Сушеные цветы

— Кагеяма… и Хошиуми? — Кенма не сразу понял. — Шоё… — Подожди, Хошиуми? Тот мелкий? Хошиуми Коурай? — до Куроо доходило ещё медленнее. — Мелкая раздражающая чайка? — Они же были в одном тренировочном лагере, — пояснил Кенма. — И в одной команде играют. — Но это не повод! — Куро, с кем бы ты сблизился больше: с человеком, с которым видишься пару часов за день или с тем, с кем проводишь наибольшую часть своего времени? — Мммм, — Куроо замялся. — Вот именно, — Кенма пододвинул свой стул к стулу Хинаты. — Шоё… Расскажи мне. Что именно произошло между тобой, Кагеямой и Хошиуми? Хината сжал пальцами полотенце, уже полностью промокшее из-за мокрой одежды и волос. Всё ещё не опуская головы, он упорно не позволял слезами катиться по щекам, обжигая их солёными горячими дорожками. С глубоким вздохом, Шоё открыл рот, однако не смог произнести ни слова прежде, чем слезы всё же полились из глаз. Кенма замер с поднятыми руками, а Куроо и вовсе остолбенел. — Шоё!.. — Кенма схватил рыжего за плечи. Небольшое тело сотрясали рыдания, готовые перейти в истерику. — Кенма, — негромко позвал Куроо. — Я всё же прибью Кагеяму. — Стоять. — Кенма предупреждающе махнул рукой. — Ты обещал ему. Хината сжался на стуле, став ещё меньше, чем был. Бледный, в насквозь промокшей одежде, его щеки и глаза раскраснелись от горячих слёз. Кенма не понимал, как ему поступать. Ведь Хината Шоё — его друг, его лучший друг, которому разбил сердце тот, кто клялся в любви и верности. Что он должен делать в подобной ситуации? Нахмурившись, Кенма кивнул Куроо в сторону небольшого шкафчика на стене. Бывший капитан Некомы быстро кивнул в ответ, метнувшись к шкафчику. — Шоё, — Кенма продолжал пытаться разговорить Хинату. Ему надо выплакаться и, возможно, ему станет легче. К сожалению, только возможно. — Можешь плакать. Можешь кричать. Можешь рассказать. Это поможет. — Кагеяма… — Хината уткнулся лбом в плечо Кенмы, из-за чего домашняя кофта последнего промокла. — Я думал, что это правда… Вот и все слова. Куроо стукнул стаканом с водой о стол, демонстративно капая туда успокоительное: — Выпей, коротышка. Руки Хинаты дрожали сильнее, чем Кенма думал. Тщедушного телом Шоё била настолько сильная дрожь, что вода почти что вырывалась за грани стакана. Козуме придерживал дно стакана, чтобы Хината не захлебнулся водой. Ждать, чтобы лекарство подействовало, пришлось недолго. Хината был измотан и телом, и духом. Когда его наконец начало клонить в сон, его руки всё ещё сильно дрожали и оставались ледяными. Кенма помог Шоё подняться на ноги, вполголоса что-то приговаривая, будто бы возясь с маленьким ребенком. Куроо смотрел им вслед, но помогать не спешил — он понимал, что если рыжий что-то и расскажет, то только Кенме. Пока Козуме и Хината медленно шли в сторону небольшой гостевой спальни, Куроо задумчиво забарабанил пальцами по столу, вытаскивая из кармана телефон. Гудки звучали достаточно громко в абсолютно пустой кухне. — Охо-хо? — веселый и громкий голос ну никак не мог принадлежать человеку, у которого на дворе час ночи. — Бро? — Бокуто, — Куроо нахмурился. — Где ты шляешься, черт тебя подери? — Нууу… возможно, я в Токио… или где я?.. — голос Бокуто был донельзя веселым. Видимо, совище был пьян. Куроо начал терять терпение. — Дай трубку Акааши! — Акааа-аши-и! — крик Бокуто неприятно резанул по ушам. — Куроо? — Акааши был как всегда спокоен, правда, похоже, ужасно устал таскаться с гиперактивным Бокуто, каждые две минуты требующим внимания. — Что-то случилось? — Где вы вообще? — недовольно буркнул Куроо, искренне желающий Бокуто ужасного похмелья и поспать. — Сложно сказать точно, — Акааши ничуть не удивлялся звонкам в разгаре ночи. — Думаю, где-то в центре Токио. Бокуто-сан захотел прогуляться, после того как они с Конохой выпили пару бутылок. Что-то случилось? — Случилось. Передай Бокуто — можешь вбить ему это в черепушку — чтобы предупредил тренера его команды, что коротышки пару дней не будет. — Хината? — не понял Акааши. — А что с ним? И почему он сам не позвонил Бокуто-сану? — Он приходил к вам, — пояснил Куроо. — Потом пришел к нам. Его… его просто не будет какое-то время. — Понял, — Акааши не собирался выпытывать ответ. — Я передам. — Спасибо. *** Кенма вышел из гостевой спальни через сорок минут. Всё это время он слушал рыдания лучшего друга, но не смог вытянуть ещё хоть слово из рыжего. Наконец, Хината заснул, слишком измотанный, чтобы продолжать плакать. — Я предупредил Акааши. Он передаст Бокуто, что Хинаты не будет. — Куроо ждал в спальне, устало сжимая переносицу пальцами. — Вот ведь Кагеяма сволочь, работы подкинул. — Возможно, отстранить Шоё от игр было не лучшим решением, — Кенма чувствовал лишь волнение за друга. Куроо даже позавидовал. Кенма ведь никогда так не переживал за него… А потом Куроо вспомнил, что ему в жизни сердце разбивал лишь Кенма — и то, своим равнодушием ко всем и любовью к играм. — Возможно, так мы сделали только хуже. — Посмотрим, как он будет себя вести, — Куроо устало вздохнул. — А теперь — спать! Кенма согласно кивнул, мешком падая в гору подушек и одеял.