядываюсь внимательнее и, потерев руки друг об друга, различаю на пальцах еле заметное красное поблёскивание. Это кровь. В смешанных чувствах я вновь поднимаю взгляд на силуэт, чувствуя, как по моим щеками струятся слёзы. Сердце мечется в моей грудной клетке, как запуганный зверёк. Эндрю. Он улыбается мне, обнажая верхний ряд щербатых зубов, а его одежда медленно прекращает светится, давая отдых моим измученным глазам. Что он делает здесь? Я обращаюсь к нему. Раз. Два. Три. Тысячи и тысячи попыток достучаться до мальчика оказываются тщетными: он всё так же стоит на прежнем месте, улыбаясь, и смотрит на меня как-то слишком осознанно, но всё равно по-доброму. Внезапная мысль, проскочившая в голове, подсказывает, как мне кажется, верное решение. Я расставляю руки, с которых всё ещё капает кровь, в стороны, приглашая его в свои объятия. И это работает! Эндрю снова начинает приближаться ко мне, на этот раз как-то слишком медленно, но плевать. Главное — он идёт ко мне! Он вытягивает правую руку вперёд, очевидно предлагая мне её. Я без раздумий бросаюсь к нему, но останавливаюсь, чувствуя, что его необычайно твёрдая для девятилетнего ладонь упирается в мою грудь. Смотрю вниз и вижу, что его пальцы сложились в знак «пистолетик». — Бах! — тихо произносит он, по-прежнему добродушно улыбаясь. — Бах… Бах… — бормочет мальчик, всё тише и тише с каждым разом. Я отлетаю назад и падаю на четвереньки, поднимая всплески крови вверх. Чёрные волосы мгновенно превращаются в слипшиеся сосульки, а платье тяжелеет и липнет к телу. Я вскакиваю, чувствуя, как в груди нарастает жжение. Это ещё что такое? Ощупываю себя и натыкаюсь на болевую точку. Указательный палец чувствует какую-то неровность на бывшей когда-то идеальной гладкой коже. Опускаю взгляд, заранее догадываясь, что увижу там пулевое ранение. Но и тут меня подкарауливает неожиданность. Вместо крови из груди моей вытекает расплавленное серебро. Это какой-то абсурд. Я вновь поднимаю взгляд на Эндрю, но его здесь и в помине нет. На месте черноволосого мальчика стоит парень постарше. Тело окутывает приступ горячего страха. Я знаю его, вот только имени не помню. Болезненно худой, с огромными тёмными провалами под потерянно блуждающими глазами, горящими красным цветом. Наткнувшись на меня, его взгляд приобретает некую ясность. Уголки его потрескавшихся губ чуть дёргаются, а с уст слетает пустое безжизненное «бах», за секунду до того, как раздаётся выстрел из пистолета, который парень направил в мою голову. — Золотце, если ты будешь так стонать, то я точно не сдержусь, — я с трудом привстала на локтях, тут же утонувших в мягких одеялах моей по истине райской кровати, к сожалению, с недавних пор приносящей мне по истине адские сны. — Снова, — с томным и немного скучающим придыханием добавила Мими, проводя ноготками по моей щеке, от чего мурашки побежали по шее. — Я кричала, — шепнула я, не в силах говорить из-за сухого горла. Мими сочувствующе посмотрела на меня и протянула чёрную бутылку. Я сделала несколько глотков, прежде чем поняла, что пью вино. Ох, подруга как всегда в своём репертуаре. — Мне так не показалось, золотце, — кокетливо махнув волосами, дьяволица лениво сползла с моей кровати и, виляя бёдрами, подошла к распахнутому настежь окну. Я задумчиво наблюдала за тем, как девушка нежиться в лучах тёплого рассветного солнца, совершенно не смущаясь своей наготы или того, что случайно пролетающее небесное создание сможет увидеть её. Я любила такие неторопливые спокойные субботние утра, когда можно было проснуться после обеда, не думая о предстоящих занятиях, подурачиться с Мими и остальными ребятами, выпить кофе в тихой школьной столовой, а затем в одиночестве отправиться к самому высокому из летающих островков, чтобы побыть часок-другой наедине с собой перед обязательно безумным вечером в компании демонов-оторв, в которую мне, на удивление быстро для Непризнанной, удалось вписаться. Такое времяпрепровождение особенно радовало меня с тех пор, как по ночам меня стали посещать чудовищные сновидения примерно одинакового содержания. Каждый раз было много крови, света и боли. Но Эндрю был впервые сегодня, и это пугало. Появление давно погибшего брата в моем сне сильно озадачило меня, не говоря уже о том, что навило одни из самых неприятных мыслей. Я не любила вспоминать об Эндрю, потому как каждый раз это вгоняло меня в жутчайшую тоску и апатию. Как бы то ни было, это точно стало последней каплей, поэтому весь день я планировала провести в библиотеке, читая о сновидениях. Насколько мне известно, Непризнанные могут видеть сны, но крайне редко и связаны они обычно со старой земной жизнью. Проходят такие «приступы» за пару месяцев. А я мертва вот уже двадцать шесть лет по человеческим меркам. Сейчас я полностью понимаю слова Дино о том, что время на Небесах течёт по-другому. Ведь кажется, что я только недавно впервые раскрывала слабые на тот момент крылья, чтобы осторожно опробовать их в бою; мой первый опыт искушения бедной девушки, тщетно пытающейся сделать выбор между любовью и учёбой, всё ещё свеж в моей памяти, по сей день напоминая мне, к чему я стремлюсь. Мне нравится быть демоном. Ну, пока ещё не полноценным, но всем и так понятно, чего я добиваюсь. Наверное, это прозвучит глупо, но, кажется, я была рождена и убита для того, чтобы выбрать «путь левой руки». Конечно, как и все, кроме самых безбашенных, сначала я хотела придерживаться стороны ангелов, но спустя всего несколько часов после моей гибели все сложившиеся после прочтения сказок стереотипы о добре и зле начали рушиться, словно карточный домик. Граница между этими понятиями здесь, вопреки моим ожиданиям, более прозрачна, чем на Земле. Быть ангелом — придерживаться светлой стороны и принимать «правильные» с точки зрения морали решения, но быть при этом белым и пушистым праведником, не причиняя никому вреда, не обязательно. Некоторые из обладателей нимбов имеют отнюдь не ангельский характер, тот же учитель Фенцио, к примеру. Он жесток, дисциплинирован, в какой-то степени даже груб — такими и являются ангелы от природы. Они понимают свой долг и ответственность и делают всё от них зависящее, чтобы силам зла не удалось превзойти их. Силы зла. Истинное совершенство во всей своей аморальной красе. Я не встретила ещё ни одного несимпатичного демона или дьяволицы на своём веку, хоть он и не велик, а всё потому, что они обладают особым складом ума и характера: они беспринципны, упорны и довольно эгоистичны, какими не могли бы быть без здравой доли нарциссизма, которая допускается только при наличии обоснованной уверенности в себе. Каждый из них прекрасен хотя бы внешне, и они это прекрасно знают. Коварство, искушение, страсть — способы жить куда лучше и выгоднее для себя, чем это делают ангелы, не смеющие переступать нормы морали. Каждое новое испытание, каждая ночь, проведённая с Мими, каждая секунда в обществе демонов добавляет в сосуд моих пороков по капельке яда, что является для меня чистейшей амброзией. Время от времени она растекается по моим венам, заставляя всё нутро трепетать от эйфории и жажды большего. Грехи кипят во мне, подобно адскому вареву, и я чувствую, как чёрные, мягкие, словно бархат, крылья с острыми, словно кинжалы, перьями за моей спиной становятся всё крепче, когда я всё дальше перехожу на тёмную сторону. Геральд, дьявольски обаятельный учитель, души во мне не чает как в ученице, хоть и скрывает своё истинное отношение ко мне за усмешками и постоянными попытками завалить, и говорит, что с моими темпами обучения я могу стать демоном в ближайшее время. Скорее бы инициация… — Глаза. На. Меня, — на повышенных тонах проговорила Мими, уже успевшая нацепить мало чего скрывающее кружевное бельё. Прекрасный вид мне загородил прилетевший в лицо кусок чёрного латекса. — Собирайся, нас ждут великие дела, малышка. День обещает быть… взрывным, — зловеще-игриво сверкнувшие малиновым цветом глаза девушки дали ясно понять, что их обладательница готова к разрушению. Что ж, мне уже интересно: как, где и что мы обратим в хаос. — Что, отправишься вершить свои «великие дела» прямо в этом? — я пробежалась взглядом по её точёной фигурке с женственными формами, давая понять, что имею в виду её весьма откровенный «наряд». — Только если ты попросишь, — прошептала Мими, и через мгновение я оказалась прибита к собственным же подушкам. О, кажется, я разбудила похотливого зверька, живущего в соседке. Брюнетка принялась покрывать мою шею липкими от её бурого блеска поцелуями, и не успела я опомниться, как её быстрая ладошка, отодвинувши край атласного ночного платья, принялась ласкать внутреннюю сторону моего бедра. Я схватила Мими за запястье и, сделав пару резких движений, оседлала её. Для меня было неописуемо приятно сначала раззадоривать её, а затем оставлять ни с чем, что я и делала последний десяток лет. Интересно, как это она ещё не поняла, что я обламываю её намеренно? — Если я попрошу, то мы опять застрянем здесь на тридцать минут, — проговорив это на опасном от её губ расстоянии, я аккуратно провела языком от её подбородка до уха, прекрасно зная, что там находится одна из самых чувствительных зон демонессы. Но та лишь заёрзала подо мной, впиваясь коготками в мои плечи, стремясь оттолкнуть. — В смысле тридцать минут? Полтора часа как минимум! — Ну да, конечно, — хохотнула я. — Не набивай себе цену, Мими. Полчаса — тоже неплохо. — Да ну тебя… — разочарованно протянула подруга, сталкивая меня. — Всё настроение пропало. Старательно застелив свою роскошную кровать и оправив синие балдахины, я плюхнулась на покрывало и принялась наблюдать за тем, как старательно Мими наводит марафет. Была ли она моей подругой? Да, безусловно. С ней я проводила больше времени, чем с кем-либо ещё, мы отлично сходились характерами. Она была одной из тех немногих, кто был посвящён и принимал участие в раскрытии моего убийства на Земле. Высшие силы, как давно же это было… Были ли у нас в одно время, как у друзей, особые привилегии? Ещё какие! Секс с Мими всегда был лёгкий, как дуновение ветерка, и ни к чему необязывающий. Иногда даже весёлый, особенно когда к нам под вечер неожиданно заглядывал Ади. Похоть определённо занимала первое место в списке любимейших вещей брюнетки, она постоянно нуждалась в разрядке, иногда привлекая меня к решению своих проблем. Пользовалась ли она мной? Да. Но я точно была не против. Собиралась ли я когда-нибудь возобновлять наши «увеселения»? Нет. С определённого времени моя заинтересованность в её несомненно пленительном теле пропала. — Ты ещё не одета? — воскликнула дьяволица недовольно. — Позавчера ты выкинула все мои вещи в окно со словами «это тряпьё давно устарело». Что делать прикажешь? — Я дала тебе платье пять минут назад, — Мими помахала передо мной тем, что бросила в меня недавно, и повторила это действие. Я придирчиво осмотрела длину вещицы и два глубоких выреза, один из которых перекрывался шнуровочными нитями. Сомневаюсь, что это вообще можно назвать одеждой: едва ли платьице хоть что-то способно прикрыть, но такой наряд был мне по душе. За четверть века, прожитую бок о бок с подругой, я и не такое повидала. Через пятнадцать минут из комнаты меня выпихивали уже двое: Ади, видимо, растеряв по пути в нашу комнату остатки своего терпения, с особым остервенением толкал меня вдоль по коридору в направлении портала в Ад. Что им там нужно? Объяснять мне что-либо заранее никто не намеревался, поэтому я сгорала от нетерпения узнать их планы и от радостного предвкушения спуска в давно полюбившееся мне место. Преисподняя была фантастически прекрасна. Зловещая гармония готичных интерьеров, выжигающего душу пламени и истошных, иногда слышных криков грешников, заслуженно обречённых здесь на вечные муки, привлекала меня; мне с трудом давалось томительное ожидание момента, когда я смогу законно называть Ад своим домом. — Ты чего встала как истукан, первый раз что ли? — рука рыжеволосого, подобно гибкой змее, обвила мою талию. Ладонь парня сползла вниз и ущипнула меня за ягодицу. — Если ты весь день будешь так тормозить и сорвёшь нам операцию, мне придётся тебя наказать, — пронёсся насмешливый шёпот прямо над ухом. — Ох, бедная я, — закатив глаза, я на пару метров отошла от друзей. — Простите ребята, я пас. Сегодня планировала засеть в библиотеке. — Ой зану-уда, — сморщившись, будто от боли, протянул Ади. — Нет, Мими, наша Непризнанная сама не своя в последнее время ходит. Надеюсь, куколка, ты не попала под влияние этих праведных заноз в наших дьявольски привлекательных задницах… — Это кто здесь заноза? — я вздрогнула, услышав за спиной спокойный звучный тенор. — Сэми, мой спаситель! — я поприветствовала ангела, чмокнув его в бархатную щёку. — А что ты делаешь здесь? Разве ангелам не запрещено посещать Ад в неучебное время? — Ну, — парень взъерошил капну чёрных волнистых волос, обворожительно улыбнувшись. — Правила созданы для того, чтобы их нару… — Сэми был прерван диким всплеском хохота со стороны демонов. Я и сама не сдержала смешок, в который раз невольно поразившись той лёгкости, с которой он переступает через школьные правила. Ангел с душой озорного дьяволёнка. Сэми носил нимб с пелёнок и его это, очевидно, временами весьма утомляло. Поэтому он, хоть и отрицая это, с жаждой бросался на авантюры, предлагаемые Ади, чтобы дать выход той негативной энергии, что накапливалась в нём. У парня был сложный для ангела характер: не смотря на желание соответствовать небесной планке, он не мог затоптать в себе излишнюю мстительность и злопамятность. Сэми ненавидел проигрывать и, если уж так случалось, он не брезговал ни одним из доступных способов, чтобы вернуть себе первенство. — Ладно уж. Вы, детки, развлекайтесь, только не перестарайтесь, а то мне как в прошлый раз придётся ваши задницы спасть. Мне пора заняться взрослыми делами, — я махнула нечестивой троице рукой и отправилась за ответами под аккомпанемент недовольных цоков и возгласов.***
— Чёрт, чёрт, чёрт! — я со злостью захлопнула восьмую по счёту книгу и отбросила её с такой силой, что она упала со стола. И десяток обращённых ко мне, возмущенных тем, что их обладателей потревожили, взглядов отнюдь не помог мне успокоиться. За четыре часа пролистав несколько толстенных фолиантов, я не нашла ничего, что могло помочь мне хоть как-то. Единственная информация, которой я на данный момент располагала — я, как Непризнанная, не могла видеть сны, так как вроде бы полностью приняла свою смерть. Вариант с тем, что мои сновидения являлись вещими, сразу был отметён, ведь Сэми как-то рассказывал, что сам обладает таким даром, а одинаковых способностей у двух «людей» сразу быть просто не может. Присев на корточки, я протянула руку к пятому тому «Толкования сновидений» и внезапно почувствовала интенсивный поток энергии, словно мощный порыв ветра ударивший мне в лицо. Оттенки её были многослойными и будто сплетёнными в один клубок, отчего выделить что-то одно было очень трудно. В памяти вспыхнуло яркое воспоминание: приглушённое освещение в кофейне, что находилась неподалёку от моего университета, и запах черничного пирога. Я перевела взгляд и заметила пару до скрипа начищенных мужских туфель, шаркнувших о чёрный мраморный пол. Задрав голову, я встретилась с изучающим взглядом светло-голубых глаз. Незнакомец улыбался уголком губ, заложив руки за спину. — Здравствуй, Вики, — низкий, но мягкий голос почему-то вызвал дрожь, и я напряглась, чтобы не допустить поднятия перьев на крыльях, что обычно выдавало крайнюю настороженность. Мужчина протянул мне ладонь, которую я, вставая, успешно проигнорировала. Ещё чего! Я предпочитаю держать свою энергию при себе, а тактильный контакт — самый быстрый способ допустить утечку и дать кому бы то ни было прочитать себя. Хотя незнакомец был необычайно открыт, судя по тому, как легко мне удалось уловить аромат его внутренней силы. Он усмехнулся моему недоверию и склонил голову набок. Покосившись на мою книгу, он повёл бровями, будто бы со злой иронией. — В этой макулатуре ты не найдёшь ответы на интересующие тебя вопросы. Сомневаюсь, что в этом месте, — он оглядел круглые стены библиотеки Ада, — можно найти хоть что-то стоящее. — Кто ты? — Меня зовут Михаил, — я пошатнулась, отступив назад на пару шагов, не веря своим ушам. — Тот самый Михаил?.. Архангел? — С древних времён я успел немного продвинуться вперёд. Сейчас у меня положение Херувима, — демон внутри меня заметался из стороны в сторону, так усердно хлопая крыльями, что грудная клетка грозилась поломаться в нескольких местах. Что Херувим забыл в Аду? Почему об этом не объявили? Отчего за ним не выстроилась толпа из благоговеющих ангелов? И главный вопрос: что ему понадобилась от меня? — Как ты узнал моё имя? — к нему вообще можно обращаться без должного официоза? Сомневаюсь. Но раз уж начала, так зачем лебезить? В любом случае, он — не моё будущее «начальство». — Я много чего о тебе знаю, Вики Уокер. Не каждое столетие к нам попадает дочь Серафима. Признаться, мы все очень… поражены твоими успехами в определённой сфере. — Так ты здесь за этим? Наставить меня на путь истинный? — попытки заставить эту фразу прозвучать как можно менее язвительно обратились прахом. Что поделать, меня всегда выбешивали разговоры о том, что, раз моя мать Серафим, я непременно должна пойти по её стопам. — К счастью, у меня есть более важные дела, нежели чем перетягивание Непризнанной на светлую сторону, — резко появившаяся враждебность в голосе ангела заставила меня внутренне поёжиться. — Лилит направила своих суккубов-ищеек в Рай. Я был здесь с дипломатическим поручением. Мысли мои роились точно пчёлы в улие, то и дело перебивая друг друга, да и шумели не меньше. Зачем Михаил мне всё это поведал, почему он вообще, чёрт возьми, ведёт тут со мной беседы? Внезапно я почувствовала холод, скользким щупальцами проникающий внутрь головы. — Я могу помочь тебе, Виктория. С твоим сном, — Михаил говорил медленно, безотрывно глядя на меня. — Я чувствую твои страдания. Чувствую, как ты мучаешься каждый раз, когда этот свет проникает в глаза, принося неимоверные мучения. Вижу реки крови, в которой ты по колено, вижу сверкание сереб… — Хватит лезть в мою голову! — воскликнула я и, прижав руки к лицу, замотала головой, что разразилась острой болью. У меня никак не получалось сопротивляться влиянию такого могущественного создания, как этот на вид безобидный ангел со светлыми волнистыми волосам. Моя ментальная защита всё ещё нуждалась в доработке, как бы я не хотела этого признавать. — С чего вообще тебе помогать мне? Какова цена твоего милосердия? — Херувим опустился за стол, где я сидела ранее, и я последовала его примеру. Он смотрел, не отводя небесных глаз, и я буквально чувствовала, как взгляд его просачивается сквозь мою кожу, чтобы встроиться там в ДНК. Я не могла не отметить, сколь красив он был: гладкая персиковая кожа с лёгким румянцем, неприлично высокие, ярко выраженные скулы, в меру пухлые губы, искривлённые в лёгкой усмешке, и необычный разрез глаз, обрамлённых длинными чёрными ресницами, которые, на удивление, не конфликтовали с золотом пшеничных волн на голове. Я оглянулась и поняла, что никому и дела нет до нашего странного диалога. Интересно, его личность не раскрывают, потому что он принял чужой облик? В любом случае, его присутствие не вселяет в меня ни страха, ни ужаса. Ощущение, будто я просто болтаю об уроках с кем-то из знакомых низших ангелов. — Ты знаешь, что такое бескорыстие, Вики? — Да, слыхала. Не совсем моё. За всё приходится платить, — Михаил пожал плечами, снисходительно улыбнувшись. — Как тебе угодно. — Почему ты такой? — неожиданно для себя спросила я, а за тем пояснила свой вопрос, увидев нахмуренные брови собеседника. — В том смысле, что… Ты не похож на других Херувимов и Серафимов… — И многих ты повидала на своём веку? — весёлые нотки его глубокого голоса вселили в меня недопонимание: невозможно было понять, что он думает обо мне и этом разговоре. Возможно, он просто забавлялся, ведя разговор с «ничего не смыслящей Непризнанной» или действительно расценивал меня как приятного собеседника, что мало вероятно. — Нет, но… Достаточно, чтобы составить о них мнение. — Неужели? — Херувим положил подбородок на руки, сложенные в замочек. Весь его вид вдруг выражал крайнюю заинтересованность. Я вообще была немного напугана тем фактом, что его эмоции скакали туда-сюда словно американские горки. Уж очень это было необычно для ангела, носившего столь высокий сан. — И каково же оно? — Надменные, высокомерные, безразличные, жестокие, считающие себя выше других, раз находятся в фаворе у Шепфа. И претенциозные. Потому что прикидываются святошами, — кажется, моя нелестная характеристика окончательно составила Михаилу прекрасное настроение; мужчина откинулся на спинку стула, постукивая пальцами по столу. — Возможно. Я отличаюсь от моих братьев лишь тем, что в душе не постарел ни на миг со дня своего сотворения. Именно это помогает мне изредка примерять облик себя самого же, только двадцатилетнего, каким меня тысячелетий пять уже никто не помнит. «Ничего себе!», — пронеслось у меня в голове. — «Это так он выглядел в двадцать? Недурно». — Но ты же понимаешь, что добра без зла просто не существует, — в нравоучительном тоне продолжил блондин. — Благая цель порой оправдывает не самые честные… — Да-да, это всё очень интересно, конечно, — перебила я ангела, почувствовав, что он начинает укатываться в моралистические рассуждения, чем время от времени грешили все небесные создания. — Но, кажется, ты собирался помочь мне с моими кошмарами, — начав терять терпение, я схватилась за следующий непрочитанный том и открыла его на первой попавшейся странице. — Если передумал, то советую тебе прекратить тратить мою вечность на пустую болтовню, побыстрее взять свои белёсые крылышки в руки и возвращаться на коленки к папочке. Да, Вики, прекрасно! Теперь ты точно перегнула палку. Из истории Высших и Низших мне прекрасно было известно, что Шепфа сначала сотворил троих сыновей, первых архангелов, одним из которых и являлся Михаил. Хоть я и не являлась поклонником светлокрылых, но к Создателю стоило относиться если не с любовью, то с уважением уж точно, а моя реплика точно не была образцом почтения. — Извини… — одёрнувши себя, я вновь посмотрела на ставшее спокойным лицо Херувима. Его взгляд выражал… заботу? Или это лишь один из оттенков обеспокоенности? Михаил попытался накрыть мою ладонь своей, но я успела одёрнуть руку за секунду до этого, чтобы запустить пальцы в волосы цвета воронова крыла. Осознание вдруг молниеносной вспышкой возникло в моей голове. — Херувимы — хранители знаний Вселенной, так? — короткий кивок златокудрого прибавил мне немного уверенности. — Это значит, что ты… действительно способен помочь мне? — Да, Вики. И я обещаю сделать это. Расскажи мне всё. Процесс выискивания правды оказался весьма трудоёмким. Дубовый стол был сейчас сплошь завален книгами, принадлежащими к обеим библиотекам: Адской и Райской — только как мой «напарник» достал экземпляры из последней осталось для меня загадкой, ответ к которой он отказался мне предоставить, заявив, что «не может раскрыть мне всех секретов». Херувим не забыл предупредить меня о том, что все толкования приходящих во время сна видений очень приблизительны, поэтому мы не можем быть уверенны в его значении на сто процентов. Помимо скурпулёзного вычленения нужной информации из старинных, возможно, оставшихся с момента сотворения времён, увражей, Михаил также делал расклад на ангельском таро, узнав о существовании которого, я была крайне удивлена, ведь зачастую такие атрибуты были исключительно демоническими. В итоге нам удалось выяснить смысл почти всего, что присутствовало в моём сне. Кровь чаще всего трактовалась как очень крепкая эмоциональная, духовная связь и являлась нейтральным составляющим видения, определяя общий его смысл. Яркий, ослепляющий свет всегда означал только одно: ангельскую энергию. А вот физическую боль принимать буквально не стоило: это было отражением предстоящих или уже пережитых моральных страданий. Чем сильнее ощущается боль во сне — тем глубже переживания. Сказать, что я была нехило озадачена таким разворотом событий — ничего не сказать, ведь судя по знакам, приходившим ко мне в сновидении, меня не ждало ничего хорошего. Об Эндрю я рассказать не отважилась, и, как мне показалось, Херувим отлично понял, что я что-то утаила, но настаивать тактично не стал. Я подняла глаза на Михаила, который вот уже тридцать минут стоял у стеллажа, вчитываясь в что-то из демонических трудов. Он был сосредоточен: брови чуть нахмурились, а пальцы свободной руки чуть оттягивали нижнюю губу; в голове мгновенно провелась параллель с Дино: того тоже едва ли можно было отвлечь, если парень был чем-то занят. В царстве знаний было так тихо, что я, казалось, слышала дыхание Херувима и то, как шелестели потёртые страницы под влиянием его длинных пальцев. Оглянувшись, я поняла, что в просторном зале никого не осталось, кроме нас двоих и статного архидемона-библиотекаря, который, закинув ноги на стол, со скучающим видом разглядывал потолочные фрески эпохи барокко. Значит, мы неплохо так задержались здесь? Мою догадку подтвердил унылый бой огромных настенных часов, облачённых в раму, выполненную в виде уродливого суккуба, разинувшего клыкастую пасть. Выждав, пока раздаться семь ударов, я окликнула златовласого: — Михаил! Ну что, нашёл что-нибудь? Мужчина обернулся на мой голос и тепло улыбнулся, захлопывая книгу. Я в нетерпении вскочила с места и подошла к ангелу чуть ближе. Он начал отвечать прежде, чем я успела задать волнующий меня вопрос. — С последней составляющей твоего кошмара возникли проблемы, Виктория, — осторожный голос Михаила будто заполнил каждый уголок этой библиотеки, поэтому был слышен буквально отовсюду. — Значения два и они абсолютно полярны. Серебряная кровь может означать либо благодать Шепфа, либо предательство. Так как мы не можем знать наверняка, какой из них подходит к твоему случаю, боюсь, твоё видение не поддаётся полной расшифровке. Мне жаль, Вики. Я нацепила на лицо самую притворно-искреннюю улыбку, что только была в моём арсенале и принялась старательно раскладывать фолианты по стопкам. Не хотелось, чтобы мужчина заметил то, как меня разочаровало это неприятное известие. Но, видимо, мои трюки были ему хорошо понятны. — Не расстраивайся сильно. Возможно, со временем ты и сама сможешь понять, что скрыто в этом послании. Просто нужный момент ещё не настал. — Я не расстроена, — севшим голосом отрезала я. — В любом случае… спасибо тебе. Я правда благодарна за твою помощь, за то, что ты пролил хоть немного света на вещь, что меня уже очень давно беспокоила… Я должна тебе. Услугу там, что-то ещё — что хочешь. — Вики, — будто бы оскорблённым голосом протянул ангел. — Я же говорил, что бескорыстность… — Чушь это собачая! — перебила я, закатив глаза. — Я настаиваю. Михаил обречённо вздохнул, опуская широкие плечи. Что ж, я рада, что он решил перестать гнуть свою палку и согласиться с моим желанием. Только вот вряд ли он когда-нибудь воспользуется тем, что я ему предложила; я с трудом могу представить себе ситуацию, в которой ему может понадобится моя помощь. Сомневаюсь, что мы вообще встретимся во второй раз. Через пару минут мы уже приближались к выходу из библиотеки. Я с усилием толкнула резные мраморные двери, которые медленно, будто нехотя, поползли вперёд, давая мне пройти. — Ты идёшь? — я на ходу обернулась, не найдя Херувима боковым зрением. Ангел замер в паре метров от меня, прожигающе, без тени доброжелательности уставившись на что-то, а вернее на кого-то, с кем тут же столкнулась моя спина. Разворачиваясь, я, за мгновение до встречи с живым препятствием, почувствовала сильнейший запах хвои и кружащей голову свежести, будто бы на долю секунды оказалась где-то глубоко в тайге, небо над которой было усеяно тяжёлыми свинцовыми тучами, готовыми в любой момент разразиться грозой. Карминовые глаза жадно въедались в моё лицо, и я словно по кадрам наблюдала, как в их бездонных глубинах разгораются озорные огоньки, грозящие спалить весь Ад к чертям, получи их обладатель хоть намёк моего взаимного желания; мне необходимо остановить это. Один мой взгляд, одно мимолётное движение моих алых губ будто в точности донесли до него послание, пылающее инфернальным огнём на задворках моего вмиг помутневшего сознания. «Держи себя в руках, Люцифер. Нельзя, чтобы хоть кто-то понял». — Научись уже смотреть по сторонам, Непризнанная, — с неприязнью отчеканил демон, оттолкнув меня в сторону. Его сильная рука задержалась на моём плече чуть дольше положенного, и я, безусловно, смогла найти этому причину. Люцифер оторвал от меня притворно-скучающий взгляд, что вмиг превратился в скопление гнева, только стоило ему заметить Михаила. — Что ты здесь забыл? — я поразилась тому, как это черноволосый не подавился собственным же ядом. Обычно он не распалялся так быстро: исключение составляли лишь те случаи, когда я, вопреки его железной воле, уворачивалась от жарких губ и настойчивых прикосновений, диктуемых ему волной нахлынувшего сладострастия, которому он охотно позволял захватывать свой разум. — Ты — копия своего отца, Люцифер, — произнёс Михаил без единого намёка на приветливость в голосе. — Но это не даёт тебе права обращаться ко мне в таком тоне. Ты, позволю себе напомнить, ещё не Владыка Ада. — Плевать я хотел на этикет. От меня ты чинопочитания не дождёшься, дядя. Я раскрыла рот, услышав ответ сына Дьявола. Как же я раньше не связала всё между собой? Ну конечно, Утренняя Звезда был братом Гавриила и Михаила и являлся архангелом до тех пор, пока те не изгнали его из Рая за поднятый им мятеж против своего же Создателя. Выходит, что Люцифер — прямой внук Шепфа, о чём я раньше не задумывалась да и правильно делала, ведь сейчас осознание этого ломало мне мозг. — Я только что от твоей матери, — сообщил Херувим. — Если она не перестанет соваться в Рай, то мы будем вынуждены предпринять соответствующие, более серьёзные меры. Демон басисто и, казалось, искренне рассмеялся, вот только мне удалось уловить в этом ласкающем уши смехе едва слышимые нотки раздражения. — Когда я стану сперва Князем, а затем и Владыкой, пара суккубов перестанет казаться вам, святошам, такой уж серьёзной проблемой. — Если станешь, дорогой племянник, — злорадные интонации в голосе голубоглазого заставили меня неприятно подёрнутся. Со мной Херувим был совсем другим. — Сколько тебе? Три, четыре столетия? Брат не спешит наделять тебя полномочиями, подходящими титулу, не так ли, княжич? Даже не видя хорошо изученного мною лица Люцифера, я знала, что глаза его засияли алым, словно закатное марево, цветом. Чуть раскрывшиеся внушительных размеров крылья были вестником того, что демон разозлился не на шутку; лишним доказательством этому служили плотно сжатые кулаки, будто бы мужчина был готов в любой момент броситься на Михаила, чтобы одолеть его в рукопашном бою. Невольно став свидетельницей «семейной разборки», я почувствовала себя крайне неуютно, из-за чего мне как можно скорее захотелось убраться отсюда. Попятившись назад, я врезалась в чёртову напольную вазу, чем тут же привлекла внимание Люцифера. — Ты всё ещё здесь? — одними губами произнёс он, и я невольно поразилась тому, как громко прозвучали эти слова в моей голове. Дважды повторять было необязательно: я, наступив на горло своему любопытству, поспешно покинула библиотеку, оставляя этих двоих на растерзание друг другу. В любом случае, меня их распри ни коим образом не касаются. Я быстро достигла портала и, перейдя на другую сторону, начала неторопливый подъём. Вспомнив о небрежном касании Люцифера, я расплылась в улыбке и выудила из лифа маленькую бумажку, незаметно подложенную мне демоном. Дрожа от нетерпения, я развернула комочек, чтобы лицезреть пять слов, унесших меня далеко за пределы блаженства: «Южное крыло, седьмой уровень, балкон».